***
Как и ожидалось, когда Том вернулся в комнату, Гарри все еще крепко спал. Мужчина присел на край матраса, странно довольный тем, что просто наблюдает за дремлющим мальчиком. Лицо Гарри было совершенно бесстрастным, если не считать спокойного расслабления, вызванного сном. Том сам не издавал ни звука, поэтому мог различать тихие вдохи и выдохи Гарри. Они были успокаивающими. Леди, которая снова появилась после того, как куда-то уползла, когда они впервые прибыли сюда, лежала на груди Гарри и поднималась и опускалась, пока ее хозяин дышал. Ее глаза блеснули, когда она подозрительно посмотрела на Тома. Мужчина приподнял бровь, думая о том, как странно внезапно оказаться вторым любимцем в пользу Беллатрисы Лестрейндж. Теперь Гарри спал по собственной воле своего тела, так как зелье сна без сновидений не должно было долго оставаться в его организме. Том долго размышлял о достоинствах вежливости, но в данном случае решил, что не может ждать, пока Гарри проснется естественным путем. Разговор с Дамблдором всколыхнул его эмоции, оставил мужчину взволнованным и желающим раз и навсегда решить то, что было у него на уме. Гарри поймет. Протянув руку, Том зарылся пальцами в чернильные локоны юноши, как всегда удивляясь, как эти невероятно неукротимые волосы могут быть такими нежными и мягкими. Том провел пальцами по прядям, наблюдая, как подергиваются лицевые мышцы Гарри, который явно старался проснуться. За более глубоким и тяжелым вдохом последовал более громкий и долгий выдох. Том оставил волосы мальчика и провел кончиком пальца туда-сюда по шраму в виде молнии на его лбу, прослеживая очертания и наслаждаясь теплом, разлившимся по руке. — Ты решишься? — Гарри что-то пробормотал, но так, что Том поначалу с трудом различил, что он произнес целую фразу, а не какие-то рандомные слова. Следующее предложение молодого волшебника было немного легче понять, ведь Гарри проснулся. — Я знаю, что ты сделал. Ты хочешь, чтобы я спал, или нет? — он смутно моргнул, одна щека сморщилась от подушки, на которую он положил ее. Гарри слегка наклонил голову, чтобы лучше видеть Тома и, возможно, обвиняюще посмотреть на него, но зевок вырвался прежде, чем он смог подавить его, и поэтому его усилия не имели большого эффекта. Том почувствовал укол нежности в груди, и понял, что его взгляд смягчился, но он только слегка дернулся из-за этого. Леди почувствовала, что хозяин проснулся, и перебралась на другую подушку рядом с Гарри. Том убрал руку, и ему показалось, что он услышал недовольный вздох юноши. — Ты же знаешь меня, Гарри, — настаивал мужчина, и его серьезный тон привлек внимание мальчика. Он сел, откинувшись на подушки. — Ты знаешь, откуда я пришел, — продолжал Том. Глубокая морщина омрачила лоб Гарри, когда он пристально посмотрел на Тома, возможно, сон все еще не выветрился из его головы. Через некоторое время он кивнул, медленно, но так, чтобы показать, насколько уверен в себе. Том был доволен. — Тогда ты должен знать, что я не всегда могу быть… искусен в самовыражении. Я не буду вечно милым, вдумчивым или демонстративным. Но я имел в виду то, что сказал раньше: я хочу, чтобы ты был счастлив. И я хочу тебя, Гарри. Я хочу тебя так, как это не должно быть возможно для меня. И все же я все еще верю. Ты очень важен для меня, и поэтому я хочу попробовать. И клянусь, если кто-нибудь еще хоть раз тебя поцарапает, я… Совершив какое-то размытое движение руками, Гарри схватил Тома в охапку, и требовательные губы прижались к чужим в настойчивом поцелуе. Том даже не думал о том, чтобы сделать что-нибудь иное, а не просто притянуть парня еще ближе. Атака Гарри была на самом деле довольно жестокой, и он ответил ей со злорадным ликованием. Но потом все закончилось, и мужчине показалось, что Гарри слегка отстранился. Этот мальчик-волшебник, этот молодой человек, который бросил вызов всем законам Вселенной, чтобы сделать невозможное. Единственный человек, которого он когда-либо