Жизнь после жизни

      Черная комната пахла его парфюмом: мятой и бергамотом, а еще нотками виски и почему-то ванилью. Простыни, тоже черные, чрезвычайно гладкие и нежные, из натурального невесомого шелка, скользили по ее коже, оставляя приятное ласкающее ощущение. Его поцелуи сводили с ума. Особенно, когда он неистово впивался в ее шею, прижимая к себе так, словно она была для него всем в этой жизни. Будто она была хрупкой соломинкой, за которую он отчаянно цеплялся, уносимый шквалистым ветром перемен. На его плечах лежало неудавшееся президентство, залог родительской фирмы чужим людям, обиженная невеста. Уже бывшая невеста… Мысль расстаться с Кирой пришла Жданову не случайно. Он вынашивал ее, взращивал, обдумывал ни один день. И все размышления в итоге сводились к одному финальному умозаключению — он больше не любил Воропаеву. Наверное, он бы слукавил, если бы сказал, что не любил ее никогда. Было время, когда он испытывал к этой строгой нордической блондинке самые тёплые и трепетные чувства, но они прошли… растаяли под давлением обстоятельств и событий. Когда именно Андрей впервые почувствовал, что разлюбил Киру, он сказать не мог, зато мог сказать наверняка, что обманывать ее больше не было ни сил, ни морального права. Бывшая невеста приняла расставание стойко. Кира очень любила Жданова, но больше всего она любила свой неприступный, величавый образ. В любой жизненной ситуации она держала лицо гордо и непоколебимо. Вот и расторжение помолвки приняла стойко, подобно снежной королеве, хоть Андрей и знал, что внутри у нее бурлит вулкан из боли и разочарования. Но поделать с собой он уже ничего не мог. Кира осталась в прошлом. А кто станет настоящим и будущим долго гадать не пришлось. Сердце подсказало. Как только Андрей увидел у себя на столе Катино заявление об уходе, его душа болезненно всколыхнулась. Его объяла настоящая паника, и ответ на все вопросы пришел сам собой. В этом черством, продажном и жестоком мире бизнеса, выгоды и денег он видел свет и успокоение лишь в одном человеке — в его Кате. И так было всегда. Эта странная девочка из каморки с первых минут нашла ключ к его сложной, переполненной противоречиями душе. Теперь он знал четко — это любовь. Он любит Катю Пушкарёву. И она получила его далеко не на блюдечке. Она завоевала его сердце слепым упорством, смелостью и безграничной верой в него. Она не отступила. Она могла бы отвернуться, уйти, убежать, но она шла. Путалась, билась, но двигалась дальше и обрела его сердце, став его полноправной владелицей. — Кать, я люблю тебя, — он провёл горячими пальцами по ее бёдрам и прижал к себе крепче. — Господи, что я делаю! — воскликнула она риторически, неумело отворачиваясь от его пылких поцелуев, но в итоге сдалась, обвила его торс ногами и снова впустила его в себя. Андрей двигался медленно, смакуя каждую секунду, покрывая каждый сантиметр ее тела поцелуями. — Мы будем вместе! Ты моя… Никуда тебя не отпущу. Никому не отдам, — шептал он несвязно, словно в бреду, наслаждаясь тесным единством их тел. Катя молчала, пытаясь запомнить, сохранить в сердце каждое мгновение рядом с ним, каждый поцелуй, каждое прикосновение, пробуждающее бешеное желание и ни с чем не сравнимую эйфорию, как и двадцать лет назад. Ничего не изменилось в ней. Она его любила и страстно желала все эти пустые бесцветные годы. Это был не просто секс. Они проникались друг другом, растворялись друг в друге на уровне сознания двух сильнейших энергий — любви и страсти. Невозможно так притворяться… Эти слова Катя пронесла через всю свою жизнь. Она вспоминала их каждый раз, когда прокручивала в голове их со Ждановым ночи. Он не мог… Человек не может так играть! Только вот всякий раз она пыталась отогнать от себя эти мысли о прошлом. Анализировать его было