Жизнь после жизни

— Если в этот соус положить немного кориандра и абрикосовых косточек, вам обеспечен ни с чем несравнимый аромат и утончённое послевкусие. Миша закончил очередной мастер-класс и, словно актер на сцене, отдал поклон немногочисленной публике под ее продолжительные аплодисменты. Он горячо любил свое дело. Кулинария была смыслом его бытия, искусством, которым он болел с юности. Все началось банально — во время службы в армии у них заболел повар. Прапорщик долго матерился, а потом решил выбрать среди личного состава нескольких солдат, которые хоть что-то смыслили в готовке. Так Миша Борщов оказался на гарнизонной кухне. К слову, его фамилия во всей этой истории сыграла определяющую роль. Такая вот ирония судьбы. Там, среди кастрюль и сковородок, началась его новая жизнь, а сослуживцы до сих пор вспоминали и хвалили в письмах его фирменные щи, ленивые голубцы и томленую картошечку с тушёнкой. После дембеля Михаил вернулся в родной Новосибирск и ни минуты не сомневался в том, чем бы хотел заниматься всю оставшуюся жизнь. Он поступил в кулинарный техникум и с отличием окончил его, потом стажировался в Москве, затем в Европе, потом снова приехал в столицу с твёрдым намерением открыть собственный ресторан. Найти спонсора пока не удавалось, поэтому молодой человек зарабатывал на жизнь тем, что давал мастер-классы домохозяйкам, разрабатывал меню для фуршетов и кофе-брейков, а также оказывал услуги vip-повара во время званых обедов для высокопоставленных лиц. О нем говорили, его знали и пару раз даже упоминали его фамилию в прессе, но этого было катастрофически мало. Миша грезил о собственном бизнесе. Он упорно мечтал, что вот-вот откроет свой ресторан, который загремит на всю Москву, а все сливки московского бомонда будут съезжаться к нему вечерами, чтобы попробовать его фирменные яства. Сегодня Миша был особенно взволнован. Он провёл мастер-класс быстрее, чем обычно, и приступил к приготовлению хитрых закусок из морепродуктов и авокадо, которыми собирался угощать свою дорогую гостью. Они с Катериной, наконец, договорились встретиться без лишних глаз, чтобы поговорить по душам и чтобы никто им не мешал. Они общались с Катей уже несколько недель, виделись почти ежедневно, созванивались каждый час. Миша считал ее своей девушкой и даже, как ни странно, почти уже невестой. Он рассказал о Кате друзьям и родителям. Те очень обрадовались и всячески подначивали сына не медлить, чтобы не упустить хорошую девушку, да еще и москвичку. Он и сам не хотел тянуть время. Зачем? Катя была тихая, добрая и скромная. Было несомненно, что из нее выйдет хорошая жена и мать для его детей. Романтики и отношений Мише никогда особенно не хотелось. Девушки в столице были зачастую жеманные и хищные, по крайней мере ему так казалось. В каждой из них он видел потенциальную угрозу для своего кошелька. Содержать кого-то и спускать баснословные суммы ради сладких поцелуев длинноногих московских красоток Миша не собирался, но жениться когда-нибудь было нужно, поэтому знакомство с Катей стало для него неким знамением свыше. Вот она — его идеальная женщина: милая, спокойная, не красавица, но и не дурна собой, а еще образованная, умная и интересная. Упустить ее означало потерять наивыгоднейшую партию. Судя по Катиным рассказам, в жизни у нее сейчас было не все гладко. Она собиралась увольняться с работы по личным причинам, а новая пока не находилась. Миша подозревал, что Катя увольняется из-за своего начальника. Слишком уж неприятный тип был этот Жданов. Они заочно были знакомы, и он знал Андрея, как безалаберного сыночка богатых родителей, любителя покутить на отцовские деньги. Московский бомонд знал Жданова неутомимым тусовщиком и дамским искусителем, а таких Михаил презирал и недолюбливал. Было неудивительно, что Катя даже года не отработала под его началом. Только было непонятно, почему, когда всякий раз они пересекались случайно, Жданов так озлобленно смотрел на него. Неужели у него такие явные предубеждения к людям другого социального статуса. Да и черт бы с ним. Очень неприятный тип, вот и всё. Миша расставил бокалы и достал из холодильника бутылку белого вина. На входе скрипнула дверь и раздался робкий стук. Катя пришла. Молодой человек поспешил вытащить из-под стола большой букет цветов и, довольный собой, приготовился преподнести его своей