Змея по имени Волан-де-Морт

      — Ты странный ребенок.       — Я? — машинально спросил Гарри, а затем нахмурился, когда мир вокруг сдвинулся, давая ему странное ощущение, будто он только что сел. Хотя до этого юноша даже не подозревал, что на самом деле все это время лежал. Думать так было глупо, потому что в последний раз он прекрасно осознавал, что спал на кровати.       Голос заговорил снова, приятно скользнув мимо ушей Гарри, как тонкий шелк, но звуча противоречиво, совсем как хруст костей.       — Да, это так.       Гарри дернулся, когда тонкая полоска ткани, странно знакомая по весу, коснулась его лица и перекрыла ему зрение, что на самом деле мало о чем говорило, учитывая, что вокруг не было ничего, кроме серой дымки. Он поежился.       — Том?       Раздался тихий смешок.       — Ты странный – слишком удачливый для твоего же блага – но он обманщик, — сказал голос непринужденно и с юмором. — Ах, но вы оба такие интересные. К тому же ты любимец Судьбы.       Сухие костлявые пальцы расчесали его волосы. Гарри был странно спокоен, пытаясь осознавать этот таинственный разговор.       — Кто ты? — спросил юноша, пытаясь оглядеться, но его веки были слишком тяжелыми, и он закрыл их прежде, чем смог увидеть что-то большее, чем черная тень.       — Я наблюдаю за тобой, — послышался слабый ответ, последнее, что Гарри услышал, прежде чем его мысли улетучились. ***       Это был мягкий переход от сна к бодрствованию. Парень проснулся с чётким ощущением, что ему приснился какой-то сон, хотя он и не мог его вспомнить, но разум лениво тянулся к теням. В физическом мире его вытянутая рука говорила ему, что он один в постели, а место рядом с ним – холодное. Он разочарованно вздохнул и открыл глаза.       — Просыпайся, просыпайся. Гарри вскрикнул и резко сел, ухитрившись стукнуться головой о спинку кровати. Поморщившись, он потер ушибленную макушку под звук двойного змеиного смеха. Он вспомнил первое утро после спасения Волан-де-морта, когда точно так же проснулся от того, что человек-змей наблюдал за ним, лёжа у него на груди. Но сейчас было ещё хуже, потому что уже две змеи смотрели на него немигающими глазами. Теперь Гарри понял, что он предпочел бы оскорбления Волан-де-морта их шипящему смеху.       — Рад видеть, что вы сблизились из-за моих страданий, — проворчал юноша, всё ещё потирая голову.       — Глупенький хозяин, — прошипела ему Леди, обвиваясь вокруг его шеи, чтобы устроиться поудобнее.       — Итак, вы уже уладили свои разногласия?       — Я бы с удовольствием раздавила её своими челюстями, — сообщила ему Нагайна.       — Она не могла меня поймать, — самодовольно сказала Леди. — Твой муж велел ей вести себя прилично перед отъездом.       Гарри кашлянул.       — Э, мой муж?       — Разве не так? Хозяин сказал, что то, что мы видели, было человеческим брачным ритуалом.       — А я думала, что это была пытка, судя по звукам, которые ты издавал, — прошипела Леди на ухо Гарри.       Из его горла вырвался неясный писк. «Ну, это тоже своего рода пытка» — кротко подсказал разум Гарри.       — Вы… вы подсматривали? — простонал он, подавленный. — О, Мерлин…       — Это не то имя, которое ты произносил вчера, — прокомментировала Нагайна.       «Стоп! Черт возьми, я не должен смущаться перед парой рептилий!» — подумал Гарри. Вслух же он произнёс:       — Я ухожу, постарайтесь не следовать за мной.       Юноша стащил с себя Леди и откинул одеяло, прежде чем встать с кровати, только чтобы запоздало вспомнить, что он полностью раздет.       — Не знаю, почему мой хозяин выбрал такую тощую пару, — Нагайна сочла необходимым сообщить об этом Гарри. Леди зашипела и обратила свое внимание на гораздо большую змею.       — Ты будешь уважать моего хозяина. Его сила и мощь важнее, чем его маленький рост, — защищала юношу Леди.       — Эй, я действительно не такой мелкий! — недовольно прошипел парень. Он надеялся, что найдет ту темную комнату, в которую заходил ранее. А пока придется довольствоваться ванной комнатой, в конце концов, она отделана черным мрамором. Он подбежал к ней и захлопнул дверь.       Это было просто несправедливо, что он должен быть наказан за свой самоотверженный поступок, когда требовал, чтобы Беллатриса осталась жива. Уже не в первый раз Гарри проклинал свое мировоззрение, быть добрым и милосердным – тяжелая работа, и иногда это пагубно сказывалось на его психическом состоянии. Ему следовало просто позволить Тому овладеть ею, когда он предложил. Просто слишком жутко иметь её в качестве «фамильяра».       «Том…»       Щеки Гарри покраснели, и он подавил смешок. Юноша чувствовал бы себя чертовым Хаффлпаффцем или, что еще хуже, девчонкой, если бы поддался этому порыву.       Ему очень понравилось то, что они сделали. Непрошеный вопрос возник у него в голове: «А Тому тоже понравилось?»       Грудь Гарри сжалась. Логика подсказывала ему, что Том не из тех, кто задерживается в постели, чтобы обняться. И все же парень сомневался, вдруг он не остался, потому что Гарри не смог его об этом попросить?       Юноша провел рукой по волосам, морщась, коснувшись свежего синяка. Глупые змеи. Разве Тому хотелось бы, чтобы Гарри был шестифутовым регбистом? Он был ловцом, ради Мерлина, более легкие конструкции предназначены для более быстрого полета, это физика. И, по крайней мере, не все у него было маленьким. Гарри фыркнул при этой мысли.       — Ты такой эмоциональный, — упрекнул он сам себя. Но не смог игнорировать то, насколько уязвимым себя сейчас чувствовал; его слишком часто бросали на протяжении всей жизни, слишком многое было жестоко отобрано у него. С его опытом у парня наверняка остались эмоциональные шрамы. Сейчас он чувствовал себя не в своей тарелке, потому что Том был вполне способен вскрыть эти старые раны. Интересно, это фактор риска быть именно с Темным лордом, или главная причина его нервозности – что это просто Том?       Кто бы мог подумать, что из всего, что мог сделать с ним Том Риддл, Гарри больше всего боялся разбитого сердца? Боги, стоит ли ему беспокоиться о том, что он из тех людей, которые могут легко попасться в ловушку к врагу? Гарри начинал понимать, что, возможно, именно это он и делает. Может быть, настанет день, когда он проснется и поймет, что, как бы это ни было удивительно, он любит Тома Риддла. Или это уже случилось?       