***
Том выругался себе под нос и нацарапал еще одну строчку из приложения, которое пытался сочинить. Он раздраженно бросил перо на стол и в приступе раздражения взмахом палочки превратил бумагу в пепел. За эту ночь он проделал подобное уже с третьей. Закрыв глаза, чтобы попытаться обуздать свой гнев, Том намеренно положил палочку на стол, чтобы не поддаться искушению пойти и уничтожить другие вещи. Он сказал себе, что именно встреча с Пожирателями смерти этой ночью поставила его в такое положение. Не было ничего плохого в том, чтобы считать так: его последователи были особенно невыносимы в ту ночь, и более чем двое из них почувствовали всю тяжесть его неудовольствия. Но на самом деле он не мог винить идиотов. Том откинулся на спинку стула, хотя, если кто-то и спрашивал, то явно не чувствуя себя побеждённым. Он просто признавал тот факт, что его мысли не были заняты задачей, которую он пытался выполнить. Как это могло получиться, что сейчас все его мысли были заняты только Гарри Поттером? Эта постоянная ментальная связь с мальчиком была всеохватывающей, и он был совершенно не готов к ней. Гарри был загадкой, которую он никогда не мог решить. Он завораживал, раздражал и доводил Тома до предела. Это было почти… несправедливо, потому что Том не имел права иметь дело с таким человеком. Их последний разговор был самым частым, на чем он сосредотачивался. Когда Том впервые столкнулся с фактом, что у него есть только один крестраж в виде смертного человека-волшебника, это вызвало некоторое беспокойство. Возможно, смерть Гарри не сравнялась бы со смертью крестража, но если бы это было так, это был бы неудобно проблематичный недостаток в его жизненных амбициях. Бессмертие всегда было его целью, по той или иной причине. Одним из немногих преимуществ той ночи в Хэллоуин много лет назад было твердое доказательство того, что его крестражи удерживали его в плоскостях существования. В ту ночь он не умер по-настоящему. Он успешно обманул смерть. Однако цена нескольких крестражей была слишком высокой и даже больше, чем он первоначально предполагал. Первоначальное решение, которое он придумал, было простым: ему просто нужно было придумать традиционный, неживой сосуд и сделать из него второй крестраж. Проблема решена. Но этого не случилось. Он просто не смог этого сделать. Возвращение его души многому научило Тома. В основном, целеустремленный, бредящий сумасшедший не смог бы завоевать волшебный мир. Исцеление его души изменило его, возвращение рассудка было очевидным отличием, но именно неожиданные новшества внесли реальную разницу. Он не мог сделать еще один крестраж, он не мог разорвать свою душу. Он даже не пытался, но не по своей воле. Его разум был готов, но был единственным, что было. Мешала не его способность убивать, хотя, возможно, его сознание иногда и давало о себе знать. Казни проводились чище, быстрее и больше обдумывались, должны ли произойти или нет. Убийство не было проблемой, но в памяти четко отпечатывалось ЭТО. Как будто душа Тома вспомнила, каково это – быть разделенной, она задрожала и отшатнулась даже от мысли о том, чтобы снова пройти через ритуал. Это было непостижимо. Сама его сущность пришла в ужас от перспективы разбиться на куски, запереть себя в холодном бесчувственном объекте на вечность, чтобы ждать в темноте шанса воссоединиться со своим целым. Это пристыдило Тома за его страх смерти. Он чувствовал иронию, которую не потерял, в конце концов крестражи, которые он сделал в первую очередь, чтобы спасти себя от смерти могли ощущать боль. Он не знал, что делать. Его магия действительно обращалась против него, если он поднимал выбранный предмет, ударяя его по руке и заставляя уронить предназначенный сосуд. Проблема была эзотерической. Он ничего не мог сделать, чтобы исправить это, он сам был проблемой. Он изуродовал свою собственную душу, свел ее почти до нуля, и когда у него появился второй шанс, она не осталась без изменений. Он решил защитить себя, и не было ли это странной загадкой; потому что его главным большим врагом был он сам, а Том был его душой, и его душа была Томом. Так что на самом деле, хотя он может думать, что он желал этого, Том в глубине души не хотел делать никаких дальнейших крестражей. Трудно было спорить с самим собой. Это волновало его до тех пор, пока он не почувствовал себя двумя людьми, а не только Томом Риддлом или лордом Волан-де-Мортом. Или, может быть, так оно и было, и ему просто было труднее, чем он себе представлял, найти себя. Том Риддл, лорд Волан-де-морт, Эмрис Алерон, какая личность была правдой? Возможно, это было неизбежно, что он будет сбит с толку в тот или иной момент, из-за множества лиц, которые решил показать людям. Душа Тома, может быть, и цела, но он все еще собирал себя по кусочкам. Вскоре смерть Гарри пришла в голову Тому. Он много играл с этой идеей. Было в этом что-то, что привлекало его, а потом что-то, что приводило его в ужас. Разочарование переполняло его, сначала собственной душой, а затем колебанием в душе Гарри, причину которого он не мог понять. Это была такая странная идея: крестраж со своим собственным крестражем. Том уехал в Хогвартс на интервью с Ритой Скитер, все еще не решаясь спросить об этом Гарри, и он даже не собирался пока поднимать эту тему. Мужчина должен был придерживаться своего первоначального плана, но он не ожидал, что будет брошен в глубокий конец после одного взгляда в сверкающие зеленые глаза. В ту февральскую ночь, когда они были вместе, сознание Гарри открылось ему. Том чувствовал