the tenderest of care

Чимин опускается на колени, чтобы полить фикус. Каждый раз, заглядывая в кабинет Намджуна, он останавливается ненадолго, чтобы полюбоваться красотой его листьев. На столе так много бумаг, сваленных в кучу. Намджун придает особое значение чистоте и порядку, но в его собственном кабинете не мешало бы прибраться. Неодобрительно морща нос, Чимин стирает липкие пятна и крошки влажной тряпкой. В коридоре слышатся шаги и голоса. От неожиданности его рука дергается. Стопка документов разлетается по полу, и, когда Чимин пытается поймать их, он ударяется бедром об угол стола и задевает стоящую рядом кружку. Две стеклянные статуэтки пошатываются и, упав на пол, вдребезги разбиваются. Чимин в ужасе смотрит, как кофе растекается по документам, проклиная свою неуклюжесть, когда Намджун с Хосоком приходят на шум. — Из-извините, — заикаясь, пищит Чимин. Боже, что он натворил? Намджун же убьет его. На лице альфы отражается целая буря эмоций, от удивления до отчаяния, и Чимин не на шутку пугается. Намджун бросается спасать безнадежно испорченные бумаги, а Чимин не может пошевелиться. Он никогда не слышал, чтобы Намджун матерился, но сейчас его негромкие ругательства оглушают Чимина. — Мне так жаль, — лепечет он, вскидывая руки в защитном жесте, когда Намджун встает и смотрит на него. — Я просто хотел стереть крошки. Там были крошки. Прости, пожалуйста. Он пятится назад, наступая на осколки в луже холодного кофе, но от страха ничего не чувствует. — Ничего страшного, — отвечает Намджун, не решаясь подойти ближе. Чимин смотрит на него огромными глазами, на дне которых плещется дикий страх. Тот самый взгляд, который Намджун надеялся больше никогда не увидеть. — Пф, да Намджун сам хорош. Нечего оставлять что-то важное в таком хаосе, — смеется Хосок, но его улыбка меркнет, когда взгляд опускается ниже. — Эй, ты не поранился? — Что? — Намджун только сейчас замечает, что Чимин стоит среди осколков, окрасившихся его кровью. — Черт, почему ты не носишь обувь? Хоби, принеси скорее аптечку. Намджун помогает дойти до дивана и забывает про все документы. Чимин теряется в смущении. Альфа сидит перед ним на коленях и бережно осматривает его ноги — как будто сцена из альтернативной вселенной. Чимин морщится, едва не скуля от боли, когда Намджун начинает обрабатывать порезы. Хосок садится рядом, обнимает и просит немного потерпеть, приговаривая, какой он сильный и как храбро держится. — Вы же не накажете меня? — решается спросить Чимин, прижимаясь к Хосоку. Намджун резко вскидывает голову. Он уверен, что ослышался, но встречается с таким же изумленным взглядом Хосока. — Какие глупости! Это же просто случайность. Подумаешь, с кем не бывает, — Хосок старается говорить ласково, но его губы сжимаются в узкую полоску — верный признак, что он в негодовании. — Но я испортил документы. Я пришел сюда без разрешения и всё испортил. И разбил кружку. И… Я же правда не хотел. Чимин говорит об этом так расстроенно, старательно избегая зрительного контакта, и Намджуну хочется взять его за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы перестал воспринимать всё так близко к сердцу. Видя, что Чимин снова начинает волноваться, Хосок обещает принести ему травяной чай с печеньем и оставляет их наедине. — Не злись, пожалуйста. Намджун слышит шепот Чимина, только потому что они находятся слишком близко. — Я и не собирался злиться. Тем более на тебя. Даже если бы это были самые важные документы, да, я бы, конечно, разозлился поначалу, но