А может,... ну его?...

— Райнер… — пухлые губы прикоснулись ко лбу, пальцы сжались на плечах, — пожалуйста… — просящий шепот, обжигающий горячим дыханием ухо, сводил с ума. — Господи, что ты со мной делаешь, — белая грудь часто вздымалась от дыхания, сильные руки сжались на талии юноши, оставляя на коже красные следы, — мне крышу срывает от тебя, — Браун уткнулся носом в ямочку под ключицей, — ты пахнешь жасмином… — Сорвёшь его для меня? — юноша, разместившийся на бедрах Райнера закусил губу, затуманенный взгляд был настолько страстным, что будоражил все нервы блондина. Карии глаза из темноты блестели как две золотые монеты. — Обязательно, — руки с талии плавно опускались к ягодицам, сжимая их. С покрасневших от поцелуев губ сорвался сладостный стон, юноша прогнулся назад, открывая доступ к шее. Браун наслаждался этим видом, зная, что этот паренёк полностью его, — дай я тебя поцелую, — стоило ему податься вперёд, чтобы поцеловать парня, как тот заливисто засмеялся, упираясь рукой в большую грудь контрабасиста. — Райнер, ты такой забавный, — мускулистые руки рывком притянули к себе парня, что сидел на коленях, широкий нос уткнулся в жилистую смуглую шею. Бёдра качнулись навстречу, маняще потираясь об вставший колом член. Тонкие губы раскрылись, обнажая ровные зубы Райнера, — только не говори, что укусишь меня, — брюнет ещё раз качнул бёдрами туда обратно, из-за чего блондин откинул голову и шумно выдохнул. — Перестань меня мучать… — голос стал хриплым и очень тихим, — умоляю… пожалуйста… — Позови меня по имени, — юноша приподнялся над бедрами, стоящий член уперся ему в промежность, — м~м, какой же ты нетерпеливый… — Не могу, — белые пальцы сжали бедра юноши и сильно потянули вниз, входя в него одним резким движением, — нгх, ты такой тугой… — Ра~айнер, — парень прогнулся в пояснице и застонал, сжимаясь внутри, — скажи… пожалуйста, — почти золотые глаза смотрели прямо в душу, с пухлых губ срывались тихие и нежные стоны, смуглые пальцы оперлись на широкие плечи, иногда сжимаясь при подъёме бёдер. Янтарный взор Брауна погружался в омут глаз, что пристально на него смотрели, — пожалуйста~а, — губы почти встретились в поцелуе, который оттягивал брюнет. — Марко…       Райнера словно ударом молнии разбил сонный паралич, парню казалось, что кто-то крадётся к нему, тело не слушалось: накрывал ужас — частое дыхание кружило голову. Сквозь темные шторы солнце настойчиво пыталось пробиться в комнату. Резкий звук будильника раздался в сумраке помещения. Маленькое устройство с кнопкой наверху истошно надрывалось, вибрируя и звеня на всю комнату. — Дайте поспать, уроды, — крупная ладонь через силу нажала на будильник. Свет струился из окна в щель между плотными гардинами темно-синего цвета, озаряя четко очерченные мышцы рук, плеч и спины, обтянутые почти белой, как мрамор, кожей. Светлые волосы были растрёпаны после сна. Смятая постель окружала спящего теплом и покоем. Дверь в комнату резко распахнулась. — Райнер, ленивая ты жопа, вставай! — в голову парня прилетела подушка, больно вмазавшись в массивный прямой нос, — алло! А ну встал! — Габи, — хрипатый голос отражался эхом от стен комнаты, — ты время видела, мелкая? — Да, девять утра! — в бедро Брауна уперлась девичья нога, толкающая его, — а ну