***
Никто не может сказать, в какой момент всё так меняется — слишком уж незаметно происходят подобные изменения. Чимин избегает баров, клубов и любых незнакомых мест, отказывается от походов в любимые кафе, в караоке или кино, перестает гулять с Милки и выходить на утреннюю пробежку. Когда Намджун понимает, что Чимин сидит в четырех стенах вторую неделю и не высовывается даже во двор, он решает зайти с козырей и позвать Чимина в ресторан. Но Чимин говорит, что лучше бы провел вечер дома. Чимин становится слишком тактильным: чуть что лезет обниматься, старается сидеть ближе и, смеясь, приваливается к чьему-то плечу, а потом не отстраняется. Он чаще заглядывает в кабинет к Намджуну и тихо сидит рядом, пока не засыпает. Он читает, гладит котов и поедает мороженое. Чимин не отвлекает и не пытается завести разговор — даже Милки издает больше звуков, то цокая лапами о паркет, то тяжело вздыхая. Намджуна, не привыкшего к постоянной компании, порой ужасно раздражает его присутствие. Но в редкие дни, когда Чимин предпочитает побыть в одиночестве у горящего камина, Намджун ощущает особую нехватку. В такие дни он берет ноутбук и перебирается работать в кресло напротив Чимина. — Почему ты уехал из Америки? Ты ведь говорил, что тебе нравилось там учиться, — спрашивает однажды Чимин, когда они валяются на ковре в гостиной. — Хотел продолжить дело отца. — Ты про?.. — Чимин переворачивается на живот, чтобы лучше видеть лицо Намджуна. — Ага. Нам пришлось уехать отсюда, когда семье стала угрожать опасность. Отец решил, что сможет вести дела из Аргентины. У него были люди здесь, которые держали всё под контролем. Сокджин вернулся в Корею первым. Он справился бы лучше, чем я, но его больше привлекала адвокатура, — объясняет Намджун, почесывая бок уснувшего у него на груди Тоторо. — А тебя привлекало стать корейским Доном Корлеоне? Чимин надеется увидеть улыбку Намджуна, но тот выглядит каким-то грустным и уставшим. — Это сложно, Чимин. Иногда просто обстоятельства складываются так, что ты не можешь поступить иначе. Наверное, мне стоило поступить так же, как мои брат и сестра, забыть и строить свою жизнь, не связанную с делами родителей. Но я не могу. Когда-то давно отца предал близкий человек, и я не успокоюсь, пока не отомщу ему. Ради этого я, пожалуй, и жизнь готов отдать. Чимин задумывается, рассеянно следя за тем, как Кики и Поньо гоняют по комнате резиновый мячик с пищалкой. — Это связано с моим мужем? — осторожно спрашивает он. — Почему ты продолжаешь называть его своим мужем? Ты же не был с ним счастлив, почему тогда ты продолжаешь за него так цепляться? Чимин хмурится, машинально почесывая шею в том месте, где была чужая метка. Намджун просто пытается перевести тему. — Значит, связано, — бормочет он и подпирает ладонью щеку, решая сменить тему, чтобы не расстраивать Намджуна. — Знаешь, иногда я так тебе завидую. У тебя чудесная семья, вы так близки. Даже с родителями, хотя они живут на другом континенте. Я вот со своими никогда не был. То есть я, конечно, им благодарен, они многое мне дали, но… Не знаю, иногда мне казалось, что нас совсем ничего не связывает. Как будто чужие. Они никогда не приходили на мои выступления и соревнования в школе, не интересовались, как я учусь, а потом они, видимо, посчитали, что я проблема мужа, и забыли про меня. Надеюсь, им было хоть немного грустно, что я вроде как умер. — Ты никогда не хотел связаться с ними? Сказать, что ты жив? — Чтобы они заставили меня вернуться к Минсоку? — Чимин морщит нос. — Я ужасный сын, знаю, но я даже не скучаю по ним. А вот по бабушке — да. — Какой она была? Намджун знает. Чимин вряд ли замечает, как часто упоминает ее в разговорах, вспоминает ее мудрые изречения, даже готовит по ее рецептам. — Замечательная, — с грустью вспоминает Чимин и, прикрыв глаза, улыбается. — Летом мы часто ловили в банку светлячков, это было похоже на настоящую магию. А потом мы пили чай с конфетами. Мы собирали фантики в большую коробку и часто перебирали их. А еще у нее был свой мопед. Магазин был очень