Aperture S. - Воспоминания Рэттманна

      14 июня 1993 года студент, только что закончивший факультет Высшей Теоретической, Квантовой и Прикладной Физики MIT, ехал вдоль пролеска на старом, подержанном, слегка покрытом ржавчиной синем Форде с погнутым бампером и разбитой правой фарой. По обе стороны от дороги его окружал изумрудный лес полосатых берёз, редкостоящих сосен и осин. Погода в этот день была чудесная: светило солнце, пели птицы, шумел лес, потрясающий воображение своим размером и могуществом, где-то вдали слышалось неясное эхо водопада. Однако бывший студент не мог или вернее сказать не хотел наслаждаться красотой природы. Он был физик и никто более, как он часто себе напоминал.       Взглянув в зеркало заднего вида, парень тряхнул головой, чтобы выкинуть из неё ненужные мысли, и продолжил ехать в горизонт. Его переполняли совсем другие эмоции, наверное, главными из которых были волнение и страх перед чем-то новым. Конечно, он хорошо прошёл основное тестирование. Можно считать, что работа уже в его кармане… Но что-то было определённо не так. Это было даже не столько волнение, сколько… предчувствие? Он всё ещё не мог полностью сконцентрироваться с тех пор, как два дня назад получил письмо от НИИ Aperture Science – самой перспективной и могущественной научной организации в своём роде. Бывший студент смутно представлял себе, что именно разрабатывают в ней, однако, чем бы то ни было, оно вряд ли сможет кому-либо навредить…       — Не может причинить вред, как же! — последнее время парень довольно часто разговаривал сам с собой, и подобные соло-беседы были не редкость, однако и они постепенно стали действовать ему же на свои собственные нервы, — Научно-исследовательский институт, наполовину спонсирующийся американским правительством? К тому же ещё и военной базой, располагающейся в паре десятков миль отсюда. Работает на благие нужды населения, как же! Никогда этому не поверю! Ну, ладно. Почему меня должна заботить судьба нескольких миллиардов человек? Мне наплевать на себя, буду я ещё о ком-то заморачиваться…       Он всегда думал, что всё в этом мире уже было давно решено за него, и из-за этого не верил в судьбу. Для него жизнь была всего лишь ошибкой циркуляции ионов кальция в миллионах неверно упакованных синоптических связях. Реальность — иллюзия, как и сон. А сон, что ж, не больше чем побочный продукт, перезагрузки этих самых синапсов мозга из-за излишней нагрузки. “Всё предначертано и измениться не может”, — говорил он себе каждый день, когда не забывал. Но как он был не прав! Ведь отнюдь не случайно, его досье одним из первых попало в бухгалтерию, и уж точно не по совпадению он мог гордиться пятым местом с конца предпоследнего листа условно утверждённого персонала. Кто-то ему сильно помог с приёмом на работу, и с этим кем-то он был очень хорошо знаком…       Нет, это никак не было совпадением. Просто не могло быть!       Сегодня утром он встал специально на полчаса раньше намеченного, и всё своё запасённое время провел, переходя из одного угла своей тесной комнаты в другой. Но сейчас он здесь, едет в подержанной машине, которой давно место на свалке, вдоль лесной местности, поворачивающей за угол. Да так и есть! Это поворот. Он почти у цели.       Пикап резко повернул вбок, и глазам новоиспечённого выпускника представилась необыкновенная картина. Небольшую площадь в несколько сот квадратных метров занимал комплекс Aperture Science, а за ним до самых гор, находившихся где-то за горизонтом, шло золотое поле пшеницы, огороженное забором с колючей проволокой наверху. На заборе через каждые тридцать ярдов висели таблички: “Собственность Aperture Science. Не пересекать”.       — Корпорация собирает свой собственный урожай? Зачем им нужно целое поле никому не нужной пшеницы? Физики-ядерщики её будут собирать? Совсем рехнулись на физике! Не далеко мы от дурдома... — Высказался вслух парень, вздохнул и повёз Форд к КПП перед парковкой.       Надо сказать, что он и сам был не в восторге от того, что не умел контролировать течение своих мыслей. Иногда Рэттманна просто переполняли эмоции, с которыми студент был не в силах справиться. Поход к психиатру показал, что из-за неоднократных нервных срывов в школе и университете у него развилась слабая форма психоза. Она проявлялась в чрезмерной замкнутости характера, резких перепадах настроения и немотивированной агрессии при стрессах. Чтобы вести себя адекватно, врач прописал ему пить некоторые таблетки и микстуры два раза в месяц, а при необходимости – чаще. Но Дуглас часто забывал их принимать, и из-за этого эффект препаратов сводился к минимуму.       Сам КПП представлял собой обычную сторожевую будку (в которой было бы тесно находиться и двум людям одновременно), сколоченную из белых досок, с довольно большими окнами, выходившими на все четыре стороны, лишь в трёх из которых были стёкла, с двумя шлагбаумами вокруг неё и забором с колючей проволокой. Как ни странно, но, несмотря на слегка потрёпанный вид будки, она была самым красивым элементом в округе. По хлипкому виду этой конструкции можно было бы предположить, что владелец корпорации, не очень-то заботится о безопасности. Однако обрез пятидесятилетнего сторожа — морщинистого человека с чёрными, начинающими седеть волосами, усами и коротко бритой бородой — сразу же убедил студента в обратном. К тому же, за охранником, помимо примитивного компьютера, телефона, грязного деревянного стола и ящика с ключами, можно было увидеть целый арсенал различных винтовок и пистолетов.       — У вас есть разрешение на въезд? — Спросил охранник полусонным, полухриплым голосом.       — Да, вот именное приглашение, — сказал парень и передал несколько связанных бумаг. Охранник пробежал их глазами, мгновенно сунул их обратно в машину, да так быстро, что парень чуть было не рассыпал их по всему салону.       — Мистер Дуглас Рэттманн. Проезжайте. Вам же нужно в департамент трудоустройства фирмы? Тогда езжайте вон к тому зданию справа. Спросите при входе. — Он поднял шлагбаум, и Даг въехал на территорию научно-исследовательского института.       