Пройдя вглубь ванной комнаты, Гарри мимолетно задержался около зеркала, чтобы заглянуть в него, прежде чем отвернуться. Ему потребовалось еще два шага, чтобы понять, что было не так с тем, что он там увидел.       Гарри отступил и наклонился над раковиной, опять, прищурившись, разглядывая свое отражение. Протянув руку, он похлопал себя по лицу, подтверждая, что то, что он видел, было реальным. Выпрямившись, он слегка повернулся и отвел руку от лица, чтобы посмотреть на нее.       Он четко видел. Видеть было не таким уж и странным подвигом, но, учитывая, что он сейчас не носил очков, это стало настоящим достижением. Его зрение раньше было полным дерьмом. Так как же это он чудесным образом начал видеть мир совершенно четко? Очевидно, кое-кто должен был ему это объяснить.       Решив не беспокоиться о подобном сейчас (честно говоря, это его не так сильно и волновало) Гарри включил душ и встал под струи, радуясь тому, что у воды была волшебно идеальная температура. Он заставил себя отключиться и сосредоточиться только на горячих каплях, расслабляющих его напряженные мышцы.       Почти закончив мыться, Гарри выругался, поняв, что не захватил с собой сменную одежду. Он не хотел, чтобы его снова беспокоили своим смехом эти огромные черви. На самом деле он даже не знал, где его одежда, поскольку Том проделал подлый трюк и заставил ее исчезнуть неизвестно куда. Эта мысль мотивировала Гарри дважды почувствовать досадную тревогу и небольшой приток возбуждения при воспоминании. Он встряхнулся и выключил воду. Парень отодвинул черную шелковую занавеску и тут же наткнулся на красные блестящие глаза и человека, который на него сейчас ими и смотрел.       Вздрогнув, Гарри рефлекторно сделал шаг назад, поскользнулся и ударился там же, где на голове у него уже была свежая ссадина, которая успела треснуть. Несмотря на эту травму, большая часть боли, которую он почувствовал, была сосредоточена на его спине, на которую он удобно приземлился.       — Черт! — прошипел молодой волшебник сквозь стиснутые зубы, когда на его колени опустилось белое полотенце. Том усмехнулся его недовольству.       — Я мог бы им быть, — ответил мужчина, скрестив руки на груди и прислонившись к стене рядом с душем с текучей грацией. Гарри неловко замер, все еще держа руку на больной голове, его мозг пытался не дать осечку. Он прищурился и быстро встал, убедившись, что полотенце надежно обмотано вокруг талии.       — Ты слишком много времени проводил с подростками, — фыркнул юноша, изо всех сил стараясь не покраснеть. Он решил, что уже наделал достаточно всего для одного дня.       Гарри попытался пройти мимо Тома, но тот схватил его за плечо и развернул. Юноша испытал то ли облегчение, то ли разочарование, когда Том оставил между ними небольшое расстояние, но тот протянул руку и положил ладонь на влажные и непослушные волосы Гарри. Голову парня сначала мягко покалывало, а потом слабая боль, которую он чувствовал, исчезла.       — Спасибо, — вздохнул юноша, когда неудобная шишка на его голове полностью зажила. — Итак, я не мог не заметить, что мое зрение чудесным образом восстановилось, пока я спал. Ты случайно не приложил к этому руку?       Том ухмыльнулся.       — Возможно. Не мог же мой крестраж ходить с такими ужасными слепыми пятнами, не так ли? Магия замечательна, но она ничего не может сделать для тебя, если ты даже не видишь приближения своих врагов.       Гарри закатил глаза.       — Это навсегда?       — Нет, просто временное заклинание. Ты можешь решить позже, хочешь ли ты полностью вылечиться.       — Думаю, с этим я справлюсь, — решил Гарри. Том задумчиво посмотрел на него. Черт возьми, на нем все еще было только полотенце, подумал Гарри.       — Хм, ты можешь сказать мне, где моя одежда?       Кивком головы Том указал на главную комнату за пределами ванной.       — На кровати. Эльфы почистили ее. — он наклонил свое лицо ближе, выражение на нем было немного хищным. — Но ты уверен, что хочешь одеться?       — Твой фамильяр думает, что я тощий, — выпалил Гарри, сердито фыркнув на Тома, а затем захотел ударить себя за то, как неуверенно это прозвучало. Он рискнул взглянуть мужчине в лицо и увидел, что тот, приподняв бровь, смотрит на него в ответ.       — Она не знает ничего хорошего. Она — самка гадюки, и инстинкт подсказывает ей искать себе пару длиной не менее десяти футов и достаточно сильную, чтобы задушить единорога или убить его одной каплей яда.       Гарри почувствовал себя лучше, но потом его лицо исказилось, когда он сказал:       — Леди защищала меня… это странно.       — Учитывая, кем она была раньше, да, — промурлыкал мужчина.       — Том, — серьезно сказал Гарри, — они наблюдали за нами тогда.       Тот выглядел безразличным.       — В следующий раз я проверю комнату и наложу охранные чары.       При упоминании «следующего раза» суровое выражение лица Гарри прояснилось. В ответ на глупые, теплые эмоции, которые затопили его тело, он неловко опустил голову.       — Так, э-э, это было нормально?       Слова с трудом слетели с губ Гарри, и он переступил ногами по холодному мрамору. Его взгляд был сосредоточен на середине груди Тома, как будто он пересчитывал нити на его одежде. Указательный палец на подбородке заставил его встретиться с мужчиной взглядом.       — Ты волновался, не так ли? — спросил Том без насмешки, за что Гарри был ему очень благодарен. Юноша был недоволен собой.       — Я ничего не мог поделать, — пробормотал он, снова переминаясь с ноги на ногу под пристальным взглядом. Он понятия не имел, на что рассчитывал более опытный человек. — Я… я не знаю, что я делаю, и я действительно не знаю, чего ты хочешь от меня.       «Тебе достаточно меня?» — хотел спросить Гарри, но не стал.       Выражение лица Тома было непроницаемым, когда рука, которая слегка держала руку Гарри, опустилась к его бедру, прямо над полотенцем. Он задержался там на мгновение, достаточно, чтобы нагреть кожу, а затем провел пальцами по боку Гарри, оставляя за собой мурашки. Юноша вздрогнул, и у него перехватило дыхание. Он не сводил глаз с Тома и чувствовал, будто тот пытается заглянуть ему в душу. Может, он и смог бы.       — Это, — сказал Том. — Я хочу этого, — Гарри не понял и нахмурился, когда рука мужчины легла ему на шею, слегка сжимая затылок. Но он решил забыть об этом, когда Том наклонился и нежно поцеловал его. Гарри выбрал это время, чтобы вспомнить, что душ, которым он только что воспользовался, был довольно большим.       Из желудка Гарри вырвался рокот протеста за то, что он пропустил обед раньше в этот день, и юноша оторвался от губ Тома, чтобы скривиться в сторону.       — Звучит агрессивно, — небрежно заметил Том. Гарри снова посмотрел на него.       — Да, как будто в него вселился злой волшебник, — юноша вдруг разразился нелепым смешком веселья. — А если бы ты оказался на животе у Квиррелла? Я имею в виду, что его затылок, должно быть, был достаточно неуклюжим… посмотришь вниз и ты увидишь его чле…       Холодная рука тяжело опустилась на рот Гарри.       — Достаточно, — выдавил Том, но глаза Гарри засияли весельем от того, как неловко выглядел старший волшебник. Может быть, болезненные воспоминания? Приглушенный смешок вырвался из-за барьера, прикрывающего губы Гарри, и Том прищурился, как будто знал, о чем тот думает. Наверное, так оно и было, ублюдок.       В конце концов Гарри оттолкнул руку Тома, чтобы снова заговорить.       — Я перестану дразнить тебя, если ты меня накормишь.       — Мне нужен Непреложный Обет, — незамедлительно ответил Том.       — С тобой совсем не весело, — съязвил Гарри. Тот махнул рукой, и юноша издал довольно неприличный звук, когда его полотенце исчезло, и он поспешно схватил занавеску душа, чтобы прикрыться. Гарри сердито смотрел, как Том выходит из ванной.       — Тебе это нравится, не так ли? — парень язвительно окликнул его. Том с хитрой ухмылкой оглянулся через плечо.       — Встретимся в столовой, когда будешь готов, — сказал он, исчезая из виду.       Гарри было стыдно признаться в этом, но, чтобы не столкнуться с Нагайной и Леди, пока эти сталкеры были в комнате, он использовал немного Парселмагии, чтобы без палочки вызвать к себе свою одежду. Он даже не знал, были ли эти двое все еще там, но ему было все равно.       Как оказалось, когда Гарри вернулся в главную комнату полностью одетым, только Нагайна все еще лежала, свернувшись клубком на кровати.       — А где Леди?       Нагайна вежливо ответила:       — Кто знает.       Гарри лишь пожал плечами.       Как только он собрался выйти из комнаты, его внимание привлекло легкое постукивание в окно. Большие золотистые глаза в ожидании смотрели на него сквозь стекло.       — Хедвиг!       Поспешив к окну, Гарри с трудом приоткрыл его, но ухитрился раздвинуть достаточно большую щель, чтобы снежная сова влетела внутрь вместе с порывом холодного зимнего ветра. Хедвиг парила в воздухе над его головой и игриво цеплялась когтями за его волосы, маневрируя над ним.       — А, привет! Ладно, ладно, я тоже рад тебя видеть. Умница, что нашла меня здесь, — сказал он, протягивая руку, чтобы птица могла сесть на неё как на ветку.       Она щелкнула клювом и вытянула одну из своих ног, показывая письмо, с которым кто-то послал ее. Гарри сразу понял, что оно из Хогвартса, так как это было единственное место, где человек мог найти свою сову. Гарри осознал, что он никак не связывался со Снейпом, чтобы сообщить ему, что возвращение зелья из дома прошло успешно, и задался вопросом, может ли это письмо быть от него.       — Хорошенькая птичка…       — Тронь ее – умрешь, — лениво прошипел Гарри, не поворачиваясь к Нагайне.       — Я и не собиралась… — последовал угрюмый ответ.       Юноша поворковал с Хедвиг и закончил отвязывать письмо от ее ноги. Оказалось, что оно было не от Снейпа, а от Дамблдора.       Усадив Хедвиг на столбик кровати, Гарри открыл конверт и вывернул сложенное письмо наизнанку, чтобы прочесть. Характерный почерк Дамблдора заполнял страницу, но послание было относительно коротким. Гарри читал сквозь строки, его глаза медленно блуждали по словам, чтобы ничего не пропустить. Закончив, он поднял брови в задумчивом жесте. В основном это было письмо-запрос, в котором Дамблдор интересовался, как у него дела и когда он вернется в Хогвартс. Нигде в письме не было и намека на то, что Снейп рассказал директору об их недавнем общении. Юноша задавался вопросом, оставался ли мастер зелья скрытным, чтобы защитить себя, защитить Гарри, или, может быть, он делал это только для того, чтобы сидеть сложа руки и смотреть, как Дамблдор выясняет эти вещи, просто ради собственного развлечения.       Парень еще раз просмотрел записку и аккуратно сложил ее, прежде чем сунуть в карман. Он щелкнул пальцами, подзывая эльфа, и приказал тому, кто бы это ни был (Гарри оставил попытки различить близнецов) позаботиться о нуждах Хедвиг (и накормить надутую Нагайну), прежде чем он вышел из комнаты и свернул в коридор в поисках Тома.       Письмо Дамблдора напомнило ему о некоторых вещах, о которых он должен был подумать раньше. Каникулы почти закончились, и скоро ему придется вернуться в Хогвартс. Хогвартс казался другой жизнью. Сейчас все было иначе, но, с другой стороны, многое осталось по-прежнему. Тем не менее, Гарри чувствовал себя так, словно пытался втиснуть квадратный блок в круглое отверстие, когда думал о том, что было тогда и сейчас. Мир перевернулся с ног на голову в тот момент, когда он спас жизнь Темному Лорду. Тогда он еще не знал, что это всего лишь первый опрокинутый им камень, предшествующий глобальному оползню.       Гарри остановился в коридоре и прислонился к стене, его голова откинулась назад с легким стуком, и он потерялся в своих мыслях. Сможет ли Дамблдор принять перемену в Томе или, по крайней мере, хотя бы смерть Волан-де-морта? У старого директора были достаточно твердые убеждения насчет человеческого сердца и души. Конечно же, он мог поверить, что даже Том Риддл способен на искупление, во всяком случае, Гарри на это надеялся. Он сделает все, чтобы доказать Дамблдору, что им нужен Том, несмотря на то, что это противоречит всему, в чем он когда-либо раньше был убежден.       