Разделяющие сопредельность (Запертые)

К утру Никите пришло осознание, что он за прошедшие двадцать часов узнал больше, чем за месяц пребывания в «клетке». Тут было много о чём подумать. Во-первых, о том, что про ночную подработку Влада «верхов» в известность не поставили. И они, естественно, взбесились. В результате чего Титул теперь ходит «украшенная» их недовольством. Но интереснее всего не это. Причина того, что она осознанно пошла на этот риск, скорее всего, заключалась в том, чтобы защитить Вишню. И Титул оттягивала момент, когда «верхам» откроется правда о нарушении правил и о последствиях в виде беременности, пока не стало бы поздно делать аборт. Но план не сработал: судя по реакции Вишни, да и по животу, срок всё ещё слишком маленький. Но во время допроса брюнетке каким-то образом удалось переубедить свое начальство. И даже убедить не трогать Влада, потому как он уже достаточно был наказан: по табелю (чтоб его!) и добавочно за Викторию. Ради убеждения, правда, Титул пришлось в один момент применить силу и раскидать оперативников по синей комнате, за что впоследствии получить от них сдачу «сверх нормы». Но зато Викки теперь ничего не угрожает. И даже Волку не запретили покидать эти стены, отправляясь на смены: вернулся он вовремя, да и залог в виде девушки с ребёнком под сердцем, не позволили бы ему сделать глупость или проявить болтливость. В конце концов, обдумав и взвесив все за и против, верхи даже согласились на досрочную «амнистию» при идеальном его поведении и возмещении ущерба. Это не противоречит контракту. А штраф за нарушение, Титул их убедила, уже уплачен. Все хорошо разрешилось, но тут Нику не стоило видеть её карту-ключ прямо перед своим носом, ключ от освобождения отсюда. До которого он мог дотянуться рукой, спокойно забрать, только вот шанса воспользоваться им не дано. Наверно, это из всей вчерашней ситуации было невыносимее всего. Потому он опять не мог нормально спать и вертелся почти до утра, прокручивая вчерашний день снова и снова. А вторая, долго занимавшая его мысль, была о самой Титул. Нет, ему не было её жаль, хоть и злорадства тоже не было. Скорее, он стал лучше понимать, почему кроме него никто с ней не конфликтовал. Вовсе не из-за табеля (да чтоб его, опять вспомнил). Она сильна и настойчива, при этом в критической ситуации не бросила свои «игрушки» на произвол судьбы. И несмотря на всю бесправность их положения, защищала. У них есть все причины её уважать и прощать ей извращённые действия. Проблема лишь в том, что сам Ник так не умел. Не мог простить и заставить себя принять эти правила игры. Тем более, синюю комнату. И что теперь делать? Он едва месяц продержался с ними со всеми. Что с ним будет, когда Влад и Вишня уйдут по амнистии, а у Малыша закончится второй год? Страшно вообразить себе такое. *** Время завтрака прошло, Титул увела Влада на массаж, а Вишня занялась стиркой в ванной. Расставив вымытую посуду по местам, Малыш с Ником остались вдвоём. После сессии на троих они толком не поговорили, и Ник не знал с чего начать. Слишком много всего вертелось в его голове. — Знаешь, после вчерашнего, я понял о чём ты тогда говорил. Ну, что вы не крысы. Я признаю, что был не прав. — Рад это слышать, — сказал тот обычным безмятежным голосом, робко улыбнувшись. А в глазах задумчивость, будто он далеко. Неудивительно: не смотря на своё сформированное положение, ему есть ещё о чем переживать. Вернее, о ком. Вернее сказать, обо всех: ведь даже о Нике он не забывал «между дел». — И спасибо тебе. За окончание того видео, и вообще… — Ты пока не знаешь, но так бы сделал каждый из нас. — Хотел бы, может быть, и каждый. А вот сделал именно ты… — Я более… отчаянный? — блеснул он искорками в глазах под поднятыми бровями. — Есть такое, — усмехнулся Ник в ответ и получил более настоящую, наполненную смыслом, улыбку. Дальше Эндрю занимался обычными делами в более легком расположении духа. Ник помогал ему по кухне, ощущая это. И слов было не нужно, что полностью устраивало такого, как он. Буря эмоций тоже начинала стихать, отголоски звучать больше фоном. Разморозка, заправка, соусница, кастрюли для супа и компота, руки Малыша под завернутыми выше локтей рукавами кофты, и фартук, который тот бы накинул одним движением и завязал даже во сне и с закрытыми глазами — привычная монотонность не могла не успокаивать. На половине готовки обеда Титул вышла из спальни. Одна. Молча. Малыш двинулся навстречу, но