***
Катя опустилась на свой старый диванчик, заботливо застеленный накрахмаленным постельным бельём, мягкой подушкой и пышным одеялом, и принялась снова размышлять над словами того странного незнакомца. Теперь все происходящее уже не приводило ее в потрясение. Она уже практически свыклась с той мыслью, что вероятнее всего умерла, и сейчас у нее было сорок дней, чтобы завершить все дела, держащие ее на этой бренной земле. Встав с дивана, она прошлась по комнатке, обнимая взглядом свой маленький девичий мирок. Вселенную ее грез и сердечных тайн. Вдруг Катя резко замерла, потом бросилась к письменному столу и открыла нижний ящик. Вот он — ее святая святых, ее личный дневник, в который в свое время вторглись без спроса и мама, и Андрей. Девушка взяла тетрадь и с жадностью погрузилась в чтение. Она скучала по своему дневнику, ставшему ей другом и собеседником, свидетелем ее любви и безграничной радости, лучезарного счастья и горького отчаяния. После свадьбы с Михаилом Катя решила, что вести дневник больше нет смысла и убрала его в дальний ящик комода, а потом и вовсе выбросила. Записывать больше не хотелось, да и собственно было и нечего. Жизнь приняла совершенно обыденное, серое и пресное течение, яркие эмоции и переживания остались далеко в прошлом. Она перелистнула с десяток страниц и впилась глазами в первую строчку. Я люблю его… Катя улыбнулась и продолжила чтение. Сейчас эти записи умиляли ее и трогали до глубины сердца. Она любила. Как же сильно она любила Жданова, и как это было прекрасно. Если отбросить всю эту ситуацию с залогом и инструкцией, их абсурдным романом и взаимными обидами, то было несомненно ясно — она была счастлива тогда, хотя, возможно, и не осознавала до конца этого. Ведь когда человек любит, он живёт, он дышит полной грудью, он чувствует. Только прожив двадцать лет с нелюбимым мужчиной, Катя это поняла и прочувствовала на себе. И хоть ей и казалось раньше, что маленькая, наивная девочка Катя умерла на полу президентского кабинета в тот день, когда нашла ту злополучную инструкцию, сейчас к ней пришло понимание, что все-таки она умерла много позже — в чужом городе и в несчастливом браке. По щекам беззвучно стекали слезы, а взгляд жадно впитывал танцующие строчки. Катя так увлеклась, что даже не заметила, как в комнату вошла мама. Елена Александровна тихонько подошла к сидящей за столом дочери, держа в руках телефонный аппарат, и тихонько шепнула ей на ухо: — Кать, Андрей Палыч звонит. Сказать, что ты спишь? — Нет, мам, я поговорю. Вдруг что-то важное, — встрепенувшись ответила Катя и подвинула к себе телефон. Женщина кивнула и поспешно вышла из спальни. — Я слушаю, — тихо произнесла Катерина, услышав в трубке его частое, тяжёлое дыхание. — Кать… — робко позвал ее голос Жданова. — Говорите, Андрей Палыч. — Кать, я такой… кретин. Но если бы ты только позволила мне все тебе объяснить. Я сейчас приехал к тебе. И если бы ты могла… — он запнулся, нервно подбирая слова. В голосе звучала тревога и нерешительность. Нет, он беспокоился за нее, а не за фирму в этот момент. И как она могла этого не замечать тогда двадцать лет назад. — Я сейчас выйду. Подожди, — быстро ответила она, перебив мужчину, тем самым облегчив ему задачу.Глава 3. Милый дом
15 апреля 2021 г. в 19:07
Катя медленно поднималась по лестнице с наслаждением вдыхая родной воздух. Хоть и кажется порой, что все городские подъезды пахнут одинаково, но стоит только вернуться домой из долгой поездки, все твое существо пронизывает до боли знакомый, ни с чем несравнимый запах. Это запах дома, тепла, семьи и детства.
В последние годы она очень редко бывала в Москве. Являясь управляющей сети Мишиных ресторанов, женщина крутилась как белка в колесе, и времени на поездки к родным практически не оставалось. Да и Михаил не особо любил с ней ездить. Категоричный полковник Пушкарёв быстро перестал восхищаться зятем, уличал его в пассивности, а за глаза и вовсе называл «ни рыба, ни мясо», хотя Катерина мнение отца не разделяла. Да, деловой жилки и бизнес-хватки у мужа не было, но зато он был кулинарным гением, что и было секретом успеха сети MarmeladOff. Он виртуозно ставил кулинарные эксперименты, обучал поваров и следил за качеством их работы, Катю же в университете учили строить бизнес, вот она и строила его, опираясь на ошибки прошлых лет. Жаль только, что местом ее первой практики стала компания Ждановых. За все эти двадцать лет она не раз анализировала свои поступки в отношении Зималетто. Ну не стоило ей тогда идти на такой риск. Она прекрасно видела, что Андрей не разбирается в финансовых тонкостях, и ей как профессионалу нужно было стоять до конца на своём, хотя бы во имя своего доброго имени. Конечно, такая самоотверженность похвальна, но если бы она тогда смогла настоять и отговорить его от той самой первой провальной коллекции, да и в принципе от его плана развития, который с первых строчек показался ей нежизнеспособным.