Что касается самого юноши, то зрелость пришла к нему быстро, пока он рос. Это ведь был Гарри Поттер, он не мог долго оставаться ребенком. С возрастом пришла и ясность: что-то не так с его миром. Ради Мерлина, его постоянно толкали перед толпой и использовали как живой щит. Что, не так что ли? Проклятый мальчик-который-выжил – больше похож на мальчика-который-выжил-чтобы-стать-козлом-отпущения. Он жил в разрозненном мире, это было очевидно. Это было недостатком человеческого состояния, чистое согласие никогда не будет достигнуто между разными группами людей. Но чего Гарри не мог понять, так это почему магическое население позволяет этому уничтожать себя?       Гарри, конечно, не был психологом, но на основании собственных наблюдений пришел к выводу, что человеческий род зачастую ведёт себя как стадные животные. Куда шел один человек, туда пошла и вся группа. Это был метод выживания, и, к сожалению, поговорка «птицы одного пера слетаются вместе» была относительно точной. С точки зрения Гарри, войны начинаются потому, что в основе конфликта лежат страх, непонимание и незнание причин, стоящих за действиями каждой из сторон. Одной из отличительных черт стай и групп в естественном мире было наличие вожака, Альфы, достаточно умного и сильного, чтобы держать своих подчиненных в узде и оберегать их от опасности. В зависимости от характера и качеств лидера группа либо процветала, либо погибала.       Проблема в волшебной Британии заключалась в том, что те самые люди, на которых смотрели как на лидеров, были коррумпированы и заблуждались, неспособные, не желающие или безразличные взять на себя бремя исправления заблудшего мира. Как бы Гарри ни ненавидел это признавать, сейчас его собратья-волшебники и ведьмы были похожи на стадо овец, за которыми беспечно присматривает пьяный пастух. По крайней мере, светлая сторона. Те, кто следовал за лордом Волан-де-мортом, были больше похожи на рычащую стаю волков, любящих кусать за пятки блеющих овец. Конечно, были особи, которые выделялись отдельно от остальных, но их было немного и они были далеко друг от друга.       Гарри знал двух людей, способных, желающих и достаточно страстных, чтобы привести магическое сообщество в порядок: Альбуса Дамблдора и Лорда Волан-де-Морта. Ни один из них не был идеальным кандидатом. Дамблдор сбивал Гарри с толку, постоянно противореча самому себе. Это был человек, который поднялся до высокого уважения среди волшебников и который управлял тайной организацией, чтобы заполнить дыры, где не хватало работы министерства, и, казалось, искренне хотел обеспечить мир их сломленной волшебной нации, и все же он бесчисленное количество раз отказывался от влиятельного и могущественного поста министра. Лорд Волан-де-Морт, напротив, очень хотел взять мир в свои руки и придать ему форму глины по своему вкусу. Главной проблемой для него было маленькое безумие, раздутый империализм и варварские способы завоевания власти и контроля.       Но теперь появился Том Марволо Риддл. Возможно, это был парадокс — считать его отдельным человеком от Волан-де-Морта, но для Гарри это было единственное, во что он больше всего верил. Тем не менее, он не мог себе лгать, различия были незначительными. Если и было что-то, на что он никогда не давал себе труда надеяться после недавних событий, так это то, что Том вдруг поймет, что готов сидеть сложа руки и стать обычным гражданином общества. И Гарри не стал бы просить его об этом. Это было бы все равно, что заставить кобру есть овощи, в конце концов, она либо укусит теплую плоть руки, которая ее кормила, либо завянет и умрет. Но этого было достаточно, чтобы Том захотел изменить свои привычки. Может быть, это было просто цветущее чувство Гарри к другому человеку.       Том – тот самый Том, к которому шел Гарри, сможет повести британских волшебников и ведьм к новым вершинам, что бы это ни значило. Гарри не был провидцем, но интуиция подсказывала ему, что он прав. Было что-то в том, как Том смотрел на мир, в том, как он был сформирован, что отделяло его от большинства других людей. Обычный волшебник никогда не смог бы действовать так, как Том. Том от природы был Альфой. Став лордом Волан-де-мортом, он злоупотребил властью и преувеличил свои естественные склонности и стал своего рода диктатором. Как только он доказал свой потенциал, он также растратил его впустую.       В типичной для Гриффиндора манере Гарри решил рискнуть, рискнуть, шагая в темноте наугад, зная что он поступил правильно, позволив Тому Риддлу жить, позволив ему начать все сначала. Выражаясь театральным языком, Гарри надеялся, что Том войдет в роль пастуха, который также приручил волка, ради их общего блага.       Словно призрак, Том Риддл вышел из тени и приблизился к Гарри, возможно, каким-то образом зная, что молодой человек думает о нем. Его уникальные глаза отражали последние лучи вечернего солнца, проникающие в окно, когда оно садилось. В то время как гардероб мужчины был довольно монохромным, Гарри должен был оценить, что черный хорошо смотрится на нем.       — Ты задумался, — мягко заметил Том. Юноша поморщился.       — Я не… на самом деле, — он пожал плечами. — Можно сказать, я чувствую себя немного подавленным.       — Ты слишком много думаешь, это должно было случиться.       Гарри театрально вздохнул.       — Ты действительно хочешь сказать, что я идиот?       Том издал хриплый звук и, схватив Гарри за локоть, оттащил его от стены в сторону столовой.       — Ты знаешь, что задумываешься, когда голоден? — Гарри с любопытством посмотрел на него, пытаясь понять, правда ли это, и чувствуя некоторое удивление, что Том мог заметить такое. — И когда ты размышляешь, ты не ешь, — добавил он безразлично, но таким укоризненным тоном, что Гарри скривил рот в легкой улыбке. Казалось, он часто наблюдает за ним. Когда этот человек стал тем, на кого он теперь мог опереться?       Как бы ему ни хотелось, чтобы Том затащил его на ужин, Гарри должен был сначала рассказать ему о послании Дамблдора.       — Я получил письмо от Дамблдора. Он послал за мной Хедвиг, — это заявление заставило Тома приостановиться, ведя юношу по коридору. — Он хочет встретиться с тобой, — добавил Гарри, искоса взглянув на Тома.       — А, он теперь знает? Интересно.       Гарри нахмурился.       — И это все? И это все, что ты можешь сказать?       — Я, конечно, не готов принимать какие-либо решения в данный момент. Это может подождать.       Словно по сигналу, желудок Гарри громко заурчал во второй раз за день, и Том фыркнул.       — Хорошо, сначала еда, потом волнения, — сказал Гарри. Мужчина одобрительно хмыкнул.       — Позднее у нас будет время обсудить все проблемы, — Гарри кивнул и последовал за ним в столовую.       Но, по-видимому, в тот вечер им не суждено было поговорить, потому что, поскольку одно вело к другому, оказалось, что их рты использовались по-разному. Излишне говорить, что Дамблдор тогда не был в центре внимания Гарри.       Нагайна и Леди были выгнаны в другой конец дома, к облегчению Гарри. ***       — Том?       — Да, Гарри?       Было второе января, и они вдвоем сидели в кабинете Тома. Начало учебного года все ближе и ближе, но Том, похоже, решил, что Гарри уже пора учиться. Стопки книг покрывали стол, вокруг которого они собрались, и Гарри отчаянно пытался найти способ не читать их. Поэтому он счел благоразумным придраться к Тому.       — Я думаю, тебе следует поговорить с Дамблдором.       То ли Том не ожидал, что Гарри предложит ему это, то ли он наоборот ждал этого, и, следовательно, когда он взглянул на Гарри, тот увидел его с пустым, непроницаемым выражением.       — Неужели? — спросил он спокойно, по-прежнему не выдавая своих мыслей.       — Да, — выдавил Гарри. — Ты же не собирался сидеть сложа руки и смотреть, как он умирает?       — Мне понравился этот план. Но почему ты спрашиваешь? Надеешься, что я ускорю процесс?       Гарри недовольно фыркнул.       — Ты не должен шутить об этом, — сказал он, прекрасно зная, что Том на самом деле не шутил, и проигнорировал оскорбленный, свирепый взгляд, который мужчина бросил на него за эту идею. — У вас с Дамблдором есть несколько вещей, которые вам нужно решить, если ты не хочешь, чтобы он создавал проблемы.       Том усмехнулся.       — Ты не психотерапевт, Поттер, — Гарри хихикнул. — Мне еще предстоит взвесить возможные выгоды и возможные последствия такой встречи.       — Ты просто упрямишься, — пожаловался Гарри. Том не сделал ни единого движения, чтобы извиниться за свои ошибки. — Ты можешь злорадствовать ему в лицо, что его план провалился и все такое, — промолвил Гарри, пытаясь подсластить сделку, чтобы соблазнить Тома согласиться. Но тот был упрям. — Ты прекрасно знаешь, что Дамблдор обладает половиной влияния в волшебной Великобритании и очень многим в остальном мире. Если ты умён и действительно серьезно относишься к тому, что вы захватите власть над волшебным миром, — это было сказано с поднятыми в кавычках пальцами и напыщенным сарказмом, — понадобится поддержка Дамблдора или, по крайней мере, его одобрение.       — Я всегда умный, — надменно заявил Том.       — О, хорошо, значит, решено.       Том нахмурился.       — Совершенно определенно нет.       — Но ты же сказал…       — Гарри Поттер, ты перестанешь подрывать мой авторитет?       Гарри откровенно рассмеялся. Том выглядел убийственно, его лицо было замкнутым, заставляя Гарри чувствовать себя немного плохо из-за того, что он был таким буйным.       — Прости меня, Том, прости… Я просто ничего не мог с собой поделать. Я имею в виду, что ты использовал мое имя, — заявил он, ткнув пальцем себе в грудь, — и просьбу уважать власть в одном предложении. Как ты думаешь, есть ли у меня хоть что-нибудь от власти? — он помолчал. — Ну, да… в основном… но обычно я предпочитаю не обращать на это внимания.       Том не выглядел впечатленным.       — Гарри, ты же знаешь, что никакой пламенный энтузиазм или искренняя уверенность Дамблдора никогда не приведут лорда Волан-де-Морта к благосклонности общества, и я не верю, что кто-то будет рассматривать любую мою дальнейшую деятельность как общественную работу.       Мрачное выражение исказило лицо Гарри. Том, казалось, был немного ошеломлен переменой в поведении молодого человека.       — Волан-де-Морту больше нечего делать в волшебном мире, — решительно сказал он твердым голосом. Затем он нахмурился. — Он никогда не думал о тебе как о Волан-де-Морте… не совсем. Ты всегда был Томом Риддлом для Дамблдора, не так ли? Он всегда мог видеть сквозь твою маску, — как только он сказал это, Гарри задался вопросом, помогло ли это или помешало ситуации сейчас.       — Хорошо, Гарри, — дипломатичным тоном произнес Том, и Гарри повернул голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Но не жди чудес.       — Ты еще даже не поговорил с ним, — сказал юноша, закатив глаза. — В самом деле, Том, заводи друзей, а не врагов; Дамблдор тебе пока еще не друг, если ты не поступишь иначе.       Гарри осознал, что сказал и его брови поползли вверх, лоб принял оттенок зеленого, Том, казалось, повернулся, и на его лице появилось выражение отвращения.       — Э-э, ты не должен его обнимать или что-то в этом роде…       — А почему бы и нет? Моя репутация будет погублена, если я подружусь с этим человеком.       — Я предполагаю, что это сарказм, — небрежно пробормотал Гарри. А потом он усмехнулся, бесконечно забавляясь воображаемой картиной мрачного Риддла, которого Дамблдор заставляет носить браслет дружбы, директор иногда был таким странным.       Том хмыкнул, заставляя юношу взять себя в руки.       — Гарри, чего именно ты надеешься добиться, если мы с Дамблдором придем к какому-нибудь соглашению?       — Чего я надеюсь достичь? — сказал Гарри с обманчиво задумчивым выражением лица. — Ну, я действительно хочу увидеть, как вы двое помиритесь, а потом Дамблдор погладит тебя по голове и назовет «мой мальчик».       — Будь серьезен, Гарри.       — Почему ты хочешь, чтобы я был им?       Том недоуменно моргнул, глядя на другого волшебника, очевидно, потерявший смысл шутки.       — Э-э, ладно, никаких серьезных штучек про Сириуса.       Том справедливо нахмурился.       — Ты же знаешь, что я не хочу никаких шуток.       Гарри очень натянуто вздохнул.       — Почему я провожу время с тобой?       Склонив голову набок, с задумчивым блеском в алых глазах Том заявил:       — Ты ко мне привязан.       