я бы ни за что не стал… — это кажется такой дикостью, что Намджун не может произнести это вслух. — Эта ерунда не стоит того, чтобы ты переживал. Меня больше беспокоит, что ты поранился. — Мне почти не больно. Честно, — врет Чимин, не желая причинять еще больше проблем. — Знаешь, думаю, тебе стоит понять раз и навсегда, что люди всегда важнее. Ты можешь весь дом разнести, но мы будем волноваться в первую очередь за тебя. Весь этот хлам можно купить, но жизни близких людей — нет. Никакие бумажки, никакие деньги — ничего не может быть важнее, — говоря это, Намджун держит его ногу чуть выше щиколотки так осторожно, словно Чимин сделан из тончайшего фарфора. — И я… — голос слегка хрипит, и Чимин запинается, чтобы прочистить горло. По красноте своих щек он может посоревноваться с самыми спелыми помидорами, и вся эта ситуация вызывает в нем слишком много чувств. — Я тоже вхожу в это число? Близких людей? — Конечно, входишь. Перебинтовав порезы, Намджун невзначай ведет рукой к голени. Кожа горит под его прикосновениями, но уже совсем не от боли. В этом жесте нет никакого скрытого смысла, никакого подтекста; наверное, это выходит совершенно случайно. Только внутри Чимина распускаются цветы нежнейшего трепета. Еще пару секунд, и его дыхание бы сбилось вслед за ускорившимся биением сердца. Но Намджун складывает аптечку и поднимается.

***

— Я буду чай. Тебе сделать? Чимин заглядывает в кабинет, но Намджун не отвлекается от компьютера. Только Милки, лежащий на диване, поднимает голову и, высунув язык, виляет хвостом. Чимин улыбается ему. По выходным дом всегда пустеет. С пятницы по понедельник Намджун отпускает прислугу. Ребята частенько разъезжаются кто куда. Юнги и Чонгук пропадают с радаров. Однажды Чимин спрашивает, как прошли выходные, и узнает, что они успели слетать в Австралию. «Познакомиться с родичами Гукки», — шутит Юнги, показывая фотографии с кроликами под возмущенное «Ну хён!». Хосок ходит на свидания, чтобы потом всю неделю рассказывать про самые абсурдные ситуации, в которые он попадал. А таких набирается немало. На этой неделе Тэхён упросил Сокджина съездить вместе к морю. Они звали с собой и Чимина, обещая шикарные выходные, но он не мог оставить свое кошачье семейство. И Намджуна. Хотя Намджун, наверное, был бы даже рад, что ему никто не мешает работать. — Кофе, если несложно. — Может, не стоит пить так много кофе? Вечер всё-таки. Намджун с самого утра сидит в своем кабинете. Что-то явно случилось, но Чимина обычно не посвящают в их криминальные дела, а ему не хочется знать. Просто… Это первый вечер за последние два месяца, когда Чимину пришлось ужинать в одиночестве. Потому что Намджун «не голоден» и «поест позже». Они всю неделю мало виделись. Намджун постоянно выглядел уставшим и злым. И Чимин, если честно, немного скучает. — Не помню, когда я спрашивал твое мнение, — с явным раздражением отвечает Намджун. — Я и сам могу заварить себе кофе. — Я сделаю. Мне несложно. Чимин уходит на кухню, даже не пытаясь скрыть, как обидели его слова Намджуна. Всё равно он не заметит. У него работа. Милки топает за ним, рассчитывая получить вкусняшку. И, конечно, получает. Чимин не может устоять перед его очаровательными глазками-бусинками. Чимин делает кофе для Намджуна, но сам пить чай больше не хочет. Он думал, они посидят вдвоем на кухне, может, перебросятся хоть парой слов. Он молча ставит кружку на стол, всем своим видом показывая, насколько он обижен. Пусть это ужасно по-детски, но он привык, что