далеко, и она сажала меня в коляску мопеда, и мне казалось, мы едем быстрее ветра. Мягкий голос Чимина делает тихую ночь какой-то волшебной, и Намджун уверен, что даже через десятки лет он будет помнить эту улыбку. У Намджуна никогда не было такого, но он с легкостью представляет, как маленький Чимин, перепачканный в шоколаде, любуется своими фантиками, как настоящим сокровищем. Чимин рассказывает, как учился кататься на велосипеде, как любил их соседку, лучшую подругу бабушки, и как один раз он еле убежал от злых бродячих собак. — Я так рад, что мы оставили Тыковку и ее малышей. Ты даже не представляешь, — Чимин падает обратно на спину в обнимку с кошкой. — Знаешь, когда я их увидел тогда на улице, сразу вспомнил одного котика. Он жил в нашем районе. Трехцветный такой, белый, рыжий и черный, они приносят удачу, ты знал? — Какой же ты кошатник, — смех Намджуна звучит приглушенно, сливаясь с потрескиванием поленьев в камине. — Он был сам по себе или кого-то из соседей? — Сам по себе. В нашем районе его все не любили. Прямо как меня, так что мы, считай, подружились. У него было подрано ушко, но он был самым милым котом. — Милее, чем котята из видео, которые ты мне присылаешь? — В тысячу раз милее. Когда мне было плохо, я всегда искал его, гладил, кормил, и сразу становилось лучше. Он был худой ужасно, но очень ласковый. Надеюсь, он перебрался в район получше и, может, даже нашел себе семью. Иногда я так скучаю по нему. — Зато у тебя есть целая кошачья семья. — Спасибо, что разрешил их оставить. Я, наверное, никогда не перестану говорить это. Они так выросли. Только подумай, на наших глазах вершится их маленькая история. Никогда бы не подумал, что забота о ком-то будет делать меня таким счастливым. Когда они остаются вдвоем, Чимин смеется громче, дурачится чаще, больше рассказывает о своих мыслях, о прошлом. Намджуну нравится думать, что Чимину с ним комфортнее, чем с остальными. Ведь раз за разом у них формируются маленькие традиции, существующие только для них двоих. Чимина больше не парализует от страха, когда он что-то разбивает или роняет, дом для него — больше не минное поле, на котором любое неосторожное движение может привести к непредвиденным последствиям. Любой бы сказал, что Чимин счастлив, но его состояние тревожило Намджуна еще сильнее, чем несколько месяцев назад.***
Намджун просыпается среди ночи от настойчивого стука в дверь. Он открывает, как есть, без футболки, в одних шортах, с гнездом на голове. На пороге стоит заплаканный Чимин и шмыгает красным носом, прижимая к груди Тыковку. Намджун открывает дверь пошире и пропускает Чимина в свою спальню. За ним вбегают котята. Чимину не нужно ничего объяснять. Не впервой. Он садится на край кровати и рассеянно обводит комнату глазами. — Плохой сон? — спрашивает Намджун, надевая футболку. Он включает лампу, чтобы в ее тусклом свете было не так страшно. Чимин подавленно кивает. — Извини. Сейчас посижу пару минут и пойду. — Ложись, — Намджун откидывает одеяло в сторону. — Спать будем. — Прямо здесь? — Прямо здесь. — Обними меня, пожалуйста, — просит Чимин через пару минут. Намджун не может ему отказать. Захотел бы — не смог. Он слишком устал, чтобы размышлять, насколько сильно Чимин влияет на него, поэтому притягивает его поближе к себе. Как только Чимина окружают объятия безопасности, его снова пробивает на слезы. Он рыдает, не в силах успокоить самого себя, прижимается лицом к его груди и старается хотя бы быть потише, но получается плохо. Одеяло укрывает его с головой, и Чимин словно в коконе, где с ним ничего не случится. — Ты такой холодный. Опять босиком ходишь, — шепчет Намджун, удивляясь, каким ласковым звучит его голос. Чимин жмется к нему ледяными ступнями, и Намджун трется о них своими, чтобы согреть. — Прости, — Чимин немного притихает и выбирается из-под одеяла, утыкаясь в шею Намджуна. Его теплое дыхание щекочет кожу, и всего на мгновение Намджуну кажется, что в груди что-то екает. — Я так испугался. Даже не знаю, что мне снилось. Что-то непонятное, но я проснулся и