встал! — Господи, ты же от меня не отстанешь? — янтарные глаза посмотрели на девочку лет двенадцати. — Дыа! — она активнее стала его расталкивать, юноша шумно выдохнул и сел в постели. Увидев нужную активность, Габи подлетела к окну, распахивая гардины резким движением рук в разные стороны, впуская солнечный свет в комнату, — ну ты и затворник, Райнер. Парень сидел в кровати, стараясь смириться с бренностью своего существования в сегодняшнем дне: заспанное лицо и взъерошенные волосы придавали ему немного небрежный вид. Плавно сползающее одеяло с груди оголило накаченный торс: кубики пресса и раскаченные грудные мышцы выглядели немного угрожающе в сочетании с его внешностью. Руки поднялись вверх при глубоком зевке, парень потёр глаза и посмотрел на двоюродную сестру уже более осмысленным взглядом. — Райнер, — янтарные глаза двоюродного брата смотрели прямо в душу, из-за чего кровь стыла в жилах от какого-то животного ужаса, — вставай уже! Завтрак готов! — девочка выбежала из комнаты, Браун старший проводил её взглядом и как только та покинула его обитель, он шумно выдохнул. — Друг, и как это понимать? — он откинул одеяло. Ткань боксеров в сторону правого бока была влажной с белыми разводами, взгляд стал совсем понурым, — ну ты, блин, удивил… Райнер встал с кровати, нашел полотенце где-то на стуле и, обмотавшись им, пошёл в ванную.       Закрывшись в ванной, Райнер скинул с бёдер полотенце и снял трусы, замочив их в тазике, быстро залез в душ и включил холодную воду, что неприятно обжигала кожу: соски затвердели, по торсу пробежали мурашки, но лишь член продолжал своё стойкое сопротивление. — Ну давай, пожалуйста, — рука сняла душ с держателя и почти вплотную прижала к члену, — бля~ять, — парень вздрогнул, лицо скривилось в гримасе боли. Член стал опускаться и безвольно повис, полностью успокоившись. Душ был повешен снова на держатель, — фух, — шумно выдохнув, Браун вылез из ванной, быстро умылся, надел чистые трусы.       Покинув ванную комнату в одних боксерах, парень снова зашел в комнату и начал одеваться, на глаза попалась черная футболка с изображенным в стиле скетча на ней джаз-бендом, — отлично, — надев футболку, он заметил в шкафу аккуратно скрученные прямые брюки со складками в черно-серую широкую полоску, — удача сегодня мне улыбается прям, — полностью одевшись, он пошёл на кухню, откуда пахло жаренным беконом, яичницей и свежесваренным кофе, — не завтрак, а мечта. — А то! — довольно выкрикнула Габи, ставя на стол тарелку и почти бросая в неё вилку, — я говорила, что завтрак готов! А теперь садись и жри! — на последнее слово недовольно и громко выдохнула женщина лет пятидесяти со светлым каре. — Габи, — ровно проговорила Карина, — я же говорила, что «жрут» лишь животные, а мы — люди, мы едим, — девочка резко посмотрела на женщину, потом на двоюродного брата. — Садись и Е-ШЬ, — громко продекламировала Браун младшая. — Спасибо, Габи, — Райнер улыбнулся непринуждённо и сел за стол, где его уже ждали яичница с беконом и кофе. — Сынок, ты не против, если я включу новости? — мать немного обеспокоенно на своего сына. — Хорошо мам, — ответил Райнер, включая телевизор, что висел напротив стола на кухне, — «Трост24»? — Да, — он отвернулся от экрана, пока включался телевизор и проходила реклама.