Что-то в груди Гарри странно щелкнуло, и он был вынужден попытаться подавить звук своего прерывистого дыхания в ответ на грубую и правдивую фразу Тома. Это было утверждение, но часть Гарри интересовалась, было ли это также вопросом. Непрошеное чувство собственничества, о котором он и не подозревал, поднялось в нем. Том был частью его, как никто другой. Мысль о том, что Том принадлежит ему, была не совсем здравой, но теперь Гарри немного понимал, что Том чувствует по отношению к нему. Вместе они просто дополняли друг друга.       — Да, это так, — тихо выдохнул Гарри, и ему захотелось шлепнуть себя по щеке от того, как эмоционально это прозвучало. Если Том и заметил, то сделал вид, что нет, но не сводил глаз с Гарри. Молодой человек приготовился ответить на этот взгляд.       — Мне было бы все равно, если бы Дамблдор когда-нибудь захотел обнять тебя и назвать глупыми прозвищами. Все, что мне нужно, — это понимание, примирение. В основном я хотел бы, чтобы Дамблдор не искал активных способов убить тебя. Даже умирая, он представляет для тебя угрозу, пока видит угрозу в тебе.       — Как и следовало ожидать.       — Грубость тебе не к лицу, Том. Оставь это Снейпу. Кстати, я не думаю, что он что-то говорил Дамблдору о том, что он сделал. Я до сих пор не знаю, что с ним делать. Ты можешь считать его скучным, но я думаю, что он оказался очень интересным человеком.       — Он все еще раздражает, — проворчал Том.       — Ну да, конечно.       Гарри склонил голову набок, явно задумавшись, а затем довольно плутовато ухмыльнулся.       — Кричер! — крикнул он повелительным тоном. Он подождал целую минуту, прежде чем уродливый домовой эльф, наконец, решил, что зов его хозяина стоит его времени. Он перевел свои мутные и полные ненависти глаза на Гарри и выглядел совершенно неловко из-за того, что был тут.       — Хозяин, — мрачно отозвался он.       — Зачем тебе понадобилось это уродливое создание? И тут глаза Тома сузились, когда он пристально рассмотрел эльфа. Кричер повернулся, чтобы тоже посмотреть на красноглазого мужчину, и тут же в страхе отпрянул назад, все его поведение сменилось от презрения к полному почтению.       — Господин Тёмный Лорд, господин Гарри Поттер, что Кричер может сделать для вас? — прохрипел эльф, глядя в пол. Брови Гарри взлетели вверх, и он взглянул на Тома. Юноша знал, что домовые эльфы могут различить магическую подпись каждого волшебника, но обычно только если они встречались с ним раньше. Поведение Тома по отношению к эльфу вызвало у Гарри некоторые подозрения.       — Он знает тебя, и… ты знаешь его?       — Это эльф Блэков верно? — спросил мужчина, и Гарри кивнул. — Тогда да, я действительно его знаю. Однажды я одолжил его у Регулуса, — Кричер, казалось, вздрогнул от этого напоминания.       — Это было честью для меня, господин Тёмный Лорд, сэр, — сказал эльф, но явно не собирался подходить ближе к Тому или встречаться с ним взглядом.       — Что ты с ним сделал? А кто такой Регулус? — Кричер посмотрел на Гарри, и, к удивлению мальчика, в уголках его глаз появились крупные слезы.       — Регулус Блэк, Пожиратель смерти и брат некоего Сириуса Блэка, — монотонно произнес Том. Глаза Гарри расширились, но он ничего не сказал. Том наклонил голову в сторону Кричера. — Я использовал его, чтобы спрятать крестраж. Этот опыт не был для него приятным. Должен сказать, я не ожидал, что он выживет.       — Мастер Регулус сообщил мне, — скромно сообщил Кричер.       — А-а, — апатично протянул Том. — Зачем ты позвал его сюда, Гарри?       Гарри пожал плечами, чувствуя легкую жалость к эльфу, которого он до сих пор недолюбливал.       — Я подумал, что будет лучше использовать его, чтобы быстро связаться с Дамблдором. Дамблдор уже знает, что формально он принадлежит мне, и я думал, что он будет немного более сговорчивым, если узнает о тебе… Кричеру всегда так нравилась твоя сторона, — парень повернулся к эльфу. — Как насчет этого, Кричер, теперь ты будешь вести себя прилично со мной?       Кричер моргнул, совсем не раскаиваясь в своем плохом поведении.       — Кричер будет делать то, что прикажет ему мастер Гарри Поттер, — юноша кивнул, схватил лист пергамента из стопки на столе Тома и поднес перо и чернильницу поближе.       — Ну, я думаю, что хорошая, открытая, общественная зона замечательно подойдет для встречи, может быть, парк или что-то в этом роде, — парень постучал кончиком пера по губам, обмакнул его в чернила и приготовился писать.       — Гарри, я что-то не припоминаю, чтобы соглашался на какие-то встречи.       Не отрывая взгляда от страницы, на которой он писал, юноша сказал:       — Ну же, Том, это не убьет тебя, если ты хоть раз будешь вести себя вежливо. Мы все можем дать магические клятвы на мирную встречу или что-то в этом роде, чтобы быть в безопасности, если это заставит тебя почувствовать себя лучше.       — Хорошо, но я сам буду диктовать, какими будут обеты. Дамблдору просто придется согласиться на это.       Гарри пожал плечами.       — Посмотрим, что он скажет.       Через несколько минут он передал послание Тому для одобрения, а затем отдал его Кричеру и отправил его доставить письмо Дамблдору. Гарри предвидел, что ответ не займет много времени.       Том посмотрел через стол на Гарри, пытаясь (и вполне справедливо преуспев в этом) выглядеть, будто он в дурном настроении, пока они ждали возвращения этого уродливого эльфа. Он вручил Гарри книгу и велел читать, а не бегло просматривать, пока они ждут. Тем временем сам занимался другой работой и делал вид, что не хочет встречаться с Дамблдором.       То есть он действительно этого не хотел, но должен был. Он же не глупец. Гарри был абсолютно прав, когда настаивал, что с Альбусом Дамблдором нужно разобраться. Смерть не отменит автоматически верной армии, которой командовал старый болван. Весьма неприятный факт, но тем не менее. Было тошно от того, как много слепой веры Дамблдор – даже когда многие считали его совершенно чокнутым в старости – казалось, вселял в тех, кто смотрел на него снизу вверх. Нельзя сказать, что Том не ревновал…он создал свой собственный вид преданности. Но существовали ограничения на то, кого Волан-де-Морт мог привлечь. Чистокровных традиционалистов, особенно слизеринцев, он знал, как привести в порядок, как взывать к их лояльности и заставить их повиноваться, но для кровожадных сердец всего мира Волан-де-морт был чудовищем. Трудно быть обаятельным, когда его глаза наливаются красным, как алая кровь, и чаще всего его подталкивает к распятию идиотов за их слепое безумие.       