эмоции юноши в сочетании с ощущениями, исходящими от его тела, когда молодой волшебник цеплялся за него, словно никогда не хотел его отпускать. Том был свидетелем любви, которую Гарри испытывал к нему. Чувствовал эмоции, непохожие на те, что он когда-либо испытывал сам, и внезапно его мир снова изменился. Он и раньше испытывал то же чувство, что и Гарри, тогда, в Министерстве, но тогда это было больно, и не только для него, и он не мог этого выдержать. Не в этот раз. В тот момент Том хотел, чтобы все прекратилось. Теперь он понял, почему так много людей пало жертвой этого чувства. Искушение — окутать себя этим ощущением, сделать все, что потребуется. Тоска и горячее, жгучее желание. Любовь Гарри Поттера оказала на него большее влияние, чем он когда-либо мог себе представить. Это ошеломило Тома, и было бы ложью сказать, что не испугало. Это была захватывающая, опасная эмоция: нечто, в чем можно было потеряться. Произнесенное позже мальчиком вслух признание еще больше сбило мужчину с толку. Никто никогда не говорил ему этого раньше.… Он не был непогрешим. И чувствовал жадность. Жадность и непреодолимое желание иметь все, что он когда-либо хотел: власть, бессмертие и Гарри Поттера. Когда-то он ценил смерть мальчика, но теперь это была его жизнь. Проблема с его собственной неспособностью создать второй крестраж и обеспечить свое бессмертие стала бы устаревшей, если бы Гарри только обеспечил свою собственную защиту от смерти. Он никогда не принадлежал никому, кроме Тома, и будет принадлежать ему вечно. Мужчина был так сосредоточен, так уверен, что все пойдет по его плану, что не заметил странного взгляда глаз мальчика и далекого, болезненного выражения. Он не мог понять своей…ошибки. Да, теперь он осознал. Том понимал, что Гарри не согласится. Но в тот момент ему было все равно, потому что он получит то, что хочет. Это было высокомерие, ущербное чувство, которое заставило его поверить, что раз Гарри любит его, он будет готов сделать для него все. Том всегда считал, что любовь превращает ее носителя в безмозглое существо, привязанное к эмоциям и ставшее жертвой их капризов, разумеется, это происходило из его предвзятого предположения. Но Гарри доказал, что Том ошибается. Он думал, что тот был бы вынужден пожертвовать крошечной частью своей души ради того, кого он любил. Гарри ответил, что нет. Том был зол и расстроен. Разве юноша не говорил, что любит его? Так почему же он этого не показал? Горькая обида всколыхнулась в груди Тома вместе со старым отвращением. В конце концов, любовь бесполезна. Тогда почему же позже он все еще жаждал ее? Почему ему снятся прикосновения Гарри, его нежные слова, его улыбки? И снова его душа не соглашалась с тем, что думал разум. Но хуже того, даже его разум не мог отпустить мальчика. После этого Тому потребовалось много времени, чтобы, наконец, признаться самому себе, как бы больно не было, что он уже таким был, когда Гарри отказался. И он плохо с этим справился. Гарри стал иметь для него значение, и в этом была проблема. Том понял, что сделал себя уязвимым для этой боли, а потом стал ее жертвой. Он никогда не мог связать себя с другими, поставить себя на их место: все всегда было только о нем самом, возможно, потому, что он не привык к этому, ему потребовалось много времени, чтобы увидеть глазами Гарри и полностью понять, что он сделал с молодым волшебником, его драгоценным крестражем, его Гарри. Тот тоже сделал себя уязвимым. Он дал Тому больше, чем мужчина дал в ответ. Разве он будет чувствовать себя иначе, чем Том? Хотя мужчина чувствовал себя преданным, он подозревал, что и Гарри тоже. Он сразу же пожалел, что велел Гарри уйти, но все равно отпустил его. Он знал, что был слишком взвинчен и все же слишком склонен к дерзким оценкам. Ему нужно было остаться одному, очистить свой разум и переосмыслить… все. Только Гарри Поттер обладал способностью заглянуть в саму глубь психики и заставить Тома увидеть себя по-другому. Невыносимое сравнение Гарри с его отцом-маглом заставило Тома почувствовать физическую боль от того, как сильно он испытывал отвращение от подобной мысли. Но это был справедливый удар, учитывая его сравнение Гарри с Меропой Гонт всего несколько минут назад. Возможно, Том не мог смириться с этим из-за того, как опасно близко оно было к истине. Даже когда его гнев сошел на нет, Том не стал связываться с Гарри. Он и сам толком не знал, что хотел ему сказать. Он все еще надеялся, что тот передумает, и эта мысль заставила его замолчать. Он сосредоточился на своих операциях, которые в кои-то веки шли невероятно хорошо. И вот однажды Снейп передал ему послание от Гарри. Такая мелочь… Обладала такой силой, что Тому становилось стыдно за себя, и это был настоящий подвиг. Необъяснимый. Но как же ему не чувствовать стыд, когда он лично выбрасывает то, чем его всю жизнь обманывали? Никто не заботился о нем так, как Гарри. Том только начинал понимать, как много в нем эмоций, идущих от сердца, как оно все еще желает того, от чего он сам когда-то отказался. — Хозяин? — Сюда, Нагайна, — свистящим голосом зашипел Том, подзывая своего фамильяра. Знакомая голова большой гадюки появилась в дверном проеме, и она заскользила по полу, пока наконец последний дюйм ее двенадцати футов длины не проскользнул в комнату. Вместо того, чтобы свернуться калачиком на своем обычном месте у огня, она предпочла взобраться на плечи Тома, огромный размер заставил ее обернуть свою нижнюю половину вокруг ножек стула, на котором сидел ее хозяин. Она уткнулась головой в