мог… — Том? — сказал волшебник, и он посмотрел в чужие вопрошающие глаза, их яркий цвет содержал больше глубины, чем его собственный взгляд когда-либо мог. — Я тоже тебя люблю. Руки Тома непроизвольно сжались вокруг тела Гарри, зная, что тот все понял. Нельзя было отрицать тайну его души, потому что юноша все видел и чувствовал. Кошмар, когда он чуть не потерял его вчера, все еще был свеж в его памяти, как скользкое темное пятно. Ценность другой жизни никогда не была столь велика для Тома, и в кои-то веки он обнаружил, что по-настоящему понимает радость и боль любви, которые всегда ускользали от него. После всего, что он сделал, найдутся те, кто, несомненно, скажет, что он не заслуживает этого счастья, но Том не испытывал никаких угрызений совести из-за собственной жадности и высокомерия, когда думал о таких вещах. Снова зарывшись пальцами в волосы юноши, Том притянул его к себе, прижав их губы друг к другу, скрепляя невысказанную клятву, которую, как он знал, Гарри мог истолковать правильно. Парень обнял мужчину за шею, принимая поцелуй таким, каким он был. Руки Тома были заинтересованы только в том, чтобы чувствовать тепло тела младшего волшебника, чтобы кровь Гарри равномерно текла по его венам, он желал чувствовать каждый чужой вздох. Мужчина должен был убедиться, что у этой его угрозы для всего здравого и правильного действительно все в порядке. Было время, когда Том презирал ранимую любовь, время, когда он никогда не позволил бы себе попасть в ее лапы. И все же, он был здесь, душа беззащитна и открыта, и из всех людей, именно Гарри Поттеру. И в то время как его ожесточенное сердце таяло под каждым прикосновением юноши, другие его части менялись и укреплялись во что-то еще более сильное и лучшее, чем раньше. Теперь он знал, каково это – быть любимым, ему долго этого не хватало. Лихорадка сходящейся с ума крови и зависимость души. Он никогда не говорил, что не жаден. Интересно, как бы отреагировал Гарри, если бы Том действительно запер его? В конце концов, было бы лучше, если бы мужчина смог оставить его в безопасности. Гарри был на небесах, и ему было абсолютно все равно, что он находится в объятиях злого Дьявола. Он примирился с прошлым, и теперь его интересовало только будущее. Жизнь была сложной, беспорядочной, и иногда неожиданное было самым лучшим путем вперед. Гарри был влюблен в Тома Риддла; «как» и «почему» не имели значения, и сейчас это его вполне устраивало. В любом случае, он отказался от скучной жизни. Гарри гадал, что бы сказал Том, если бы он сообщил ему, как благодарен, что тот превратился в безногую рептилию, учитывая все, что из этого получилось. Мужчина, вероятно, отреагирует с праведным негодованием, но Гарри подозревал, что втайне он будет благодарен или, по крайней мере, рад из-за того, что это привело к приятному результату. Кстати об удовольствии… Гарри позволил Тому прижать себя к матрасу, и их поцелуи стали более настойчивыми и страстными. Он не заметил, как забытая Леди вскарабкалась на один из столбиков кровати, змеиные глаза сверкали в коварном восторге, когда она устроилась поудобнее, чтобы посмотреть. Когда одна из прохладных рук Тома скользнула вверх под одежду Гарри, заставляя мурашки пробежать по следу его пальцев, юноша еще раз прикусил нижнюю губу другого мужчины, прежде чем отстраниться. — Эй, Том? — лениво пробормотал он, проводя подушечками пальцев по чужому лицу. Единственным ответом Тома было неопределенное: — М-м-м? — пока он трудился, оставляя следы на шее Гарри. Парень попытался сформулировать вопрос, который собирался задать. — А-а… Э-э, я думал, что нахожусь на постельном режиме… или что-то в этом роде. Ты, кажется, очень настаивал на этом, — добродушно фыркнув, когда Том не остановился, чтобы объясниться, Гарри прижал ладони к его груди, чтобы оттолкнуть мужчину, желая увидеть его лицо. — Я в постели, но все это кажется мне немного противоречивым, — застенчиво сказал он. Том немного откинулся назад