Витая в своих мыслях, Катя не заметила, как оказалась напротив двери родительской квартиры. Она даже зажмурилась от напряжения и от глупой надежды, что все, что происходило с ней было просто дурным сном, пьяным кошмаром, побочным эффектом антидепрессантов и снотворного, чем она изрядно злоупотребляла в последнее время. Вот сейчас откроется дверь, и все будет на своих местах. В прихожей ее встретят пожилые семидесятилетние родители, а вместе с ними и ее сын, а потом она проснётся и с облегчением выдохнет.
Катя подошла к двери и несмело нажала на звонок. Ключей при ней не было, потому как и пальто, и сумка остались в Зималетто. За дверью послышались быстрые шаги, знакомым скрежетом щёлкнул замок и на пороге возник Зорькин. Не нынешний всеми уважаемый преподаватель МГУ, а тот щуплый и несуразный Николай в смешном, растянутом свитере с жирафом, который так старательно связала его мама, и который он регулярно носил в знак своей благодарности и признательности самой дорогой женщине на свете.
— Пушкарёва, ты чего так рано? Еще же не два часа ночи, — усмехнулся друг, а Катя, не сумев сдержать порыв, бросилась ему в объятия.
— Кать, ты чего?
— Привет, Коль! — шептала она ему куда-то в шею, прижимаясь все крепче к озадаченному парню. Он сначала было попытался отодвинуть подругу, но потом сдался. Мало ли что этим женщинам может в голову взбрести. Лучше было не сопротивляться.
— Пушкарёва, я вообще-то почти не свободен, — хохотнул Николай, повторив попытку отстраниться. Катя расплылась в сияющей улыбке. Кого ей безумно не хватало в жизни так это Кольки. За двадцать лет они совсем отдалились друг от друга. Трещина между ними пошла еще тогда, когда Катерина в первый раз привела в дом Мишу. Молодые люди сразу не поладили, а уж когда Катя вышла замуж за Борщова и переехала в Петербург, Николай и вовсе отщепился от нее. А последней каплей стала, конечно, его женитьба на Клочковой. Девушки всегда недолюбливали друг друга и на контакт идти не спешили. Вика злилась на Катю, что та настраивает Колю против нее, а та сокрушалась от дурацкого выбора лучшего друга, который из-за своей слабохарактерности повёл под венец пустоголовую, взбалмошную девицу. Только спустя годы она поняла, что Зорькин был единственным из них, кто поступил тогда по зову сердца. Он не слушал советов, пропахших насквозь близоруким субъективизмом, он не шёл на поводу у тех, кто якобы знает лучше, он просто слушал себя и поэтому стал счастливым человеком. Его семья была поистине образцовой: красавица жена и двое очаровательных дочурок. От вечно критикующей его подруги Николай отдалился окончательно после рождения детей, и они ограничивались лишь дежурными, сухими поздравлениями на праздники.
— Пушкарёва, ты заболела? — спросил парень в очередной раз пристально вглядываясь в ее радостное лицо.
Катя ничего не ответила, только задорно кивнула и поспешила войти в квартиру. Дом, милый дом. Какое же это сладкое чувство очутиться там, где по сути ничего и не изменилось за последние двадцать лет, но зато как же изменилась она сама.
Быстро сполоснув руки в ванной, Катерина прошла на кухню. Мама, как всегда, хлопотала над готовкой, отец с видом учёного кота разгадывал кроссворд, смешно хмурясь. Они еще были заметно моложе и энергичнее. В доме как и раньше пахло свежей выпечкой, а не стойким запахом лекарств, как в последние годы.
— Катюх, ты сегодня решила пораньше прибыть с невидимого фронта? — с иронией усмехнулся Пушкарёв, — А то ведь тебя послушать, так там у вас почти каждый день война.
— Пап, я немного приболела.
— Что случилось, миленькая? — тут же встрепенулась мама и с тревогой посмотрела на дочь.
— Да у меня голова кружилась, и Андрей Палыч меня домой отпустил.
— Иди тогда скорей ложись в постель, отдыхай. А я тебе сейчас чаю свежего заварю с мятой, — мама подошла к Катерине и принялась ощупывать ладонью ее лоб и щеки, чтобы удостовериться, что нет жара. Девушка порывисто обняла ее, прижавшись к матери всем телом. Какие же это были счастливые времена, ведь нет ничего дороже родительской любви.
— Случилось чего? — озабоченно спросила женщина.
— Нет, просто очень сильно по вам соскучилась, — сквозь слезы выдавила Катя, продолжая прижиматься к материнской груди. Душу внезапно пронзила мысль о том, как они воспримут информацию о смерти единственной дочери, отчего сердце мучительно сжалось. Ей не было жаль себя. Если ее жизненный путь волею высших сил закончен, то так тому и быть, но до глубины души ей было жаль людей, которые ее любили — родителей и сына.