Вторая жизнь мастера меча

4843 год от Раскола, вольный город Новая Кастория Всё было тьмой, мягким, тёплым и обволакивающим ничто, свободным от волнений и страстей, от переживаний и невзгод, от вечной усталости и гнетущего яда сомнений. Это было то состояние между сном и явью, когда ты уже понимаешь, что проснулся, но всё ещё находишься под властью сонной неги, так и норовящей уволочь обратно в царство покоя и бесформенных сновидений. Что-то здесь не так. Мысли текли вяло, словно кисель — совершенно на меня не похоже. Я заставил себя проснуться, рывком вынырнув из приторного, фальшивого комфорта беспамятства. И закашлялся, с трудом приподняв тело от пола, едва удерживая собственный вес на дрожащих локтях. — Что… за?.. Мои руки. Они были тонкими и бледными, словно руки редко покидающего домашние стены ребёнка, и совершенно лишенные привычных взгляду шрамов и царапин, и… Я недоуменно прищурился. Много лет назад, ещё в молодости, когда я был не более, чем просто талантливым, но сверх всякой меры самонадеянным мальчишкой, я сражался с ликосом, которого позже прозовут «Волчьим Королём». В этой битве я отнял у нелюдя правый глаз, но и сам не ушел невредимым, оставив на влажной утренней траве два пальца с левой руки. Два пальца, которые сейчас были на месте, своим непривычным видом усиливая общее ощущение нереальности происходящего. Преодолевая слабость я поднялся на нетвёрдых ногах и осмотрел помещение в поиске возможных угроз, коих не обнаружилось, но зато обнаружилась странность этого самого помещения, полного незнакомых мне вещей и непонятного назначения предметов, подобных которым я не видел даже у Чистокровных рас. Некоторые вещи ещё были концептуально знакомы, вроде незаправленной односпальной кровати, шкафа и хрупкого на вид столика из незнакомого мне материала, в то время как другие предметы совершенно сбивали с толку — я просто не находил слов, чтобы описать их. Моё внимание привлекло вмонтированное прямо в дверцу шкафа зеркало выше человеческого роста, должное стоить, пожалуй, как средних размеров поместье. Стекло было невероятно прозрачным, а отражение несравнимо более четким, чем всё, с чем мне доводилось сталкиваться ранее. Подойдя к зеркалу почти вплотную, я уставился на своё отражение в нём. Со стеклянной поверхности на меня смотрел щуплый мальчишка лет семнадцати-восемнадцати, в мятой рубашке и странного фасона штанах, мальчишка, совершенно не похожий на меня. Я протянул руку и прикоснулся к отражению, словно желая проверить оное на ощупь. Поверхность под пальцами была ожидаемо гладкой и слегка прохладной и… Внезапно у меня за спиной раздался резкий звенящий звук, заставивший меня развернуться на месте, бесполезно шаря рукой у пояса в поисках несуществующего клинка. Звук исходил от небольшого прямоугольного предмета, без всякой видимой причины засветившегося на столике рядом. Что это за магия?.. Повинуясь неясному наитию, я поднял предмет и удивился тому, насколько привычно он лежит в ладони. Мускульная память — понял я, нажимая на зелёный круг в центре… Экрана? — Лави! — Прокричал из устройства девичий голосок. — Где ты? Почему не отвечаешь на звонки?! Лави? Звучит так знакомо. Это… Моё имя? Нет. Я… — Лави, послушай, я… Я слышала, что случилось во время твоего экзамена. Папа тоже знает, он пообещал разобраться, хорошо? Я знаю, как ты хотел попасть на Рыцарский факультет, но это же ещё не конец света! …Рыцарский факультет? Эти слова всколыхнули во мне какое-то странное, но неприятное чувство, при том, что я был совершенно точно уверен, что они ни о чём мне не говорили или, по крайней мере, не должны были говорить. Чувство это нарастало, пульсом стучась в висок, усиливаясь и разрастаясь с каждым новым сказанным (моей сестрой) словом. Тц! Почему так болит голова? — Видишь, папа был прав. Хорошо, что ты всё-таки подал документы на оба факультета сразу, правда? А потом, если тебе не понравится, можно будет попробовать перевестись… Лави? Почему ты молчишь? Лави? О, божественные Духи, хватит! — Заткнись! — ?! С глухим треском телефон врезался в стену. Лави, Лави, Лави, Лави, Лави!!! Лавиолос Редбридж. Это не моё имя! Оно было таким знакомым, таким привычным, но таким чужим! Я… Кто… Я?.. Мои глаза лихорадочно заметались по помещению в поисках чего-то, чего угодно, что могло бы помочь мне вспомнить, кто я такой на самом деле. На полу, рядом с тем местом, где я пришел в себя, лежала книга. Почему я раньше её не заметил? Нет, не книга, но скорее журнал или дневник, от руки исписанный неровным мелким почерком. Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять, что весь текст посвящён описанию одного-единственного колдовского заклинания. «Духовное Воскрешение». Колдовство. В отличие от волшебства, которое позволяло управлять потоками Природной энергии, имитируя различные естественные феномены, колдовство взаимодействовало с мирами духов и призраков и, в случае некоторых запретных учений, даже со всеискажающими силами Моря Хаоса, даруя магу крайне разносторонние и могущественные способности… Но всегда беря взамен свою цену. Я был знаком с некоторыми практиками — «познай врага своего» и всё такое прочее — но никогда не занимался подобным сам, целиком посвятив себя развитию Духовной силы. Нельзя стать разом Владыкой Меча и Повелителем Чар, как невозможно угнаться одновременно за двумя зайцами — все это знали. Либо внешнее, либо внутреннее, либо одно, либо другое. И всё же… Вспышка пламени. Рёв рассекаемого воздуха. Молниеносный росчерк клинка. Безупречный удар меча, совместивший в себе несовместимое, дабы сразить сильнейшего мастера могучей Лионтарии. Я всё вспомнил, разом, словно рухнула в один миг эфемерная плотина. Лавиолос Редбридж, сын сэра Аарона Редбриджа — так звали мальчишку, не имеющего никакого таланта к контролю Духовной силы, но всё равно отчаянно желавшего стать Рыцарем. Настолько, что когда он провалил вступительный экзамен в Городскую Академию на соответствующий факультет, то не придумал ничего лучше, кроме как прочесть заклинание из купленного им в донельзя подозрительном магазинчике Гримуара в надежде, что оно позволит ему призвать дух и усвоить знания давно погибшего Владыки Меча, и наверняка поступить в следующем году. Это был глупый план, полный как подросткового максимализма, так и просто сногсшибательной наивности, стоившей, по-видимому, мальчишке жизни. …И вернувший в этот мир меня, Владыку Меча, Льва Арены давно сгинувшей державы, чьё старое имя сейчас уже не имеет никакого значения.