руку Тома, требуя ласки, и тот машинально поднял руку, чтобы почесать ее подбородок. Нагайна зашипела от восторга. — От тебя несет стрессом, хозяин, — сказала змея через некоторое время, слегка укоризненно и по-матерински. Том вздохнул. — Ничего не поделаешь, моя дорогая, — он взял перо и написал несколько слов на свежей странице. — Гарри Поттер мог бы помочь. Когда он вернется? Кончик пера Тома застыл в воздухе, когда его рука замерла, удивленная заявлением и вопросом Нагайны. Он держался от первоначального порыва сказать, что Гарри Поттер, безусловно, не ослабил бы его напряжения и явно только усилил его. Нагайна же скромно заявила Тому: — Он мне нравится. Он сделал тебя счастливым. Было заметно трудно проглотить это удивительно простое утверждение, такое грубое и сильное в своей прямоте. Гарри сделал его счастливым. Это произвело еще большее впечатление, потому что в тот момент Том понял, что это не более чем правда. Гарри Поттер обладал способностью проникать в него, отвлекать от тяжкого бремени горького прошлого и бурного будущего, находить того, кем он не знал, что способен быть. Никто, ни один человек никогда не был для него более значимым, чем этот зеленоглазый волшебник. — Да, он может… — прошептал Том. Мужчина действительно был таким беспечным и неблагодарным. Теперь он все понял. Впервые за все время своего существования он нашел кого-то, кто убедил его в том, что он человек, и что, возможно, это не так отвратительно, как он думал. Свою спасительную благодать. И как он отплатил Гарри? Требуя от него того, чего, как он всегда знал, Гарри никогда не сможет дать. Том в конце концов понял, почему он был так нерешителен до того, как попросил Гарри сделать крестраж. Эта идея понравилась ему, потому что тогда он будет иметь это драгоценное чудо вечно, но тогда его травмированная душа не могла вынести мысли о том, чтобы заставить того, кем она восхищалась за чистоту, чувствовать ту же боль, быть испорченной. В каком-то смысле Том теперь испытывал странное облегчение от того, что Гарри отказался от этого. Только еще больше закрепил в чужом сознании свои давние выводы о любви. Ведь Гарри на самом деле не был жертвой; он принял все, но это не изменило того, кем он был. Возможно, любовь не такая ужасная вещь, которую следует избегать любой ценой. На самом деле, могло ли быть так, что Том чувствовал к Гарри… — Том! Нападение Пожирателей смерти в Хогвартсе! Приходи, если сможешь! Мужчина вскочил на ноги, выбив из-под себя стул и заставив Нагайну резко соскользнуть с его плеч со сдавленным шипением, когда дверь в его сознании снова захлопнулась. Действительно, стресс! Этот мальчик искал неприятностей, или неприятности всегда находили его? Тому еще предстояло принять решение. — Что случилось, мастер? — натойчиво поинтересовалась змея, чувствуя растущее беспокойство своего волшебника. — Мне пора, — он вышел из комнаты, не обращая внимания на вопросительное шипение своего фамильяра. Крепко сжатая в руке, его палочка ярко светилась на кончике, пока его магия рвалась вперед, чтобы соответствовать адреналину, накачанному через его тело быстро бьющимся сердцем. Он предчувствовал какие-то неприятности, их можно было ожидать после повсеместной реорганизации его рядов. Именно характер его предыдущей кампании привел на его сторону многих беспринципных ведьм и волшебников, и хотя страх держал большинство из них в узде, этого было бы недостаточно для всех. Были те, кто стекался к нему просто из-за чувства власти, которую он им отдавал, и в прошлом он обычно вознаграждал последователей за любые акты оппортунистического творчества. Теперь, когда он думал об этом, он вспомнил, как один из его последователей совсем недавно спрашивал о его предварительных планах относительно Хогвартса и смерти Дамблдора, менявшихся с начала учебного года. Он попытался вспомнить, что сказал, или что сказал Волан-де-Морт. — От этих планов отказались. Было слишком много сложностей и риска, — сообщил он человеку – Пикетти, если правильно помнил. — Господин, а как же Дамблдор? Том рассеянно махнул рукой. — У меня другие планы, Дамблдор в конце концов попадется в мою ловушку, — чего он не знал, так это того, что Дамблдор уже умирал, и это не было проблемой, во всяком случае, с помощью Гарри. Том ожидал, что Пикетти примет его заявление, но тот продолжал настаивать. — Повелитель, а что, если… В этот момент Том потерял терпение, и его палочка была направлена на Пикетти. — Я очень занят, и у меня нет времени обсуждать это, — поняв угрозу, мужчина поклонился и вышел. Тому следовало бы прислушаться к дальнейшим попыткам этого человека поговорить, но он не стал вдаваться в дальнейшие расспросы Пожирателя смерти, даже зная, что этот человек был одним из самых странных. Конечно, во всем виноват Гарри Поттер, потому что он так чертовски отвлекает.***