Намджун уделяет ему внимание. — А ты хорошо себя чувствуешь? — Чимин замечает, как покраснели щеки Намджуна. — Вполне. Всё нормально. Иди отдыхать. — Думаю, тебе стоит померить температуру. Тебя знобит? — Чимин, пожалуйста… Прекрати. Я хочу поскорее с этим покончить и лечь спать, а ты мне мешаешь. — Но я же вижу, что тебе плохо. Всего пара минут. Ну пожалуйста. — Давай закроем тему моего состояния. Я в норме. Иди пей свой чай. — Нет. Я не уйду, пока не измеришь температуру, — настаивает Чимин. Совсем недавно он ни за что не посмел бы сказать и слова против Намджуна, но теперь он не намерен сдаваться так просто. Намджун — настоящий трудоголик, пусть и работа у него не совсем стандартная. Он, как яркая свеча, медленно сгорает, отдавая всего себя делу и не обращая внимания на собственное самочувствие. Чимин не может с этим смириться. Потому что Намджун так много заботится обо всех ребятах, так естественно, что это совсем не бросается в глаза, и заслуживает такой же заботы в свой адрес. — Да что ты говоришь? — Намджун откидывается на спинку кресла. В его глазах читается злая усмешка, существенно пошатнувшая решимость Чимина. — На тебя только прикрикни, и ты сбежишь прятаться в своей норе и реветь. Так что не ставь мне условий. Не сказав ни слова, Чимин уходит, но через пару минут возвращается с градусником и, положив его на стол, скрещивает руки на груди. Намджун смотрит на него в упор, но Чимин не отводит взгляд. Эту молчаливую битву он выигрывает. — Не хватало мне только назойливых омег, — ворчит Намджун, сунув градусник под толстовку. — Видишь? Меряю. Можешь идти. — Не уйду, пока не скажешь, что ты в порядке. Ты правда плохо выглядишь. Тебе стоит отдохнуть. Намджун смотрит на градусник чуть дольше, чем следовало бы, но, когда Чимин подходит ближе, он сбрасывает результат. — 36,6. Хоть в космос. Я в порядке. Чимин недоверчиво закусывает губу и прикладывает ладонь к его лбу. — Боже, ты весь горишь. Почему ты такой упрямый? Какая у тебя температура? Скажи мне, я хотя бы придумаю, как ее сбить. В его глазах собираются слезы, и, возможно, они смягчают сердце Намджуна. — 38. Но я совсем ее не чувствую. Обещаю, ещё пять минут и я заканчиваю и иду спать. — Ты шутишь? Какие пять минут? Тебе нужно в постель. Срочно. Чимин тащит слабо сопротивляющегося Намджуна в спальню и заставляет лечь в кровать. Он роется в аптечке в поисках жаропонижающих, но в ней нет ничего полезного. — Я заварил тебе чай с медом и имбирем. Бабуля всегда делала его, когда я болел, — положив влажный компресс на лоб Намджуна, Чимин садится на край кровати и расстроенно поджимает губы. Он написал кучу сообщений в общий чат, но никого нет в сети. — Спасибо, — тихо говорит Намджун и осторожно делает глоток чая. — Не волнуйся, хорошо? Я сейчас посплю, и мне станет лучше. Чимин встревоженно расправляет складки на его одеяле. — Можно я посижу здесь немножко? Мне страшно оставлять тебя одного. Давай кому-нибудь позвоним. Хосок ведь в городе, правда? Давай попросим его привезти лекарства. — Всё хорошо, — Намджун отставляет кружку и выдавливает слабую улыбку. — Не надо никому звонить. Это просто температура. Я же не умираю. Намджун быстро забывается глубоким сном. Он бредит, дергается, кого-то зовет. Через час его температура поднимается до 39, и что-то подсказывает Чимину, что Намджун соврал даже насчет 38. Чимин порывается вызвать скорую, но он не знает адрес. Он совсем один с Намджуном, который, конечно, не умирает, но для паникующего Чимина нет никакой