Жизнь после жизни

      Невыносимо душно, в голове бардак, разламывается на части затылок, поднывает левая рука, как после неудачного падения. Из груди почему-то рвутся всхлипы, а горло душит противный комок. Катя застыла в оцепенении, пытаясь осознать, что с ней произошло. «Ты умерла, вероятнее всего», — шептал внутренний голос, но почему так отчётливо она чувствовала свое тело, и куда делось то райское ощущение нирваны? Она принялась растерянно озираться по-сторонам. В кабинете Жданова все было так, как при его президентстве, когда она сама еще была его помощницей. Взгляд невольно упал на каморку. Почему-то спустя долгие годы снова захотелось в нее войти. От комнатки хоть и веяло обманом, но в душе она до сих пор оставалась печатью ярких воспоминаний об ее влюблённости в Андрея, об их разговорах и несмелых поцелуях. Катерина сделала осторожный шаг. Ощущения при ходьбе были совершенно земными, хотя ее еще не отпускало чувство полёта. Взгляд снова упал на смятые листы в дрожащих руках. Она прочла первую строчку и скривилась, как от свербящей боли. «Мой дорогой друг и президент…» Ну вот опять! Нет, читать этот мерзкий пасквиль снова не было ни желания, ни сил. Катя скомкала бумагу и швырнула в сторону мусорного ведра. Помассировав вибрирующие виски, она попыталась найти объяснение тому, как она здесь оказалась. Она умерла? Это сон? А может быть она в коме? Когда-то давно она читала книгу, где примерно описывались ощущения, которые испытывали люди, переживающие состояние клинической смерти. Многие говорили, что видели яркий свет, тоннель или комнату. Кто-то видел себя в большой толпе незнакомых людей, а кто-то только своих умерших родственников, которые его встречали на пороге иной жизни. Наспех проанализировав свои воспоминания, Катя тяжело выдохнула. Ее знаний в этой области катастрофически не хватало, чтобы построить хотя бы одну связную теорию. Она никогда не задумывалась о смерти и совершенно не понимала, что ждёт нас там — за пределами бытия. Но если же она все-таки умерла, тогда почему попала именно сюда? Ведь в ее жизни были дела и поважнее. Логичнее бы было, если бы она смогла попрощаться с сыном, например. В эту секунду внутри разлилось тягучее чувство тоски и жалости к себе и к нему. Почему она так рано покинула своего мальчика, ведь она была ему еще нужна? Катя быстро смахнула подступившие слезы и вышла в приёмную. Она решила проверить, все ли в этом мире было на своих местах, как и тогда, или все же что-то изменилось. Особенно ее волновало, видят ли ее другие или нет. Как оказалось, ее все прекрасно видели и даже нисколько не удивлялись ее присутствию в компании. Выглядели все точно так же, как и двадцать лет назад, даже она сама еще была двадцатичетырёхлетней девчонкой. Стоя перед зеркалом в женской уборной, Катя добродушно посмеялась над своими нелепыми косичками, но несмотря на всю свою нескладность, почувствовать себя снова молодой девушкой было несомненно приятно. По пути в кабинет президента ее мозг пронзила яркая мысль. А что если она должна здесь что-то изменить, как-то проявить себя по-другому? Возможно, стоило тогда взять этот розовый пакет с инструкцией и подарками, выбросить его в мусоропровод, а Андрею раскрыть все карты. В той ситуации он был безоружен и вряд ли бы стал продолжать этот цирк. Тогда они оба заигрались в эту мерзкую игру в любовь, а ведь стоило просто все прекратить в одночасье, объявив о том, что она осведомлена об их наполеоновских планах. Дверь кабинета была приоткрыта. Андрей несомненно уже был там. Катю окатило холодной дрожью, ведь она не видела Жданова целых двадцать лет. Как ей теперь посмотреть ему в глаза и не рухнуть в обморок? А может быть, наоборот, ее чувства приняли уже настолько платоническую форму и существовали только в ее грезах, а в реальности она увидит Андрея и поймёт, что ей всё равно? С надеждой на последнее она вошла. Мужчина стоял у письменного стола спиной к ней. Он был еще в пальто, вероятно, только вернулся со встречи. Он резко обернулся и Катя увидела его встревоженный взгляд. Андрей был такой же красивый и статный, молодой и бесконечно притягательный, как и тогда. В полнейшем смятении он смотрел вокруг, и только сейчас Катерина тоже заметила, что на полу валялся тот пресловутый пакет, а по всему кабинету были раскиданы открытки и игрушки. В руках Андрей держал инструкцию Малиновского, и судя по его реакции, уже успел ознакомиться