Мы ещё живые

Целовать спящего оказалось намного приятнее, чем он себе представлял. Эрен был такой расслабленный, спокойный и горячий, что возбуждение тут же накатило шипучей мягкой волной. Штаны он вчера так и не успел надеть и лежал совершенно обнажённый под сползшим одеялом, такой красивый, что Леви даже показалось, будто он вот так и кончит, слегка потираясь членом о гладкое бедро и нежно лаская губами сухие приоткрытые губы. К счастью, Эрен проснулся раньше, чем это произошло. Удивлённо распахнул глаза — сонные, огромные, зелёные-зелёные. — Капитан Леви, — сипло прошептал он, будто горло болело, — что вы… Леви укусил его за губу. — В нашей постели, — строго сказал он, преодолевая желание тут же зализать покрасневшее место, — нет званий, и я принципиально не сплю с подчинёнными. Понял? — Д-да, — Эрен всё ещё смотрел так, будто хотел душу вынуть одним взглядом. — Но я думал, вам противно меня тро… Леви укусил его ещё раз. — На «ты». И я сказал ещё вчера — это не твоя вина. Дело во мне. Моя мать работала в борделе. Леви об этом никогда никому не рассказывал. Его первые детские воспоминания — это фальшивые улыбки, не достигающие глаз, это тягучие, томные движения шлюх, полные искусственной похоти, и наигранные стоны. Он был бы рад забыть, рад помнить из детства что-то другое, но помнил только как от голода подводит живот, как размалёванные шлюхи ложатся под клиентов и как мухи ползают по сухой, пергаментной коже иссохшего запястья. Леви терпеть не мог голод, шлюх и трупную вонь. — Тебя хорошо выдрессировали отдаваться, прямо как тех шалав, которых я всё ещё помню, и я не могу на это смотреть. Поэтому трахать тебя я не буду, прости. Обними меня за плечи, пожалуйста. Эрен послушался, и он перекатил обоих по простыням, поёрзал, укладываясь поудобнее — с больным коленом постельной акробатикой следовало заниматься осторожно. — Но тогда зачем… — Мы с тобой разведчики, Эрен. А разведчиков учат нестандартно мыслить. Вперёд. И раскинул руки. Эрен с минуту на него смотрел, и его бледное лицо неудержимо заливалось краской. Покраснели даже уши и шея, Леви прямо своим единственным глазом видел, каким мучительным может быть мыслительный процесс, и наслаждался каждой секундой. — Можно тебя поцеловать? — хрипло спросил Эрен, осознав, что Леви лежит под ним полностью обнажённый, уже возбуждённый, и в это придётся поверить. — Можно. Всё можно. Леви думал, его поцелуют в губы, но Эрен потянулся к шраму на лбу. Осторожно, почти благоговейно коснулся рассечённой брови, всё ещё припухшего века, скользнул по щеке лёгкими, невесомыми поцелуями, шрам рассекал верхнюю губу и нижнюю, уходил под подбородок. Возле рта Эрен ожидаемо притормозил, мягко касаясь губами уголка губ. Леви был готов к страсти, к жарким, умелым ласкам, и оказался совершенно не готов к нежности. Эрен целовал его осторожно и трепетно. Почти не мокро, медленно и робко, будто боялся его спугнуть. Гладил тоже медленно и осторожно, его горячие руки невесомо скользили по телу, старательно не касаясь члена или сосков, зато обласкивая плечи, бока, рельефный живот, изучали следы от ремней на коже. К такому Леви не привык, на долгие прелюдии времени у него никогда не было, и он ждал что чувственная неторопливая ласка вот-вот надоест Эрену или, что ещё быстрее, ему самому, но обнаружил только, что плавные движения, которыми чужие горячие губы прихватывают его собственные, и нежные руки, блуждающие по телу, горячат кровь ничуть не хуже требовательных глубоких поцелуев и жадной крепкой хватки. Трахаться хотелось уже просто невыносимо. Леви было уже плевать, что до сих пор он предпочитал ведущую роль в постели, плевать, что Эрен младше в два раза и наверняка кончит едва окажется внутри, на всё плевать, кроме его тепла, его нежных рук и ещё более нежных губ. Когда эти самые губы скользнули на шею, он едва не застонал от удовольствия, распалённое лёгкими аккуратными ласками тело стало неожиданно чувствительным, и Эрен явно собирался уделить шее столько же внимания, сколько и губам. А