и передвинул руку так, чтобы можно было потрогать верхнюю пуговицу пижамной рубашки Гарри, обводя кончиком пальца ее край. — Возможно, я немного преувеличил твой период выздоровления, — сказал мужчина, небрежно вынимая верхнюю пуговицу из отверстия. — Я полагаю, что ты в основном поправился уже после того, как проснулся сегодня днем, еще до моего возвращения. Гарри слегка поежился, когда рука Тома потянулась к следующей пуговице. — Что? Тогда почему я прикован к постели, как инвалид? — Осторожности много не бывает, — проницательно ответил Том. Гарри подумал, что он имел в виду, что было бы лучше убедиться, что мальчик полностью выздоровел, но то, что мужчина сказал дальше, в основном разрушило это предположение. — Я ожидал, что если буду держать тебя в постели, то, в свою очередь, уберегу от неприятностей. Хотя, кажется, я ошибся, — сказал он немного сухо, распахивая рубашку Гарри дальше, красные глаза пригвоздили младшего волшебника к кровати, в то время как одновременно застенчивое и слегка обиженное выражение промелькнуло на лице мальчика при упоминании о том, что он чуть не поджег дом. — Я же сказал тебе, это был несчастный случай, — пробормотал Гарри, его веки были частично прикрыты, когда он медленно отдался заботе Тома. Он предположил, что хочет позволить ему победить в этом раунде поддразниваний на некоторое время. В конце концов, у него было достаточно припасено для ответной игры. Он никогда не позволит этому человеку забыть то время, когда тот был змеей по имени Волан-де-Морт или Томми, в зависимости от того, кого бы вы об этом спросили.Часть 22
3 ноября 2021 г. в 18:16
Примечания:
Комментарий от переводчика:
Эта глава знаменует официальный конец истории. Следующие главы – просто небольшие дополнения
Комментарий от беты: глава готова, приятного чтения.
Брови Гарри насмешливо сошлись на переносице, пока он и бледная кобра долго молча смотрели друг на друга.
— Том? — наконец медленно повторил юноша. Змея наклонила голову ближе и, в странном проявлении любви для такого существа, начала тереться мордой о щеки и подбородок Гарри. Он втянул в себя воздух, когда тепло распространилось по его сознанию в виде множества образов и эмоций, бессловесного общения без истинных, полных мыслей. Он почти не сомневался в том, откуда берется эта информация. Тихое, бессмысленное шипение, очень похожее на довольное мурлыканье кошки, достигло ушей Гарри, когда змея продолжила тереться прохладной, гладкой чешуей о его кожу, контакт позволил их разумам соединиться. Парень поднял руку и похлопал себя по груди, чувствуя, как остальная часть тела змеи обвилась вокруг его сердца.
— Ты и есть крестраж. Ты – его душа, — удивленно произнес юноша, нежно проводя пальцами вниз по чешуе физического проявления души Тома, чтобы еще больше убедиться в ее прочности. В ответ змея отстранилась и скользнула головой вниз по шее Гарри, надежно обернувшись вокруг плеч волшебника и положив подбородок рядом с его горлом. Гарри чувствовал нарастающее жужжание в голове, больше довольное мурлыканье, чем свистящие звуки, которые змееподобный крестраж издавал ранее. Вот откуда возникла их с Томом мысленная связь.
— Ты странно очарователен и приятен, — сказал Гарри крестражу, который, казалось, благосклонно реагировал на его голос. — Не говори ему, что я так сказал, ладно?
Парень приподнялся на локтях, чтобы получше осмотреться. Белое, белое, белое. Если смерть была именно такой, Гарри подумал, что она могла очень быстро надоесть.
— Ты знаешь, где мы? — спросил он своего спутника, хотя и предполагал, что не сможет получить от него ответ. — Я что, умер? — вопрос, который не давал ему покоя с тех пор, как он проснулся, с дрожью сорвался с губ.
Гарри почувствовал, как земля под его ладонями начала мелко дрожать, заставив его вздрогнуть. Позже его это позабавит, когда он вспомнит, что его первой мыслью в тот момент было: «Могут ли предположения волшебным образом вызывать землетрясения?»