возлюбленной. — Проходи, Катюш, располагайся, — вместе с букетом он одарил девушку несмелым поцелуем в краешек губ и слегка приобнял. — Привет! Спасибо! Какие они красивые, — залепетала Катерина мило краснея. Миша горделиво приосанился, удовлетворенный реакцией девушки на его благородный жест. И все-таки ему повезло с Катей. Она была такая неприхотливая и неизбалованная. Такая точно будет с ним не ради денег. С такой и общий бизнес вести не страшно, тем более она экономист, а значит, вся бухгалтерия будет в полном порядке и практически бесплатно. А уж он-то пару раз в полгода раскошелится на романтический ужин и букет, чтобы не прослыть у любимой жлобом. — Как дела? Написала заявление? — Да, написала перед концом рабочего дня. Еще заехала к бывшему начальнику в банк «Ллойд Моррис». Я там раньше работала. — Да, ты говорила. И что, ты хочешь вернуться в обратно банк? — Даже не знаю. Миша, понимаешь, я не могу тебе всего объяснить, но мне необходимо будет уехать, — сбивчиво пояснила Катя, терзая в руках перчатки и сумочку. — К-как… Куда? Надолго? — Борщов сразу встрепенулся. Он ведь уже все распланировал. Почти вплоть до медового месяца, а тут его дама куда-то навострила лыжи. Для нее что, вообще ничего не значило их общение? Внутри все заклокотало от непонимания, и Миша вопрошающе уставился на Катерину. — Я просто запуталась. Миш, мне очень хорошо с тобой, но у меня голова идет кругом, — Катя вымучила на губах мимолетную улыбку и села за стол. — Кать, тебе просто отдохнуть надо. А хочешь, мы вместе поедем? Молодой человек опустился перед Катей и обнял ее колени. Она смутилась, но не оттолкнула, сама запустила мягкие пальцы в светлые волосы и начала ласково поглаживать Мишу по голове. С ним было спокойно и почти не страшно. День «икс» неумолимо приближался, что будет там — за рубежом неизвестности? А вдруг там ничего нет — пустота и небытие? От этой мысли хотелось жадно впитывать все, что наполняло этот мир: любоваться весенней синевой неба, прозрачной далью, солнцем и деревьями. На душе становилось светлее при виде счастливой пары, идущей с коляской, от звонкого смеха детей, глядя на беззаботных студентов у метро. Это была жизнь, которая для одних била ключом, а для нее вот-вот должна была закончиться. Скоро ее путешествие меж миров достигнет финала, и она просто исчезнет, растворится в пространстве. А что останется после нее? Только сын — их с Мишей продолжение. Каждое утро теперь начиналось для Кати с молитвы. Нет, она была далека от религии. Просто как умела благодарила вселенную за возможность прожить еще один день на этой прекрасной земле. Она теперь не сетовала перед зеркалом на отсутствие модельной внешности, ведь это совсем не важно, когда все мы равны перед жерновами судьбы. Она всматривалась в свои черты, расчесывала, струящиеся по плечам, блестящие волосы, любовалась янтарем своих глаз. Было жаль, что столько лет она считала себя чуть ли не уродиной, гневила Бога и угнетала себя. Зачем? Как жаль, что мудрость и просветление приходят непростительно поздно. Она не ценила эту жизнь, растратила ее на предрассудки и обиду, на желание быть не той, кем являлась, не там, где хотелось бы. — Кать, а поехали в Питер? Вместе! Я давно мечтал там жить. Да и спонсора, возможно, найду быстрее там. И снова Питер. По ее плечам даже мурашки пробежали, словно обдало привычно ледяным ветром с Финки. Она не любила этот город. И сколько бы не пыталась свыкнуться, проникнуться его красотой и величием — так и не смогла. Все эти двадцать лет она мёрзла душой и телом в этих серых прекрасных изваяниях из гранитных плит и безупречного мрамора. — Нет, Миш. Прости, но в Питер я не поеду. Я хочу уехать в Европу. Одна. Мне нужно подумать и найти ответы на многие вопросы. — Я думал, что мы с тобой… Как это называется-то… Пара, наверное. Я думал, мы вместе, — промямлил себе под нос Борщов, продолжив нанизывать оливки на миниатюрные канапе. — Миш, — Катя тяжело вздохнула, и из груди вырвался чуть слышный стон. — Я не знаю! — Зато я знаю, Катюш. Мы с тобой встретились не просто так. Я пришел в твою жизнь не случайно, — договорить мужчина не успел. Снова с грохотом отворилась дверь. Миша устремил встревоженный взгляд к выходу. Он никого больше не ждал, а от незваных гостей внутри вдруг поселилось ощущение приближающейся бури, пробежало противным холодком по позвоночнику и спряталось под