разницы. Он безуспешно пытается растолкать Намджуна и в отчаянии бежит к соседям. Они его единственная надежда. Чимин нередко видит их издалека и всегда машет в знак приветствия, но в гостях у них он был всего раз, и то не по своей воле. Намджун настоял, что ему стоит познакомиться с соседями. Мало ли что случится. Как в воду глядел. Чимин боится, что ему не откроют, барабанит в дверь, позади лает Милки. Госпожа Ли, очаровательная старушка в очках и светлой шали, накинутой на плечи, встревоженно спрашивает, что случилось, и просит мужа вызвать скорую. Они всячески успокаивают Чимина, подбадривают, говорят, что ничего страшного не случилось и это обычный жар, который пройдет к утру. Чимину очень стыдно, что он устроил такой переполох, но, видя, как плохо Намджуну, и не имея возможности помочь, он плачет от бессильной тревоги, пока не приезжает скорая. Врач задает кучу вопросов, ответов на которые Чимин не знает. После укола Намджуну должно полегчать, но, даже когда скорая уезжает, а добродушные соседи уходят домой, Чимину не спится. Он сидит на полу у кровати Намджуна и держит его ладонь в своих руках. — Выздоравливай поскорее, хорошо, хён? — шепчет Чимин, поглаживая большим пальцем разгоряченную кожу.

***

— Об этом доме никто не должен знать. Ты хоть понимаешь, насколько всё это серьёзно? Мы даже пиццу заказываем в соседний дом, чтобы не светить адресом, забыл? — ругается Тэхён, нервно расхаживая по залу с таким видом, словно Чимин совершил самое страшное преступление. — Да еще и тебя могли узнать, звездочка ты наша. О чем ты вообще думал? Тэхён и Сокджин приехали, как только смогли. Чимин так и не сомкнул глаза, всю ночь просидев у кровати Намджуна и проверяя, нет ли у него температуры. От злости внутри всё закипает. — Это правда очень рискованно, Чимин. Тебя никто не фотографировал? Я благодарен, что ты позаботился о моем брате, но ты должен был позвонить нам, — Сокджин не повышает голос, но его глаза остаются предельно серьезными. — Я звонил! Кучу раз! И звонил, и писал, но мне никто не ответил. Намджун не просыпался, а у нас в аптечке одни пластыри да бинты. Что мне оставалось делать? Они с Тэхёном так кричат, что на шум разборок приходит Намджун. Вымотанный и помятый, он медленно спускается по лестнице, держась за голову, и Чимин едва сдерживается, чтобы не подбежать и не взять его под локоть. — Чего вы тут раскричались? — морщится от боли Намджун. — Чимин вызывал тебе скорую. Прямо сюда. Еще и соседей притащил. И кому как не госпоже Ли знать, сколько проблем будет, если кто-то узнает о нашем убежище, — продолжает возмущаться Тэхён. — Я же хотел как лучше! — обиженно отвечает Чимин. — И госпожа Ли тоже. Это просто нечестно. Что бы я ни сделал, я всегда виноват. — Ни в чем ты не виноват. Только тон убавьте. И так голова раскалывается, — Намджун садится на диван. — Спасибо за заботу, Чимин. Не слушай Тэ: ты всё сделал правильно. А теперь оставишь нас? Нам нужно обсудить кое-какие рабочие моменты. — Ты совсем себя загонял, — с осуждением вздыхает Сокджин, провожая взглядом Чимина, когда тот уходит на кухню. — Вот именно! — подхватывает Тэхён. — Тебе нужно отдыхать. Работа может и подождать. — Что-то не припоминаю, чтобы я просил у вас советы, — резко осаждает их Намджун. — Но тебе нельзя перенапрягаться! — Тэхён, — повторяет он таким стальным голосом, что Тэхён притихает, решив не будить зверя. Чимин возвращается спустя десять минут с тарелкой куриного бульона, который он приготовил еще ночью, стараясь