***
Чимин всегда знал, что людям, гордо называющим себя психотерапевтами, нельзя доверять. Они ищут слабые места, чтобы потом воспользоваться этой уязвимостью. Они лезут в душу, даже туда, где им совершенно не рады, и задают такие вопросы, о которых не хочется даже думать. На первом сеансе Чимину некомфортно. Он не привык рассказывать о своих тревогах даже близким, не говоря о посторонних. Врач, до ужаса спокойный омега средних лет с внимательными глазами и понимающей улыбкой, пытается найти к нему подход, и Чимин чувствует себя лабораторной крысой, вокруг которой столпились ученые, записывающие каждое шевеление. Чимин не досиживает до конца сеанса, вылетая из кабинета в поисках Намджуна. Это была глупая идея. Ему не нужен врач. Никто не сможет помочь ему лучше, чем он сам. — Этот врач абсолютно некомпетентен, — заявляет он. — Раскидывается диагнозами направо и налево. Сам ходи к нему. Спорим, он скажет, что у тебя шизофрения или что-то такое? — Что случилось? — Намджун машинально раскрывает руки, когда Чимин, выбежавший из клиники в одном свитере, тянется к нему, чтобы обняться. — Что он тебе сказал? — Ничего. Я не хочу это обсуждать. Поехали домой. — Где твоя куртка? — Не знаю, — Чимин хмурится, только сейчас замечая, как холодно вокруг. — Забыл, наверное. Но я туда больше не пойду. Ни за что. — Я принесу. Посиди пока в машине, хорошо? — Не хочу. Мне нужно подышать. Намджун снимает с себя куртку и, надевая ее на Чимина, бегло целует его в лоб, просит не нервничать и оставляет ключи от машины. Чимин не курил ни разу, но сейчас охота начать. Намджуна долго нет и не нужно быть Шерлоком, чтобы понять, почему он задерживается. Чимин покупает себе кофе в уютном местечке напротив, а, когда возвращается, Намджун ждет его у машины, прислонившись к капоту. — Мне жаль, Минни, — Намджун хочет обнять его, но Чимин протягивает ему стаканчик кофе и молча залезает в машину. — Но всё это лечится. Тебе выпишут таблетки, помогут справиться с этим… — Мне не нужны таблетки. Я нормальный. У меня нет никакого тревожного расстройства. Все иногда волнуются, разве это повод записывать меня к больным? — Чимин смотрит в окно, натягивая рукава куртки Намджуна на кончики пальцев. — Я больше не пойду туда. — Пойдешь. — И что ты сделаешь? Заставишь меня? — злится Чимин. — Если откажешься посещать сеансы, я всегда могу найти для тебя подходящую клинику. Там тебе и групповые терапии, и круглосуточное наблюдение. Чимин резко поворачивается к нему. Намджун не похож на человека, который будет шутить такими вещами, но в то же время он так спокоен, словно они обсуждают поездку в супермаркет. — Хочешь упечь меня в психушку? — Это не психушка. Есть много центров, которые специализируются на подобных расстройствах. Полежишь там пару месяцев, в окружении людей, которые хорошо понимают твои проблемы. — Ты мне угрожаешь? Поверить не могу. — Просто говорю, что будет, если ты откажешься ходить к врачу. Я не хочу запугивать тебя или угрожать тебе. Тебе нужно квалифицированное лечение, и ты получишь его, хочешь ты этого или нет. Чимина бесит его твердый тон, на который даже нечего возразить. Весь путь до дома он молчит.***
На обеденном столе разложены какие-то папки, наручные часы, пистолет и кружка кофе. И Кики, развалившись посреди бумаг, лениво катает карандаш. Сокджин изредка поглядывает на нее поверх газеты и сдержанно улыбается. Коты Чимина, как и их хозяин, обладают удивительной способностью проникать в сердца даже тех, кто был к ним абсолютно равнодушен. — Чимин иногда такой… невыносимый, — говорит Намджун после обсуждения насущных дел. — Смотрит, будто я предатель всего человеческого рода, и до сих пор не разговаривает со мной. Это просто смешно. — Ну и пусть смотрит. Какая разница? Даже он сам понимает, что не прав, — пожимает плечами Сокджин, откатывая карандаш к кошке и усмехаясь, когда