Жертвоприношение

Спартак понимал, что проиграл бой. Он вообще всё проиграл, но его люди бились до последнего. Они не собирались вновь становиться рабами жестоких римлян или потешать толпу во время гладиаторских игр. В это время Рим уже не надеялся, что Красс единолично сможет уничтожить армию Спартака, и в помощь ему вторым главнокомандующим был назначен Помпей, вернувшийся к тому времени из Испании, а в Брундизии находился со своими войсками Лукулл, недавний победитель Митридата в Малой Азии. Таким образом, Спартак оказался запертым войсками Рима. И вот, состоялась последняя встреча войска рабов и гладиаторов с легионами Красса, закончившаяся поражением Спартака. Долго будут кружить вороны над кровавым полем битвы. Спартак очнулся глубокой ночью, под грудами тел погибших соратников. Сколько он так пролежал, неизвестно. Может, одну ночь, а может и вечность. С трудом найдя в себе в силы выбраться из-под тел мертвецов, Спартак глубоко вдохнул прохладный воздух южно-италийской ночи, не обращая внимание на сладковато-тошнотворный запах разложения. Подтянувшись, очутился сверху, скатился по телам вниз и с трудом встал на ноги. Он в ужасе оглядел заваленное трупами поле, понимая, что надежды на погребение этих славных парней нет и не будет. Под светом зловещей луны хрипло каркали вороны, а где-то вдали раздавался протяжный волчий вой. Спартаку даже показалось, что он видит в темноте горящие злобой глаза. Помотав головой, стряхнул морок, ругнулся и шуганул несколько птиц. Те, недовольно каркая, отлетели чуть в сторону, но с поля не убрались. Прорычав вслух проклятье в адрес римлян, Спартак, не разбирая дороги, побрёл прочь с места жестокой битвы. Он уходил всё дальше и дальше от того места, где погибло столько отчаянных мужчин, жаждавших свободы. Так Спартак шёл почти до самого рассвета, лишь иногда останавливаясь, чтобы перевязать полами туники несколько глубоких ран, ибо тряпки то и дело намокали от сочившейся крови. Над бренной землёй поднималось солнце. Едва его первые лучи осветили небо, как Спартак увидел вдали лагерь римлян. Он сразу узнал его и смутно предчувствовал, что именно тут находится его заклятый враг — Марк Лициний Красс. Дождавшись ночи и вложив меж зубов ветку, чтобы не стонать от боли, Спартак ползком двинулся к лагерю. Ему удалось удачно обойти часовых. Те вновь расслабились после победы над его войском. Стены домуса выросли перед ним внезапно. Приподнявшись, Спартак заглянул в открытое окно — вроде никого. Опёрся руками на подоконник и бесшумно, как ему казалось, влез внутрь. Ударился в темноте головой, выругался, нашарил выпавший нож и вдруг услышал ехидное: — Неужели сам Спартак посетил моё скромное жилище? Спартак замер, а потом медленно поднял голову, одновременно вынимая изо рта ветку. Перед ним в кресле сидел римлянин: поджарый, статный, с лицом, словно из мрамора вырезанным. — Кто ты? — глупо спросил Спартак, стараясь подняться на ноги, но раны дали о себе знать и он, охнув, привалился спиной к стене. Римлянин скривил рот. — Кто ты? — переспросил Спартак, уже понимая, что таким надменным может быть только один человек. Тот, ради убийства которого он преодолел весь этот путь. — О, Юпитер Всемогущий! — пафосно всплеснул руками римлянин и встал. — Не даешь насладиться триумфом. Меня зовут Марк Лициний Красс, и только мне удалось избавить Римское государство от армии рабов. Кровь ударила Спартаку в голову. — Мерзавец! — прошипел Спартак, швыряя нож в надежде если не убить, то серьёзно ранить ненавистного Красса. Реакция Красса была молниеносной. Он ловко уклонился от летящего в него оружия и лишь недоумённо смотрел на вибрирующую рукоятку ножа в стене напротив окна. Спартак про себя восхитился быстротой реакции римлянина. Не все они были похожи на разжиревших гусей, которых можно было ловить голыми руками. Он понял, почему Крассу удалось то, что не получилось у Глабра и других консулов, которых послали воевать с армией гладиаторов и рабов. — Отличный бросок! — тем временем хмыкнул проклятый римлянин. — Красс! — раздался голос Цезаря. — Ты опять не удержался от тщеславия? Я предупреждал, что ТЕ БОГИ не терпят подобного. Высказавшись, Цезарь вышел из темноты и вытащил из стены нож Спартака. — Приветствую тебя, славный Спартак. Бывший предводитель армии рабов и гладиаторов поднялся, опираясь на стену, и зло бросил: — Не скажу, что я рад тебя видеть, Гай Юлий Цезарь. — А чего ты ожидал? Что я уеду в Рим после нашей встречи в лесу? Нутром Спартак чуял, что Цезарь специально умолчал про демарш у жертвенного костра и сам решил смолчать об этом. После слов Цезаря Красс вперил в говорившего огненный взор. Тот же, не обращая внимания на Красса, продолжал: — Нет, я бы никуда не уехал, Спартак. Только тебе известно то, о чём я мечтаю. Красс тяжело уставился на обоих и вкрадчиво спросил: — Он знает, а я нет, Гай Юлий Цезарь? Спартаку показалось, или в голосе Красса прозвучала ревность? — Уймись, император. Да, Спартак знает, а ты нет. Что с того? Всему своё время. Красс недовольно поджал губы. Спартак же вспоминал их разговор с Цезарем в Риме, когда притащился туда в поисках единомышленников среди