справиться с тревогой. — Бабуля всегда говорила, что бульон — лучшее лекарство от любой хвори. Поешь, пожалуйста, тебе нужны силы. А потом ложись. Вдруг станет хуже. Врач сказал, что тебе необходим постельный режим. Тэхён заранее морщится, ожидая, что Намджун окончательно выйдет из себя и наорет на всех троих, но тот наоборот расслабляется и кивает. — Еще минуту. — Но бульон остынет. Он полезен, только когда горячий, — расстроенно отвечает Чимин, и Намджуну приходится сдаться. Ребята решают остаться на ночь, чтобы позаботиться о Намджуне, но Чимин просто не дает им возможности. Он заглядывает в комнату Намджуна каждые полчаса, проверяя, спит ли он и есть ли температура. Он определенно ведет себя как надоедливый омега, но ничего не может с собой поделать. Намджун такой сильный, несгибаемый, непоколебимый, как скала, и, возможно, ему совершенно не нужна такая забота. Но Чимина, словно магнитом, тянет в его комнату. К вечеру он приносит ужин. Намджун лежит в кровати и смотрит что-то на своем ноутбуке — судя по улыбке, что-то забавное. Чимин рад, что ему лучше. — Прости, это выглядит слишком по-детски. Просто ты болеешь, наверняка не особо голодный, а так хоть настроение поднимется, — зачем-то оправдывается Чимин. Он вырезал звездочки и сердечки из морковки, яиц и сельдерея, чтобы обычный куриный бульон не выглядел таким неаппетитным. Для салата он тоже постарался, а на десерт Чимин испек булочки в форме мишек. Он смущенно переминается с ноги на ногу, замечая, как внимательно Намджун разглядывает еду. — Шутишь? Всё очень красиво. Спасибо. Особенно за булочки. Никогда не видел чего-то настолько милого. Улыбка Намджуна — лучше любой похвалы, одной ее было бы достаточно, но Чимин сияет от радости и застенчиво отводит взгляд. Он случайно замечает экран ноутбука и от удивления даже приоткрывает рот. — Это же Хьюи, Дьюи и Луи! — вырывается у него раньше, чем он успевает подавить эту детскую любовь к мультикам. — А, это… — Намджун расстерянно моргает, никак не ожидая такую восторженную реакцию. — Да, «Утиные истории». Тебе нравятся? — Ага. Лучший мультик всех времен и народов. Но почему они так странно выглядят? Это какая-то полнометражка? — Нет, это новый сериал. Вышел пару лет назад, но руки никак не доходили посмотреть, — рассказывает Намджун и замечает заинтересованность Чимина. — Может, хочешь посмотреть со мной? Замотав головой, Чимин отступает на шаг назад. — Нет-нет, ты же ужинаешь. Не хочу мешаться. Я и без того никак не оставлю тебя в покое. — Всё в порядке. Иди сюда, — Намджун похлопывает по кровати рядом с собой. Его кровати. — Правда можно? Чимин не хочет навязываться. Не хочет показаться прилипчивым, как пиявка, и не хочет, чтобы Намджун о нем плохо думал. Всё-таки запрыгивать в постель альфы вот так просто, наверное, ужасно некрасиво, и Чимин боится, что в этом есть какой-то подтекст. Вдруг его согласие посмотреть вместе мультики будет расцениваться как согласие на что-то большее? Чимин на девяносто девять процентов доверяет Намджуну и уверен, что он никогда не станет приставать и потом относиться к нему как к грязи. Но всегда остается один процент. — Ложись. Я уже посмотрел пять серий, но давай начнем с начала. Ты должен увидеть всё. И Чимин ложится. Он весь напряжен, и Намджун видит это, но ничего не говорит, просто ставит ноутбук между ними, чтобы им обоим было хорошо видно. Чимин благодарен ему за то, что даже сейчас он не нарушает его личное пространство и заботится о его комфорте. Они смотрят