она как-то странно на него посмотрела. — Мне надо ещё кое-что сделать. — туманно произнесла Титул и положила руку ему на плечо в знак того, чтобы тот не волновался. И он не стал переспрашивать. Не смел. Лишь кивнул и вернулся к Нику и готовке. А Титул прошла дальше, пересекла холл и начала переодеваться у шкафов. Когда пришёл черёд верхней одежды, Эндрю нахмурился и внимательно проследил через плечо, как брюнетка покидает их «клетку». *** Мужчина поднялся со своего привычного места для делового обеда. Счет оплачен, чаевые оставлены, письма с планшета просмотрены. Пора возвращаться в офис, и он, накинув пальто, перекинул сверху через плечо ремень деловой сумки. Только вот проходя мимо барной стойки к выходу он не ожидал столкнуться с призраком не такого уж далёкого прошлого. — Здравствуй, — на бывшего «номером один» смотрела она с привычной холодностью и надменностью. — Решили проверить? Как видишь, живём, и держим язык за зубами. Если это все, я по… Он шагнул чуть в сторону, намереваясь обойти, но брюнетка сдвинулась в ту же сторону, преграждая путь. — Что ещё тебе надо? — Как поживаешь? — Вот уж что теперь вас никаким боком… — мужчина начал возмущённо повышать голос, но пока держал себя в руках, готовый перейти от слов к угрозам, если потребуется. — Может тебе это и не интересно, но теперь… там… все немного иначе. Впрочем, как сам видишь, — она обвела пальцем воздух, намекая на осмотр своего лица с оставшимися следами. — Вот именно. Не интересует. — Ну ладно. Тогда, последнее, перед тем как уйду. Вот, возьми. — она протянула визитку. — Что это? — даже не взглянув, не скрывая отвращения, мужчина продолжал смотреть в упор. — Если вдруг что-то пойдет не так, ты мог бы обратиться… Не дав даже договорить, он выхватил клочёк бумаги и смял его, вкладывая всё пренебрежение, всю злость, которую только мог продемонстрировать, и швырнул мятой бумажкой ей в лицо, немного промахнувшись и попав в шею, добавил: — Последнее, что мне захочется делать в этой жизни, это снова связываться с вами. Подыхал бы – не стал иметь с вами дел. И с успехом бы забыл, что вы вообще когда-либо существовали. Теперь, надеюсь, не увижу больше никого из вас до конца дней своих! Он ушёл, намеренно задев плечом и без того разгромленную Титул. Она немного поколебалась, затем присела, подбирая смятую визитку, которую пришлось делать вручную, не имея доступа к технике, каллиграфическим почерком выводя буквы и цифры. Поднявшись и потрогав заболевшее плечо, убрала свой клочок гордости в карман и развернулась к выходу. *** В это время в обитель неспокойствия вновь нагрянули «верхи». Снова с нескрываемым гневом и в полной боеготовности. Разминая пальцы и демонстрируя всем видом своё превосходство, первый из них хищно осмотрел всех четверых, что собрались перед ними в холле. — Ну рассказывайте, голубки, что на сей раз заставило бессменного члена клуба покинуть эти стены? — Вы же видели всё по камерам, она просто собралась и вышла, — ответил Волк, держа за руку Вишню у неё за спиной, будто никто этого не мог заметить. — Я спрашиваю не о том, как она вышла, а для чего! — одернул его первый. — Вот и спросите у неё, когда вернётся. — сухо заметил Эндрю. — А ты так в себе уверен, шавка? Что она тебя не бросит, если подвернётся такая возможность? Малыш вспыхнул от заносчивого тона, и едва сдерживаясь, выпалил: — Не в себе уверен, придурок! Я уверен, что она никого здесь не оставит! Тем более на вас! Тому, кто держал диалог, нестерпимо захотелось сломать палец нахалу, забывшему о субординации. И уже дёрнулся вперед, предвкушая расправу над выскочкой, который продолжал смотреть на него в упор и с вызовом, но его перехватил за локоть второй оперативник. — Эй, оставь этого недоноска. Успокойся — разберемся с ними со всеми по отдельности. Пошли. Когда двое вышли, унося за собой остроконечное обещание «ну всё, я положу этому конец», настроение снова упало на нижние этажи высотки, а то и прорубив ещё пару этажей под землю. — Вот чёрт! — проскрипел Волк. — Она знает, что делает, — возразил Малыш, убеждая то ли его, то ли себя. — Ты в этом уверен? — не унимался Влад. — Ребят, вы мне можете объяснить? — Все обернулись на Никиту. — Почему Титул не может выходить наружу? — Ник, тебя на сколько лет осудили? — спросил Малыш. — На десять, — ответил, не понимая, к чему тот клонит. — Мне паяли тридцатку, — здесь Эндрю выдержал выразительную паузу. — А у Титул — пожизненное…