***
— Почему пиццу не берешь? — спрашивает Намджун, подталкивая коробку, в которой осталось всего два куска. Она пахнет так аппетитно, что у Чимина сводит желудок от желания попробовать. Хотя бы укусить. Он сглатывает слюну. Здравый смысл твердит ему, что он никогда не придет в форму, если продолжит есть без разбора всё, что лежит на столе. Ребята слишком разбаловали Чимина вкусной едой, которая постоянно окружает его, как навязчивый соблазн, радость и проклятие в одной форме. Раньше у него не было проблем с самоконтролем, диеты давались ему легко, но сейчас руки сами тянутся к пончикам, мороженому и шоколаду. Стоит только отвлечься на секунду, и вот он уже что-то жует. Одни воспоминания о пирожных, которые он ел вчера, сводят с ума сейчас, когда Чимин твердо решил есть меньше сладкого. От фантомного вкуса тающей клубничной глазури, божественного сочетания крема и мягкого бисквита, в который так и хочется вонзить зубы, Чимин готов расплакаться. Он стал слишком слабым. — Я не голодный, — Чимин благодарно улыбается, тронутый, что Намджун всегда уделяет ему особое внимание. На экране завис фильм, какая-то романтическая комедия с очень глупыми и очень смешными шутками. Сокджин ушел за закусками, и им остается только ждать его. Вклинившись в разговор между Хосоком и Чонгуком, Чимин чувствует на себе прожигающий взгляд Намджуна и притворяется, что не замечает его. Он нарочито весело смеется и постоянно улыбается, лишь бы выглядеть непринужденным. — Съешь хотя бы лапшу. Твоя любимая, — вполголоса предлагает Намджун, когда они рассаживаются по своим местам. Чимин, как и всегда, сидит с Намджуном, но сейчас он жалеет об этом. — Я же сказал, что не голоден, — Чимин обнимает руку Намджуна, прижимаясь щекой к его плечу. — Хватит шептаться. Сейчас самое интересное, — шипит Тэхён, и Намджуну приходится сдаться. Но это не значит, что он не начинает что-то подозревать. Чимину кажется, что Намджун постоянно следит за ним, чтобы поймать с поличным, когда он пытается пропустить приемы пищи. Иногда Намджун смотрит ему в глаза, и Чимин уверен, что все его мысли звучат слишком громко. Чем хуже он спит, тем сложнее ограничивать себя в питании, а чем больше он ест, тем беспокойнее ему становится, и это похоже на лабиринт, где нет ни начала, ни конца. Только высокие стены, из которых Чимину не выбраться. — Хорошо, не ешь, — говорит Намджун как-то вечером, когда Чимин снова отказывается от ужина. Обычно это никогда не было так просто, и Чимин удивленно вскидывает голову. — Но тогда можешь забыть и про кино со мной. Не хочу смотреть, как ты пускаешь слюнки на чипсы. — Ты меня шантажируешь, — растерянно шепчет Чимин. Он не может в это поверить. Намджун, которому он доверял больше, чем самому себе, так подло вонзает нож в самое уязвимое место, покушается на то, чего Чимин с таким трепетом ждал последние три дня. Сегодня среда. Они всегда смотрят фильмы по средам. Сидят на диване в гостиной в окружении котов и пересматривают одни и те же фильмы, потому что Чимину нравится пересматривать. Ему нравится, что он знает, чем всё закончится, нравится быть уверенным, что через полтора часа его ждет счастливый конец. Конечно, они часто смотрят что-то перед сном, иногда мультсериалы, иногда просто какие-то видео, а еще эти киномарафоны, когда они собираются всемером. Но всё это не то. Смотреть фильмы по средам — ритуал, к которому Чимин привык. Это их традиция. Они уже договорились смотреть «Унесенные призраками», а Чимин так любит «Унесенные призраками», что он чувствует себя преданным. — Называй это как хочешь, — пожимает плечами Намджун. — Но это нечестно! Я думал, тебе тоже нравится проводить со мной время. Разве мы смотрим фильмы только из-за меня? Ну и не надо, если тебе это в тягость. Я и один могу посмотреть. — Мне не в тягость. Я люблю это не меньше, чем ты, но я не собираюсь смотреть, как ты себя изводишь. Ты снова совсем перестал есть. Обида разрастается в груди. Чимин хочет ответить что-то едкое, чтобы тоже задеть Намджуна, но он разворачивается и убегает в спальню. Чимин выплакивает все свои слезы, зарывшись в наспех сооруженное гнездо. Он такой наивный дурак, думал, что стал сильным, что больше никто не посмеет