запаниковал. — Всё хорошо. Постарайся заснуть. Если проснешься снова, я буду здесь, рядом с тобой. Ничего не бойся. Чимин что-то мычит в ответ, убаюканный голосом Намджуна. Он думал, что после всех этих кошмаров ни за что не сможет уснуть, но уже через пять минут он тихо сопит, прижимаясь к Намджуну. Чимин создан для любви, заботы и нежности, но он снова и снова тонет в своих кошмарах, ночных и дневных. Глядя на его светлую макушку, Намджун почему-то вспоминает Минсока и проникается к нему еще большей ненавистью. Каким чудовищем надо быть, чтобы причинять боль такому ангелу? Как можно поднимать на него руку, заставлять его плакать? Если бы у Намджуна был такой омега, он бы носил его на руках, каждую слезинку вытирал и каждый пальчик зацеловывал. Он бы берег его каждый день, каждую секунду. Чимин спит у него под боком, не отодвигается ни на миллиметр, но кошмары больше не тревожат его. Намджун убирает спутанные волосы назад и невесомо целует Чимина в лоб. — Спи спокойно, котенок.***
Чимин бежит на пределе возможностей, словно за ним гонится свора адских гончих. Легкие объяты огнем, футболка промокла насквозь, но он не сбавляет скорость. — Чимин! От неожиданности он сбивается с ритма, теряет равновесие и барахтается в воздухе, но Намджун вовремя подхватывает его. — Зачем так подкрадываться? — загнанно дыша, Чимин оседает на пол и прикрывает глаза. Намджун смотрит на панель беговой дорожки и не сразу верит своим глазам. — Ты бегаешь три часа? С ума сошел? Сейчас нет и восьми. — Просто уснуть не мог. Решил немного развеяться, — оправдывается Чимин, собираясь встать, но не находит в себе силы пошевелиться. Он и не заметил, как пролетело время. — Раз уж ты встал, может, сходим на пробежку? Там такая классная погода. Давненько мы не бегали вместе. Воздухом подышим. Пошли, весело будет. Намджун подает ему руку и помогает подняться. — Ты не выдержишь еще и пробежку. Можем посидеть на качелях, если хочешь. Спускаясь по лестнице, Чимин спотыкается и снова чуть не падает. Намджун поддерживает его под локоть. — Зачем так издеваться над собой? — вздыхает он. Чимин держится за голову, пытаясь прийти в себя, но всё равно смеется. — Я не издеваюсь. Просто хочу держать себя в форме. Может, перестарался немного, но это ведь не так уж плохо, правда? Избавлюсь от лишнего веса и стану сильным. Ладно, пойду в душ схожу. Намджун смотрит ему вслед. Он думал, что отношения Чимина с едой наконец-то наладились. Он редко отказывался от любимых пончиков, ел веганское мороженое, ради которого Намджун ездил на другой конец города, и даже соглашался на пиццу. Но порой Намджун забывал, как хорошо Чимин умеет разыгрывать счастье.***
— Выглядишь ужасно, — комментирует Сокджин, флегматично делая глоток кофе, который Намджун принес из ближайшего Старбакса. — Снова бессонница? Обратись к тому парню, которого советовала Джиён. Знаешь эту известную поговорку: «За каждым успешным альфой стоит хороший психотерапевт»? Намджун никак не реагирует на шутку брата. — Чимин просыпался четыре раза за ночь. Четыре. Только засну, он снова вскакивает. Он даже не может толком объяснить, что ему снится, просто просыпается весь перепуганный. Еще одна такая неделя, и я чокнусь. — Тот парень работает и с омегами. — Чимин не согласится. Думаешь, я не предлагал? Когда не надо, он просто поражает своим упрямством. Сокджин долго молчит, о чем-то размышляя. В последнее время Намджун почти не думает о проблемах, связанных с работой. Его мысли поглощены Чимином. И это всё больше настораживает. — Это прозвучит жестко, но давай-ка выключай синдром спасателя. Пусть сам разбирается со своими тараканами, дай ему время. Мы все волнуемся за него, но, если Чимин постоянно ночует в твоей комнате и мешает тебе спать, это переходит все границы. — Он не справится с этим один. — Справится. Он не такой слабый, как ты думаешь. Намджун качает головой и подходит к панорамному окну, устремляя взгляд на город, расстилающийся под ними. В офисе Сокджина всегда светло и думается как-то легче. — Он не слабый. Иногда меня