больно, поэтому Катя переставала думать, пытаясь смириться с тем, что совершила ошибку, когда не смогла простить Андрею его обман. Сейчас, когда она плавилась под его прикосновениями, ощущая каждой клеточкой, что желанна, что он не врёт и не притворяется, она понимала — Андрей любит ее. Она чувствовала это и душой, и телом, и верила. Верила ему всем сердцем. — Катюш, я прошу тебя, останься на ночь, — Жданов поцеловал Катю в ушко и притянул к себе, поправляя смятый воротничок на ее старомодном платье. — Я не могу. Родители будут волноваться. Еще в затяжные переговоры они смогут поверить, но возмущений папы уже не избежать. — Три наряда вне очереди? — Хорошо, если не гауптвахта. Жданов развернул Катю к себе и взял ее лицо в свои большие ладони. — Я тебя люблю. Просто верь мне и будь рядом. Если не хочешь оставаться в Зималетто, я пойму, но будь со мной… — Андрей, все слишком сложно, — Катя нехотя высвободилась из его рук, но Андрей не пустил, снова заключив ее в крепкие объятия, взял на руки и опустился в кресло. — Ничего не сложно! Я люблю тебя, а ты любишь меня! Все остальное — чушь, мелочи, не заслуживающие ни внимания, ни нервов. Мы всё сможем. Ты у меня очень сильная и смелая. Ты научила меня быть честным, быть и искренним. Больше я не хочу и не буду лгать и прятаться. Я расскажу отцу о залоге. Если хочет, пусть отстраняет меня. Дела в компании идут хорошо. Если придерживаться заданного курса, то… — Андрей, — Катя мягко накрыла его губы указательным пальцем, — ты же любишь Зималетто. Это твоя жизнь. Это смысл твоей жизни! — Это тебя я люблю. А Зималетто… Конечно, я очень тепло отношусь к родительской компании, желаю ей процветания, готов работать на ее благо до конца своих дней, если позволят, но… Это всего лишь компания. А человеку нужен человек. Для счастья мне нужна ты. Ты одна. — Андрюш… — Катя спрятала лицо на его плече, покрывая его поцелуями. — Давай уедем! Хотя бы ненадолго. Вместе. Уехать. Это слово полоснуло ножом по Катиному сердцу, вернув ее в проклятую действительность. Она забылась настолько, что даже не вспомнила о том, что здесь не навсегда. Ей было так же тяжело и больно, как тогда, когда она двадцать лет назад уезжала с Михаилом в Питер. Но тогда она утешала себя тем, что уезжает подальше от человека, который ее обманул, предал и никогда не любил. Сейчас же было больно вдвойне, ведь ей приходилось покинуть любимого человека, в ответном чувстве которого она уже ни на йоту не сомневалась. От этого становилось невозможно горько. — Мне пора. — Я отвезу. — Нет, пожалуйста! — взмолилась Катя, пряча от Жданова глаза, полные слез. — Я хочу побыть одна. Хочу обо всем подумать. Прошу тебя! Он лишь растерянно посмотрел на нее, но перечить не стал. Вызвал такси, помог спуститься вниз и сесть в машину, подарив на прощание тёплый поцелуй. — Ну что, едем? Узнав голос водителя, Катя вздрогнула. Это был тот самый человек, который вез ее домой в первый день, когда она попала сюда. Неужели ее час пришел! По телу прошла ледяная дрожь, Катя побледнела и вжалась от страха в пассажирское сиденье. — Что же вы так испугались? Вы всё поняли. Прекрасно усвоили урок. — О чем вы говорите? — Вы сами прекрасно знаете. Себе самой внутри вы уже давно во всем признались. Вы ошиблись, Катя. И эта ошибка все разрушила. По принципу домино. — Вы правы! Да, черт возьми! — воскликнула она. — Я сломала себе жизнь! Сама! В этом никто не виноват. Ни Андрей, ни тем более Миша, который столько лет добивался моей любви, пытался понять, ждал и терпел. Ему я тоже сломала жизнь. — И Жданову тоже… — апатично добавил таинственный незнакомец. — Он любил вас все эти годы и любит до сих пор. Он, так же как и вы, не был счастлив… Катя ничего не ответила, только закрыла лицо ладонями и неслышно расплакалась.