с содержимым. — Катя, ты видела? — еле проговорил он непослушными губами. Она снова взглянула ему в глаза. Сердце мучительно сжалось от лавины нахлынувших чувств. Как же давно она его не видела, как же тяжело ей было снова с ним встретиться. Из груди рвалось все то, что она похоронила двадцать лет назад. Она замуровала внутри себя всю свою безграничную нежность к этому мужчине, но стоило ей только взглянуть на него, ящик Пандоры открылся. И что ей делать теперь со всей этой оглушающей любовью? Быть может она попала в ад, а Жданов был ее персональный демон? По-другому сложно было объяснить весь этот мистический магнетизм. — Катя, я прошу тебя… То, что здесь написано, это все глупые шутки Малиновского. Он просто идиот, Кать! — он пытался усмехнуться и сделать вид, будто все под контролем и нет повода для терзаний, но сам был белый, как холст. Его буквально трясло. Как на том совете, где Катя представила реальный доклад. А быть может и тогда на нем лица не было не только из-за потерянного президентства? Последнюю мысль Катерина тут же попыталась отмести, ведь она уже была не та маленькая дурочка, вечно ищущая оправдания для Жданова. — Андрей, успокойся, — произнесла она чуть слышно. Ее голос был почти таким же как и прежде. Мягкий и нежный, с нотками лёгкой хрипотцы. — Катя, вы не понимаете, — он сделал шаг на встречу, но она инстинктивно тут же отступила на два шага назад. Его близость ее пугала. Его присутствие рядом было невыносимо даже спустя столько лет. Было страшно сдаться и броситься к нему. За эти двадцать лет Катя ни единожды прокручивала в голове их связь. И если в пылу молодости она видела в Андрее лишь подлого циника и предателя, то с годами начинала понимать его некоторые поступки. Не то чтобы она его оправдывала, но уже и не корила его так, как это было по первости. Андрей прекратил наступление и молча принялся собирать с пола игрушки и открытки, а затем стал яростно запихивать их в пакет. Инструкцию постигла та же участь. — Андрей… Палыч, я могу сейчас поехать домой? — Нам нужно поговорить, Катюш. Мне необходимо объяснить вам очень многое, — сказал он порывисто, нервно сглатывая и силясь сдержать себя в руках, чтобы не разораться, как он это обычно делал, когда что-то выходило из-под его контроля. — Подожди. Мне правда нужно побыть одной, — Катя бросилась из кабинета, даже забыв, что на улице была зима. В одной вязаной кофте она выбежала из бизнес-центра и стала всматриваться вдаль в поисках такси. Про себя женщина чертыхнулась. Денег при ней не было, а возвращаться за ними наверх не хотелось. Можно было занять у Потапкина, что стоял у входа и бесцветным взглядом провожал и встречал посетителей. — Катя, поедемте со мной, — окликнул ее мужчина средних лет. Он был высокий и стройный, приятной наружности, немного седоватый, хотя на вид ему было не более сорока. — А мы знакомы? — спросила она несмело. — Ну вы же хотите узнать, почему вы здесь оказались? Катя быстро закивала и беспрекословно подчинилась. Черная Тойота незнакомца выехала на проспект и они последовали в сторону улицы Авдеенко. — И всё-таки я не понимаю, — качала головой Катерина, сидя на заднем сидении автомобиля. — Понимаете, Катя, вы находитесь на невидимой черте. Если выражаться земным языком, то вы застряли между небом и землёй. Я являюсь неким проводником для человеческих душ. Умерших мы провожаем в иной мир, а тех, чьё время еще не пришло, отправляем обратно. А также есть такие, как вы. Вам словно нет места в вашем мире, а в мир умерших вы не можете попасть, потому что вас еще что-то держит на земле. — Это мой сын! Меня держит мой сын! Я просто хочу его увидеть в последний раз, обнять и попрощаться. Почему я попала сюда в события двадцатилетней давности? — закричала она с негодованием. Из ее глаз уже брызнули капли слез, а щеки запылали румянцем от возмущения. — Я не могу этого знать. Это была ваша жизнь. Со взлетами и падениями, с добрыми делами и прегрешениями. Вам должно быть виднее. Думайте, Катя. У вас мало времени. Самое страшное — остаться здесь навсегда. Ведь ровно через сорок дней, вы потеряете свою физическую оболочку и примкнете к миллионам неприкаянных душ, что томятся веками в этом тяжком небытие. Дикий, животный страх снова охватил ее. Он сковал все внутри, и казалось, бежал по венам леденя кровь. Она не понимала, что такого она совершила тогда, ведь это с ней обошлись мерзко и подло, но все же задумалась…