Вполне разумно обеспокоенный, Гарри еще раз огляделся. То, что сначала было белым, начало сереть по краям, как темная грозовая туча, надвигающаяся на горизонт. По какой-то причине, это заставило его сердцебиение взлететь до небес. Он не знал почему, но внезапно его охватил ужас. В ушах начал нарастать пронзительный звон.
Гарри ненадолго отвлекся от своего страха, когда крестраж на его шее воспользовался моментом, чтобы усилить свою хватку, с его стороны связь становилась все громче и громче. В конце концов, это чужеродное присутствие в сознании Гарри заглушило все остальное. Его страх отступил дальше на задний план, когда разум устремился вниз по знакомой связи, инстинктивно ища безопасное убежище, чтобы свернуться калачиком. Гарри видел, что здесь было лучше, не было зловещей черноты, которая хотела задушить его раньше. Но двигаться дальше становилось все труднее, словно он плыл сквозь вязкую жидкость, текущую в противоположном направлении, борясь за каждое движение вперед. Гарри устал, и ему все больше казалось, что сдаться – единственный выход.
А потом что-то нашло его. Облегчение, которое не было его собственным, укачивало юношу в защитном тепле, защищая от страха, лизавшего его пятки. Оно успокаивало его, когда он свернулся рядом.
Казалось, это длилось целую вечность или же всего секунду.
Грохот прекратился, и хотя Гарри хотел бы остаться там, где он был, в безопасности и тепле, он позволил оттолкнуть себя, потому что незримое чужое присутствие желало этого. И вот так он снова оказался посреди белоснежного пейзажа, усталый и слегка ошеломленный. Как будто здесь вообще ничего не произошло, и память об этом уже начала тускнеть. Он все еще был не один; он чувствовал, что крестраж рядом, когда тот перетек на плечи юноши.
Интересно, что теперь будет?
Что-то вроде прохладного ветерка коснулось щеки Гарри, и он обернулся, чтобы отпрыгнуть назад, когда неожиданно столкнулся лицом к лицу с темным силуэтом другого человека. Он не видел, как незнакомец приблизился, и не знал, как мог не заметить его, потому что человек стоял яркой тенью на ослепительно белом фоне. Дымчатый плащ с капюшоном полностью скрывал все, кроме смутных очертаний тела под ним. Человек обладал пронизывающим взглядом, находясь всего на расстоянии вытянутой руки, и Гарри стоял, застыв, странно равнодушный. Крестраж, однако, настороженно напрягся.
Без какого-либо предупреждения или шанса понять, что происходит, фигура прижала ладонь к груди Гарри и решительно толкнула его назад. Он споткнулся и потерял равновесие, задыхаясь от удивления. Парень упал, и кусочек души еще плотнее обвился вокруг его плеч, когда в глазах Гарри вдруг потемнело. Мир расплылся.
Следующее, что он помнил, это то, как жадно глотал воздух, не осознавая, что задерживал дыхание, его тело дернулось достаточно сильно, чтобы треснуться о твердый пол, на котором он лежал. Он попытался открыть глаза, но так устал.…
— Гарри…
Юноша едва успел заметить человека, окликнувшего его по имени, как снова погрузился в покой темноты, совершенно забыв о темном незнакомце и прикосновении холодной тонкой руки.
Следующее место, где Гарри полностью проснулся, было очень знакомым: больничное крыло. В воздухе пахло зельями и чистящими растворами, а простыни, на которых он лежал, были накрахмаленными и приятно теплыми. Тихое мерцание голосов убаюкивало его, так как он еще не открывал глаз, но чем дольше он ждал, тем больше усилий, казалось, нужно было, чтоб поднять веки. Что здесь может помешать его сну…
— Я знаю, что ты очнулся. Немедленно открой глаза.
Гарри вздохнул и раздраженно перекатился на бок. Почему мадам Помфри никогда не могла оставить его в покое?
— О нет, мистер Поттер. Просыпайтесь, у меня есть пара зелий, которые вам нужно принять.
Как будто это был лучший стимул, чтоб проснуться. Зелья всегда очень противны на вкус. Но Гарри все равно смирился, потому что прошлый опыт говорил ему, что мадам Помфри часто боролась грязно, чтобы получить то, что хотела.
