Вторая жизнь мастера меча

Я должен был быть мёртв — этот простой факт был очевиден всему моему существу. Я помнил, как дал свой последний бой, помнил, как испустил свой последний вздох. Я помнил свою смерть так, как будто она случилась миг назад, что для меня было недалеко от истины. Но не для окружающего мира. Память всё ещё плохо слушалась меня, то мельтеша неразборчивыми всполохами калейдоскопа образов, то зияя провалами и дырами, заполнить которые у меня пока не получалось. Но пускай мозаика воспоминаний и была лишена многих кусочков пазла, имеющегося было вполне достаточно, чтобы помочь мне сориентироваться на месте. Лавиолос, или, как его обычно называли, просто Лави, жил один в довольно просторном частном доме на окраине Новой Кастории, и… И разве это само по себе не выбивало из колеи? Потому что «старая» Кастория, город на берегу прекрасного озера, который я помнил из своего детства, оказывается, вот уже 200 лет как была уничтожена Волной, стершей и её, и озеро, и большую часть всей провинции. Когда возглавлявший атаку Нобель был, наконец, повержен и Волна откатилась обратно в Море Хаоса, геоманты сумели восстановить повреждённый Гобелен, однако география всего региона была необратимо изменена. Не было больше и Лионтарии, успевшей стать империей, пережить две гражданских войны и бесславно развалиться на полдюжины стран-наследниц. Даже привычных мне предметов обихода более не существовало — они оказались сметены этим странным феноменом, «техническим прогрессом», и были сегодня лишь пережитками истории, известными Лави только по картинкам и фотографиям пылящихся на музейных полках экспонатов. Я и сам был таким пережитком. Были ли у меня в жизни сожаления? Конечно же были, как и у всех, и я ни за что не поверю, если кто-либо возьмётся утверждать обратное. Но я принял свой финал. Это был славный бой: я не недооценивал своего противника, был в своей лучшей форме, и поражение моё не было результатом нелепой случайности. Одна легенда оборвалась, дабы дать начало новой. Так почему же я всё ещё здесь? Согласно воспоминаниям мальчика, сейчас шел 4843 год от Раскола, а значит, со дня того рокового поединка прошло уже более 700 лет. «Духовное Воскрешение». Пусть я и не являюсь специалистом в колдовстве, но даже мне известно, что это не то заклинание, которое можно найти на полке случайной книжной лавки, и уж точно не то, которое может успешно прочесть безусый мальчишка, знакомый лишь с самыми основами теории. За этим явно крылось нечто большее, но… Должно ли мне быть до этого дело? Я словно оказался посреди фантастической истории вроде тех, в которых говорилось про людей, заблудившихся на Побережье, чтобы затем вернуться к себе домой целыми и невредимыми, но обнаружить, что прошли уже многие десятилетия, все их родные и близкие давно мертвы, а их дом превратился в обветшалые развалины. Вот только эти сказки были всего лишь сказками — хотя это и правда, что на Побережье Моря Хаоса время течёт странным, нелинейным образом, но сама природа Хаоса слишком непостоянна и разрушительна, чтобы сотворить разницу большую, нежели в пару-тройку дней. — Я слишком стар для подобного, — сокрушенно пробормотал я чужим, таким молодым голосом. Хотелось выпить, но я с раздражением вспомнил, что, поскольку Лави до недавнего времени ещё считался несовершеннолетним, во всём доме не было ни капли алкоголя. Я поднял Гримуар и закинул его под кровать, больше из инстинктивного нежелания оставлять ценную вещь на виду, нежели по некой рациональной причине, затем прошел по длинному коридору на кухню и привычным/совершенно незнакомым движением нажал на кнопку кофеварки, завороженно вслушиваясь в издаваемые машиной причудливые звуки. Черная, сильно пахнущая жидкость с неторопливым журчанием заполнила чашку. Удивительно. Мне раньше доводилось слышать про похожий на чернила напиток, который жители Юга готовят из воды и зерен растущего в тех краях дерева, но он никогда не был особенно популярен в Лионтарии, так что мне ни разу не доводилось его пробовать. Зато Лави, кажется, был большим поклонником кофе. Недолго думая, я поднёс чашку с горячим напитком к губам и сделал пробный глоток. — ?! Горячо! И… Эта горечь на языке!.. Краем уха я услышал, как позади меня щёлкнула дверца на кухню. То, что произошло дальше, было отчасти рефлексом, отчасти просто неудачным стечением обстоятельств, но по большему счёту — моей виной. Я был настолько смущён ситуацией и поглощён своими мыслями, что позволил захватить себя врасплох, а вкус кофе был настолько ужасен, что моё лицо против воли скрутило в гримасе отвращения. — Лави! Лави, ты тут? Скажи мне, что ты не пытаешься сделать какую-нибудь глупость! Потрясённый тем, что не почувствовал чужого присутствия раньше, я резко повернулся, уставившись на темноволосую девочку лет пятнадцати-шестнадцати, при одном взгляде на которую меня пронзил настоящий коктейль противоречивых чувств, принадлежавших Лавиолосу, заставивших в этот критический момент застыть на месте. — Л-лави? — успела по моему виду заподозрить неладное Кфира, но было уже слишком поздно. Я не мог больше сдерживаться. — Пфффф!!!