восхищает сила, которая в нем есть. Но с этим Чимин не справится. Я нужен ему. Лучше буду не высыпаться, но знать, что он со мной, а не плачет в одиночестве. — Смотри, не влюбись. Ты ходишь по краю. А таким людям, как ты, опасно иметь привязанности, — предупреждает Сокджин, поправляя очки. — У меня всегда были привязанности. Ты же знаешь, вы вшестером, Джиён и родители — самое дорогое, что у меня есть. — Не самое. Если понадобится, ты пожертвуешь любым из нас пятерых. Ты любишь Джиён, но мы редко видимся: у нее своя клиника, семья, своя жизнь. Родители слишком далеко, чтобы быть твоим слабым местом. А вот Чимин… Он делает тебя уязвимым. Тебе нужно исправить это, пока ты окончательно не влип. — И что это должно значить? — Сам подумай. Я не слепой и вижу, как вы смотрите друг на друга. Но если это вижу я, значит, твои враги тоже это видят. А если они найдут твою слабость… Сам знаешь, что может произойти. — Чимин — не слабость. Он делает меня сильнее, даже если сам об этом не знает. Он то, за что я готов бороться. Пока Чимин ждет меня, я неуязвим. Я не собираюсь отталкивать его из-за призрачной опасности. Я уничтожу любого, кто посмеет угрожать ему. Намджун знает, что Чимин рискует, просто живя с ними в одном доме. Они все рискуют каждый день. Но Чимин так много раз помогал ему не опускать руки лишь тем, что заходил к нему в кабинет с тарелкой печенья и заботливо просил не засиживаться. — Ты мне кое-кого напоминаешь. — Кого? — Отца. Даже в этом ты похож на него, — Сокджин вертит пустой стаканчик в руках, находясь мыслями далеко в прошлом. — Он возомнил, что ему подвластно всё. Хотел и семью с детьми, и находиться на вершине преступного мира, думал, что справится. Что сможет защитить нас. Поступок эгоиста. Намджун сжимает кулаки, стараясь обуздать вспыхнувшую злость. — Не смей называть его эгоистом после всего, что он для нас сделал. Он отлично справлялся и с работой, и с воспитанием детей. В том, что случилось, не было его вины. — Но если бы он не поддался этому глупому тщеславию, никакой трагедии не случилось бы. Ты был слишком маленьким, твоей психике нужно как-то справляться, я понимаю. Но посмотри в глаза фактам. — Никакой трагедии не случилось, — тихо отвечает Намджун, чувствуя, как у него начинает болеть голова. Сокджин невесело усмехается. — Никакой трагедии, всего лишь травма на всю жизнь. Мне было семь. И я должен был принять тот факт, что моего любимого младшего братишку убили. Я смотрел, как мама плачет сутками, как отец безутешен, он винил себя. А Джиён постоянно кричала, и мне приходилось укачивать ее. Мы четыре дня думали, что ты мертв, Намджун. Если для тебя это пустяки, для всех нас нет. — Но я не мертв! К чему ворошить прошлое? Со мной никогда такого не произойдет. Я не позволю никому похитить Чимина у меня из-под носа. — Думаешь, отец не говорил так же? — выкрикивает Сокджин, но, вовремя останавливая себя, возвращает невозмутимо-серьезное выражение лица. — Это твоя жизнь. Поступай, как знаешь. Но, сближаясь с Чимином, ты совершаешь ту же ошибку. Намджун уходит из офиса брата разозленным, в глубине души зная, что Сокджин прав.***
— Хён? Всё нормально? Ужин уже остыл, а тебя всё нет. Голос Чимина, слегка искаженный динамиком телефона, затопляет грудь Намджуна теплом. — Кое-какие дела появились, — Намджун бросает взгляд на пассажирское сиденье, где вальяжно разлегся драный трехцветный кот. — Я уже еду домой. Буду через полчаса. Можешь не ждать меня. Ложись спать. Дом всегда был крепостью для Намджуна, но с появлением Чимина он стал местом, куда спешишь вернуться. У дверей его встречает счастливый Милки. Он нетерпеливо ждет, когда Намджун снимет верхнюю одежду и кроссовки и уделит ему достаточно любви и внимания. Но внимания Намджуна ждет не только Милки. Чимин сидит на ступеньках, на нем фиолетовая толстовка, один наушник свободно болтается на груди, рядом кружка чая, вокруг коты — вот тут-то Намджун понимает, что он дома. Чимин поднимает глаза и, прикрывая книгу, робко улыбается. Намджун останавливается. — Ого. — Решил сменить