Кики пинает его обратно. — Я чувствую себя виноватым. Всё это ради него и его самочувствия, но… Наверное, я просто боюсь стать для него вторым Минсоком, — признается Намджун, потирая переносицу. — Не думаю, что у тебя получится сравниться с ним, — фыркает Сокджин. Разговор плавно перетекает в тему работы, небольшой вечеринки у Джиён и планов на зимние праздники. Допив кофе, Сокджин поднимается, чтобы уйти на кухню, но сталкивается с Тэхёном. — О, Тэ, — вдруг вспоминает Намджун. — Сможешь принять новую партию? Привезут в районе трех, это не займет больше часа. — Прости, хён, не получится. У меня свидани-и-ие, — нараспев, произносит Тэхён и кружится по столовой, подхватывая с пола ничего не подозревающего Тоторо. — Та омега до сих пор тебя не продинамила? — с усмешкой интересуется Сокджин, спуская его на землю. — Эй! Я идеален, с чего бы ей динамить меня? Намджун слишком погружен в свои проблемы, чтобы рассмеяться с самоуверенного тона Тэхёна. — А ты? — он переводит взгляд на Сокджина. — Занят сегодня? Сокджин раздумывает всего пару секунд, прежде чем кивнуть и согласиться уделить час своего драгоценного времени. — Ты же обычно сам этим занимаешься, — замечает Тэхён, плюхаясь на соседний стул. Он отпускает сонного Тоторо и перехватывает яблоко с миски. — Я обещал Чимину, что съезжу с ним по магазинам. Ему нужно найти подарок для Суа, и еще ему нечего надеть. Не могу же я сказать ему, что планы изменились. Он расстроится. — Кто бы мог подумать, что из тебя так легко веревки вить? — Сокджин качает головой и наконец уходит на кухню. — Никто из меня ничего не вьет, — негромко отвечает Намджун скорее самому себе. У Чимина и так непростые времена. Еще больше таблеток, сеансы у психотерапевта и шаткое настроение, которое скачет от раздражительности до полной незаинтересованности во всем, что его окружает. И если такая мелочь, как совместный поход по магазинам, сможет поднять ему настроение, то Намджун отменит ради него любые планы. — Никто, кроме Чимина, да? Вчера ты тоже послал вместо себя Чонгука, потому что… Как там? «О нет, моему маленькому Чиминни грустно, надо поехать на другой конец города и накормить его мороженым», — кривляется Тэхён, и Намджун, скомкав газету, бросает ее в Тэхёна. — Заткнись, — смеется он. — Подкаблучник. Тэхён с громким хохотом срывается с места, убегая от погнавшегося за ним Намджуна. Они просто дурачатся, и это ничего не значит, но в глубине души Намджун знает, что Сокджин с Тэхёном правы.***
— Я говорил, что ты прекрасно выглядишь? — спрашивает Намджун. Чимин выглядит более чем обычно. Сначала он хотел приодеться, но вместо чего-то дорогого и стильного надел джинсы и белую футболку под пушистым голубым кардиганом. Но всё-таки приятно, что Намджун делает ему комплименты. — Пару раз говорил, — улыбается Чимин, заправляя темную прядь за ухо. Суа в ярко-желтом пышном платье, совсем как у диснеевской принцессы, играет с подружками, и детский смех заглушает негромкую музыку и разговоры взрослых. Чимин немного волновался, как примет его семья Джиён, но и ее муж, и Суа, и приглашенные гости отнеслись к Чимину очень дружелюбно. Когда приходят последние гости, Суа начинает раскрывать подарки из кучи, высотой почти с саму девочку. Потом заносят огромный торт, Суа задувает четыре свечки и хлопает в ладоши. Чимину весело, действительно очень весело. Он хорошо ладит с детьми, и Суа даже приглашает его поиграть с ними. Чимин громко считает, закрыв глаза, а потом ходит по дому, притворяясь, что не видит колыхание занавесок или пару детских ножек под кроватью. Вокруг много незнакомых людей, людей, интересных своей заурядностью. Как и Джиён, многие из них примерно ровесники Чимина, некоторые на пороге тридцатилетия, может, чуть старше. У всех них есть семьи, ребенок, один или два, работа, увлечения. Они рассказывают Чимину о танцевальных кружках, в