гладиаторов столицы. Надо ж было забраться в самое логово? Цезарь тогда произнес целую речь о своём желании покорить мир и править Римом. Ну или попытаться править. — Так какие у тебя мечты, Цезарь? — слишком спокойно, но настойчиво вопрошал Красс. Спартак решил благоразумно помолчать. Он понимал, что если он сейчас попытается убить Красса, то у него ничего не выйдет — не позволят. Однако он может выпрыгнуть в окно, и, даже если погибнет, то захватит с собой на тот свет парочку римских легионеров. Но не успел Спартак всерьёз подумать о побеге, как сразу же раздались слова: — Даже не рассчитывай, Спартак! Цезарь не соизволил обернуться, когда проговорил эти слова. «Цезарь умеет читать мысли?!» — про себя поразился Спартак. «Не так уж и трудно было догадаться!» — эхом отозвалось в голове фракийца. Взгляд Красса метнулся в сторону Спартака. — Что задумал негодяй? В его голосе была насмешка. Цезарь со вздохом ответил: — Он задумал бежать, что бессмысленно и глупо. — Бежать?! — недоверчиво усмехнулся Красс и хитро посмотрел на Спартака. — Едва ли, с такими ранами. Так я жду ответа, Цезарь. Что за мечты ты лелеешь воплотить в жизнь? Цезарь улыбнулся, глядя Крассу в глаза: — У нас будет время поговорить об этом. Но не сейчас. И Цезарь тут же крикнул раба, чтобы тот принёс чистые тряпицы и лечебную мазь. — Что ты собираешься делать? — спросил Красс, явно понимая, что ответа на первый вопрос он от Цезаря вряд ли добьётся. — Лечить. — Ничтожного раба? — недовольно спросил Красс. Спартак решил, что живым не дастся. Римляне никогда не увидят его в цепях или распятым на кресте. — Если я правильно тебя понял император, — голос Цезаря был сух, как песок в нубийской пустыне, — ты не желаешь, чтобы Спартак залечил свои раны. Тогда чего ты хочешь? — Я хочу, чтобы он в цепях прошёл по Риму в день моего триумфа! — рыкнул Красс. Спартак показал неприличный жест. Судя по тому, как раздулись ноздри Красса, он едва сдерживался, чтобы не прикончить Спартака на месте. — Если ты хочешь, чтобы он дожил до твоего триумфа, Красс, — должен позволить подлечить Спартака, — спокойно произнёс Цезарь. — Я… — Помолчи, — тихо попросил Цезарь, взяв в руки горшочек с целебной мазью. На удивление Спартака, Красс и впрямь замолчал, лишь вальяжно расположился в кресле и принялся наблюдать за действиями Цезаря. Спартак попытался сесть так, чтобы раны его не беспокоили. — Цезарь, скоро все узнают, что у меня в доме Спартак, — вновь заговорил Красс. — В том числе и Помпей, что крайне нежелательно. — Ты думаешь, после того грохота, что он учинил, забираясь в дом, никто ещё не знает? — насмешливо уточнил Цезарь, разбирая тряпицы. — Грохота? — переспросил Спартак, невольно подбираясь для побега. — Видимо, гибель твоего войска окончательно отбила твою голову, Спартак, — равнодушно сказал Цезарь, примериваясь, как лучше очистить его раны. — На всякий случай, я попросил часовых вокруг лагеря не поднимать шум, когда они заметят что-то странное — или кого-то, — но сразу доложить мне. Что и случилось, когда ты, Спартак, пробирался сюда с грацией медведя из лесов Цезальпийской Галлии. Спартак раскрыл было рот для возмущённого ответа, но Цезарь не дал ему и звука произнести. Он подошёл ближе и знаком попросил фракийца не мешать ему. Тот сделал вид, что смирился, но в мыслях уже прокручивал несколько вариантов побега. Главное, что сейчас желал знать Спартак, — где Вариния и что с ребёнком? По срокам, она должна была уже разрешиться от бремени. Позволив Цезарю заняться его ранами, Спартак прикрыл глаза. От осторожных прикосновений по телу разливалось приятное тепло. Разумеется, его блаженное выражение лица не ускользнуло от Красса, который буквально сверлил его своим взглядом. С трудом стряхнув с себя появившуюся сонливость, Спартак вопросительно пробормотал: — Мне одно до сих пор интересно: мы побеждали потому, что были такие умные и смелые, или всё-таки кто-то из Рима в тайне помогал нам? Цезарь хмыкнул, а Красс медленно уточнил: — Что ты там бормочешь, презренный? Кто бы стал помогать сброду, уничтожавшему всё на своём пути? — Кто вас, римлян, разберёт, — ответил Спартак. — Вы легко предаёте, как я успел заметить. Повисло тяжёлое молчание, а потом Цезарь, закончив смазывать раны Спартака, уточнил: — Ты правда хочешь знать, Спартак? — Хочу. — Хорошо, — Цезарь встал и пожал плечами. — Хочешь знать, кто помогал тебе? Кто передавал данные о передвижениях войск преторов? Спартак процедил сквозь зубы: — Почему ты повторяешь одно и то же: хочу ли я знать правду? Хочу, и не удивлюсь, если это ты, славный Цезарь. Ты всегда вёл двойные игры. — Не придумывай, — Цезарь наложил перевязку на его рану. Спартак с удовольствием отметил горящие ревностью глаза Красса. Было видно, что император едва сдерживается, чтобы не оттащить Цезаря прочь от него, Спартака, и заковать последнего в цепи. — Тогда кто? Дай ответ, кто ещё способен на это. — Способны многие, решаются далеко не все, — благодушно ответил Цезарь, помогая Спартаку сесть на кушетку. — Так кто же всё-таки решился? — ехидно спросил Спартак. Цезарь помедлил, а потом, тяжко вздохнув, мрачно провозгласил: — Марк Лициний Красс.