серию за серией, смеются с одних и тех же шуток, вполголоса обсуждают героев и каждый раз сходятся во мнении. В этом есть что-то уютное, чего Чимину давно не хватало. Намджун намного умнее его и с легкостью выражает те мысли, о которых Чимин тоже думал, но никак не мог сформулировать. И всё же рядом с Намджуном Чимин не чувствует себя глупым. Они теряют счет времени и до поздней ночи лежат у ноутбука. Пожалуй, Чимину еще никогда не было так спокойно наедине с Намджуном. Это первый раз, когда Чимин засыпает в постели Намджуна. Первый из бесчисленного количества раз. Их будит настойчивый стук в дверь. Чимин просыпается первым и рассеянно смотрит, как Намджун морщится, прикладывая ладонь ко лбу. — Ого, вы тут вместе. А я-то повсюду ищу нашу бусинку, — залетая в спальню, Хосок говорит чуть громче, чем хотелось бы в такую рань. Чимин не знает, который час, он просто уверен, что еще слишком рано, чтобы вставать. Чимин сползает обратно на подушку, невольно чувствуя запах Намджуна. Это могло бы смутить его, но он еще слишком сонный, чтобы думать о таких пустяках, и краем уха слушает, как Хосок заваливает Намджуна вопросами обо всем произошедшем за выходные и его самочувствии. — Давай вставай, Минни. Пойдем на кухню, покажу, что купил. А еще Намджуну нужно пить таблетки, но я его знаю: забьет на них сегодня же. Так что присмотришь за этим большим ребенком, ладно? Чимин сонно кивает, следуя за Хосоком. Они вместе разбирают пакеты и раскладывают еду по холодильнику, и Чимин совсем не замечает серьезный взгляд Хосока, пока бета не привлекает к себе внимание. — Послушай, Чимин. Не знаю, чем вы там таким занимаетесь, но, если это помогает Намджуну спать до двенадцати, продолжайте. Я понимаю, это не твое дело и ты не обязан, разумеется, но мы все будем тебе очень благодарны, если ты удержишь его подальше от этого проклятого кабинета и работы. — Вы что-то замышляете и не хотите, чтобы он знал? — настороженно спрашивает Чимин, но Хосока пробивает на смех. — И почему ты вечно такой подозрительный? — он подходит ближе и ласково приглаживает лохматые волосы Чимина. — Нет, просто мы тоже волнуемся. Я постоянно ему говорю: хватит, ты себя доведешь. Но Намджун же у нас такой крутой, никого не слушает. Только злится. Но ты… Ты другое дело, тебя он послушает. — Если он не слушает вас, своих самых близких людей, с чего бы ему слушать меня? — бормочет Чимин. Хосок отворачивается и то ли не слышит, то ли пропускает слова Чимина мимо ушей. — Знаешь, он такой человек… Непростой… — с трудом подбирая слова, говорит Хосок, пока делает завтрак. — У него бессонница, считай, хроническая. Раньше, бывало, он не спал несколько суток подряд, и это было очень страшно. Сейчас вроде получше, он даже таблетки пьет, но проблемы со сном всё равно остались. И еще постоянная мигрень. Но проблем со здоровьем у него нет. Он абсолютно здоров. Просто Намджун не знает, когда пора остановиться, и не чувствует, что сам загоняет себя в могилу. Иногда я очень боюсь за него. Разумеется, это не твои проблемы, но… — Не волнуйся. Я позабочусь о нем, — Чимин старается улыбнуться и обнимает Хосока. — А ты заботься о себе, хорошо? Пообещай! Ты сам выглядишь просто ужасно уставшим. Когда Чимин относит Намджуну завтрак, он немного надеется на продолжение. Не потому что его попросил Хосок, а потому что вчерашний вечер был идеален. Всё это лучше любой мечты: валяться на кровати в обнимку с Милки, смотреть любимые мультики и даже иметь возможность их обсудить без страха