которые ходят их дети, о важности изучения английского языка в раннем возрасте, о логопедах и школах, о том, как трудно совмещать работу и маленького ребенка, и о том, как дорожают игрушки. Слушая всё это, Чимин вспоминает, как Юнги еле заставил Тэхёна оставить пистолет дома, потому что это детский праздник, придурок, и как по дороге сюда Хосок жаловался, что на днях его чуть не подстрелили. Они всемером живут совершенно другой жизнью, и Чимин с тоской понимает, что завидует Джиён и ее друзьям. Он бы всё отдал, чтобы прожить день такой вот банальной жизни, чтобы ждать с работы любящего мужа и воспитывать ребенка, чтобы его главной заботой было семейное благополучие, а не психические расстройства. — Ты такой милый с детьми, — улыбается Чимин, принося Намджуну кусок торта. Младший сын Джиён, годовалый ребенок, сидит у него на коленях. — Только дядя из меня ужасный. — Почему? Смотри, он же тебя обожает. И Суа тоже. — Мы видимся реже, чем хотелось бы, — с легкой грустью говорит Намджун. — Раньше виделись чаще, но сейчас Джин-хён с головой ушел в свое собственное дело, работы стало больше. Совсем никуда не выбраться. Малыш ловит пальцы Намджуна крошечной ладошкой и тянет их ко рту. Чимин смеется. — Из тебя бы вышел отличный отец. — Не думаю. Дети — лишний груз, к тому же огромная ответственность. Любое свое действие приходится согласовывать с ними. Да и мой род деятельности не сильно располагает к детям. Просто некоторые люди созданы для семьи, а некоторые — для работы, — Намджун говорит об этом так легко и уверенно, словно думал об этом достаточно, чтобы сформировать четкую позицию. Чимин понимающе кивает. — А я бы хотел ребенка. Своего собственного. То есть это, конечно, даже невозможно, пока мое тело… вот такое. Пусть и порой Чимин ведет себя импульсивно, может, даже инфантильно, но он понимает, что, даже если бы у него была течка и его тело было способно зачать ребенка, психическое здоровье явно не позволит воспитать его. Чимин обязательно даст своему будущему ребенку всё самое лучшее, а для счастливого детства нужны такие же счастливые родители. — У тебя всё еще есть шанс. Ты молод, и твой вес вернулся в норму, а те таблетки, что ты пьешь, должны когда-нибудь спровоцировать течку, верно? — Да, но… Я пью их не первый месяц, и ничего не происходит. Иногда я думаю, вдруг я бесплодный? Какой-то неправильный, дефектный омега? — Опять ты накручиваешь. Дай себе побольше времени, хорошо? Чимин нерешительно кивает. Намджун дает подержать малыша, и это определенно поднимает ему настроение. Дети и несколько парочек танцуют в середине просторного зала. Чонгук собственнически прижимает к себе Юнги, пока они веселятся под музыку. — Если они не вместе, я серьезно ничего не смыслю в отношениях, — бормочет Чимин. — А ведь Юнги так ревновал к тебе. Чонгук всегда говорил о тебе с таким восхищением, а еще ты же знаешь, какой он прилипчивый, вечно обнимается, на руки поднимает, и вы проводили так много времени вместе. Юнги это задевало. — Ох, я даже не думал, что… — Чимин удивленно смотрит то на Намджуна, то на танцующую пару. Юнги не выглядит, как человек, которого легко можно задеть, да и, если бы Намджун не сказал об этом, Чимин никогда бы не догадался. — Ну для Чонгука я просто друг. И дураку понятно, что дальше Юнги он никого не видит. — Что насчет тебя? То есть Чонгук довольно симпатичный и… — Не в моем вкусе, — быстро перебивает Чимин, встречаясь с Намджуном глазами. — А ты? Намджун нервно усмехается. — Ну, очевидно, альфы меня не сильно привлекают. — Нет-нет, я имею в виду… — Чимин заминается, не зная, как подступиться, чтобы его слова не звучали слишком прямолинейно. — У тебя есть кто-нибудь? — Есть, — этот вопрос почти разбивает сердце Чимина, лишая его всякой надежды, пока Намджун не продолжает. — Ты. — Я? А, ой… А?.. — Чимин так теряется, что не может издавать