потом, наверное, ключицам, плечам, соскам… Леви вцепился ему в плечи, отодвигая от себя, всмотрелся в потемневшие зелёные глаза. — Что? — Эрен говорил с трудом, чуть задыхаясь, будто ему воздуха не хватало, и румянец со скуластого лица никуда не делся, и губы выделялись ярким пятном на бледной коже, и член, которым он упирался Леви в бедро был просто каменно-твёрдым. — Что не так? — Если ты продолжишь в том же духе, я кончу ещё до того, как ты доберёшься до пупка. — О, — нахмуренные брови разгладились. — Я понял. И он скользнул ниже, уверенно обхватил пальцами истекающий смазкой член у основания и наклонился, явно собираясь взять в рот. Леви чудом успел поймать его за волосы, останавливая. — Я в этом хорош, — сказал Эрен и скривился, вспомнив, что его умения идут явно не в плюс. — Прости. Леви подавил желание закатить глаз как можно глубже внутрь черепа и кинул в него гостиничный пробник со смазкой. И второй раз полюбовался на то, как краска заливает красивое лицо. Крышку крошечному пузырьку Эрен свернул быстро и не дрогнувшей рукой, а потом замешкался, согревая в пальцах щедрую порцию густого скользкого масла. — Должен предупредить, — его лицо было сосредоточенным и смущенным одновременно, — я никогда не… Леви вместо ответа двинул его в плечо здоровым коленом и подумал, что, если бы не травмы, он бы уже, пожалуй, сам оседлал этого идиота и, может, даже кончить бы успел. — Эрен. Просто выеби уже, пока у меня яйца не лопнули. Эрен, кажется, выронил пузырёк, но больше ничего сказать Леви не успел — к анусу прижался горячий скользкий палец и легко проник внутрь. — О Господи, — прошептал Эрен севшим голосом. — Ты готовился… — Конечно я готовился, — процедил Леви. — Я… Внутрь скользнули два пальца, скользкие, гладкие, сильные, въехали до самых костяшек, а потом Эрен развёл их внутри ножницами и медленно вытащил. — Блядь, — выдохнул Леви, чувствуя, как по позвоночнику продирается самая первая острая и сладкая волна. Эрен больше не медлил. Скользкой ладонью огладил собственный член, в два движения подпихнул зачем-то подушку ему под поясницу, закинул здоровую ногу себе на плечо, больную подхватил под коленом, максимально раскрывая для себя, и толкнулся внутрь. Его повышенная температура сейчас ощущалась особенно остро, медленно проникающий внутрь член казался раскалённым. Брал он так же, как и ласкал — неторопливо, бережно, ласково, и Леви мог бы сказать, что это самый нежный секс в его жизни. Если бы мог говорить, конечно, но он даже думать не мог ни о чём осмысленном, пока большой толстый член протискивался внутрь, раздвигая узкие стенки. Последний раз он так давно трахался, что уже и не помнил, когда это было, тело отвыкло, но Эрен двигался слишком осторожно и медленно, Леви чувствовал, как невыносимо, почти до боли, растягивается задница, принимая в себя толстый член, чувствовал, какой этот член горячий и твёрдый, и едва удержался от соблазна двинуть бёдрами, насаживаясь до конца. — Всё хорошо? — Леви сперва услышал обеспокоенный голос Эрена, и только спустя несколько ударов сердца понял, о чём его спрашивают, протянул руки, обхватывая ладонями широкие плечи и притягивая к себе. Невыносимо хотелось почувствовать чужое тело ещё полнее, теснее, ближе. — Иди сюда. — Рёбра, Леви. — К чёрту рёбра, — физически он всё ещё был сильнее, поэтому прижал к себе силой и даже сгрёб в горсть волосы, чтобы уж наверняка, но Эрен не стал упрямиться, покладисто лёг сверху, прижался тяжёлым, горячим телом, вжал собой в постель, предусмотрительно опираясь на локти. Рёбра протестующе заныли, но только эта ноющая боль не дала кончить сразу от того, как прекрасно оказался зажат член между их животами. — Так и будешь на мне лежать? — Буду, — Эрен потянулся его поцеловать. — До тех пор, пока ты не расслабишься, ты меня так сжимаешь… Он шептал ему в губы какие-то сладкие нежности между короткими поцелуями, и Леви не уловил в какой момент отвлёкся и отпустил себя, расслабился, застонал, когда почувствовал, как большой горячий член въезжает в задницу по