Aperture оказалось намного меньше, чем Даг предполагал. Перед ним примерно в пятидесяти ярдах стояло небольшое, но широкое двухэтажное белоснежное здание, второй этаж которого располагался чуть глубже первого, а всё оставшееся между ними пространство занимала маленькая терраса. Разделение этажей не было видно за огромной вывеской с названием корпорации и серым кругом, разделённым на сегменты — официальной символикой корпорации на протяжении последних пятнадцати лет. На первом этаже была парадная лестница, ведущая к автоматическим стеклянным дверям входа, через которые можно было увидеть большую часть главного холла. По обилию лифтов и переходов Реттманн решил, что это и есть главный вход в корпорацию Aperture Science. Левее главного входа стоял шестиэтажный корпус бело-серого цвета. Справа же — аналогичное четырехэтажное здание. За главным входом четырьмя рядами стояли маленькие постройки, соединённые дорожками, разделяющими парковку на несколько частей. Видимо, это были какие-то хозяйственные помещения, но скорее всего там было что-то ещё, потому что все эти асфальтовые дорожки, оснащённые рельсами, вели к двум тёмным прямоугольным зданиям... А за ними было несколько серых зданий различной длины. Самым необычным Дагу показалась огромная цилиндрическая башня ярдов пятьдесят в диаметре и тридцать в высоту с многочисленными трубами, уходящими под Землю. Она чем-то напоминала несоизмеримо широкую водонапорную башню, но уж очень странную… Хотя не исключено, что это мог быть и плавильных цех. За всеми этими сооружениями расположилась стеклянная полукруглая сфера. Рэттманн уже был здесь впервые недели две назад, поэтому он знал, куда примерно ему направляться. Большую часть оставшегося места занимала парковка для транспорта. Семь фонарей на въезде, стоявшие через каждые пять ярдов как-то оживляли этот заброшенный и немного унылый из-за своего однообразия пейзаж. Людей видно не было, кроме нескольких учёных, спешивших к этой “водонапорной башне” и ещё нескольких, идущих в направлении правого четырёхэтажного здания. Даг понял, что ему-то туда и надо. Проехав мимо главного входа Aperture, Рэттманн припарковался возле ближайшей деревянной двери, выше которой красовался очень скромный, немного криво повешенный прямоугольный логотип фирмы. Своей простотой постройка явно уступала парадному входу. Видимо, это был административный центр.       Войдя внутрь, Рэттманн увидел два коридора, идущих прямо и направо, в углублении у левой стенки находился скруглённый столик ресепшена. За ним сидела блондинка с длинными волосами. На вид она была всего на несколько лет старше Дага. Дугласу очень понравился дизайн этих коридоров: верхняя часть стен была выкрашена в светло-кремовый цвет, а нижняя – в тёмно-коричневый. В таких же тонах был выполнен и столик. В полу было пять белых ламп, освещавших его. Даг подошёл к блондинке, читающей какой-то журнал, и сказал:       — Извините, я хотел бы узнать… — Блондинка так резко подняла на него голову, что её очки тут же съехали на нос. Поправив их, она улыбнулась сильно наигранной улыбкой и, перебив Рэттманна, радостно сказала:       — Здравствуйте! Меня зовут Кейт. Добро пожаловать в Aperture! Вы должно быть Дуглас Рэттманн? Мне сообщили о вашем приходе.       — Так быстро… — Удивился Даг, обернувшись назад, туда, где должна была находиться будка сторожа.       — У нас оперативная система быстрого оповещения! — пояснила девушка, обнажив свои белоснежные зубы с брекетами и указав на динамик интеркома, висевший прямо над ней.       — Тогда ясно…       — Поздравляю Вас с успешной сдачей главной части тестирования! Остался один малюсенький нюанс, который мы должны будем уладить! — Она довольно крепко сжала руку экс-студента и начала её трести. Поначалу Даг удивился эмоциональности и наигранности поведения Кейт, но вскоре понял, что она всегда так себя ведёт.       — Вы не представляете, как Вам повезло работать на нас!!! Aperture Science — уникальная в своём роде организация! Единственная во всём мире! У нас всегда полно вакантных мест, да и платят прилично! Каждому предусмотрена отдельная комната в спальном отсеке, и… — она легла на тумбу и перешла на шёпот, вплотную приблизившись к Рэттманну. Её глаза заблестели от восторга. — Скажу Вам по секрету, что по пятницам все получают бесплатные маффины и капучино! Йии! — истерично завизжала она. Увидев краем глаза какого-то учёного, идущего сюда, девушка выпрямилась и сделала вид, будто ничего не произошло. Учёный закатил глаза и зашёл в соседний кабинет. Поправив свой белый халат с логотипом компании, ресепшенистка продолжила уже своим обычным тоном. — Но я немного увлеклась. Так! Где у нас эти документы… ага вот они! — Блондинка достала небольшую стопку бумаг из среднего ящика стола, а затем, открыв небольшим ключом сейф, достала из него контракт, размером с небольшую энциклопедию.       — Прежде чем подписывать контракт, нам нужно убедиться, достаточно ли Вы хорошо переносите стресс, раздражающие факторы и насмешки коллег, а в особенности их дурацки песенки, которыми они МЕНЯ УЖЕ ДОСТАЛИ! — Кейт пнула ногой тумбу, достала связку ключей и подошла к угловой двери комнаты №15. Вставив ключ в замок, девушка открыла просторный кабинет, чем-то напоминающий класс средней школы. Слева на стене висел экран, чуть впереди, на потолке — новейший проектор. Даг что-то слышал про разработки аппаратов, способных проецировать изображение с экранов мониторов, но, насколько он знал, все они были лишь проектами на бумаге. Поэтому Даг очень удивился электронной оснащённости комплекса. Перед ними и чуть правее в несколько рядов располагались двуместные парты со стульями и пустыми выдвижными ящичками. У дальних стен помещения стояли два книжных шкафа, полностью забитых материалами по квантовой физике и некоторыми другими научными книгами. На стенах висели картины с правилами безопасности. Всё помещение было неровно покрашено светло-кремовой краской, но из-за скудного освещения, стены приобретали тусклый оттенок. Тёмный цвет стен производил определённый дискомфорт на Дугласа.       — Неужели это компьютерный проектор? — Задал вопрос Рэттманн, указав пальцем на белый прямоугольник с объективом, подвешенный под потолком.       — Ну, да. — Как ни в чём не бывало ответила Кейт.       — Я думал, их только разрабатывают.       — Так и есть! Просто наши гении, смогли создать его раньше других. У нас много чего умеют предвидеть в науке. Этим Aperture отличается от многих других компаний. МЫ делаем открытия и диктуем науке, в какой области расширяться!       Кейт присела за ближайший стол и положила на край двести листов теста.       — Присаживайтесь поближе. Это тест на психологическую устойчивость. Все сотрудники в Aperture проходят такой тест, чтобы администрация смогла распределить учёных, согласно их квалификации и личным качествам, — она подсела поближе. — Вам тоже предстоит его пройти. Первая часть — ваша социальная жизнь и контакты с друзьями. Вторая (основная) — тест IQ и некоторые вопросы о вашей специализации. Просьба писать всё максимально правдиво, чтобы Вам же не пришлось жалеть в будущем. Если возникнут какие-либо вопросы — спрашивайте. Просто некоторые пункты составлялись нашими приколистами — теми, кто придумывал тексты системе оповещения. Вы поймёте, о чём я, когда до них доберётесь. — Даг приступил к заполнению анкеты.       Настенные часы показывали пол-одиннадцатого, когда Рэттманн поставил первую галку. Вопросы были несложные, даже какие-то детские, но их было много. Слишком много. Перелистывая одну страницу бланка за другой, Дуглас, наконец, стал уставать от монотонных вопросов. Но большая их часть ждала его впереди. Кейт открыла книжку про парадоксы “Тессеракт Рубика” J.J. Роджерса и начала её читать. Минуты проходили медленно.       Aperture Science.       Психологический тест новых учёных.       Универсальные вопросы сектора AL-7.       Социальная жизнь. 4. Когда вы дольше всего спите?       1. До полудня       2. После полудня       3. Другое … 8. Кем вы были в школе/колледже/университете?       1. Хулиганом       2. Задирой       3. Зубрилой       4. Ботаником       5. Обычным       6. Аутсайдером 9. Как часто вас били в детстве?       1. Никогда       2. раз в полгода       3. раз в месяц       4. раз в неделю       5. чаще … 26. Сколько у Вас было друзей?       1. менее 1       2. около 3       3. до 10       4. более 10       5. забыл       И так далее. Все вопросы были немного странными, однако такие, на которые нельзя было бы ответить, ещё не встречались. У Дага поплыл мозг от идиотизма некоторых вариантов ответа… Расправившись с этой частью, Дуглас перешёл на тест по научной сфере деятельности… Aperture Science. Психологический тест новых учёных. Универсальные вопросы сектора AL-7. Определение сферы работы. ……… ……… ……… ……… ………       Даг всматривался в вопросы и ставил галки. Это монотонное занятие растягивалось всё больше и больше. Кейт заложила книгу, достала из стола яблоко и начала им чавкать. Даг не предал этому никакого значения: он думал, что ответить. Прошёл уже час, а Рэттманн только-только заканчивал десятую страницу из тридцати пяти. Он уже понял, что вместе с прочтением контракта, размером с телефонный справочник, это занятие займёт у него весь день, и то, только если он поторопится!       Часы тикали. Мимо кабинета с матовыми окнами изредка проходили учёные, о чём-то разговаривавшие или передававшие друг другу связки бумаг. Ровным счётом ничего интересного не происходило. Но спустя какое-то время перед стеклом появился женский силуэт. Он остановился. Словно что-то пытаясь высмотреть, девушка положила руку на окно и начала вглядываться в небольшой прозрачный прямоугольник внутри матового стекла. Она простояла так минут пять. Реттманн заметил её краем глаза, но не решался поднять голову от бланка. Ему было страшно, но любопытно, кто эта девушка? Он подумал, что это одна из уборщиц. Но её фигура не двигалась.       Прошло уже двадцать минут, а силуэт оставался на месте, за исключением того, что руки уже перестали пытаться соскрести матовое напыление и теперь находились по швам. Она стояла как-то уж слишком робко, неестественно, и это ещё больше озадачило Дага. Он всё же поднял голову, но не успел увидеть её лицо. Девушка, заметив движение, повернулась в сторону и побежала прочь по коридору.       — Я выйду на секунду. — Сказал Даг Кейт и пулей вылетел из кабинета. Когда он вышел, в коридоре уже никого не было.       — Ну нет, это не галлюцинация! Я её видел… Постойте, я и правда её уже когда-то видел. Я помню эту фигуру! Я её знаю? Мы точно уже где-то встречались! Но где? — Озадаченный Рэттманн простоял так ещё несколько минут и вернулся обратно к Кейт. Он был в замешательстве. Сев на стул, Дуглас продолжил отвечать на вопросы тестирования. Образ таинственной женщины никак не выходил из его головы. Скоро Даг наткнулся на немного странные вопросы: ……….. ……….. ……….. ………..       Наконец он закончил. На часах уже было без пяти три. Дуглас передал документы Кейт.       — У меня всё.       — Отлично, сейчас я быстренько забью информацию в компьютер, отсканирую бланки, и мы узнаем вашего будущего надзирателя и сферу исследования. — Кейт начала быстро печатать. — Подождите, это займёт не более пяти минут. Скоро она получила результаты с сервера.       — Готово! Итак, Вы будете работать на Генри Розенберга из секции TF-24. Он уже согласился вас принять. Теперь приступим к контракту. Задавайте вопросы по положениям. Они наверняка появятся. Вы ознакомитесь со всеми пунктами, и если Вас всё устроит — добро пожаловать! Мы будем рады видеть нового члена нашей клики! — Чем дольше Даг находился в окружении Кейт тем больше, он понимал её отношение к Aperture… или не понимал. У Кейт оно было какое-то двуликое. Ресепшенистка положила перед Дагом толстенный контракт.       — Да, похоже, я здесь останусь до завтра, — подумал Реттманн и принялся читать скучнейший в мире текст контракта.       Официальный Контракт с компанией Aperture Science.       Пункт 1. Любые логотипы и названия торговых марок со знаком Aperture является собственностью компании Aperture Science. Любое несанкционированное использование торговых марок будет считаться нарушением её авторских прав. Также в связи с борьбой с конкурентами сотрудникам всех уровней доступа запрещается выносить оборудование, чертежи приборов и любые другие сведения о техническом оборудовании, за пределы научно-исследовательского комплекса. Учёные, обладающие карточками доступа, считаются допущенными до секретов соответствующих частей лабораторий. В случае утечки информации виновник может быть оштрафован на возможную сумму убытков. Если её вычислить невозможно, работник остаётся в Aperture Science навсегда, отдавая половину своего жалования институту…       — Какие-то у вас жёсткие требования! — Кейт проследила за взглядом Рэттманна.       — О, не волнуйтесь! Здесь речь идёт о том, что если Вы будете красть информацию у нас для других организаций, например: для этой чёртовой Чёрной Мезы, Вам мало не покажется. На самом деле ещё никто не попадался. Хотя это довольно странно, минимум пятую часть всех научных разработок Чёрная Меза украла у нас! — Реттманн продолжил дальше.       Пункт 4. …….       Наконец, когда на часах было уже полшестого вечера, Реттманн, дочитав до конца контракт, поставил две подписи.       — Готово!       — Отлично! Теперь Вы – полноправный сотрудник Aperture Science, искренне Вас с этим поздравляю! — блондинка сильно сжала руку Рэттманна и начала трясти её вверх-вниз. Дуглас к этому уже привык. — Каждый новый сотрудник получает краткий курс истории Aperture. Вы его тоже получите!       Кейт щёлкнула пультом, свет в комнате погас и загорелся проектор. На экране пробежали какие-то оранжевые цифры на чёрном фоне, затем цвета поменялись. Даг, раскрыв глаза от удивления, смотрел на новейший интерфейс монитора. Кейт щёлкнула пультом ещё раз, и на экране запустилось слайдшоу из картинок и фотографий. Девушка достала лазерную указку.       — Итак, — начала рассказ ресепшенистка. — Как вы уже, наверное, знаете, Aperture Science была основана нашим бывшим директором и CEO* Кейвом Джонсоном в 1947 году. История берёт своё начало в конце тридцатых — тогда Кейв был боссом небольшой компании Aperture Fixtures, которая изготавливала душевые занавески и кольца для военных казарм и обычного населения. Но уже в 1942 году, когда Кейв смог доказать теорию межквантового перемещения, правительство заинтересовалось инновационными идеями этого амбициозного предпринимателя. В конце сорок второго ему выделили полтора миллиарда долларов, на постройку нового Научно Исследовательского Института. Все знали, что его инновационные идеи приведут к глобальному прыжку в науке! Он скупил 25000 акров земли заброшенных соленых шахт, с помощью 3000 рабочих выкопал весь мусор из их глубин и построил сферы для испытания портального устройства, протянувшиеся до самой глубокой точки, а на поверхности установил несколько зданий администрации. Все необходимые посты наблюдения расположились рядом со сферами. Первоначально асбестовые сферы использовались только для испытаний портальной пушки, но позже некоторые из них были переоборудованы для других научных экспериментов. В начале пятидесятых Aperture в основном занималась разработкой ускоряющего и отталкивающего гелей. Предполагалось это будет диетический продукт: пища отскакивает от стенок желудка и не растворяется полностью, но потом оказалось, что эти гели разъедают стенки кишечника, и продукт был изъят с полок. Однако мы нашли им отличное применение в тестах Переносного Портального Устройства, где мы используем их и по сей день. Время шло, предприятие расширялось, и появлялась необходимость переоборудовать камеры под новые тесты. Фактически мы модернизировали лишь верхние этажи, из-за этого Aperture со временем стала многослойной: внизу – самая старая зона, вверху –новейшая! Переносное Устройство для Создания Порталов, также модернизировалось, — ресепшенистка щёлкнула пультом, и на экране появились четыре пушки: 50-ых, 70-ых, 80-ых и 90-ых годов, первая – размером с туристический рюкзак, вторая – чуть поменьше, третья – размером с небольшой пылесос, а последняя – самая маленькая, была всего лишь сантиметров сорок в длину. — На рубеже семидесятых-восьмидесятых годов Aperture создала первых разумных андроидов для совместного прохождения камер испытаний, так как люди иногда оказывались слишком скандальны и эгоистичны, и скидывали друг друга в кислоту…       — Кислоту? — заволновался Даг.       — Да, в некоторых тестах присутствуют кислотные бассейны, чтобы у испытуемых остались наиболее красочные воспоминания о тестах. Если есть опасность для жизни, результаты испытаний становятся гораздо лучше.       — Ну, я не уверен, что…       — Пустяки, большинство тестов предполагают риск для жизни! Портальное устройство тоже может взорваться при неправильном использовании! Если бы Вы знали, сколько туда понапихано, кроме урана 238! Всё зависит от того, как на это посмотреть. К тому же, если следовать технике безопасности ничего плохого с Вами не случится.       — Если Вы так говорите…       — Поверьте мне, все испытуемые информированы о технике безопасности. Нам самим невыгодны их нелепые смерти, но такое иногда случается. Вам волноваться не о чем, учёные больше не проходят эти тесты уже пять лет. С тех пор как… — Кейт потупила глаза. Она явно передумала, что хотела сказать. — …Кэролайн стала главным директором Aperture Science, здесь многое поменялось. Ей удалось убедить инвесторов вложить деньги в передвижные панели, лазерные установки и тотальную модернизацию комплекса. И теперь после пятилетнего кризиса Aperture вновь стала самой перспективной научной организацией в Америке! — на экране появился логотип компании, сыграла торжественная музыка, и свет в комнате включился. Дуглас с Кейт вышли из кабинета, и ресепшенистка зашла за свой столик при входе.       — Ну вот, — Кейт достала из-под стола небольшой белый чемоданчик и начала вытаскивать из него одну безделушку за другой. — Вы бесплатно получите три ручки с логотипом компании, блокнот, брелок для ключей, фирменный ежедневник (это была книжка, сантиметров пять в толщину), несколько стёрок, персональный бейджик с Вашими фамилией и фото, четырёхзначный код личной комнаты в спальных апартаментах №11809, магнитную ключ-карточку третьего уровня доступа, сборник правил внутренней безопасности, туалетную бумагу с нашим логотипом, — Дуглас закатил глаза. — Белые солнцезащитные очки и этот симпатичный чемоданчик. Генри уже ждёт Вас у главного входа. Езжайте туда, и приятной Вам работы в Aperture!       Дуглас сгрёб все эти предметы обратно в белый брифкейс, откуда их Кейт и достала, пожал руку ресепшенистке и направился к выходу. Он сел в свой пикап и медленно поехал на нём к главному входу. Там, облокотившись на перила, стоял мужчина лет пятидесяти с лысиной на лбу, глядевший на садящееся солнце. Увидев подъезжающую машину, он выпрямился и поправил свой бейджик, висевший на правом кармане халата. Дуглас вышел из Форда и поднялся по парадной лестнице к стеклянным дверям.       — Добрый вечер, Даг, — они обменялись рукопожатиями.       — Здравствуйте. Мистер Розенберг, я хотел у Вас спросить…       — Ой, умоляю тебя! Зови меня просто Генри. В TF все меня так называют.       — Хорошо, если Вас это не смущает, — учёные прошли сквозь металлодетектор и направились к самому дальнему лифту. Слева и справа стояли небольшие столики ресепшена, стеклянные двери отделяли одни помещения от других. Двери кабинетов можно было сосчитать по пальцам, их тут было семь штук, но зато прямоугольных лифтов было видимо-невидимо.       — Так что ты хотел спросить? — Дуглас и Генри зашли в лифт, и тот начал медленно спускаться вниз.       — Над чем именно я буду работать?       — Ну, пожалуй для начала, я погляжу, как ты справляешься с квантовой физикой. Ты займёшься проектированием Транспортной Воронки. Я получил много положительных отзывов о тебе, Даг, и, думаю, потом, если ты справишься со своей задачей хорошо (а я в этом более чем уверен), я присоединю тебя к группе проектировщиков совсем новой разработки – панелей веры.       — Класс! Вот, только я понятия не имею, что от меня требуется…       — Да не волнуйся ты! Я всё тебе объясню в понедельник, когда вернутся остальные учёные.       — А я смотрю, мы уже долго спускаемся…       — Ага, запоминай путь на поверхность, может когда-нибудь пригодится. Хотя спальный отсек находится этажом выше рабочего кабинета.       — Спальня предусмотрена всем учёным?       — Абсолютно! Другой вопрос в том, что половина предпочитает мотаться в Кливленд, в двадцати милях отсюда. Я понимаю, там их дом, семья, но лично я всегда жил и буду жить здесь, в Aperture.       — Личные убеждения?       — Можно и так сказать. Слишком много связывает меня с этим НИИ. Да, задавай любые вопросы. Я знаю практически всё об Aperture Science.       — Сколько нам ещё спускаться?       — Сектор TF начинается на глубине в один километр, так что…       — Что? Вы хотите сказать, мы спускаемся ТАК глубоко под Землю???       — Дуглас, ты смотрел ролик? Aperture Science строилась слоями. После смерти Кейва Джонсона, Керолайн, продолжила модернизацию комплекса, и, надо сказать, со своей задачей девчонка справилась на ура. Она окончательно демонтировала тестовые сферы из верхней уровней и продолжила задумку Кейва создавать, так сказать, “интеллектуальные” тестовые камеры – с передвижными пластинами вместо твёрдых стен и пола. Они естественно оказались во много раз функциональней асбестовых сфер и последние были почти полностью изъяты из оборота. Сейчас в них ничего не тестируют, там лишь находятся насосные станции гелей… — раздался звонок, и двери лифта раскрылись.       — Приехали?       — Нет, нам ещё спускаться на двух лифтах и нужно пройти немало коридоров.       Они вдвоём подошли к небольшому бронированному окошку охраны.       — Привет, Стэнли! Пропустишь нового сотрудника? — Даг провёл магнитной карточкой через слот. Загорелась зелёная лампочка, и массивная прямоугольная дверь с лёгкостью поднялась вверх.       — Спасибо.       — Не за что, Генри, — и мистер Розенберг прошёл сквозь яркие синие частицы, летящие то справа налево, то слева направо. Рэттманн остановился в метре от этого странного поля. Генри, не увидев сбоку студента, обернулся.       — Даг, это поле антиэкспроприации. Бояться нечего! Идём же!       — А для чего оно нужно? Что оно делает?       — Испепеляет любое неразрешённое оборудование. Мы ничего такого с собой не имеем. Идём же! — Дуглас неуверенно коснулся поля рукой, затем собрался с духом и проскочил его. На миг по его телу пробежали тёплые мурашки, а волосы на теле встали дыбом. Ничего особого Даг не почувствовал кроме легкой щекотки на пятках, ушах и кончиках пальцев. Возникло такое ощущение, будто те слегка онемели. Генри улыбнулся.       — Даг, это поле на сто процентов безопасно. Учёные выяснили, что у одного из тысячи оно может повредить зубные пломбы, а у одного из шести тысяч – испепелить несколько нервов ушных раковин, и жидкость из внутреннего уха может вытечь наружу. Больше ничего такого.       — Ну, обнадёжили…       — Aperture – секретное предприятие, и никакие наши разработки не должны попасть в руки конкурентов. Помню, как в семидесятых годах Блэк Мейза безжалостно своровала у нас новейшие разработки защитных костюмов HEV второго поколения и гидротурбин. Мы тогда были на грани банкротства, — они прошли по длинному коридору и начали спускаться вниз по тёмной металлической лестнице. — Хорошо, что нас снова выручили экспериментальные гели. Половина существующих тестов Переносного Устройства для Создания Порталов их использует. Даже сейчас половина денег, идущая на усовершенствования Порталгана (так мы иногда называем портальное устройство) и создания принципиально новых тестовых камер, официально идёт на производство гелей, хотя, скажу тебе по секрету, литр такого геля стоит всего лишь чуть меньше трёх литров колы!       Генри и Дуглас спустились на три этажа ниже и пошли по длинному коридору с множеством дверей и окон. Впереди виднелась развилка из трёх точно таких же коридоров, посреди которой стоял круглый стол, а учёные, находившиеся за ним, только и делали, что перекладывали папки из одного шкафчика себе на стол или что-то печатали на компьютерах. Генри с Дугласом свернули налево. Рэттманн заглянул в одно из окон и вместо офисных столов увидел, как человек десять прикрепляли мельчайшие детали к каким-то спаянным железкам.       — А что это?       — Где? А-а-а! Справа ты видишь очередную сборку роботов-андроидов для кооперативного прохождения тестов. Муторное занятие, скажу тебе. На одного уходит в среднем два дня, а ломаются моментально. Интеллект до конца не продуман. Знаешь, мы ведь ещё в 1985-ом создали наш первый искусственный интеллект!       — Правда, что ли?       — Угу. Разумные турели для домашнего использования. Может, видел рекламу.       — Да, припоминаю.       — Ну так вот, чтобы научить турель работать правильно, Aperture Science вмонтировало в них примитивнейший интеллект за базе основных нейронных импульсов человеческого мозга. В результате, чтобы заставить их составлять разумные предложения из двухсот слов, потребовался нехилый процессор и жёсткий диск, выступающий в роли оперативной памяти, на целых семь гигабайт информации! И после этого в их основном арсенале сохранилось лишь десять часто используемых предложений. Просто трата денег, скажу я тебе! И хотя они в каком-то плане и разумны, ты можешь понять, что для создания полноценного искусственного интеллекта, потребуется не меньше пятидесяти терабайт и миллионы долларов. Мы сейчас вовсю занимаемся разработкой ГЛэДОС второго поколения.       — ГЛэДОС?       — Генетическая Форма Жизни и Дисковая Операционная Система, — расшифровал Генри. — Понимаешь, учёным надоело следить за испытуемыми несколько часов подряд, ничего не делая. Глобальная модернизация комплекса продолжается. К двухтысячному мы надеемся перевести Aperture на полностью автономный режим существования, чтобы учёные могли больше времени уделять собственным проектам, а не сидеть в маленьких комнатках по несколько часов без дела. Создав ИИ, мы освободимся от еженедельных наблюдений за испытуемыми и сможем заниматься нужными вещами, а ГЛэДОС будет составлять отчёты по тестам. Если нам удастся её создать, это будет величайший прорыв в науке! Всё ради науки, Даг. Всё ради прогресса.       Генри открыл очередную дверь, и они с Рэттманном зашли в широкий круглый лифт. Мистер Розенберг нажал нижнюю кнопку – сто сороковой этаж по относительной нумерации, двери закрылись, и лифт плавно поехал вниз.       — Мистер Розен… Генри.       — Да?       — Можете в двух словах объяснить принцип работы Портального Устройства?       — Что ж, попытаюсь. Внутри пушки создаётся мини чёрная дыра, та выстреливается на гладкую поверхность и частицы как бы раздвигают в стороны кванты того материала, которого они коснулись, так получается двухметровая энергетическая дыра в пространстве. Аналогично создаётся второй портал. Как правило, тот, который ярче, притягивает к себе тёмный, формально: оранжевый – выход, синий – вход (в таком направлении происходят колебания микрочастиц), но эти колебания всего в сто раз плотнее радиоволн, так что какой из них выход, а какой – вход – не имеет значения, ты не почувствуешь разницу. Это – червоточина, два портала, соединяясь через четвёртое измерение в одной точке, позволяют мгновенно и безопасно перемещаться на любые расстояния! Но такие штуки нестабильны, например: они не откроются на шершавой поверхности, как гранит или потресканный бетон, или на движущейся пластине, из-за того что малейший толчок поверхности нарушает колебания квантов. Из-за этого военные и не берут такие пушки: нестабильно, невыгодно, легко сломать и обнаружить портал ультрафиолетом. Хотя, сказать по правде, учёные так до сих пор и не выяснили, на каком максимальном расстоянии друг от друга могут создаться порталы. Нам некогда заниматься теорией, только практика!       — И всё-таки, сколько нам ехать?        — Последний лифт останется. Ты знал, что со всеми коммуникациями Aperture достигает глубины в пять с половиной километров!       — Вау! Очень глубоко.       — Я сам удивился, когда устраивался сюда на работу. Ох, как же давно это было… Я ещё помню Кейва Джонсона с его фирменными бакенбардами… Да, это было тридцать лет назад…       Лифт остановился на сто сороковом этаже. Дуглас и Генри прошли ещё несколько коридоров, пока не дошли до стеклянного лифта. Генри ввёл цифру 24, и лифт довольно быстро поехал вниз.       — Не люблю я этот лифт, — сказал Генри спустя пару минут, когда они проезжали несколько этажей, покрытые ЖК-дисплеями.       — А что с ним не так?       — С лифтом всё отлично. Проблема в другом. Иногда можно встретиться с испытуемыми, и в такие моменты мне не по себе. Как сейчас, — они проехали этаж, к которому со всех ног спешила испытуемая, одетая в оранжевый комбинезон, яростно стреляя портальной пушкой в учёных. — Многие испытуемые не умеют контролировать свои эмоции…       Они продолжили спуск молча. Несколько минут спустя лифт остановился в таком же помещении, обшитом ЖК-дисплеями.       — Наконец-то приехали! — учёные вышли из лифта и пошли вдоль металлического мостика, прикреплённого к левой стене. Дуглас ахнул и огляделся вокруг: слева, в двух метрах от них, друг на друге стояли многочисленные аппараты для сборки турелей, а справа на сотни метров подземного пространства простирались огромные металлические рельсы и камеры испытаний, обшитые “умными пластинами”. Внизу, прямо под ними находилось несколько мостиков техперсонала, освещённые жёлтыми лампами, по которым туда-сюда ходили учёные. Все эти лампочки, освещающие темноту подземного мира, напоминали звёздное небо, но здесь разноцветные огоньки выглядели ещё более волшебно. Генри усмехнулся, увидев поражённого этой красотой Дага.       — Классное зрелище, скажи?       — Не то слово!       — Я сам полюбил Aperture за эти огни, освещающие сотни квадратных метров испытательных камер. Ха-ха, ну пойдём. Ещё успеешь ими налюбоваться!       Рэттманн ещё раз огляделся. Он никогда не видел настолько изумительного сочетания цветов. Тем временем они стояли на высоте нескольких сот метров от дна этой бездонной ямы, так что толстенные полутораметровые поручни служили хорошей защитой, если кто из учёных случайно поскользнется. И всё же людям с боязнью высоты работать в Aperture Science категорически запрещалось… Они вдвоём подошли к сдвоенным дверям, Генри ввёл шестизначный код 438633, и они открылись. Взору Дугласа предстал довольно просторный кабинет, целиком заставленный столиками с перегородками и ксероксами. В центре стояли два стола чуть пошире, каждый был разделён на четыре сегмента – четыре рабочих мест. Рабочее место каждого учёного включало в себя компьютерный стул, компьютер, набор канцелярских принадлежностей, серую настольную лампу, пару сотен листков чистой бумаги и чертежей и чёрную кружку с логотипом компании. Несмотря на включённые настольные лампы, здесь было довольно темно.       — Генри, но ведь…       — Да, да, я помню, что у тебя проблемы со зрением. Поэтому, ты будешь работать в соседнем кабинете. Там посветлее. — Учёные прошли вперёд в такие же двойные двери, что были на входе, но без кодового замка. Кабинет по соседству был идентичен предыдущему, но этот освещали мощные лампы дневного света.       — Некоторые любят работать в сумерках, знаешь… — Генри подошёл к центральному столу. — Твоё рабочее место здесь. Осмотрись пока, прогуляйся по комплексу, загляни в свою новую спальню. Не бойся, она не бьётся током. Во всяком случае, теперь. Эта дверь, — Генри прошёл вперёд к квадратной двери с круговым замком, — ведёт в спальню и к служебным помещениям. Спальня - на третьем этаже, прямо над нами, не заблудишься, а та — Учёный показал налево от Рэттманна, — к моему офису на третьем этаже и конвейеру по производству турелей на первом. Мне нужно уладить пару деталей, если что я буду в своём кабинете. Вернусь через полчаса и провожу тебя до выхода. Ты сказал, что хочешь вселиться сегодня же?       