ничего вразумительного. Во рту резко пересыхает, а мысли, как кучка пугливых бабочек, улетают от него. — Значит, мы теперь... вместе? — Ну, я хотел предложить это в более романтичной обстановке, а не на детском празднике, но... — увидев побледневшее лицо Чимина и легкую панику в глазах, Намджун осекается. — Эй, всё в порядке? Послушай, если я тебе не нравлюсь как альфа... Всё нормально, не чувствуй себя виноватым. Пара поцелуев ни к чему тебя не обязывает. Намджун так тщательно подбирает слова, даже сейчас заботится о чувствах Чимина больше, чем о своих, хотя его голос звучит не так уверенно и спокойно, как обычно. — Нет, — резко перебивает Чимин, накрывая его ладонь. — Нет, не в этом дело. Ты нравишься мне, очень, даже не представляешь как, просто... Я не хочу ничего испортить между нами. Отношения это серьезно, а я не уверен, что справлюсь сейчас. Мне нужно время. Я могу подумать? Чимин не знает, как поступить, чтобы не ранить чувства Намджуна, чтобы не обманывать ни его, ни самого себя, чтобы не чувствовать груз вины. У него нет богатого опыта в отношениях: всего два альфы, которые, осознанно или нет, принесли ему так много боли, что порой и жить не хотелось. Намджун никогда не сделает ему больно — в этом Чимин даже не сомневается. Но в его голове полный беспорядок. За днями, когда всё хорошо, следуют дни, когда всё плохо, и это невозможно предсказать. Чимин не эксперт, но для него идеальные отношения — это когда двое находятся на одном уровне, когда любят и поддерживают друг друга, в равной степени отдают и получают. Когда двое достойны друг друга. Чимин не сможет дать Намджуну ничего, кроме склонности раздувать проблемы до пугающих масштабов, постоянных переживаний, беспричинной тревоги и перепадов настроения. Он будет тянуть Намджуна на дно. Признавать это больно и неприятно, но Чимин действительно не в порядке. Он не хочет быть идеальным для Намджуна, будет достаточно стать здоровым. — Я понимаю, ты можешь думать, сколько потребуется, просто не дави на себя, ладно? — держа его за руку, Намджун гладит ее большим пальцем. — Мы всегда можем вернуться к тому, что было, если ничего не получится. Иногда отношения срабатывают, иногда нет. Мы никогда не узнаем этого заранее, нужно просто попробовать. Праздник продолжается до самого вечера. Суа и другие дети, выбившись из сил, засыпают. Большинство гостей разъезжаются по домам, но некоторые остаются с ночевкой. Джиён каждому выделяет по комнате, хотя сначала Чимин был уверен, что дом не вместит столько людей. Чимин сидит на остекленной террасе и, глубоко погрузившись в свои мысли, смотрит на ночной город. Вдали возвышаются сияющие небоскребы — жизнь, которая когда-то была для Чимина привычной. — Что ты здесь делаешь? Сидя на уютном кресле-мешке, Чимин запрокидывает голову и неосознанно улыбается при виде сонного и хмурого Намджуна. — А ты? — тихо спрашивает Чимин. — Бессонница, — у Намджуна на плечах плед, он снимает его и делится с Чимином. — Не против, если я подсяду? Чимин двигается в сторону и, когда Намджун садится, укрывает пледом их обоих. — Эй, не грусти, — Намджун слегка пинает его коленку своей, замечая задумчивость Чимина. — Разве тебе не понравился праздник? — Было здорово. Твоя сестра замечательная. И племянники такие милые. Но когда я сбежал, как думаешь, все поняли, что со мной что-то не так? Намджун приподнимает руку, предлагая придвинуться ближе, и Чимин прижимается к его боку, откидывая голову на плечо. — Все слишком поглощены собой, чтобы заметить. А если и поняли, то какая разница? Большую часть этих людей ты больше никогда не увидишь. — Что со мной не так, хён? Я ведь ел, всё шло так хорошо, и еда была такой вкусной, но потом стало так невыносимо. Казалось, я с ума сойду, если не очищусь от этого. Намджун прислоняется щекой к его макушке. — Еда — это не грязь, чтобы от нее