имидж. Корни слишком отросли, и мы с Тэ сегодня красились. Он в русый, а я… Мне нравился блонд, но мой родной цвет смотрится неплохо, да? Тебе нравится? Темные волосы связаны в маленький хвостик на затылке. Чимин делал это и раньше, но сейчас он выглядит просто волшебно. — Ага. Очень даже… неплохо, — отвечает Намджун и наклоняется, когда Чимин протягивает к нему руки. — Ты весь холодный, — ворчит Чимин, стараясь напустить недовольный вид, но улыбка никак не хочет сходить с его губ. Он прижимает ладони к холодным щекам Намджуна и смеется. — Я так соскучился. Сколько можно работать? Когда их глаза встречаются, Намджун понимает, что Сокджин предупредил его слишком поздно: он уже влип, окончательно и бесповоротно. Взгляд Намджуна медленно опускается на его губы. Он столько раз хотел поцеловать его, но вечно что-то мешает, вечно момент какой-то неподходящий, и вот… Позади раздается злое шипение и расстроенное поскуливание. Чимин резко отстраняется и смотрит за плечо Намджуна, но переноска с котом стоит за колонной, вне зоны видимости. Намджун готов возненавидеть этого кота. — Хён? — Чимин в тревоге хватается за его руку. — Всё хорошо. У меня маленький сюрприз. Закрой глаза. Кот, исцарапавший ему все руки при попытке запихнуть его в переноску, теперь отказывается выходить из нее. Намджун, по правде говоря, уверен, что забрал не того. Чимин рассказывал о милом и ласковом котике, а это огромное и вредное существо словно сбежало из фильмов ужасов. Он какой угодно, только не милый. Но, когда Намджун опускает его на колени вздрогнувшего Чимина, кот мурлычет. Омега открывает глаза, и в них читается узнавание. — Он так похож… Где ты его нашел? — Да так, проезжал по делам недалеко от района, где ты жил, а он сидел прямо у дороги. Как будто только и ждал, когда его заберут, — Намджун говорит небрежно, словно поимка кота ничего ему не стоила. — Правда? — Конечно, — подтверждает Намджун. Чимину совсем необязательно знать, что кот, наевшись кормом, рванул за забор, и Намджуну пришлось долго стучаться в ворота, а потом лезть на дерево, чтобы забрать воинственного кота. Но на руках у Чимина этот маленький дьявол превратился в самый послушный комочек мурчаний. — Не волнуйся, я уже свозил его к ветеринару, но первое время его лучше держать от других животных. — Ох, мой хороший, — голос Чимина почти переходит на писк, когда кот лижет ему щеку. — Я так волновался за тебя. Какой же ты худой. Пойдем я тебя покормлю. Пойдем, мой хороший. Чимин поднимается со ступенек, воркуя над котом, как над ребенком, и перед уходом на кухню улыбается Намджуну и целует его в щеку, так, словно в этом нет ничего особенного. Так, словно он не заставляет сердце Намджуна взрываться фейерверками от одного легкого чмока. — Спасибо, хен. Ты самый-самый лучший, знаешь? — бросает он и прижимает кота к груди. Сокджину определенно стоило бы предупредить Намджуна раньше. Теперь оттолкнуть Чимина выше его сил.***
— Хоби-хён, смотри! За утро Чимин успел обойти весь дом, знакомя всех с новым четвероногим жителем. Он давно не просыпался в таком чудесном расположении духа. — Ого, Тоторо вырос за ночь. — Эй! — дуться слишком долго не получается, поэтому Чимин тут же вновь расплывается в улыбке. — Его Намджун вчера привез. Он такой милый, правда? Хосок собирается погладить кота, но тот, вдруг ощетинившись, вцепляется когтями в его руку. — Да уж, само очарование, — морщится Хосок, потирая ладонь. — Надеюсь, он не бешеный? — Конечно, нет. Он просто не знает, как показать свою любовь. Такой хороший. Боже, мое сердце сейчас расплывется в лужу, — пищит Чимин, убегая на кухню в обнимку с котом. Юнги присвистывает с дивана. Очаровательное трехцветное создание уже наградило и его своей кошачьей любовью. — Пятый кот, Намджун. Срочно женись, ты превращаешься в старую деву. Дружный смех возвращает Намджуна на землю, и он отрывается от созерцания пустого дверного проема, ведущего на кухню. Даже отсюда он слышит, как Чимин что-то счастливо мурлыкает себе под нос. — Дом большой. Всем хватит места. А Чимин