«О, это так глупо», — лениво подумал Гарри, наблюдая, как короткая вспышка магии появилась вокруг кобры на полу. О, конечно, он взял с Леди обещание на магии, она должна повиноваться ему, но это может ничего не значить. Он мог просто добавить еще одного Пожирателя смерти в залы Хогвартса. Леди может называть его мастером, но вполне возможно, что Беллатриса Лестрейндж скорее подавится собственной палочкой, чем согласится сделать то, о чем ее попросит Гарри. Ну что ж, теперь уже поздно! Магия исчезла, и Гарри увидел, как очень по-человечески выглядевшая Беллатриса слегка приподнялась с пола и огляделась в ошеломленном замешательстве. К счастью для всех участников, она была одета в тот же наряд, который был на ней, когда Том преобразил ее много месяцев назад, сохраненный магией заклинания. Ее растрепанные волосы завивались вокруг лица и темным каскадом падали на спину. Черные блестящие глаза встретились с глазами Гарри. Беллатриса шевелила губами, губы ее складывали слова, но горло поначалу не издавало звуков. Она попробовала еще раз и сумела выдавить одно неестественное слово: — П-Поттер? Сжав губы в тонкую линию, Гарри сделал осторожный шаг в ее сторону, внимательно наблюдая за ее реакцией. В руке он держал волшебную палочку, но направил в пол; он не хотел угрожать ей какими-либо неблаговидными действиями. — Прямо в этот момент часть Пожирателей смерти вторгается в Хогвартс прямо нарушая волю Тёмного Лорда. Я попытаюсь остановить их, но мне нужна ваша помощь. Вы поможете мне? — Гарри был тверд и прямолинеен. Беллатриса, со своей стороны, выглядела нехарактерно потерянной и сбитой с толку, и он почти видел, как шестеренки поворачиваются в ее голове, когда она пытается понять всю ситуацию. Гарри задавался вопросом, как много она помнит и не помнит, и как сильно ее пребывание в качестве его «фамильяра» повлияло на то, кем она стала сейчас. Юноша не сделал ни малейшего движения, чтобы поторопить ее, хотя его напряженная поза не скрывала, как тонка завеса его терпения. — Вы мне поможете? — снова спросил Гарри, сверля взглядом дикие глаза Беллатрисы. — Я… помогу, — наконец ответила женщина, ее голос был ровным и немного неуклюжим, и она была почти смущена своим собственным ответом. — Я так и сделаю? Хм, похоже, придется, — странно пробормотала она себе под нос. — Мне приказал… кто-то. — Она покачала головой, остекленевшие глаза прояснились. Гарри не знал, был ли это приказ Темного Лорда, который женщина помнила перед тем, как он превратил ее, или это был его собственный, но не осмелился спросить ее. Ведьма покрутила головой вокруг, коротко оценивая окружающую обстановку, прежде чем подняться на ноги. Она пошатнулась и выпрямилась, одной рукой упираясь в стену, чтобы не упасть. Гарри затаил дыхание, все еще боясь заговорить и разрушить любые чары, которые заставили Беллатрису согласиться его выслушать. Все еще прислонившись к стене, женщина подняла свободную руку перед лицом, сжимая и разжимая ее и стоя в напряженном внимании. По-видимому, удовлетворенная, она опустила руку и выпрямилась во весь рост, также отодвинувшись от стены, чтобы одернуть юбки и расправить их. Она бросила на Гарри надменный косой взгляд, говоривший: «Чего ты все еще там стоишь? — А, Поттер? Кто эти мерзкие, предатели и негодяи, которых я свяжу их собственными внутренностями? Похоже, Беллатриса пришла в себя. Гарри с трудом сглотнул от радостной ухмылки, которую она изобразила, когда обрисовала свои намерения в отношении захватчиков. — Э-э, Крэбб и Гойл, старшеклассники, конечно, но я не совсем уверен, кем были другие. Он не узнал их имен на Карте и слишком торопился, чтобы остановиться и запомнить их. Юноша вытащил зачарованный пергамент и пролистал его, пока не нашел раздел с именами всех незваных гостей. Они уже почти добрались до коридора с горгульей, и Гарри почувствовал, как на лбу у него выступил пот. — Он, — вдруг сказала Беллатриса, указывая на одно конкретное имя. Жеранд Пикетти. Гарри никогда не слышал о нем раньше. — Кто он? — Считает себя важной персоной и всегда ищет великих возможностей доказать это, — презрительно пробормотала женщина, и Гарри пришлось прикусить язык, чтобы не сказать: «Похоже на тебя». — Он – мозги этой крамолы, — ответила Беллатриса на вопрос Гарри. Он нахмурился. — Откуда ты знаешь? Крэбб и Гойл были теми, кто нашел путь в Хогвартс. — М-м-м, и зная этих двух идиотов, они были теми, кто кричал на Пикетти, желая, чтобы все зашли так далеко. Темный Лорд рассматривал возможность прорыва в Хогвартс в начале этого года… — Он хотел? — к своему смущению, пискнул Гарри. Беллатриса проигнорировала его. — …и Пикетти входил в группу, которая должна была поехать. Он был очень взволнован этим… В конце концов, Дамблдор приложил руку к тому, чтобы отправить его отца в Азкабан во время первой войны, и о, как же он был огорчен этим! Как бы то ни было, Пикетти любит перекладывать вину на Свет и Министерство, когда только может, и был очень разочарован, когда Темный Лорд решил подождать насчет Хогвартса. Он достаточно умен и достаточно безумен, чтобы думать, что нечто подобное сработает. Брови Гарри поползли вверх, когда Беллатриса сделала замечание о том, насколько сумасшедшим был кто-то еще. Внезапно ведьма схватила его за плечи и прижала к стене, приблизив свое лицо. Гарри стиснул зубы и посмотрел на нее сверху вниз, сердце бешено колотилось в груди. — Ты говоришь мне правду об этом, Поттер? Они должны быть остановлены, потому что так хочет мой Хозяин? — ее губы сложились в пухлую складку. — Хозяин сказал, что ты очень важная персона, — хватка ослабла, и она погладила Гарри по плечам, словно очищая его одежду от пыли. — Это правда. У Темного Лорда есть планы и получше, — по крайней мере, Гарри надеялся, что Том захочет, чтобы это прекратилось. Хогвартс был более или менее уже в его руках, и Дамблдор сотрудничал с ним. Беспокоясь о том, сколько времени прошло, Гарри посмотрел через плечо Беллатрисы в том направлении, откуда должны были прийти захватчики. Женщина, должно быть, заметила этот взгляд, потому что ее улыбка стала шире, так что далеко не идеальные зубы, испорченные пребыванием в Азкабане, обнажились. Она вдруг ловко хлопнула Гарри по спине, заставив его