манипулировать им. В голову лезут завистливые мысли, что с кем-то вроде Юнги такого точно бы не произошло. Юнги ушел бы с гордо поднятой головой и ни за что бы не вернулся с позором назад. Но Чимин возвращается. Он натягивает на голову капюшон и прижимает Тыковку к груди. Он всё такой же жалкий и уязвимый, как раньше, и это никогда не изменится. Но выбор небольшой: либо поужинать, либо остаток вечера прорыдать в подушку. Чимин накладывает в глубокую тарелку рис и овощи. — Столько хватит? — Положи хотя бы кусочек мяса. Намджун ничего не говорит, когда он выбирает самый маленький. Чимин забирается на диван, притягивая колени к груди, и, насупившись, ест, пока Намджун включает его любимое аниме. — Вот видишь, не так уж сложно. — Заткнись, — шипит Чимин, сжимая палочки с такой силой, что, будь они деревянными, точно сломались бы. От злости и обиды хочется разбить тарелку и просто закричать, но он молча доедает всё до последней крошки и убирает пустую тарелку на стол. Вечер окончательно испорчен, и Чимина не радуют его любимые моменты, а Тыковка и Диппи, облепившие его с обеих сторон, ни капельки не успокаивают. Он морщится от странных спазмов и прижимает руку к животу, не понимая, почему так больно. Он съел не так уж много. — Живот болит? Чимин кивает. — Иди сюда, — Намджун приподнимает руку. Место около него так и манит, а у Чимина выдалась слишком ужасная неделя, чтобы отказывать себе в маленькой слабости. Намджун обнимает его за талию и гладит по животу. Чимин почти не чувствует касаний через плотную ткань толстовки, но кожа покрывается мурашками. Он накрывает его ладонь своей, и Намджун прекращает, ждет дальнейших действий. Чимин осторожно перемещает его руку под толстовку и закрывает глаза. Намджун понимает всё без слов и продолжает монотонные поглаживания. Боль немного проходит, когда Чимин сосредотачивается на других ощущениях. Это сделать не так уж сложно: он уже не помнит, когда его касались так нежно и ласково. — Зачем ты это делаешь? Так нравится смотреть, как я плачу? — тихо спрашивает Чимин, укладывая голову ему на плечо. По щекам текут усталые слезы. Он такой сытый и несчастный. Эти два слова неразрывно связаны. — Без еды твой организм начнет сдавать рано или поздно. Ты столько занимаешься, откуда твоему телу брать энергию на это? — Из жира. В этом весь смысл: расходуешь энергию, сжигаешь калории. — Из какого жира? Ты доведешь себя до истощения. Просто посмотри на себя: вечно вялый и раздражительный, много плачешь, постоянно хочешь спать. Уверен, это всё от голода. — Неправда. Просто характер такой. Почему ты перестал? Намджун снова продолжает гладить его по животу и, закрывая глаза, прислоняется щекой к его макушке. От соприкосновения горячей кожи Чимин млеет. Ему так не хватает немного ласки. Сколько бы нежности и заботы он ни дарил окружающим, людям, котам и собаке, сколько бы ни получал взамен, это всё другое. Ничто не сравнится с тем, как бережно Намджун касается открытой кожи там, где не касается больше никто. — О чем ты мечтаешь? — вдруг спрашивает Намджун. — Что за вопросы такие? — Просто интересно. Сколько бы мы ни разговаривали, ты никогда не говорил о своих мечтах. Но есть же хоть что-то, чего ты желаешь всем сердцем. Или стать самым худым человеком на свете — предел твоих мечтаний? — Хватит надо мной издеваться. Думаешь, я в восторге? Знаешь, сколько я набрал за эти полгода? Почти тринадцать килограммов. Ты понимаешь? Я сначала подумал, те весы сломаны. Я никогда не был настолько толстым. — Не нервничай, — Намджун прижимает его к себе, обнимая и второй рукой. — Давай поговорим спокойно, хорошо? Ты ведь качаешься, мышечная масса повышается. Это нормально. Какая разница, сколько ты весишь? Поверь, всем на это всё равно. Ты выглядишь сейчас намного лучше, чем полгода назад. — Мне не всё равно. Я не чувствую себя красивым, зная, сколько я вешу. Мое тело слишком тяжелое для меня. Раньше, когда я был голодным, я чувствовал себя таким счастливым, легким, как будто вот-вот взлечу. А когда был сытым, наоборот. Но сейчас мне так тяжело сдерживаться. Чимин хочет так мало: чтобы Намджун понял и перестал давить. — Я спрашивал серьезно. Расскажи, о чем ты мечтаешь, — шепчет