«Срочные новости на «Трост24»! В Тросте была обнаружена секта «Братство Фриц», все её члены задержаны»

Семья синхронно и взволнованно обратила внимание на видео-ряд, что шел вместе с объявлением.

«Верхушкой религиозных фанатиков был священник Китс Верман и Никк, известный как основатель «Культа стен» на территории Троста»

«Попавшие под их влияние несколько семей заживо похоронили неугодных «отцам» детей, как своих, так и чужих. Возможно, некоторые из них живы.»

Райнер громко сглотнул, когда с заведёнными за спину руками, выводили больше двадцати человек из церкви. В злобных и агрессивно ведущих себя людях все сидящие за столом узнали троих, чем-то напоминающих семейство Боттов.

«Разыскиваются: Томас Вагнер, Нак Тиас, Милиус Зельмски и Марко Ботт.»

— Господи, — Карина закрыла рот рукой и заплакала, — так значит, они его убили, — Райнер сидел как в воду опущенный, погружаясь полностью в свой ужас и страх сказать правду. — Тётя Карина, — Габи кинулась к ней, — но они же сказали, «разыскиваются», может он жив? — глаза девочки были тоже полны слёз, так как она один раз в жизни видела Марко. Браун замер, смотря на эту картину, вот он шанс перестать врать и баяться говорить правду. — Он… — Брауны Старшая и младшая обернулись на парня, — он жив… Я видел его недавно, — глаза округлились, слёзы потекли ручьём, — Марко сильно похудел, но всё так же мил и добр… — подняв янтарный взор на родных, он увидел не ненависть, которую обычно ожидал, а радость, — я хочу с ним встретиться… — Райнер… но ведь, мы же были на похоронах… — мать стала приходить в себя, пока фоном шли оставшиеся новости, — Мисс Ботт же сказала, что он умер случайно и страшно изуродован, хоронили Марко в закрытом гробу… Райнер? — женщина посмотрела на сына. — Мам, он жив и, возможно… счастлив, — тонкие губы изогнулись в улыбке. — Это же прекрасно! — Габи вскочила и немного потрясла Мисс Браун за плечи, — радуйся же, он живой! — карие глаза заблестели уже не от слёз, а от радости, она села за стол и, вытирая слёзы, начала есть. Остальные последовали её примеру, доедая свой завтрак. Карина немного впала в прострацию, безэмоционально ковыряясь в тарелке. — Райнер, сходи в магазин, — она посмотрела на остывающую яичницу и проткнула желток, который моментально начал растекаться по тарелке, — за вином. — Хорошо, — парень поджал губы и шумно выдохнул, ведь его мать не пила года три. — И я с тобой! Я хочу шоколадку за сданные экзамены в музыкалке, — яркие карие глаза смотрели в янтарь, светясь от радости. — Хорошо, — парень почувствовал почти физическую боль от мысли, что придётся расстаться с вчерашним гонораром почти полностью.       Доев, Габи быстро скинула тарелку в раковину и выбежала с кухни, Карина продолжала тыкать яичницу. — Кто бы мог подумать, а с виду такая хорошая семья, — она изумлённо подняла брови, перевела взгляд на Райнера, — ты давно об этом знаешь? — он лишь виновато кивнул, — эх ты… Тоже мне воин… Ладно, доедай и помой посуду с завтрака, — сердце блондина сжалось, потом раскрылось, почти разрываясь на кусочки. — Хорошо, — две тарелки были вымыты быстро и аккуратно, после чего он вышел из кухни в коридор, где уже быстро надевала кроссовки девочка. — Погоди, сейчас гляну прогноз погоды, — пальцы быстро открыли Гугл погоду, — ага, на улице резко похолодало, всего +10 — +13, в течение дня возможны кратковременные дожди. — Спасибо, мистер быстрые пальцы, а теперь пошли, — девочка быстро надела кроссовки и ветровку, и открыла дверь. — Иду, — Райнер надел тёплую джинсовку и вышел следом, — мам, мы пошли, закрой за нами! — Мисс Браун подошла к двери, обняла сына, поцеловала в лоб и закрыла за ними дверь.       