сделать шаг вперед. — Это будет весело, Поттер! Неужели мне придется делать это голыми руками? Но, ох, я так люблю острый нож… или любой другой острый предмет… — Э-э, нет, — сказал Гарри, его лицо сильно поморщилось. Он сунул руку под мантию и вытащил палочку Драко. — Вот, она принадлежит вашему племяннику, — он протянул темную палочку Беллатрисе и чуть не выхватил ее обратно из-за всеохватывающего восторга, который распространился по ее лицу. — Не делайте ничего, пока я не скажу, — твердо сообщил он ей. На секунду глаза Беллатрисы вспыхнули с вызовом, но затем они смягчились, когда морщинка омрачила пространство между ее бровями. Она покорно кивнула и обхватила своими удивительно изящными пальцами ручку палочки Драко. Гарри внимательно следил за ней, ожидая любых резких движений, тело было напряжено и готово к действию, если она сделает что-нибудь, что потребует этого. Беллатриса, однако, только хихикнула и послала бледно-желтое заклинание, спиралью поднимающееся к потолку, слегка опалив камни. Гарри закатил глаза и вытащил мантию-невидимку. — Можно ли на вас расчитывать? — Конечно, — отрезала Беллатриса, постукивая позаимствованной палочкой по своей голове, и внезапно Гарри пришлось очень сильно сосредоточиться, чтобы сфокусировать на ней взгляд. — Великолепно, — выдохнул он, нырнул под плащ и исчез совсем. — О, как удобно, — сказала женщина, казалось, искренне впечатленная. Гарри стиснул зубы и произнес заклинание на парселтанге, заглушающее звуки. Его взгляд был прикован к карте и новому развитию событий, которого он не ждал. — Черт возьми, — выругался парень себе под нос. Он повернулся к Беллатрисе. — Половина из них идет сюда, но остальные идут в противоположном направлении, я думаю, к гриффиндорской башне. Думаю, вам лучше остаться здесь, а я пойду за остальными. — Какой ты храбрый, — поддразнила Беллатриса, словно разговаривая с маленьким ребенком. — Один на один с большими плохими Пожирателями смерти. Только маме не говори, — она повертела палочку в пальцах и поднесла кончик к губам. — Упс. Гарри взял себя в руки. Он хотел сделать шаг, но остановил это движение прежде, чем оно было исполнено. — Просто, чтобы прояснить, мы хотим только схватить их. Никаких убийств, понятно? — Отнимаешь все самое интересное, — проворчала Беллатриса, звуча очень надуто. Высунув кончик палочки из-под плаща, Гарри бросил спотыкающийся сглаз на каменный пол коридора, думая, что, по крайней мере, одна из шуток, которым его научили близнецы Уизли, пригодится. — Ну вот, теперь я уверен, что ты сможешь найти в этом хоть какое-то удовольствие. Гарри, не дожидаясь ее реакции, выскользнул из ниши и побежал обратно по коридору тем же путем, каким пришел.***
Дамблдор только задремал, только улегся в постель, когда раздался звонок, сигнализирующий о том, что кто-то использовал пароль к каменной горгулье. Мгновенно насторожившись, старый, но все еще бодрый волшебник встал с кровати, уже держа палочку в руке. Он щелкнул ей, и наряд, который он носил в тот день – притягательный небесно-голубой, в комплекте с плывущими облаками – снова осел вокруг его тела. Стук в дверь кабинета на первом этаже ускорил его шаги, пока он торопливо спускался по лестнице из своей спальни. Внизу, в кабинете, вспыхнул свет, и Фоукс вопросительно прокричал; молодой Драко Малфой, спотыкаясь, вошел в дверь, когда директор открыл ее. — Мистер Малфой! — тихо воскликнул Дамблдор. Бедный мальчик был бледен, с темными кругами под глазами, и его дыхание вырывалось в торопливых вздохах. — Гарри Поттер ведет себя как идиот, и вы должны пойти и помочь ему, — поспешно заявил блондин. Действительно, Дамблдор не ожидал, что из уст молодого Малфоя прозвучат такие слова, но контекст заявления, возможно, не совсем удивил его. — Мистер Малфой, садитесь и расскажите мне, что случилось. Но Драко только покачал головой. — Нет, вы не понимаете, на это нет времени… Прежде чем Драко смог объяснить больше, пламя в камине вспыхнуло зеленым, и бестелесный голос выкрикнул: — Дамблдор, вы некомпетентный дурак! Пропустите меня. Теперь это было очень любопытно. Внезапно директор обнаружил, что предупреждение Драко Малфоя было даже более серьезным, чем он думал, потому что, похоже, Том Риддл знал что-то, о чем ему еще предстояло узнать, и это касалось его достаточно, чтобы добраться до Хогвартса. Быстрый рисунок рун в воздухе открыл проход. Том, не теряя времени, прошел сквозь пламя, хотя и остановился, увидев, что директор и молодой наследник Малфоев уже в кабинете. Его красные глаза остановились на Дамблдоре. — Я ошибся, или твои подопечные в Хогвартсе должны были держать подальше людей с опасными намерениями? — Они не прошли через обереги, — прошептал Драко, нервно заламывая руки и бросая на Тома испуганный взгляд, заставивший директора заподозрить, что мальчик точно знает, кто перед ним. Глаза Тома выдавали его. Дамблдор подумал было предложить ему лимонную дольку, чтобы успокоить нервы, но побоялся, что на это не хватит времени. Том шагнул к бедному белокурому мальчику и спросил: — А где Гарри? Мужчина внезапно обвел взглядом кабинет Дамблдора, впервые что-то осознав. — Мистер Малфой как раз собирался это объяснить, Том, — сказал Дамблдор, не обидевшись на мрачный взгляд мужчины, который тот бросил на него, вероятно, за использование такого его имени. Дамблдор никогда не понимал отвращения к этому, «Том» было легким именем, которое просто слетало с языка. Но этому не место здесь сейчас. Кроме того, очевидно, его старый ученик очень беспокоился за