Разделяющие сопредельность (Запертые)

Решиться, подойти к сессии с нужным настроем Титул было легко. Достаточно во время привычного макияжа, пока ждала мальчиков, глядя на экран вместо зеркала, вспомнить день бунта Малыша. Когда двое в масках его скрутили и вывели из квартиры, захлопнув перед носом Титул дверь. А она, немного пометавшись по холлу, успокаивая нервы и мысли, пришла сюда, в игровую. Сев за монитор, начала вызывать оперативников, только ждать пришлось мучительно долго. Наконец, экран сменил её сосредоточенное, с бледным, полу-нетерпеливым, полу-обеспокоенным выражением лицо, на картинку знакомого помещения и спецовкой коллеги перед веб-камерой. Оперативник сместился от просмотра в сторону, нарочно, чтобы Титул увидела то, что запомнилось почище любого наказания: на заднем плане второй из бойцов придерживал белое худощавое тело на коленях со скованными за спиной руками. Лица сначала она не увидела, за свисающими вперед светлыми прядями. Зато, когда верхний рванул второй рукой за волосы и задрал Малышу голову… Титул задохнулась от нахлынувших эмоций. Она впилась взглядом в мигающий красный огонек над экраном, хотя перед глазами все ещё стояли разбитые в кровь губы, измученное детсковатое лицо и ярко-красная полоса, наискосок пересекавшая нежную грудь, хрен знает от какого орудия. «Сволочи». — Почему мне нельзя присутствовать? — произнесла она как можно более выровненным тоном. — А разве тебе угрожала эта шавка? — первый презрительно откликнулся без капли удовлетворения, а это означало, что они только разогревались. — Нет, не мне. Угрожал он порчей оборудования. Если мы не выполним условия. Завтра. А сегодня контракт все ещё действует… — Заткнись, Ти! Какой контракт? Это прямое его нарушение, и отказ от правил! Титул шумно выдохнула. Спорить было бесполезно: без контракта у парня нет никаких прав. Его личность стерта. Без документов, без денег, знакомств, родни… он сам себя обрёк на это, сам себя закопал. Как же она не разглядела, что он задумал? Это её ошибка, и она будет стоить ему слишком дорого.       Поняв, что уговорами дело не решить, предприняла другую отчаянную попытку: — Допустим. Но ущерба никакого не было. И не будет, если поступить по уму. Подумайте, если вы что-то сейчас ему повредите или наплюёте на его табу — потери будут ощутимые и у вас. Я однозначно предполагаю процентов на шестьдесят, а если буду сильно расстроена, то обещаю убытков на все восемьдесят! — Значит, с тобой мы тоже поговорим серьезно. Позже. Не волнуйся, — первый снова загородил собой мальчика за экраном и, перед тем, как связь оборвалась, послышался звонкий удар. И вскрик.       Для Титул это было словно вчера. Та далеко не немая сцена. Прокрутить её в голове, почувствовать беспомощность в ситуации, стереть с лица пресловутую гордость, и вместо неё накрасить губы цветом той красной полосы на его груди. Вспомнить, как всех, а больше всего её саму, восхитила непоколебимость молодого человека. Когда вымученный, побитый пацан продолжал просить мучителей продлить контракт. Перед таким упорством сдались даже «верхи». В дополнении картины Титул нельзя было показывать слабость и жалость. Не позволить себе ни приласкать, ни залечить. Вместо того, чего ей на самом деле хотелось, следовало наложить на себя маску безучастности и неприемлемости такого поведения, и молча наблюдать со стороны, как Эндрю выхаживает Вишня. Однако, он все это понял и простил. И даже пришел к ней через некоторое время, сам, решительно покорный. За один тот день не стыдно было встать перед ним на колени. Позволить быть Мастером, хотя бы на час. А те двое верхних и ответственных за заказ — она в этом абсолютно убеждена — оценят его в новой роли. Что до сегодняшних случайных ожогов? Да после всего что было, это такая мелочь… Надо продолжать. Никита       Я видел перемену настроения Малыша: никакого задорного огонька и возбуждения в его глазах уже не ощущалось. Неудивительно, я бы тоже на его месте растерялся, и злился на себя. Я передал ему бутылку с водой, и он аккуратно напоил все ещё прикованную Титул. — Мастер, я готова продолжать, — довольно решительно произнесла она, и под отрешенный кивок Эндрю я отправился к саквояжу. А для меня все было как продолжительный дурной сон. И кому все это было нужно? Больным людям в больном сумасшедшем мире… Из сумки я достал довольно красивые цепочки, блестящие с переходом из черного в красный. Гладкие и не холодные, словно покрытые сверху приятным