такой заботливый, что никого не обделит вниманием. — И тебя тоже? — Тэхён играет бровями, подталкивая Намджуна в плечо. — Он просто выглядит таким грустным. А этот кот… Чимин рассказывал, что хотел приютить его, но Минсок не давал. Я никак не мог выкинуть его из головы. Такая мелочь, но если Чимина это обрадует, то почему бы и нет? — Просто интересуюсь: ты будешь приносить ему по коту каждый раз, когда у него экзистенциальный кризис? — спрашивает Юнги, болтая ногой, к пальцу которой привязана ниточка с перьями. Кики носится у его кресла, пытаясь поймать игрушку. — Слушай, это заняло всего пару часов, а Чимин весь светится. Если он захочет, я притащу ему всех котов округи, лишь бы он был счастлив. Чонгук умиленно прижимает ладони к груди. — Это так романтично. Вы были бы такой милой парой. Когда вы уже поженитесь? Вопрос Чонгука вызывает новый взрыв хохота от Тэхёна и Юнги. Намджун лишь закатывает глаза, но мысль о том, чтобы жениться на Чимине, отзывается странным волнением внутри. Он ловит на себе внимательный взгляд Сокджина и холодеет. — И всё же, — начинает Хосок, подсаживаясь к Намджуну. Он неуверенно заглядывает ему в глаза в попытках найти ответы на свои сомнения. — Я не понимаю, к чему всё это. Зачем ты так стараешься быть хорошим для него? Просто шутки шутками, но для Чимина это всё наверняка много значит. Не разбей ему сердце, Намджун. — Вы слишком много значения придаете мелочам. — Дьявол в деталях, — подает голос Сокджин и, поднимаясь с дивана, покидает гостиную. Чимин сидит на полу и смотрит, как кот вылизывает миску. Кое в чем Намджун прав: Чимин и правда светится, возясь с котом. Его улыбка слегка меркнет, когда он замечает Сокджина в дверях. — Привет, — зачем-то здоровается Чимин, они недолго молчат, а потом он пристально смотрит на Сокджина. — Я что-то сделал не так? Ты злишься на меня. Последняя фраза должна быть вопросом, но Чимин говорит об этом слишком уверенно. Словно он совсем не сомневается. — Как кто-то может на тебя злиться? Ты настоящий ангел, — не кривя душой, отвечает Сокджин, останавливается рядом и взъерошивает его волосы. Чимин продолжает изучающе смотреть снизу вверх. — Если я чем-то обидел тебя или расстроил, мне очень жаль. Ты стал таким серьезным, совсем не улыбаешься, и мне кажется, это из-за меня. Я могу как-то исправить это? В голове Сокджина слишком много мыслей, так много всего, что можно сказать, но он только улыбается. — Ты тут не при чем. На работе слишком много проблем. И осенняя хандра, сам понимаешь. Чимин с улыбкой кивает и встает с пола, подхватывая и кота. — Тебе стоит больше отдыхать, Джинни-хён. Совсем себя загоняешь. А ведь совсем скоро зима, снег, Рождество, подарки. Хосок сказал, что мы будем устраивать кино-марафоны, пока не пересмотрим все рождественские фильмы. Ну как, это поднимает тебе настроение? На душе по-прежнему скребут кошки, но улыбка Чимина слишком заразительна, чтобы оставаться равнодушным. Запах малинового варенья, чая с мятой и свежеиспеченное печенье, остывающее на подоконнике — только-только из духовки. В этом уюте хочется растворить все свои тревоги, и, когда Чимин кладет голову ему на плечо, Сокджин так и поступает. В конце концов, Намджун заслужил немного доверия и веры. — Спасибо, Чиминни. Мне стало намного лучше. Ты уже придумал, как назовешь кота? — спрашивает Сокджин, машинально гладя Чимина по плечу. — Диппи. — Надеюсь, не в честь того мальчика из «Гравити Фолз»? Чимин хихикает и осторожно перекладывает печенье на тарелку. Он наливает чай и протягивает кружку Сокджину. — Нет. Есть такое английское слово. Serendipity, — поясняет Чимин. — Я никак не мог понять, что оно значит, но Намджун объяснил. Это когда счастье приходит, откуда ты его совсем не ждешь. Когда не ищешь счастья, но оно само находит тебя. Внезапно и неожиданно. Счастливая случайность. Прямо как то, что я попал сюда и познакомился со всеми вами. Или как то, что Намджун принес кота. — Диппи, — повторяет Сокджин и улыбается. Возможно, Чимин сам стал для них всех счастливой случайностью. — Ему идет.