Короче говоря, он не мог оправдать золотых ожиданий света, чья лояльность больше склонялась к любому, кого они считали настолько «хорошим», что солнце светило им прямо в задницу.       Том очень, очень старался выбросить из головы эти метафорические прикрасы и любые мысли о Дамблдоре, чтобы воображение не взяло верх.       Том чувствовал, что будет скучать по тем дням, когда он был склонен просто избавиться от них всех, чтобы не иметь с ними дела. К сожалению, некое отродье и довольно внезапное и насильственное возвращение понимания к человечеству заставили его осознать, что этим безвкусным дуракам придется остаться. Том не хотел иметь с ними ничего общего, но он пришел к выводу, что желаемое чаще всего отличается от того, что нужно. И действительно, Том вынужден был признать, что не только они, но и люди в целом раздражали его, возможно, это действительно не являлось хорошим предлогом, чтобы убить их всех. В конце концов, они ничего не могли поделать, если он был высшим волшебником.       Том подавил вздох, который грозил сорваться с его губ. Так вот, что такое совесть? Чертов Гарри Поттер.       Он был в процессе переосмысления самого себя. Как он мог не знать? Возможно, это началось еще до того, как он принял второе зелье, он мало что мог сделать, кроме как думать, пока застрял в теле кобры. Было что-то в крошечном животном мозге, который он должен был использовать, что фильтровало его мысли. Он не хотел признаваться в этом тогда, но то, что Гарри говорил ему, и даже то, что он говорил о самом мальчике, проникло ему под кожу и вторглось в его сознание. Это было не то, чему он мог сопротивляться, и у него было чувство, что отчасти причина заключалась в том, что смотреть на Гарри Поттера было почти так же, как смотреть в зеркало в некоторых отношениях — зеркало альтернативной реальности, точнее. Казалось, чем больше они были похожи, тем больше отличались.       Чего он на самом деле хочет? Власть? Бессмертие? Да, он знал. Он сомневался, что это когда-нибудь изменится — это был аспект его личности, укоренившийся или приобретенный в детстве. Он всегда активно искал силы, с того момента, как понял эту концепцию, будучи ребенком в приюте, и по сей день. И он легко добился своего. Он опьянел от нее, позволил ей овладеть собой железной хваткой, он позволил ей управлять собой.       Неужели чем выше он поднимался, тем больше разрушал себя? И чем больше он разрушал себя, тем больше он разрушал мир вокруг себя.       Он был эгоистом. Он утверждал, что ищет силы и бессмертия для волшебного мира, но на самом деле он просто искал их для себя. В каком-то смысле он не знал разницы. Он действительно, действительно хотел защитить мир магии, просто потому, что считал его превосходящим альтернативу, мир магглов никогда ничего не будет значить для него.       С ясностью, неведомой ему прежде, Том был готов сделать все, что нужно, чтобы это произошло. По-настоящему постараться. Это было единственное, в чем он был уверен. И, возможно, часть его надеялась, что с Гарри Поттером на его стороне, эта неудержимая удача не исчезнет, и он получит некоторые дополнительные бонусы.       Принятие желаемого за действительное.       Том увидел, как Гарри подпрыгнул, когда тот эльф, Кричер, напугал его своим возвращением. У него самого, конечно, было больше самообладания.       — Хозяин, Кричер сделал, как приказано, — тут эльф нахмурился. — Дум-Бле-Дор, — медленно и насмешливо сказал Кричер, явно заставляя себя произнести это имя, — дал Кричеру ответ, — он протянул Гарри сложенный лист пергамента. Том не знал, как относиться к тому, что он и домовой эльф, похоже, разделяют одни взгляды.       Том наблюдал, как Гарри быстро прочитал записку, а затем взял ее и прочитал сам, когда Гарри передал ему. Это было не больше, чем он ожидал.       Мужчина взял лист пергамента, на котором недавно что-то писал, и размашисто вывел внизу: «Том Марволо Риддл». Он давно не делал этого. Мужчина подтолкнул страницу к Гарри.       — Подпиши, — приказал он.       — В чем дело? — спросил Гарри, поднимая лист и читая его.       — Магический контракт. Подпиши его, и заклинание подействует на тебя. Мы отправим его Дамблдору, чтобы он вернул его подписанным, прежде чем мы даже подумаем о встрече лицом к лицу.       — А: «Да будет так», — усмехнулся Гарри, прочитав контракт. — Думаешь, ты сможешь справиться с тем, чтобы не навредить магглам и не затеять кошачью драку с Дамблдором?       В один из этих дней Том собирался проклясть Гарри за то, что тот не заткнулся.       — Вряд ли это подходящее описание.       — Почему я в этом участвую? — Гарри взглянул на Тома, словно оценивая выражение его лица. — О, ты думаешь, Дамблдор может что-то попробовать на мне?       — Твоя подпись — это всего лишь признание в сомнительном состоянии ума Дамблдора. Твоя защита в нем – для меня. — Он проигнорировал дразнящее заявление Гарри: «Мой герой». — Мы не знаем наверняка, сказал ли ему Снейп о крестраже, который все еще остается внутри тебя. Теперь, когда я думаю об этом, я не рад, что ты не наложил на него заклинание конфиденциальности.       Том не пропустил калейдоскоп эмоций, промелькнувший в глазах Гарри, от возмущения до довольной пристрастности, прежде чем его лицо исказила гримаса.       — О, об этом я как-то не подумал. На самом деле, я даже не знаю, как это сделать.       — Я ненавижу качество образования в Хогвартсе сейчас.       Не обращая внимания на закатившиеся глаза Гарри, Том передал контракт Кричеру и отослал его обратно к Дамблдору.       — Ты действительно не против?       Том поднял глаза на робкий вопрос Гарри, его бровь непроизвольно изогнулась. Гарри пристально смотрел на него, в его глазах была тревога. Тому потребовалось мгновение, чтобы понять, что Гарри беспокоится о его чувствах или о чем-то еще. Это было мило. Это не помешало ему сказать «гриффиндорец» с презрением. Юноша снисходительно улыбнулся. Это тоже было приятно. Без блеска стекла очков Том мог в полной мере оценить, насколько зелеными были глаза молодого человека. Если бы смертельное проклятие не отразилось на него самого, он подумал бы, что оно просто впиталось и заперлось в радужке Гарри.       