Дуглас кивнул.       — Хорошо, я подожду тебя у главного входа, когда вернёшься. А теперь извини – дела, — и Генри скрылся за белой дверью, а Даг подошёл к окну справа и начал наблюдать за перемещением испытательных камер где-то вдалеке. Спустя минуту Рэттманн понял, что он в офисе не один.       — Эй, привет! Ты должно быть новенький! Я тебя не видела здесь раньше. Как зовут? — Даг обернулся. В дверях стояла среднего роста брюнетка в белом халате с большими очками и аккуратно уложенными волосами. Внешне девушка очень напоминала ресепшенистку. Может быть они сёстры? Надо при случае узнать фамилию Кейт… Она за пару шагов оказалась прямо перед Рэттманном.       — Да, я только подписал контракт. Зови меня Дуглас… Кхм, Даг, Даг Рэттманн.       — Приятно познакомиться! — девушка начала энергично трести правую руку Дугласа. Теперь он на сто процентов стал уверен, что они сёстры, — Меня зовут Сьюзан Тайнманн. Я работаю в Aperture уже полтора года. Захочешь что-то узнать про наш отдел – спрашивай, я много чего могу рассказать про этот институт.       — Хорошо, я учту. Для начала мне лучше самому оглядеться, узнать, что да как.       — Да я сама спешу. Где-то тут забыла ключи от машины, никак не могу найти… — девушка начала искать их на столе и стульях. Рэттманн тем временем вновь подошёл к окошку справа.       — Красивый вид, — сказал он.       — Что? А, ты про эти неоновые огни. Соглашусь с тобой, вид отсюда просто потрясающий! — Сьюзан облокотилась на плечо Дага, хотя тот был на двадцать сантиметров её выше. — Аш дух захватывает! Когда сильно устаю или плохое настроение, я часто спускаюсь сюда и смотрю на эти огни. Наверное, они напоминают мне звёздное небо или огни ночного города. Это настолько круто! Обожаю Aperture!       — Привет, Сьюзан. Что ты тут делаешь? Я думал, ты уже уехала в Кливленд, — двое обернулись. Позади них, у двери, ведущей к кабинету босса, стоял парень, чуть постарше Дага.       — Ключи где-то забыла. Знакомься Даг, это – Майкл Уотт. Майк, это Дуглас Рэттманн, новенький.       Парни обменялись рукопожатиями.       — Майкл тут работает уже четыре года, знает гораздо больше о комплексе, чем я, так что смело задавай ему любые вопросы. Он просто ходячая энциклопедия!       — Держу пари, ты и четырёх месяцев здесь не протерпишь и уволишься при первой возможности. Если разрешат. Мне уже четвёртый год отказывают на этом идиотском предприятии…       — Да не слушай ты его! Майкл до сих пор злиться, что месяц назад его новый лазер не допустили до конкурса изобретений.       — Между прочим, это было гениальное изобретение! — Майкл скрестил руки, упёршись спиной в стену.       — И чем он отличался от красного?       — Он был желтый, и… — Майк потупил взгляд, придумывая новую отговорку. — Менее смертельный! Между прочим, это то, что необходимо этому комплексу – меньше смертельных тестов!       — Майк, достал! Лазеры не смертельны. Ну почти…       — Жёлтый лазер с трудом бы прожигал лист бумаги, а твой красный, между прочим, металлы режет.       — Так в этом-то вся задумка! Главная заповедь Aperture какая?       — Безопасность превыше всего.       — Нет, хотя ты может быть в чём-то прав. Больше риска для жизни – лучше результаты тестов! Просто признайся, что изобретатель из тебя никакой. Программируешь ты превосходно, наблюдаешь за испытуемыми тоже неплохо. Но придумывать что-то новое у тебя плохо выходит.       — Ладно, ладно. Может и так, — Сьюзан полезла под стол.       — Лучше помогите мне ключи найти… а, вот они где были! Ну, всё я побежала. Встретимся завтра утром, — и с этими словами девушка выскочила из кабинета и помчалась к лифту.       Рэттманн повернулся лицом к Майклу.       — Тебе здесь правда не нравится? Расскажешь почему? — Майк присел на компьютерный стул рядом с Дагом.       — Да, понимаешь… Все учёные в этом секторе какие-то ненормальные!!! Ты знаешь который сейчас час? Ой, прости, что-то я не о том... Понимаешь, всё дело в том, что Aperture… скажем так, странное предприятие, и мне так и не удалось к нему полностью привыкнуть, так что тебе лучше валить отсюда при первой возможности. Жалеть будешь…       — Тут так всё плохо? Мне оно показалась довольно милым.       — Ну, понимаешь, у людей вкусы разные. Я бы сказал, что здешние учёные не лишены чувства юмора (как правило чёрного) и собственного стиля, единственная проблема в том, что они все циничны. Да тут все пофигисты, куда не глянь! Генри, Роджер, Кэролайн… У них крыша давно поехала, да вот починить всё никак не могут.       — Кхм, Майкл, ты опять начинаешь? — в дверях стояла Сьюзан.       — Ты что здесь делаешь?       — Сумочку забыла на столе. Как я по-твоему поведу машину без прав? Не имея ни ключей, ни денег. Ну, всё, теперь точно до завтра!       — Ладно, Сьюзан права. Не слушай меня Даг, я просто устал, — Майк зевнул во весь рот, — Возможно, тебе здесь и понравиться, кто знает. А я пойду спать. Должно быть, это всё из-за стресса.       — Так ещё ведь полдевятого!       — Знаю, но я давно не высыпался. Может, хоть сегодня удастся, — парень похлопал Рэттманна по плечу. — Давай, увидимся завтра утром!       — До завтра.       Дуглас провёл здесь ещё десять-пятнадцать минут, осматривая офис и ближайшие развилки, после чего его нашёл Генри и проводил на поверхность. Даг за полчаса добрался до Кливленда и, скинув в небольшой чемодан все нужные вещи, отправился в обратный путь. В эту квартиру он больше уже не вернётся. Никогда.       