самый корень. Эрен больше не медлил, двигался, легко и быстро наружу, мягко и настойчиво внутрь, преодолевая сопротивление мышц, постепенно наращивал темп, от глубоких толчков Леви протаскивало по постели. Крепкие руки перехватили его поудобнее, за плечо и выпирающую бедренную косточку, Эрен чуть сдвинулся, меняя угол, и он распахнул глаза — беспощадное удовольствие прокатилось по нервам, плавилось на коже, застывало в сладко подрагивающих зрачках. Леви притянул его к себе ещё плотнее, слышал короткие рваные вдохи прямо над ухом, впился ногтями в плечи, ногами обхватил за бока, до хруста выгибаясь в пояснице. — Сильнее. Эрен крепко стиснул его в объятиях, неожиданно впился в шею кусачим, болезненным поцелуем и так двинул бёдрами, что у Леви в глазах потемнело. Он хрипло вскрикнул, не слыша своего голоса и откидывая голову назад — кипящее наслаждение перехлестнуло через край, пронеслось обжигающим ядом по венам и расплескалось по животу горячими липкими каплями. Эрен ещё несколько раз толкнулся внутрь, сквозь ослабевающие судороги тела, продлевая оргазм, и тоже кончил глубоко внутри. Леви бы обязательно возмутился — ему никогда не нравилось ощущение липкой влажности в заднице, но оглушающая безмятежность, навалившаяся после ослепляюще яркого оргазма, была сильнее, поэтому он ничего не видел, ничего не слышал, кроме стука крови в ушах, существовал в безбрежном мягком нигде без слов и без мыслей. Ноющая боль в рёбрах пробилась сквозь блаженство — Эрен так и лежал сверху, тяжёлый и расслабленный, и его выравнивающееся дыхание щекотало ухо. — Слезь, — Леви лениво двинул плечом, хотя ему совсем не хотелось, чтобы тёплая тяжесть куда-то отодвигалась. Ему давно не было так хорошо с кем-то в постели, и он был бы не прочь лежать так до обеда, чувствуя, как остывающая сперма окончательно склеивает их тела в единое целое. Эрен тут же приподнялся на локтях, осторожно отодвинулся — его член, почти не потерявший твёрдости, выскользнул из тела, и чувство горячей заполненности тут же захотелось вернуть обратно. Нежные руки скользнули по телу, успокаивая бережной лаской, губы прижались к плечу. — Эй, — Леви усмехнулся. — Мне уже давно не восемнадцать, на второй заход даже не рассчитывай. — Я просто потрогать, — пробормотал Эрен между поцелуями. — Можно? —…ладно. Сходи за полотенцем, и вытрешь, и полапаешь. Было бы неплохо встать и самому привести себя в порядок и только потом подставляться под изучающие ладони, но Леви сдался — шевелиться вообще не хотелось, только прижаться спиной или грудью к тёплому телу и переждать ленивое сонное состояние. Но Эрен за полотенцем не пошёл, он изучающе провёл кончиками пальцев по следам от ремней через весь торс, потом повторил этот маршрут губами, и Леви распахнул зрячий глаз, приподнялся на локтях, недоверчиво уставившись на лохматую макушку — горячий язык совершенно точно слизывал сперму с живота. — Ты серьёзно? Эрен поднял голову, и его глаза сияли. — Ты против? Леви был против. Но у его члена имелось собственное мнение, и он заинтересованно дёрнулся, поэтому Леви сказал совсем не то, что собирался: — Везде вылижешь? Зелёные глаза вспыхнули и засияли ещё ярче. Вместо ответа Эрен просто опустил голову, скользнул языком по животу до лобка, тщательно облизал пунцовую головку привставшего члена, провёл горячими губами по стволу ниже, вылизал яйца, кончиком языка провёл по шву до ануса. Задница конвульсивно поджалась, и Леви едва удержался чтобы не зажать лохматую голову бёдрами, удерживая — это было чересчур. Слишком ярко. Слишком горячо. Слишком развратно, пошло… Слишком возбуждающе. Обжигающе-жаркий, влажный язык то неторопливо потирался об анус, вылизывая его широкими мазками, то проникал внутрь, и тогда Леви вздрагивал, кусал губы, от интенсивности ощущений поджимались пальцы ног и мучительно напрягались мышцы в паху. Локти и колени разъехались сами собой, воздуха не хватало, он обессиленно распластался по постели, чувствуя, что во всём теле напрягается только член, требуя большего. — Вот видишь, — почти