На улице было пасмурно, редко пробивающееся солнце не грело, а создавало иллюзию своего существование. Южный округ был полон цветов — каштан раскрыл свои белые пирамиды, что пахли так сладко и чарующе. Девочка была притихшей, парень был тоже тих, но по-своему. — Райнер, — девичий голос звучал затаённо, — если Марко жив, то почему Мисс Ботт нам соврала? — парень замер. — Габи… — Скажи! — она перегородила парню путь почти у самого магазина. — Габи… — он громко выдохнул и театрально закатил глаза, — потому что… — «Он гей!», давай, Райнер, скажи это! — Что? — она широко улыбнулась и довольно посмотрела на брата, — что?! — Он… он любит, — «мужчин», Браун только хотел договорить, но не успел. — Вау! У него есть девушка! Круто, но жаль, — она беззаботно повела плечами вперёд, — Я бы с ним встречалась, — Габи засмеялась. — Я бы тоже, — тихо проговорил Райнер, что девочка даже не услышала.       Перейдя дорогу, пара зашла в магазин. В утреннее время он был полон пенсионеров, что разбрелись по магазину в поисках дешевых товаров и скидок. — Я в сладкий отдел! — Габи махнула парню рукой и скрылась в море пожилых людей, что пахли мылом и зубным порошком. Райнер лишь кивнул и пошел в алкогольный отдел. — «Dolce notte» — бутылка в руках маняще блестела зелёными переливами, — черноплодная рябина? — губы скривились в искреннем отвращении, в памяти всплыло воспоминание, когда такое вино они пили своим квартетом на выпуске из колледжа на заднем дворе. Вкус этого вина был из рубрики «мышки морщились, но ели», — не, — рядом стояло вино этой же фирмы, но вишнёвое, — о, а вот это другое дело, — довольно улыбнувшись, парень взял одну бутылку и направился к выходу из отдела, — а чего так мало? — разговоры вслух с самим собой Райнер порой даже не замечал, — не, надо вернуться, — снова зайдя в отдел, он уже покинул его с двумя бутылками вина и одной бутылочкой Chester's с вишней, проходящая рядом пенсионерка с тележкой что-то буркнула себе под нос, то ли «алкаш ебанный», то ли «понаехали, алкаши провинциальные», но высокий блондин это высказывание пропустил мимо ушей. Путь к кассе между бабушек с двумя бутылками в руках был похож на хождение по мукам — каждая считала своим долгом наехать на молодого человека, упрекнуть в алкоголизме и припугнуть импотенцией, встретив Габи, в его адрес ещё прилетело такое высказывание как «отец алкоголик — горе в семье». — Ну всё, бабки, — Райнер закатил глаза на кассе, стараясь наощупь обходить бабулек и не смотреть на них. — Да ладно тебе, братик, ты же это вино покупаешь маме на вечер, — девочка слегка стукнула локтём ему в рёбра, из-за чего высокий контрабасист немного покачнулся. После чего волны негодования пенсионеров на «отца-алкоголика» и «понаехавшую молодёжь» прекратилась, сменившись волной умиления, «как же повезло матери, что дети готовы её утешить». Желтые глаза скользнули на одну из таких бабок, в голове появилась самая дурная мысль, какая могла только появиться — сыграть на эмоциях. — «Мамой» она называет моего черного бойфренда, с которым мы снимаемся в порно, — у бабки, что уже готовилась выкладывать продукты на ленту резко открылся рот, из которого выпал протез нижней челюсти, — пошли, крошка, пока действует твоя социальная скидка. Расправившись с кассами и магазином, пара довольно пошла домой. — Райнер, ну ты, конечно, даёшь, там у бабки небось сердечный приступ произошел, — Габи засмеялась, открывая мороженое. — Да так ей и надо, — лицо блондина не выражало никаких эмоций, — а то, «отец алкоголик» — на этих словах он скрючился как та бабушка и проговорил это передразнивающим скрипучим голосом, — ладно, забыли. — Ахахаха, — Габи заливисто засмеялась, передразнивая Райнера и его «бабушку», — в тебе умер гениальный актёр! Зайдя домой, Райнер поставил пакеты с продуктами на пол, достал свои бутылки вина и сидра и вальяжной походкой пошел к себе в комнату. Дальше день прошёл у семьи спокойно, как у настоящих затворников — никто никого не трогал и из комнат не выходил. Мать Райнера — Карина, сидела и пила вино в полном одиночестве, стараясь понять, как такое вообще было возможно. Габи засела за любимый сериал, где звучала прекрасная музыка и были красочные образы убийств и насилия — всё что любит младшая Браун.       Райнер же закрылся в своей комнате, стараясь почти не подавать признаков жизни. Парень поставил алкогольные напитки на прикроватную тумбочку и лёг. Телефон сам появился в руках, пальцы смахивали одно новое уведомление.