очищаться. — Тогда почему она ощущается как грязь? — шепчет Чимин. — Тебе станет лучше, Минни. У всех бывают взлеты и падения. Ты такой умничка, ты стараешься, давай подождем хотя бы пару месяцев. Уверен, ты сам увидишь прогресс. — Если ты говоришь, что всё будет хорошо, я тебе верю. Намджун засыпает первым. Чимин замечает это, когда в конце долгой истории он отвечает только тихим похрапыванием. Чимин хихикает и прижимается к нему сильнее. Под утро у них наверняка будет болеть всё тело и мышцы затекут от неудобной позы. Стоит разбудить Намджуна и разойтись по спальням. Но у Чимина рука не поднимается. Намджуну и так трудно заснуть, а если прервать его сон, он может промучиться до конца ночи. Чимин закрывает глаза, невольно расплываясь в улыбке от осознания, что он не один. — Э-эй, сони, просыпайтесь. Чимин слышит добрую усмешку и неосознанно трется о свой единственный источник тепла. Открыв глаза, он видит Джиён с двумя кружками в руках. Намджун что-то мычит и ерзает. На Чимина вдруг обрушивается осознание, что они всю ночь спали вместе и теперь Джиён видит, как он вешается на ее брата, совсем как надоедливая липучка. Чимин дергается, но Намджун инстинктивно прижимает его к себе, не давая вырваться. — Еще пару минут, — бубнит он в волосы Чимина. Джиён смеется и протягивает омеге кружку с чаем. — Если бы вы раньше сказали, что собираетесь спать на полу, я бы не поселила вас в лучшие комнаты. — Мы не собирались. Это вышло случайно, — оправдывается Чимин. Джиён садится на плетеный стул и зевает. — Не хочу сплетничать, но Чонгук и Юнги всю ночь предавались своей священной дружбе. Так что вам повезло, что вы решили спать здесь, — смеется она. — Хорошо, что их комната далеко от детей. Это было бы такое фиаско. — Что-то вечно, — бормочет Намджун, еще не до конца проснувшийся. И Чимин улыбается от звуков его сонного голоса.***
Чимин не думал, что Намджун отнесется серьезно к его глупым мечтам. Возможно, потому что он сам никогда не относился к ним серьезно, не позволяя себе много мечтать. Однажды вечером Намджун сообщает, что договорился о стажировке в кофейне, нужно только пройти небольшое собеседование, но это всего лишь формальность. Владелица — его старая знакомая, поэтому Намджун уверен, что к Чимину будут относиться достаточно терпеливо и уважительно. Чимин никогда не бывал на собеседованиях. Он не знает, что нужно говорить и как себя вести, и это вызывает в его душе липкую тревогу. Его всегда обеспечивали родители, которые не ждали, что он будет искать подработку на каникулы, и не отказывали ему в деньгах. Потом его обеспечивал муж, и хотя у Чимина был приличный доход, он не проработал ни дня на обычной работе. — Да что ты переживаешь? Всё будет замечательно. Тебя, считай, уже взяли, — успокаивает его Хосок утром перед собеседованием. Но Чимин не может сдержать панику. Намджун подбрасывает его до дверей кофейни и обещает забрать. Чимину хочется, чтобы Намджун был рядом каждую секунду, чтобы было за кого цепляться, когда становится страшно, но некоторые вещи нужно преодолевать самостоятельно. Чимин готовился к полному провалу, потому что он всегда такой неповоротливый, когда нервничает, но всё проходит самым наилучшим образом. В конце первого рабочего дня голова кружится от шума кофейных аппаратов, новых впечатлений и новых знакомств, но Чимин падает на пассажирское сиденье и тут же в красках пересказывает Намджуну всё, что с ним произошло. — Боже, это всё так круто. Намного лучше, чем я представлял. Завтра меня научат делать ванильный раф, представляешь? Я обязательно приготовлю его для тебя. — Я так тобой горжусь, — улыбается Намджун, внимательно слушая все его рассказы. Чимин смущенно смеется. — Я тоже собой горжусь, — тихо признается он, зная, что этот день обязательно запомнится ему как один из самых лучших, как день, когда сбылась одна его маленькая мечта.