потерявшийся в удовольствии Леви не сразу понял, что в анус упирается уже не язык, а плотная, горячая головка члена, а сам Эрен склонился над ним и шепчет прямо в губы. — А говорил, чтобы я ни на что не рассчитывал. Что сейчас скажешь? Его губы приторно пахли густым и сладким ароматом любовного масла и совсем чуть-чуть сексом. Влажный от пота лоб прижимался ко лбу, тяжёлые волосы свесились по обе стороны от лица. Невыносимая грязь, но Леви о ней не думал. Он вообще ни о чём не думал, когда обхватывал ладонью широкую челюсть и касался губами губ. Эрен понял без слов. Толкнулся языком в гостеприимно раскрытый рот, а членом — в раздразненный ласками анус, который легко поддался, скользкий от слюны, остатков смазки и семени, упруго растянулся, обхватывая твёрдую горячую плоть. Кажется, Леви застонал в поцелуй. Нужный угол Эрен запомнил, двигался издевательски медленно, душу вынимал глубокими, сладкими толчками, одной рукой обхватил член, и ладонь лениво двигалась в одном ритме, но мозги в кашу размазывало не нарастающим удовольствием, а взглядом. Зелёные глаза почти светились, сияли, лучились любовью, Эрен вовсе не его брал на жёсткой гостиничной постели — он сам отдавался, будто это первый и последний раз, когда ему позволено касаться Леви, и в этот единственный раз нужно вложить себя всего, без остатка. Сердце не выдерживало, рвалось из груди. Второй раз быстро кончить не получилось, и он весь извёлся, превратившись в сплошной комок оголённых нервов, даже там, где они просто соприкасались кожа к коже, по телу прокатывались короткие электрические импульсы, а долгожданный оргазм накатил такой мощной, сокрушающей волной, что у Леви, по ощущениям, сердце замерло на секунду-другую. Он даже не почувствовал, как Эрен кончил, Эрена сейчас было слишком много: тепло, излучаемое кожей, бережные руки на теле, сбивающееся хрипловатое дыхание, чувства, в которые щедро вкладывают душу не зная меры. Эрен отодвинулся, его тепло отдалилось, и Леви слепо потянулся следом, несмотря на то, что каждая клеточка тела всё ещё гудела от перенапряжения и веки оставались слишком тяжёлыми, чтобы открыть глаза. Впрочем, никуда Эрен не делся, быстро вернулся обратно, коснулся живота влажной мягкой тканью. — Оставь, — лениво вздохнул Леви, удобно пристраивая голову на его плече. — Я сейчас всё равно в душ. Мягкие горячие губы ласково коснулись виска, Эрен обнял его обеими руками, прижал к себе, Леви плечом чувствовал, как сильно бьётся у него в груди сердце. На мгновение накатило сомнение, прошило навылет: а достоин ли подобного счастья кто-то вроде него? Выходец из столичных трущоб взлетел слишком высоко, упал с безжалостных небес, потеряв всех, к кому успел привязаться, и до сих пор собирающий себя по кускам… — Ты такой красивый. — Что? — мягкий голос вклинился в сомнения и мгновенно их сбил. — Я видел себя в зеркале вообще-то. — Помню первую тренировку в составе твоего специального отряда, — Эрен не удержался, скользнул рукой по предплечью, лаская кончиками пальцев шрам, оставленный когда-то зубами титана. — С утра стояла жара, но к обеду погода испортилась. Ты был без плаща и куртки, когда начался дождь, и он лил, как из ведра. Я думал, мы вернёмся в замок, но ты ещё час заставлял нас повторять парные манёвры, хотя лило так, что на расстоянии вытянутой руки уже ничего не было видно. У меня ни с кем не получалось сработаться, даже с тобой. Особенно с тобой. В итоге мы свернули тренировку и вернулись. Не знаю, что ты потом обо мне подумал, что я слабак, недоучка, или ещё что… А я дрочил ещё недели две как одержимый, потому что мокрая одежда так облепила твоё тело — я в жизни ничего красивее не видел. — Господи, — Леви таки открыл один глаз. — Хорошо, что я об этом не знал. Я бы постарался выбить из тебя всю эту дурь. — Это было очень давно, — Эрен смотрел на него так мечтательно, будто действительно любовался. — Но я всё ещё так думаю. — А я всё ещё думаю, что у тебя в мозгах отборное говнище. И, вопреки своим же грубым словам, Леви его поцеловал.