К этому времени солнце уже почти опустилось за горизонт и облака на фоне серого неба приобрели красивый алый оттенок. На выезде из города Рэттманн попал в небольшую пробку из-за чего приехал на парковку Aperture Science часам к десяти. Но пока он ждал, когда же сдвинется с места очередная машина перед ним, чтобы, проехав десять ярдов, вновь остановиться перед светофором на минуту или две, взор Рэттманна был прикован к небу. До этого момента бывший студент ни разу в жизни не замечал, насколько оно может быть прекрасно. То были обычные алые облака на сером небе, которые люди видят каждую неделю, и ничего более, но почему же тогда он не мог от них оторваться? В эти мгновения Даг совершенно забыл о том, что он был “учёным, и никем более”. Что даже сегодня утром он не осматривался по сторонам, когда ехал по просёлочной дороге по направлению к НИИ (хотя погода и вид были изумительные!) из-за того, что никогда не был эстетом. Но теперь он заворожено смотрел на красные кучевые облака, и больших трудов ему стоило время от времени переводить от них взгляд на дорогу. Рэттманн искренне любовался закатом. Это было… странно, неестественно, нелогично. И он прекрасно это понимал. Но существовала также и некая неведомая сила, которая каждый раз заставляла парня поднимать голову вверх. Впервые в жизни Дуглас осознал, что существует ещё минимум одна вещь помимо физики, от которой он не мог оторваться. Вечернее небо во время заката…       Генри, облокотившись на перила, стоял в такой же позе, как и пару часов назад, когда они впервые встретились, и наблюдал за багровым закатом солнца. Последний раз Генри видел закат полгода назад и следующий скорее всего увидит не раньше зимы. Дело в том, что учёным, проживающим в Aperture, редко удаётся найти время полюбоваться природой, хотя, сказать по правде, мало кому это интересно. Парковочные огни освещали машины, оставленные здесь учёными много месяцев назад: у некоторых были спущены шины, некоторые лобовые стёкла запачкались на столько, что сквозь них нельзя было разглядеть салон, но большинство было в порядке. В конце концов, на открытой парковке оставляли свои машины те учёные, которые намеревались ездить в Кливленд хотя бы два раза в месяц. Дуглас оставил свою на втором этаже подземной парковки и пошёл пешком к главному входу. Они с Генри ещё раз взглянули на багровый закат и погрузились в царство ярких неоновых ламп. На обратном пути учёные почти не разговаривали друг с другом – тем не было, да и оба порядочно устали за сегодня. Денёк выдался на славу. Aperture круглосуточно освещают миллионы ламп и настольных светильников, но для экономии электроэнергии, ночью свет гасят вдвое. Пневмолифт приехал на двадцать чётвёртый этаж, и Генри с Дугласом разошлись по своим спальным комнатам. В светло-коричневом коридоре, ведущем ко всем спальням сотрудников этого сектора, на втором этаже Рэттманн натолкнулся на странную девушку с кудрявыми розовыми волосами, так что та упала на пол, рассыпав всё содержимое картонной коробки. Рэттманн предложил ей помочь подняться и собрать разбросанные по полу воздушные шарики, но та лишь удивлённо вскрикнула и побежала со всех ног к лестнице.       — Да, эта встреча была интересной… — произнёс Рэттманн и закатил глаза. Даг провёл магнитным ключом по слоту, дверь разблокировалась, и будущий лаборант вошёл внутрь своей спальни номер 11809. Комнатка оказалась маленькой, но довольно уютной: стены выкрашены в бордово-кремовый цвет, слева стоял большой коричневый платяной шкаф, а справа – кровать с небольшой тумбой, на которой лежало несколько брошюр про Aperture, стояли часы с синим ЖК-дисплеем, футуристическое полукруглое радио и три стеклянных стакана с маленьким графином. правее шкафа, если смотреть со стороны кровати, под самым потолком к стене был прикручен небольшой телевизор SONY. Узкий проход между дверью и шкафом служил мини-коридором, а справа от входа располагалась небольшая душевая. Дуглас бросил чемодан с вещами около шкафа, раскрыл свой новенький, белоснежный брифкейс с логотипом компании и разложил вещи первой необходимости по своим местам, а именно: средства личной гигиены – в ванную комнату, пару футболок и серых брюк – в шкаф, личный дневник с ручкой – на стеклянный столик. Вернее, это был не дневник, а ежедневник, но Даг решил использовать его для записи своих мыслей и впечатлений от нового научно-исследовательского комплекса. Рэттманн прыгнул на кровать, и лёжа на животе, открыл первую страницу, поставил сегодняшнюю дату “14 июня 1993” и стал думать с чего ему лучше начать. Мыслей было полно, но как их все упорядочить? Даг перевернулся на спину, отложил в сторону дневник и заговорил сам с собой.       — Признаться, мне здесь нравится! — Даг усмехнулся. — Не знаю, что будет потом, но пока что я в восторге от этого места. Да, меня, как и Сьюзан подкупили неоновые огни, освещающие сумерки подземелья… но не это главное! Здесь просто приятно находиться. Кремовый и белые цвета так успокаивают. Может, это специально сделано? Не знаю, да и не важно. Здесь круто. Я помню, как колебался между Блэк Мейзой и Эперче Сайнс, прикидывал все “за” и “против”. Думаю, я всё же принял верное решение. Не могу быть уверен на сто процентов, но… Та девушка… Когда я читал контракт… Мне кажется, или я её где-то видел? Странно, у меня ощущение, будто она как-то связанна с тем, что меня сюда приняли… Нет, Даг, перестань! Это всё твоя паранойя! Ты просто параноик, и ты это знаешь. Но всё же кто она такая? Я увидел её снова минут десять назад. Это она! По другому быть не может. Она стояла спиной, поэтому лица я не разглядел, к сожалению. Интересно… Надо спросить завтра у Генри, вдруг он знает, тем более, если тут все слегка сумасшедшие, как сказал Майкл, то не исключено, что…       Дуглас забыл, что хотел сказать и сменил тему разговора с самим собой.       — Ладно. Что ещё интересного произошло сегодня? Да ничего: бумажная возня, переезд сюда, багровый закат… Закат. Генри сказал, что не увидит его ещё полгода, и поэтому, он так ценит эти короткие минуты на природе. Да для меня не видеть солнце неделями вообще не проблема! Вспомнить хоть свою учёбу в колледже. Это уже прошлое, Даг, это уже история… Не важно. А, ещё интересная у них система защиты! Турели, роботы, лазеры. Прям “Бегущий Человек” какой-то! Это поле антиэкпрости… экспорти… экс-про-при-ации – даже выговорить сложно. Интересно, как оно работает? Надо будет спросить завтра у Генри. Да, надо не забыть. — Даг глянул на часы. Синие цифры показывали “10:43 PM”. — Пора уже и ложиться спать, но не сейчас. Мне ещё столько нужно записать в дневник, столько вспомнить. Но, так хочется спать… Сьюзи и Майк так непохожи… Они… такие разные. Удивительно. А что, если…       Дуглас опустил голову на подушку и моментально заснул. У Рэттманна не было сил даже переодеться в фирменную пижаму с логотипом компании, не говоря уже о том, чтобы почистить зубы или хотя бы укутаться в одеяло (всё же здесь работал кондиционер). Ночь была прохладной, и Дуглас промёрз насквозь. Но для него эти десять часов пролетели незаметно. Даг и представить себе не мог, насколько экстраординарным будет его первый день на работе…