материалом. Одни из них соединялись кольцевыми креплениями, другие две заканчивались клеммами, и еще две пластырями для миостимуляции. Если бы все это было несерьёзно, можно было бы с иронией показать Титул аналог её излюбленной перчатки с током. Однако все было реально: и обездвиженная брюнетка, и орудие пыток. И новые ночные кошмары мне на ближайшие месяцы тоже. Я вернулся на свой крестик на полу. Малыш не стал брать у меня всю конструкцию. Вместо этого, он поднял и покрутил в пальцах клеммы, похожие на крошечные пасти крокодилов. Вроде они так и называются «крокодилы». — Кажется, я немного ошибся, — задумчиво произнес Эндрю, — эти зажимы меньше, они мужские. Я случайно взял игрушку и для тебя. Я готов был провалиться сквозь все этажи. Лететь вниз, набирая скорость лифта с оборванным тросом. Нет, нет и еще раз нет! Но я не мог сдвинуться с места. Не мог ничего произнести или даже выругаться. Я уставился на Малыша глазами, полными мольбы. — Твой саб будет очень красив, — послышался голос слева. «Она ещё и издевается, вот су…» — додумать мысль я не успел — мне через шею уже перекинули самую длинную цепочку. — Не трогай, опусти руки! — скомандовал Эндрю мне, инстинктивно пытавшемуся защититься. Ремни сбруи обтягивали под грудью, и от центрального крепежа диагонально под ключицами, оставляя без защиты основные области моей груди и ареолы. Я неуверенно опустил руки и мысленно приготовился испортить-таки кино своим… Но крокодил сел на сосок совсем не больно. Я чувствовал давление, но это и все? Второй — то же самое. Я пытался разглядеть, но в полутьме что-то темное… Мягкая прокладка между губами зажимов? Плевать, что я теперь выгляжу, как порнографическая ёлка с гирляндами, мне хоть не больно! «Блин, мне бы самому сейчас воды. И много. Я аж взмок от напряжен… блииин — я забыл про пластыри… тооок… вашу ж мать!» Стимуляторы разместились на груди по бокам чуть выше сосков. Оказалось, что их надо ещё подключить к базе, которую я не взял, и Мастер сам сходил за ней к сумке. Вернулся, присоединил мне ее сбоку на поясе и включил. Помня историю с горячими диодами, я сильно мандражировал. Всеми конечностями. Но, к великому удивлению, появившиеся ощущения были… интересными. Сначала стало тянуть — казалось кожу растягивает в разные стороны и немного сдавливает. Затем стало покалывать и отдавать вниз, до самых пальцев ног. Хреново только, что в пах тоже отдавало. Я покосился на Титул, молясь, чтобы она не заметила шевелений в моих боксерах, но она восхищенно любовалась моими закованными сосками и только поднимала взгляд от них на выражение моего лица. Ладно, хоть довольной ухмылки нет, и то хорошо. — Мм ай, — вырвалось у меня невнятное, когда Мастер повернув колесико вправо усилил воздействие, и мне показалось, будто все цепи разом тянут вниз. Или только зажимы? Я терялся в собственных импульсах. Стоило немалых усилий не согнуться. Но я помнил — надо держаться прямо. От двойственного напряжения я прерывисто запыхтел. — Отлично, тебе похоже нравится! «Да пошел бы ты, Эндрю!» — многозначительно посмотрел я на него в ответ, но смолчал. Часто дыша, сжимая кулаки, стряхивая головой и пытаясь хоть как-то помочь себе сбросить прокалывающую тяжесть, делал только хуже. Сжав губы я мычал — болезненная тяжесть проникала глубже. А парень наблюдал за моей реакцией с немалым интересом. Буквально через несколько секунд моя роль закончилась: — Замечательно! — и Малыш начал снимать с меня всю эту хрень. Я даже наиграно сделал беззвучное «ауч» губами, когда тот снимал крокодилов — вроде так полагается — я вспомнил это из какого-то фильма. Мастер усмехнулся, одобряя взглядом. Кажется, Малыш расслабился. Сцена продолжалась. ***       Все трое в игровой комнате к этому моменту видели, что лежит на дне сумки. И если Эндрю эта вещь пугала ответственностью, а Ника — своим беспощадным видом, то для Титул тут была сложность совсем иного характера.       Если уж позволить этой вещи гулять по своему телу — то не просто так. И придумывать, за что ей предстоит через такое пройти, не пришлось. Нет, не за то, что намеренно устроила вчера сцену с Малышом, чтобы дожать Никиту. И даже не за тот момент с Волчонком, когда она выплеснула на него весь гнев — тот сам всех сильно подставил.       Эксперимент номер один — вот перед кем Титул действительно чувствовала себя виноватой, и не позволяла себе забыть. С первым прибывшим в эти стены она повела себя неправильно. Неосторожно, и непростительно. Воспоминания угнетали и жгли её настолько, что сознание принимало предстоящее наказание совершенно заслуженным.       