дорогого Гарри. Это действительно было мило. Том снова перевел взгляд на Драко, который, казалось, колебался между тем, чтобы спрятаться за мантией Дамблдора и убедиться, что его гордость не пострадала. На самом деле, директор не осудил бы его за то, что он прячется, поскольку Том мог быть довольно угрожающим для кого-то такого мягкосердечного, как Драко Малфой. Парень никогда не мог по-настоящему скрыть этот аспект себя от своего профессора. — Ну? Где он? Что ты знаешь? — спросил Том у Драко. Чтобы укрепить мужество юноши, Дамблдор решил дружески похлопать его по плечу. — Продолжай, мой мальчик. Из того, что я знаю, время может иметь значение. Драко облизнул пересохшие губы и, наконец, произнес почти на одном дыхании: — Поттер послал меня предупредить вас, а сам остался, чтобы попытаться остановить Пожирателей смерти, которые проникли в Хогвартс через Исчезательный шкаф в Выручай-комнате. Дамблдор был очень встревожен, но не удивлен серьезностью ситуации… Он ожидал этого из-за подсказок, которые собрал вместе. Том выглядел разъяренным. Директор решил, что он еще не привык беспокоиться о ком-то. Ему пришлось использовать волшебную палочку, чтобы запереть дверь в кабинет, дабы убедиться, что Том останется еще немного и не сбежит, хотя он знал, что тот будет очень расстроен. Директору никогда не приходило в голову, что война закончится тем, что Том влюбится в Гарри, и наоборот, но после того, как он прожил столько лет, подобные сюрпризы, которые преподносит ему жизнь, стали самым ярким моментом его существования. Гарри мог бы подумать, что он скрыл это от него, а Том мог бы думать, что его вообще не существует, но Дамблдора не обманешь. Осмелился бы он сказать это, такая мысль часто вызывала удовлетворенную улыбку на его лице, когда он думал, насколько ошибался. Он совершал ошибки и, к счастью, также ошибся, когда думал, что Том никогда не сможет любить. Но, по крайней мере, он был прав насчет того, что это самая большая сила Гарри. Конечно, он беспокоился о том, как трудно будет обоим, как все будет сложно, но твердо верил, что эти двое слишком упрямы и способны, чтобы сдаться против сопротивления. В конце концов, он ничего не мог сделать, кроме как дать им свое благословение. Дамблдор повернулся к своему знакомому фениксу и сказал ему: — Фоукс, отправляйся в аврорат. Тот пропел несколько нот своей любимой мелодии и, вспыхнув, отправился за помощью. — Оставайся здесь, мой мальчик, — обратился Дамблдор к Драко. — Когда придут другие, расскажи им все, что ты знаешь, и они будут понимать, что делать. Одарив бледного юношу ободряющей улыбкой и еще раз крепко похлопав его по плечу, он молча указал ему на одно из удобных кресел, которые всегда были в его распоряжении для посетителей. Он понимал, что деталей у этой истории было гораздо больше, чем рассказывал Драко, но в данный момент это его мало волновало. Поскольку Драко пришел к нему, Дамблдор сделает все, что в его силах, чтобы защитить своего ученика, если понадобится. На столе у директора лежало крошечное серебряное устройство, которое он теперь положил на ладонь. Оно было цилиндрической формы с выгравированными на нем рунами, и когда он повернул верхнюю часть, то почувствовал, как вздрогнули обереги вокруг Хогвартса, так как все башни были заперты, и в замке подняли тревогу. Портреты уже вылезли из своих рам, чтобы рассказать остальным обитателям Хогвартса подробности. Пока он заканчивал свою работу, Дамблдор лениво заметил: — Том, могу я предложить тебе использовать свои чары? Было бы легче объяснить, кто ты такой, если бы твоё лицо было знакомо другим. Мужчина взмахнул палочкой, что-то прошипев с лицом Эмриса Алерона, сердито уставившегося в сторону Дамблдора, на мгновение прервав попытки отпереть дверь. При всем магическом таланте, которым он обладал, он никогда бы не подумал, что просто попросить дверь: «пожалуйста, откройся» – будет достаточно. Дамблдор всегда ценил силу вежливого слова. Директор произнес фразу-пароль, чтобы снять заклинание на замке дверцы, и она весело щелкнула, открываясь. Он бросил взгляд на Тома. — Мы идём? — другой человек издал звук, подозрительно похожий на рычание, проходя мимо. Дамблдор последовал за Томом, быстро шагающим вниз по лестнице, его мысли были так же сосредоточены на предстоящей задаче, как и мысли мужчины. Том поднял сильный щит, когда горгулья отошла в сторону, и они осторожно вышли наружу, не зная, что найдут здесь. Первое, что пришло Дамблдору в голову, это то, что кудахчущих смех, доносившийся всего через несколько шагов по коридору, был ужасно знаком. Его следующей мыслью после того, как они подошли ближе, был шок – такое впечатление произвело на него количество фигур в плащах и масках, лежащих на земле. — Я думал, что мы могли бы быть полезны, — размышлял Дамблдор вслух. Он был очень взволнован, когда ему удалось заставить Тома фыркнуть в сухом веселье, пока кто-то выстрелил бледно-цветным заклинанием в человека, резко упавшего без сознания, когда оно ударило его прямо в грудь. И, осталась надежда, что он не мертв. Из тени вышла женская фигура, она смеялась, сражаясь с неизвестным мужчиной. — Беллатриса Лестрейндж? — Этот мальчишка либо невероятно умен, либо необратимо глуп, — прошипел Том. Беллатриса наложила заклинание на человека, с которым сражалась, и он, корчась, упал на землю. Теперь стояла только женщина, а на земле лежали пятеро мужчин. Несмотря на то, что ситуация, казалось, была под контролем, Дамблдор чувствовал себя неловко. — А где Гарри? — от него не