«1 новое обновление страницы в закладках!»

— О, интересно, — единственная страница в закладка — это была страница Марко, а новое обновление — это смена аватарки, теперь вместо непонятного для Райнера окна там был юноша. Фото было по пояс: Марко стоял против света, белая метель черёмухи разлеталась прямо в камеру, а дерево за ним создавало бело-зелёное облако, почти полностью закрывая небо. Стоя в тёмно-зелёном поло и с накинутой рубашкой, он был как дитя-природы: весь такой органично вписывающийся в пейзаж, будто являющийся сам частью этого сквера- то ли яркий желтый тюльпан, то ли нежный нарцис, то ли куст зацветающей сирени, то ли почти зацветший каштан, то ли только распустивший свои маленькие листочки мудрый дуб, то ли готовящаяся цвести липа. В глаза моментально бросились впалые щёки и одновременно счастливый взгляд. В зеркале души, помимо метели черёмухи, отражался кто-то с телефоном. — Не уже ли… — Райнер приблизил изображение, но лица снимающего всё так же не было видно, — может быть Бертольд? — немного отдалив, Браун заметил, как юноша на фото спокоен, — совсем не изменился… — большой палец правой руки скользнул по экрану, погладив Марко по щеке, — Господи, что же я наделал… — телефон полетел куда-то в недры комнаты, парень повернулся на бок, пальцы обхватили горлышко сидра, — так, хватит пить, а то опять глупостей натворишь, — рука отпустила алкогольный напиток и парень повернулся на другой бок, постепенно погружаясь в сон. — Райнер, — щеки коснулась горячая ладонь, голос был сладок как мёд, — соня… — Мммм, — блондин открыл янтарные глаза, из темноты комнаты на него смотрели две золотые монеты, — Марко?! — Браун вскочил в кровати. — Ты чего такой резкий? — пухлые губы изогнулись в улыбке, щеки в веснушках приподнялись. — А…что?.. Что ты тут делаешь? — крупные ладони закрыли резко покрасневшее лицо блондина, но этот вопрос Ботт проигнорировал и подполз чуть ближе к контрабасисту и, привстав на коленях, повалил его обратно в постель. Хрупкий с виду кларнетист начал доминировать, сводя руки Райнера вместе и связав их вовремя попавшимся под руку галстуком, — Марко? — янтарные глаза просили пощады, но брюнет лишь с хитрой улыбкой продолжал игнорировать любые вопросы, — что ты делаешь? — смуглые пальцы крепко обхватили бёдра блондина, приподнимая их, — эй… Марко? — пуговица на штанах расстегнулась и нагревшаяся полосатая ткань резко поползла вниз, стягивая за собой боксеры, в янтарных глазах застыла паника. Лежащий в своей кровати со связанными руками в изголовье и со спущенными штанами, Райнер уже не пытался говорить с Марко, он лишь хаотично пытался брыкаться. — Ну и чего мы такие резвые? — горячие пальцы сжали член Брауна у основания, из-за чего блондин выгнулся и застонал. Накаченные ноги сначала сильно сжались, лицо залилось стыдливым румянцем от подбородка до самых кончиков ушей, — Райнер… — сладкий баритоновый шепот засел в голове, — не бойся, — две золотые монеты ехидно улыбались, пальцы продолжали мучать блондина. — Марко… — сведённые ноги обессиленно разъехались по кровати, — я больше не могу… Пощади, умоляю! — смуглые пальцы отпустили стоящий колом член Райнера. — Ты позвал меня по имени, — пухлые губы потянулись к головке, плотно обхватив её в горячих объятиях языка, на что Браун лишь громко застонал, — эй, у тебя дома мать и сестра, — интонация была настолько близка к издёвке, что на уголках янтарных глаз выступили слёзы, — Райнер… ты чувствуешь себя виноватым? — в мыслях, в которых был хаус, объятый страстью, теперь поселился ужас. — Что? — контрабасист поднял голову на Марко, что сидел между его ног. — Что это за ситуация, что заставляет чувствовать себя виноватым? — в глазах паника. — Что это за ситуация? — Марко наклонился и начал отвязывать от изголовья галстук. — Несчастный случай, — но как только рельефные руки почувствовали свободу, яркое видение исчезло. Райнера словно ударом выбило из сна, тело не слушалось: накрывал ужас — частое дыхание кружило голову. К телу в области паха неприятно прилипла влажная ткань боксеров. — Приснится же такое… — но лишь снова закрыв глаза, из мрака мыслей на него снова смотрели две золотые монеты.

«Здравствуй, Марко»

«Я так давно о тебе думаю, что мне кажется, что я схожу с ума»

«Марко, ответь же…»

«-Райнер?»

«-У тебя всё в порядке?»

«-Что ты такое говоришь?»

Этот телефонный разговор застыл в памяти, как посмертный слепок.