Намджун. Его большой палец очерчивает дугу чуть выше пупка, и Чимин близок к тому, чтобы задрожать. — Ни о чем я не мечтаю. — Все о чем-то мечтают. Просто представь самое идеальное будущее. Кем ты видишь себя через пять лет? — Обещай не смеяться. — Не буду. Даже если ты хочешь слетать в космос, не буду. Чимин слабо улыбается. По сравнению с космосом его самые смелые мечты выглядят вполне приземленно. — Я всегда хотел работать в кофейне. Может, открыть свою. Но не типа Старбакса, а что-нибудь маленькое и уютное. Это глупо, конечно, но… Мне просто кажется, что это романтично, — тихо признается Чимин, делясь самым сокровенным и постыдным, о чем только можно подумать. Он знает, что Намджун посчитает его наивным, но, измотанный и расслабленный, он впускает его в свои мечты. — Готовить кофе, придумывать новые напитки. Хочу, чтобы там было много растений, книг, чтобы посетители могли читать их, пока отдыхают. А еще гирлянды и тихая музыка. — Как в твоих любимых аниме? — Ты обещал не смеяться! — Я не смеюсь. Это просто так в твоем стиле, — улыбается Намджун. — Что еще? — Хочу, чтобы в меню были напитки, которые называются в честь героев из мультиков или фильмов. Что-то вроде чая дядюшки Айро или сливочного пива Гарри Поттера. И еще выпечка. Булочки всякие, вафли, маффины. А на праздники особое меню, например, рождественский глинтвейн и горячий шоколад. — Ты всё так детально продумал. Но без специального образования открыть свой бизнес и удержаться на плаву не получится. Нужно знать хотя бы основы, — говорит Намджун чересчур серьезно, и Чимин вздыхает, слегка разочарованный. — Я и без тебя знаю, что пустые и несбыточные мечты. По всем пунктам. — Почему? Не такие уж и пустые. Да, сейчас кофеен и без того много, но если в твоей будет какая-то особенность, то почему бы и нет? У тебя есть идея. У меня есть деньги и связи. — Ты что, поможешь мне? Это всё нереально. У меня никогда не получится. Характер не тот. Чимин, может, и любит помечтать, но, столкнувшись с реальными трудностями, он испугается и сдастся без боя. — Сначала поработай где-нибудь бариста. Вдруг тебе не понравится. Я знаю одно неплохое место, где тебя могут всему обучить, параллельно закончишь курсы, получишь опыт, освоишься, а потом можно попробовать открыть свое дело. Намджун так быстро придумывает, как исполнить его мечты, что Чимину становится беспокойно. Мечты приятнее всего, когда они красивые и недостижимые, но любые перемены пугают его. — Послушай, Минни, у тебя прекрасные мечты, и я уверен, у тебя может всё получиться. Я видел, какой ты трудолюбивый и сильный, но, чтобы работать, тебе нужно быть здоровым. Понимаешь, к чему я веду? — Конечно, понимаю. Я же не тупой, — Чимин гладит Диппи, играясь с его подранным ушком. Проблема в том, что не понимает сам Намджун. Он думает, что это так легко. Возьми и не думай об этом. Как будто Чимин не старается. Как будто он не борется с самим собой, пытаясь найти общий язык со своим телом. Ему казалось, что это всё в прошлом, ему нравилось трогать свои мышцы и пресс, поднимать вещи, которые раньше были неподъемными. А потом Чимин нашел эти чертовы весы, и вместо красивого тела он начал видеть в зеркале бесформенное жирное существо. — Пообещай, что ты больше не будешь голодать. Пожалуйста, Чимин, прекрати. Я хочу помочь тебе, но как я могу это сделать, если ты сам губишь себя? Постарайся прикладывать больше усилий. Чимин находит его ладонь на своем животе и переплетает пальцы. — Я не могу, — шепчет он, смотря Намджуну в глаза. — Я правда хочу, но не могу.***
Электронные часы на микроволновке показывают половину третьего. Чимин сидит на полу и тихо плачет, уткнувшись в колени. Вокруг раскиданы упаковки от печенья, обертки от шоколада и грязные тарелки. Желудок разрывается от количества еды, что он съел, ему больно, и вместо удовольствия, вместо спокойствия, что он так жаждал получить, Чимин испытывает только невыносимое чувство вины. Его тошнит и тянет побежать в ванную, избавиться от всей этой грязи в своем организме. Если он снова сделает это, ему никогда не стать нормальным. Но Чимин сделает, обязательно сделает, потому что терпеть это невозможно. Он размазывает слезы по щекам, испачканным