ускользнуло, что он повторяет предыдущий вопрос Тома. — Беллатриса! — крикнул Том, заставив ведьму низко пригнуться с поднятой палочкой. Они смотрели друг на друга всего секунду или две, прежде чем на лице женщины появилась явно тревожная улыбка. — Милорд! — воскликнула она, каким-то образом узнав его в чарах, и довольно бодро, если Дамблдор мог отметить, практически перепрыгнула через тела, усеивающие пол, пробираясь к ним. Подойдя ближе, она оскалила зубы на директора. — Дамблдор, — усмехнулась женщина. Беллатриса сердито посмотрела на него и упала на корточки перед своим Лордом. Про себя директор недовольно хмыкнул. — Беллатриса, где Поттер? — Милорд, он… Раздался треск, и перед лицом Дамблдора появилось сложенное письмо. Он спокойно выхватил его из воздуха и открыл. Оно было коротким и по существу. — У нас Гарри Поттер. Отдайте себя, и он останется жив. Вас проводят к нам люди, стоящие у дверей вашего кабинета. Том выхватил письмо из рук Дамблдора. — Похоже, они не знают, что мы уже проинформированы, — сообщил профессор. Том взмахнул волшебной палочкой, и маска лежащего без сознания человека исчезла. Нахмурившись, он осмотрел раскрытое лицо. — Группа разделилась. Поттер пошел за теми, кто направлялся к гриффиндорцам, — прошептала Беллатриса, испуганно глядя на своего мастера, пока ярость волнами накатывала на него. Его челюсти были плотно сжаты, так же как и кулаки, но все же что-то заставило Дамблдора положить руку на плечо мужчины, чтобы успокоить. Быстро, словно движение змеи, и внезапно старый волшебник обнаружил палочку, направленную ему в грудь, кончик которой искрился, и, несмотря на прилив адреналина, разливающегося по его венам, Дамблдор только очень мягко улыбнулся в сострадании. — С ним все будет в порядке. — Я сам убью его, если они этого не сделают, — заявил Том, хотя Дамблдора это не обмануло. — Думаю, тебе будет приятнее держать его рядом. Том слегка отшатнулся, его карие глаза впились в светло-голубые Дамблдора. Его губы приоткрылись, как будто собирались что-то сказать, но через мгновение он передумал и плотно сжал их. Директор убрал руку с плеча мужчины, и Беллатриса озадаченно посмотрела на них. По-прежнему направляя палочку на профессора, Том небрежно взмахнул ею в воздухе. — Ты знаешь, чего они хотят. Они призывали тебя сдаться. Я предлагаю тебе подчиниться. Дамблдор согласился, потому что знал, что в противном случае его все равно свяжут и потащат к ним. — Конечно, — безмятежно сказал старый профессор трансфигурации Тома. — Фоукс уже должен был известить авроров, и они скоро будут здесь. С этими людьми, — он указал на тела на полу, — до тех пор все будет в порядке. Дамблдор шел впереди, два его невероятных спутника следовали за ним, разочарованные и молчаливые. Может быть, он шел навстречу своей смерти. Он не знал. В любом случае, он был более или менее мертв, но профессор ещё и был оптимистом, надеясь, что эта ночь не станет последней в его любимой школе. Но если он спасет Гарри Поттеру жизнь, Дамблдор с радостью пожертвует собой. Вход в гриффиндорскую башню находился недалеко от его кабинета, и довольно скоро он услышал низкий гул голосов, и особенно в какой-то момент очень знакомый голос поднялся над ними. — Отпусти меня! Ты совершаешь ошибку, — попытался предупредить Гарри Поттер, но шипящий приказ замолчать был единственным ответом, который он получил. Дамблдор спокойно спрятал палочку в рукав. В конце концов, он сдавался сам и не нуждался в ней. — Гарри, все в порядке. Эти люди скоро узнают, что они сделали. Зеленые глаза резко моргнули в тусклом свете. Каждую руку юноши держал другой Пожиратель Смерти, который крепко сжимал конечности, пока мальчик пытался освободиться. — Профессор, не надо… — Все в порядке, Гарри, — повторил Дамблдор. Лишь некоторые из Пожирателей смерти были в масках, часть гордо демонстрировала свои лица. Директор сосредоточился на человеке, который, казалось, был главным. Дамблдор едва узнал его. — Разоружите его, — приказал незнакомец. Старик почувствовал укол тревоги от такой перспективы. Удивительно, но Экспеллиармус был произнесен молодым мистером Крэббом, которого Дамблдор окружал своим участием. Заклинание подействовало, ударив его прямо в грудь. Директор почувствовал, как его палочку, Бузинную палочку выдернули из рукава, и увидел, как она по спирали пролетела в воздухе и ударила в висок Винсента Крэбба. Мальчик поспешно наклонился, поднял ее и положил в наружный карман. Бедный ребенок понятия не имел, что он только что сделал. — А где остальные? — кто-то в тени, наконец, сообразил спросить, прошептав это человеку рядом с ним. Многие мужчины, числом около семи, нервно зашевелились при этом замечании. Дамблдор добродушно улыбнулся. — Это трюк! — воскликнул кто-то, и теперь все палочки были направлены на директора. Их атака была основана на элементе внезапности, и, возможно, они понимали, что каким-то образом потеряли его. Гарри пристально смотрел куда-то поверх плеча Дамблдора, пытаясь вглядеться в тени. А потом он кивнул. Дамблдор знал, что голос Тома прошептал что-то в его голове, хотя он притворился, что не видел этого, чтобы не насторожить захватчиков. Очевидно, Том не собирался ждать. Два мощных парализатора попали в людей по обе стороны от юноши, позволив молодому волшебнику освободиться. Двое других упали, в то время как Гарри, лишенный палочки, бросился на ближайшего к нему человека, неожиданная и быстрая атака сбила более грубого волшебника с ног и повалила на землю, где его голова ударилась о камни. Физически