Титул перед игрушкой лишь мельком смерила взглядом состояние Ника: он казался напуганным, но не на грани. Страх — это красиво, для этого кино, по крайней мере. Главное, чтобы он продержался до конца, и пока все шло неплохо.       И вот Мастер достает за рукоять латексную плеть с девятью хвостами. Взвешивает на руке — по росту ему в самый раз, но тяжеловата. Собирает и пропускает концы через кулак, приноравливаясь.       Ник едва может оторваться от этого действия, чтобы поднять глаза на Малыша. Сквозь прорези маски наконец улавливает два игривых огонька серо-голубых глаз. В голове у новенького такая решительность никак не укладывалась: сам он никогда не смог бы ударить скованного человека. Даже такого, которого он на дух не переносит, который сейчас безмолвно припечатан к стене.       Однако, эти двое извращенцев смотрели друг на друга с доверием и готовностью. И даже с неким вызовом. Нику показалось, что Титул чуть ли не просит уже начать, приподняв подбородок и выгнувшись насколько позволяли прикованные конечности. А утонченный профиль Эндрю источал первобытную дикость своих намерений. Перед линией скул сложилась полуулыбка. Взирал он на девушку ненаиграно надменно.       Первый короткий удар был придержан твердой ладонью от середины хвостов. Ти вздыбилась, и сжала зубы, глухо заскулив на выдохе. Второй удар также лег на грудь без размаха, снова сдерживаемый из-под левого локтя Эндрю. Снова мычание и нешуточная реакция тела. А Мастер подошёл и огладил свободной рукой все порозовевшие полосы на её теле, повторяя их узор. Затем коротко отдал Нику приказ: — Отстегни ноги.       Парень кинулся вниз, чуть не потеряв равновесие на корточках. Быстро отщелкнув держатели, распахнул поножи. Эндрю тем временем открыл верхние. — Повернись спиной! — и девушка подчинилась. Ник не поднимаясь уже сам сообразил, что после рук придется снова заковать ноги.       Собрав волосы со спины и заправив девушке за плечо, Малыш нежно огладил всю спину, немного размял на лопатках кожу, спустил ладонь до поясницы. Ниже трогать не стал, хотя кружевное белье едва ли прикрывало ягодицы. Затем приказал Нику встать на его место, а сам занял левый крест — только так можно было хорошо размахнуться правой рукой.       Точеный профиль Титул был повернут в сторону, и Мастеру прекрасно было видно лицо зажмурившейся от первого удара. После второго она простонала уже широко открывшимся ртом. После каждого нового удара вырывались новые стоны и ахи. Они нарастали снежным комом в ушах непривыкшего новенького.       Ник смотрел только на кисти Титул. Как мужественно она сжимала оба кулака. Именно мужественно — потому что сам бы он точно так не смог. Вопреки предупреждениям, она не ругалась и не просила остановиться. Он не видел момента, когда Мастер выбил из хозяйки первые слезы, но слышал их по влажным всхлипам, которыми стали заканчиваться все её громкие стоны. Он обернулся на Эндрю, который уже сам едва сдерживался, кусая до крови губы. Глаза внушающе смотрели на левую кисть, но та не повиновалась его немым мольбам. И ему приходилось делать новый размах. Снова и снова. «Черт возьми, она совсем ненормальная! Загонит мальчишку и себя забьёт до потери пульса!» — подумал Ник и шагнул к правой прикованной руке. Схватил и сжал её за предплечье так, чтобы она разжала наконец свои пальцы. — Не надо, перестань! — вскрикнула она, хотя пальцы так и не выпрямила. — Прошу тебя простить нетерпимость моего саба — он слишком ревнив и хочет занять твое место.       Ник обернулся и резко отлип от руки брюнетки. А Мастер продолжил: — А в тебе терпения похоже больше, и я тобой очень доволен. Я буду рад продолжить, а пока испытание закончено. Я принял решение тебя оставить. Ты мне понравилась. Сейчас мы тебя освободим. — Спасибо… Мастер… — едва слышно отозвалась брюнетка.       Малыш снова приказал отстегнуть ноги. Сам занялся верхними наручниками, и переложив руку ослабевшей Ти себе на шею, подхватил её за талию. — Кара, остановить запись! — Открой дверь! — крикнул, сбросивший одним махом и маску Мастера с лица и со своей роли, Нику, и тот поспешил отодвинуть с прохода станок, чтобы выпустить их. — Мне помочь? — спросил Никита, удивленно наблюдая, как худощавый пацан подхватывает Ти на руки. — Нет, я сам, — и он был чертовски серьёзен в этот момент. Никите оставалось только дернув ручку открыть им проём.