Том никак не ожидал, что Гарри так быстро согласится на физическую близость, но, с другой стороны, Гарри был непредсказуем, да и сам Том не ожидал, что когда-нибудь попытается соблазнить молодого волшебника. Но он ничего не мог с собой поделать. Из всех вещей в жизни Том никогда не думал, что ему понравится заставлять Гарри Поттера корчиться от удовольствия, а не от боли, охотно отдаваясь ему, но с другой стороны, у него была уникальная сила играть на теле Гарри, как на прекрасном инструменте. Для него юноша был прелестным, таким образом устроенным и полностью своим. Все, что он теперь знал о нем, делало молодого волшебника еще более соблазнительным. Старая душа в обманчиво молодом теле на пороге зрелости. Гарри был Гарри, и никто другой, кроме той части, где он был частичкой собственной души Тома.       То, что они делали до сих пор, не было ярким примером хорошего секса, учитывая неопытность Гарри и то, что он был относительно ручным. Тем не менее, невинность и рвение молодого волшебника были более захватывающими, чем некоторые другие физические встречи, в которых Том участвовал. Как бы сильно маленькая часть его ни хотела уклониться от любой привязанности, большая часть восстановленной души Тома не заботилась об этом. Ну и что с того, что он хотел, чтобы Гарри принадлежал ему, и это противоречило всем его убеждениям в себе? Гарри был его душой. И он был просто Гарри. И, по сравнению с другими людьми, он значил больше других.       Том встряхнулся, его разум слегка затуманился от столь же нечетких чувств. Но он ничего не мог с этим поделать. Его маленький гриффиндорец, крестраж, сообщник, раздражитель был именно таким: его, если ему есть что сказать по этому поводу.       Гарри спросил, чего он от него хочет, и Том дал ему ответ. Он видел, что молодой человек не понял его, и, по правде говоря, Том и сам не до конца себя понял. Но то, что он видел в глазах Гарри, когда прикасался к нему… и это было тем, чего он хотел.       Что бы это, черт возьми, ни значило.       Было два часа дня, когда они аппарировали на окраину парка. Для магглов это тоже были каникулы, и на заснеженном пространстве толпилась кучка детей и их родителей. Солнце было на улице, и это, в сочетании с курткой, которую Гарри заставил Тома трансфигурировать для него, согревало. Том был одет в волшебную мантию, несмотря на то, что они находились в маггловской местности. Когда Гарри пожаловался, Том просто возразил, что из-за отталкивающих взгляд и магловских отпугивающих чар это не имеет значения. Именно с этими чарами, брошенными вокруг них, они беспрепятственно шли через парк.       — Что значит для тебя это место?       — Оно просто знакомое, — сказал Гарри. — Летом я живу дальше по улице и приезжаю сюда, когда могу, просто чтобы потом уехать. Это было первое место, которое пришло мне на ум, и я знал, что там не будет слишком шумно или многолюдно, я думаю, ты напугаешь любого. Держу пари, Дамблдор очень беспокоится, что я привел тебя так близко к дому моих родственников. Он может даже вспотеть, что магглы будут рядом. Но ведь именно для этого и был заключен контракт, верно?       — Да, надо не забыть успокоить старика.       Гарри усмехнулся сухому ответу Тома, повел его к скамейке в парке и сел. Мужчина неохотно последовал его примеру, бросив на скамейку очищающее заклинание. Гарри откровенно рассмеялся.       — Быть маглами – это не болезнь, так что они не заразны.       — Нет, они просто грязные.       — Птицы!       Гарри нахмурился и засунул голову Леди обратно под пальто.       — Не для тебя.       Он не хотел брать с собой змею, но она требовала. Настойчиво. И пока это продолжалось, Нагайна умоляла Тома убрать кобру из дома, чтобы она могла немного отдохнуть и успокоиться. Таким образом, Гарри, наконец, сдался, просто чтобы избавиться от них всех.       Голуби, которыми Леди была так очарована, кружились вокруг скамейки, на которой они сидели, возможно, в поисках лакомых кусочков, которые иногда приносили им посетители парка. Гарри вытащил из кармана шоколадную лягушку, открыл ее и отломил ей лапки, прежде чем она успела отпрыгнуть. Он бросил кусочки шоколада на землю, и тут же голуби набросились на еду, что, в свою очередь, привлекло еще больше птиц на общую площадь. Том элегантно скрестил ноги.       — Я знаю, что ты сделал это только для того, чтобы досадить мне.       Гарри ухмыльнулся.       — Да, может быть. Я думаю, что это то, что я делаю лучше всего.       В ответ Том заколдовал одну из птиц, которая пронзительно закричала и запрыгала вокруг, эффективно отпугивая многих птиц своим беспокойством. Гарри решил, что в следующий раз, возможно, животных следует защищать в соответствии с магическим контрактом.       — Ты такой злой.       — Это то, что я делаю лучше всего, — ответил Том. — Тебе лучше забрать свою змею.       — Что? О, Леди!       Гарри спрыгнул со скамейки и бросился вслед за сбежавшей коброй, которая гналась за несчастным проклятым голубем. Он пожалел, что надел на нее это согревающее заклинание, теперь снег не помешал рептилии убежать.       — Я думаю, Том солгал, когда сказал, что у нее нет доступа к своей магии, потому что, клянусь, она может аппарировать, — пробормотал Гарри себе под нос. Птица шлепнулась в отдалении, а Леди была уже на полпути к нему. К счастью для голубя, проклятие прошло, и он смог улететь невредимым.       Как раз в тот момент, когда Гарри потянулся, чтобы схватить Леди за хвост, воздух разорвал глухой треск, и Гарри неловко споткнулся, извивающаяся змея свисала с его руки, и контраст от цвета бирюзы нарушил резкий белый цвет снега перед ним. Он перевел взгляд с чужой странной одежды, в чудовищной попытке одеться как маггл, на бородатое лицо человека, который думал, что яркий цвет поможет ему слиться с толпой.       — Ах, Гарри, и… А Том? — спросил совершенно сбитый с толку Дамблдор, не сводя глаз со змеи, которая надувала губы, пока ругалась на парселтанге о потерянном обеде. Это был случай ошибочного опознания.       — Боюсь, профессор, все гораздо хуже, — мрачно ответил Гарри.