победив этого человека, Гарри смог вырвать у него палочку и направить ее на горло пленника. Он только что обезоружил Винсента Крэбба. Облегчение и ощущение насмешки судьбы взорвались в груди Дамблдора. Он видел, как Гарри подпрыгнул, когда рядом с ним упал еще один человек, хотя еще и не потерявший сознание, но это подтолкнуло юношу к дальнейшим действиям, когда тот нащупал рукой карман, в который, как он видел, младший Крэбб положил палочку директора. Дамблдор оценил его заботу, но эта палочка больше не будет хорошо работать у него. Старик мог определить момент, когда пальцы Гарри соприкоснулись с меченой палочкой смерти, когда мальчик вдруг отдернул руку и посмотрел на нее, выглядя ошеломленным. Встряхнувшись, его рука вернулась к палочке и вытащила ее, теперь держа по одной в каждой руке. Протянув ладонь, Дамблдор вызвал одну из палочек упавших Пожирателей смерти и произнес заклинание заточения человеку на земле, который, казалось, пытался встать. Он спокойно подошел к своему молодому ученику. На другом конце коридора Том дрался с двумя последними мужчинами, легко управляясь с ними со всей грацией и талантом, которые у него были. Пожиратели смерти не были готовы к встрече с собственным хозяином, хотя и не знали, что это он. Директор был очень доволен тем, что на этот раз Том работал ради той же цели, что и сам Дамблдор, и притом с должной эффективностью. Он не был уверен, где находится Беллатриса, но предположил, что ее присутствие здесь будет сохранено в тайне. — Гарри, я позабочусь о молодом мистере Крэббе, — темноволосый мальчик взглянул на него и кивнул. Он поднялся на ноги и протянул Бузинную палочку Дамблдору, пытаясь вернуть ее. Директор хотел что-то сказать, но многие вещи быстро произошли и он не успел. Во-первых, Том послал одного из мужчин, с которым сражался, врезаться в другого, заставив их обоих упасть на землю рядом с Гарри и Дамблдором. Заклинание от человека, в которого он попал, было послано в сторону, где оно ударило Дамблдора в бок. Почерневшая рука прижалась к ране и отодвинулась, покраснев от крови. — Профессор! Гарри взял его за мантию, помогая встать на внезапно ослабевшие колени. В этот момент старый волшебник действительно почувствовал свой возраст. В спешке Гарри уронил палочку Крэбба, хотя Бузинная палочка все еще оставалась у него на ладони, возможно, он инстинктивно понимал, насколько это важно. К несчастью, палочка, которую он уронил, откатилась назад к человеку, которому она изначально принадлежала. Винсент Крэбб взял палочку. Сверкнула вспышка, и Дамблдор испугался худшего, но Гарри все еще стоял рядом с ним, невредимый. — Том, — выдохнул юноша, и Дамблдор понял, что заклинание бывшего Лорда Волан-де-Морта помешало Крэббу что-либо сделать. Но это также отвлекло мужчину от того, чтобы остановить согнувшегося лидера группы, прежде чем тот выстрелил своим собственным заклинанием прямо в незащищенный бок Тома. Дамблдор ожидал, что тот сможет защитить себя, но было хорошо известно, что страх заставляет людей думать иррационально. Гарри снова позвал Тома по имени, и его отчаяние было очевидно. Внезапно мальчик оказался уже не рядом с Дамблдором, а перед заклинанием. Он мог использовать свою палочку, Протего, что угодно, чтобы защитить себя, но не сделал этого, и чары поглотили его. — Нет, Гарри! — крикнул Том, но слишком поздно, чтобы остановить его. Мужчина казался потрясенным. Дамблдор тоже был в шоке. Подозрительно зеленое проклятие слетело с кончика палочки Тома и ударило последнего обидчика, мгновенно убив его. Дамблдор не мог заставить себя волноваться. В одно мгновение Том оказался рядом с Гарри, присев на корточки и проверяя признаки его жизни. Из тени на другой стороне коридора появилась Беллатриса, она больше не чувствовала разочарование. Женщина оттащила всех ошеломленных и связанных Пожирателей смерти в другой конец зала. По коридору эхом прокатилось множество шагов, сигнализируя о прибытии представителей власти. Приняв решение, Дамблдор направил свою позаимствованную палочку на ведьму и использовал свои знания в Трансфигурации, чтобы вернуть заклинание, удерживавшее ее змеей, и ее тело по спирали опустилось вниз, пока на ее месте не появилась кобра. Было бы трудно объяснить ее присутствие, и Дамблдор не был уверен, что она заслуживает быть пойманной в качестве платы за помощь им сегодня. Гарри все еще не двигался, и когда коридор наполнился аврорами, Дамблдор устало закрыл глаза. Чувство проприоцепции медленно возвращалось к Гарри. Давление на спину подсказало ему, что он лежит на ней, распростертый на земле. Все было тихо. Его глаза были закрыты, но яркий свет пробивался сквозь веки, пока они не распахнулись, и тогда Гарри увидел, что блеск был не от света, а от потрясения кучи белизны, окружавшей его. Конечно, он был не в последнем месте, которое помнил, и логически, если заклинание, которое он принял перед тем, как потерять сознание, было сильным, он, вероятно, должен был находиться в больничном крыле. Но это было не так. Ну, черт, это должно значить, что он умер. Чем еще может являться это место, кроме какой-то загробной жизни? «Вот отстой», — подумал он. Гарри тихо застонал и снова зажмурился. Именно тогда он почувствовал, как что-то шевельнулось у него на груди, и это заставило его глаза снова резко распахнуться, гораздо быстрее, чем раньше, уже от испуга. Над ним нависло чье-то лицо. Веки Гарри расширились еще больше от изумления. — Том? — прохрипел он. Бледная кобра с яркими рубиновыми глазами в ответ высунула язык.