ложечкой. — Я слышал, здесь проводят кулинарные мастер-классы? — в студию ввалился Жданов, крепко пьяный, но далеко не в стельку, хоть и пытался таковым казаться. — Андрей… Палыч! Вы что здесь делаете? — воскликнула Катя, а щеки ее тотчас вспыхнули ярким румянцем. — И вы здесь, Катенька?! Какая неожиданность! Приехали поучиться кулинарному ремеслу? Катюш, учитесь готовить мясо. Я его очень люблю, — расхохотался Андрей и неприязненно зыркнул в сторону Борщова. — А что здесь происходит? — возмутился тот и, отложив в сторону ингредиенты, встал из-за стола. — Андрей… Павлович, — учительским тоном отчеканила Катя, — Что вы здесь делаете? — Пришел поговорить с тобой. С вами, Екатерина Валерьевна, — тут же поправился он и с пафосом отдал девушке поклон. — Ваши вот эти записульки обсудить хочу! — он бросил на стол лист бумаги, в котором Катя узнала свое заявление на увольнение. — Здесь не время и не место, — ответила она, поджав губы. — Мы с вами договаривались. Я поставила вас в известность задолго до. Теперь я хочу уйти. И заметьте, я написала заявление заранее, хотя могла бы уйти просто без отработки. — Кать, не уходи. Ну, просто не увольняйся и все. Я даже не знаю, как… Я даже не знаю, как буду без тебя. Я так привык, что ты всегда рядом. Мы же так с тобой ладили. А помнишь, как мы вместе, ну… — Мне кажется, что вы пьяны, господин Жданов, — встрял Михаил, окатив Андрея чередой презрительных взглядов. — Вам следует покинуть это место или я буду вынужден вызвать полицию. — Не нужно никого вызывать! — воскликнула Катя. — Андрей Палыч уже уходит. Я его провожу. — Я приехал на мастер-класс! — расхохотался Жданов. — Пусть научит меня печь ажурные блинчики и я уйду! Катя, из уважения к Михаилу, не позволила начальнику устраивать здесь клоунаду и под руку вывела его из студии. Они вышли на улицу и свернули во двор, затерявшийся в вечерних сумерках. — Кать, Катюш, я же думал, что ты не серьёзно. Я же думал, что перебесишься, что простишь меня. Я же свадьбу даже отменил! — Это ваше личное дело. Значит, вы не горите желанием жениться на Кире Юрьевне. Я здесь совершенно не при чем, — Пушкарёва встала в закрытую позу, скрестив руки на груди, и отвернулась. — Мы с вами договаривались. Я дала вам… тебе… Я дала тебе полтора месяца. Время истекает. Я не могу больше здесь оставаться. — Да к черту это время! Катя! Ты готова взять и променять всех на этого поваренка? Я же от чистого сердца хочу, чтобы ты осталась. Я просто тебя… — он запнулся, развернул ее к себе лицом и впился бешеным от возмущения взглядом, обжигая ее жарким дыханием с тем же терпким запахом виски. — Я просто не знаю, как я буду без тебя. Ты настолько проникла в мою жизнь, расставила в ней все по полочкам, а теперь просто хочешь бросить меня, банально бросить и уйти из-за нелепой записки… из-за дурацкой инструкции, в которой я уже покаялся перед тобой в сотню раз! Почему ты мне не веришь?! В то самое время, когда я не верю никому, кроме тебя! Она не успела ничего возразить. Жданов настойчиво примкнул к ее губам поцелуем, которому она не смогла сопротивляться и уже через мгновение сама отвечала на его умелые ласки…

***

— Мужчина, вы так и будете здесь стоять? Я же сказала вам, к Борщовой мы никого не пускаем. Мы мужа с сыном даже не пускаем, а тут какой-то друг семьи, — с возмущением приговаривала старшая медсестра, выйдя из Катиной реанимационной палаты. Жданов стоял как вкопанный возле прозрачного стекла, сквозь которое без отрыва смотрел на Катину маленькую беззащитную фигуру на больничной кровати, опутанную паутиной из проводов и датчиков. — Как она? — с трудом удалось произнести Андрею. В горле уже стоял спазматический ком и мешал дышать. — Стабильно тяжело. Ей из комы надо выходить. А вообще, вы лучше у врача спросите утром. Мы здесь все люди подневольные, — фыркнула женщина с недовольством и удалилась в сестринскую. — Кать…, — прошептал Жданов, превознемогая желание разрыдаться от нахлынувшего чувства безнадеги, — Я не должен был отпускать тебя в этот чёртов Питер. Я должен был найти силы, найти слова нужные… Должен был за тобой примчаться, отвоевать тебя у всех. Ведь это же проще, чем отвоёвывать тебя у самой смерти. Но я смогу! У меня получится! Катюш, я люблю тебя и всю жизнь любил только тебя одну. Почему же ты мне не верила? В то время как я никому не верил в этой жизни, кроме тебя…