осуждения. Когда Намджун предлагает посмотреть ещё пару серий, Чимин запрыгивает на кровать и в предвкушении улыбается. На экране появляется знакомая заставка, и улыбка Чимина становится счастливее. — Почему ты не ешь? — спрашивает Намджун под конец одной из серий. Он поворачивается на бок, подпирая голову ладонью, и Чимин понимает, что разговор будет непростым. — Я ем. Можешь спросить у Хосока. Мы вместе завтракали. — Я не про сегодня. Не только про сегодня. Я заметил это еще давно, помнишь, тот день, когда ты впервые хотел сбежать? Меня настораживало, что ты не съел ни кусочка. Но тебя можно было понять. Тогда ещё можно было, — Намджун говорит медленно, очень тихо, но ясно. Чимин нервно сглатывает возникший в горле комок. — Все эти детали в тебе. «Нет аппетита», «уже поел», «поем потом». Ты всегда ищешь отговорки, врешь, берешь еду, а потом возвращаешь ее в холодильник. Я думал, что для тебя это какая-то игра, но… Это всё не очень нормально. Как насчет твоего склада еды под кроватью? Чимин на мгновение замирает. — Ты рылся в моих вещах? — уязвленно спрашивает он, не ожидая от Намджуна такого предательства. — Мне не настолько скучно живется. Домработница прибиралась и посчитала нужным спросить, все ли у тебя в порядке. — А что мне остается делать? — защищается Чимин. — Тут все только и делают, что пытаются меня накормить. Знаешь что? Хосок каждый чертов день привозит мне какие-то шоколадки, конфеты или печенье. Каждый. Я не успеваю придумывать, куда их девать. Только отдам Тэхёну или Чонгуку, а вместо одной шоколадки появляется пачка чипсов. Я так больше не могу. Куда ни кинь, меня повсюду окружает еда. — Почему ты не съешь их? Зачем складывать под кроватью? — Я просто хочу сбросить вес, — непонимание Намджуна раздражает, но Чимин тихо добавляет, просто чтобы за него не волновались, — Я смогу остановиться, когда захочу. — Ты не остановишься, Чимин. Намджун прав. Он мог остановиться пять лет назад, когда всё только начиналось. Мог остановиться два года назад, когда наконец достиг «веса мечты». Мог остановиться даже год назад, когда целыми днями читал статьи про принятие себя и бодипозитив. Но сейчас он не остановится. — Мне не нравится этот разговор. Какое тебе вообще дело? Вам же наоборот выгоднее: мне нечем заплатить за свое проживание здесь, а так я хотя бы мало ем. — Значит, теперь ты заговорил про деньги. Что-то они тебя не сильно беспокоили, когда я покупал тебе таблетки. Одни они в месяц обходятся дороже, чем еда для всех семерых. — Можно покупать более дешевые. Ведь есть бюджетные альтернативы, — робко предлагает Чимин. — Чтобы ты сразу на тот свет отъехал? Дело не в деньгах, Чимин. Просто перестань издеваться над собой. Ты знаешь, что есть более здоровые способы держать себя в форме? — Какие? — Чимин тут же оживляется, поднимая голову, как будто Намджун вот-вот откроет ему все тайны мироздания. — Спорт. Регулярные физические нагрузки. У нас есть тренажеры, бассейн, ты можешь пользоваться ими, когда захочешь. — Я постараюсь. — Давай так: ты будешь нормально питаться, а когда мне станет получше, будем вместе бегать по утрам. Или по вечерам, как захочешь. Это очень полезно для здоровья. — Я не люблю бегать, — недовольно говорит Чимин, хотя знает, что всё равно согласится. Больше времени с Намджуном каждый день. Больше времени, чтобы поговорить. Или помолчать вместе. Пусть Чимину и не нравится бегать, присутствие Намджуна всегда немного успокаивает и подбадривает. И, может, ему стоит дать этой идее шанс.