«Ты чего, я искренне… Я так люблю твои веснушки, они указывают мне путь»

— Мне необходимо с ним поговорить. — блондин вскочил с кровати и начал искать по комнате телефон, чтобы написать парню, что так резко и крепко засел в сознании. Пальцы быстро открыли нужную заявку в друзья — принять, — быстро набрав сообщение, оно ушло на нужный адресат.

«Марко, слушай, давай встретимся…нужно поговорить.»

      Ответ не заставил себя долго ждать, уведомление быстро мелькнуло на экране:

«-Хорошо, давай встретимся, но через неделю, я выписываюсь.»

«А раньше никак?»

«-Раньше — никак. До встречи.»

— Ну он хотя бы согласился со мной встретиться, — парень сел в постели, голова раскалывалась от потока мыслей, — неделя… Ладно, и на этом спасибо…       Поцелованный солнцем сидел на ступеньке ротонды, держа в руках телефон, рядом приятно грел бок задремавший Кирштайн, в правом ухе Марко и в левом ухе было по наушнику, в которых играл «Depeche Mode — Enjoy the Silence». Взгляд шоколадных глаз был обращен на внутренний двор больницы, под нос кларнетист напевал песню, что сейчас играла в наушниках. — Марко, — голос сидящего рядом был хриплым, — а я и не знал, что ты красиво поёшь, — брюнет посмотрел на Жана и засмеялся. — Ой, да ладно тебе, — смуглые пальцы убрали телефон из рук в карман объёмного бомбера. — Я… честно, — глаза цвета ржаного солода были виновато отведены в сторону, указательный палец соскользнул по большому, расковыривая заусенцы. — Жа~ан, — Ботт накрыл руку художника своей горячей ладонью, — ты не виноват, — пухлые губы изогнулись в теплой улыбке. — Марко? — карие глаза блестели и манили какой-то сладкой негой, -да может ну его — этого Эрвина со своей методикой? Подумаешь, болячки ковыряю… — Это да, подумаешь…-иронично процедил брюнет, — а я, лично, теперь хочу жить, — Кирштайн посмотрел на Ботта, он смотрел куда-то вперёд, потом Марко повернулся к Жану и поцеловал его. Пепельные волосы взъерошил внезапно налетевший ветер, горячие губы отдалились, — Жан? — парень сидел с широко раскрытыми глазами, губы остались приоткрытыми после поцелуя. Ботт снова подался вперед и поцеловал художника более настойчиво. «Жан, что ты делаешь? — мысли Кирштайна перемешались, — он же твой друг! Жан… но эти губы…» — голова стала тяжёлой, Жан ответил на поцелуй немного нерешительно. Парни смотрели друг другу в глаза без единой капли страха, что их застукают. Брюнет разорвал поцелуй и довольно улыбнулся, откинувшись на бетонный пол ротонды, Жан посмотрел куда-то вперед и тоже откинулся на пол. — Марко? — голова художника повернулась к кларнетисту. — Да… — он широко улыбнулся и повернул голову в ответ. — Мне нужно всё обдумать, — Кирштайн резко встал и направился к выходу с территории больницы. — Жан, постой! — Марко вскочил, но заскользил на влажной от вечерней россы траве и упал плашмя. Раздался громкий шлепок. — Марко, господи! Да что с тобой сегодня?! — уходящий побежал обратно к ротонде поднимать своего друга с травы. — Я… Ты… Ты мне нравишься, Жан, — пухлые губы были изогнуты в улыбке. — Слушай, сейчас не весна для обострений… — услышав данное высказывание от Жана, Ботт начал смеяться, его заливистый смех разлетался эхом по округе, Кирштайн смотрел на смеющегося в траве брюнета и тоже начал смеяться. — Ладно, если тебе нужно подумать, я готов тебя дождаться, — щеки приподнялись от довольной улыбки. Где-то на территории больничного сада пахло жасмином. — Пойдём, я тебя провожу, а то вдруг опять упадёшь, — художник встал с травы и протянул кларнетисту руку, теплая смуглая ладонь легла в ладонь Жана. — Пойдём, — Марко встал с неким усилием и потянул своего приятеля за руку, — эй, пошли, ты же сам вызвался меня проводить.       По алее из розового жасмина пара шла за руки почти до самого больничного крыльца.