в еде, его руки жирные, хотя он даже не помнит, что именно ел. Помнит, как грыз сухую лапшу быстрого приготовления, как хватал с полок всё, что попадалось ему на глаза, как хотел, но не мог остановиться. — Ты хорошо себя чувствуешь? — спрашивает Намджун утром, когда находит Чимина на кухне. Все свидетельства его ночного срыва тщательно уничтожены, мусор убран, тарелки стоят на своих местах, пол вымыт, а грязная футболка в стирке. Только покрасневшие глаза и осунувшееся лицо никуда не спрятать. — Всё хорошо. Как насчет пробежки? — Чимин из последних сил пытается придать голосу немного оптимизма и бодрости. — Уверен? — Хочу развеяться, — Чимин подходит поближе, чувствуя, как близок Намджун к тому, чтобы отказать, и кладет ладонь ему на грудь. — И провести утро с тобой. Пожалуйста. — Хорошо, но только недолго. Оденься потеплее. Там холодно, — предупреждает Намджун, не сильно довольный этой идеей. Утренний воздух, не загрязненный городской жизнью, немного приводит Чимина в чувство. Мысли концентрируются на шелесте ветра, учащенном дыхании и тяжелых ударах сердца. Узоры темно-серой листвы плывут перед глазами, как яркие стеклышки в калейдоскопе. — Постой, — зовет Чимин, неосознанно хватаясь за локоть Намджуна, чтобы найти опору. По инерции они пробегают еще пару метров. В ушах шумит, и встревоженный голос Намджуна доносится издалека. Чимин теряет сознание, но всего на мгновение ему кажется, что он взлетает куда-то вверх. Милки, заинтересованно склонив голову набок, смотрит на него, и он — первое, что видит Чимин, когда открывает глаза. Милки радостно воет. Намджун подрывается с соседнего кресла. — Ты как? Нормально? — он подает стакан воды и садится рядом. — Зря мы пошли бегать. Ты был таким бледным. Чимин молча поворачивается спиной к Намджуну и натягивает плед на голову в надежде, что его оставят одного. — Давай поговорим. Это из-за того, что ты опять голодаешь? Ты вчера ужинал? Тебе нужна помощь, Чимин. — Я стараюсь. Прикладываю усилия. Хватит давить на меня. Я же не могу просто нажать кнопку и выключить это, — он не чувствует сил, чтобы злиться и спорить, хочется закрыть глаза и проспать сутки. — Прости, — тихо извиняется Намджун, дотрагиваясь до его плеча. — Я перегибаю? Я хочу помочь тебе, но не знаю, как это сделать. Я думал, тебе становится лучше. Намджун наверняка хотел бы, чтобы Чимин перестал приносить столько проблем и стал нормальным, но Чимин — сплошное разочарование. — Сегодня ночью я… Я ел, много ел, я ел, пока не начало тошнить. Обжирался, как будто еда бы исчезла. Как настоящая свинья. Мне было так плохо. Я хотел очиститься. Чтобы во мне ничего не осталось. Это было так больно. Я делал это снова и снова, но она до сих пор сидит во мне. Я чувствую. — Очиститься? О чем ты говоришь? — хмурится Намджун, пока до него наконец не доходит. — Ты же не вызывал рвоту, верно? Чимин готов провалиться на месте от этого взгляда, полного жалости. У него всё чешется под кожей, от зуда никуда не деться. — А что мне оставалось делать? Прикладывать больше усилий, да? — Тебе нужно отдохнуть. Поспи. При мысли, что Намджун сейчас уйдет и оставит его одного, становится не по себе. Чимин приподнимается. — Посидишь со мной? Когда Намджун садится рядом, Чимин кладет голову ему на колени. — Может, начать с малого? Не заставляй себя переедать. Ешь понемногу, — Намджун пропускает его волосы сквозь пальцы с такой осторожностью, словно в его руках тикающая бомба, которую он не знает, как обезвредить. — Я это не контролировал. Как будто ненадолго отключился, ел всё, что видел, а когда опомнился, было уже поздно. Мысли в голове такие тяжелые, они приносят одну боль. Все эмоции, страхи и сомнения скопились глубоко внутри, размазались по его душе, въелись, как пятна, которые ничем не вывести. Чимину нужно взорваться, выплакаться, накричаться, но глаза постепенно слипаются. — Поговорим об этом, когда ты отдохнешь. Хочешь включим телевизор, чтобы ты быстрее уснул? — Лучше расскажи мне что-нибудь хорошее, — просит Чимин, стараясь сосредоточиться на пальцах Намджуна в своих волосах. Чимин знает, что у него есть проблема. Проблема, разросшаяся до пугающих масштабов. Но у него есть идея, как всё исправить.