Он мог поклясться, что услышал скрип, когда наконец открыл глаза. Они тут же снова зажмурились, конечно, потому что было слишком светло. В самом деле, почему вокруг столько окон? Нетерпеливое покашливание побудило его попробовать еще раз, более медленно. Его глаза наполнились слезами, но вскоре привыкли к утреннему свету.
Гарри медленно сел, думая, что наверняка чувствует боль в каждом мускуле своего тела. Он прикусил щеку изнутри, чтобы подавить стон.
— А, доброе утро, — сухо сказала мадам Помфри. Парень поморщился.
— Доброе утро, — пробормотал он грубым голосом. — Как долго я спал?
— Не так уж и долго. Сейчас раннее утро. Пейте, — она протянула ему пузырек с зельем, и Гарри взял, настороженно глядя на него. Оно было похоже на обычное болеутоляющее зелье, с которым он уже был знаком. Юноша выпил его, поморщившись, когда закончил. Пустой пузырек выхватили у него из рук и протянули ему другой. Гарри проглотил и это, не заботясь о том, для чего оно было.
— Итак, — рискнул он, возвращая флакон мадам Помфри, — я в порядке?
Ведьма-медик проницательно посмотрела на него, явно не впечатленная.
— Нет, по вашей собственной вине, молодой человек. Если бы мистер Алерон не знал контрзаклятия к тому заклинанию, перед которым вы решили прыгнуть, у вас было бы гораздо больше проблем, чем несколько ноющих мышц.
Да, они у него определенно были бы. Примечательно, что Гарри знал, что в большинстве случаев контрзаклятия срабатывали только в том случае, если жертва была еще жива. В конце концов, вы не сможете противостоять смерти.
— Значит, я действительно не умер… — пробормотал он себе под нос, но мадам Помфри уловила его слова.
— Боже мой, нет! — воскликнула она. — Проклятие, поразившее вас, было довольно скверным, и смерть от него неизбежна, но не мгновенна. Мистер Алерон успел спасти вас прежде, чем что-то большее, чем потеря сознания, могло повлиять на вас. Только не говорите мне, что вы надеялись на более драматичный исход, чем это? — неодобрительно спросила она, уперев руку в бедро.
Гарри неловко кашлянул и почесал затылок, вздрагивая от натяжения ноющих мышц.
— Гм, нет, — сказал он медсестре Хогвартса. — Дело не в этом… Мне приснился странный сон… — по крайней мере, он был в этом относительно уверен. — Все было немного туманно, — его рука неосознанно потянулась к плечу, как будто он ожидал найти там что-то. Ничего не обнаружив, рука снова упала на матрас.
— Сон, говорите? — беззаботно сказала мадам Помфри. — Ко мне постоянно приходят студенты, которые бормочут что-то о загробных мирах и белых огнях. Некоторые из них были неотвратимо близки к смерти из-за странных несчастных случаев, другие пострадали только от менее фатальных обмороков, а третьи – от высокой температуры. Маглы называют их «предсмертными переживаниями», но все это связано с разумом, — мадам Помфри легонько хлопнула Гарри по голове, и юноша бросил на нее раздраженный взгляд, хотя это было не больно. Ведьма не обратила на него внимания.
— Проклятие, которое вы приняли, — объяснила она, — было предназначено для того, чтобы пережать все артерии в вашем теле. Это не остановило бы все функции организма мгновенно, хотя со временем это и произошло бы. Тем не менее, в течение нескольких секунд ваш мозг был лишен свежей крови и кислорода. Такой стресс может привести к тому, что вы можете испытывать некоторые странные вещи, такие, как падение в другой вид сознания. Это было хорошо изучено среди экспертов по магии разума. Будьте уверены, все, о чем вы думали, произошедшее, пока вы были без сознания, не было загробной жизнью, просто ваш мозг ненадолго сошел с ума.
Ну, разве это не звучало утешительно?
— Мой разум, — мягко произнес Гарри. Были ли чувства такими же, как в тот раз, когда он появился в сознании Тома? Гарри полагал, что может в это верить. Если уж на то пошло, он должен был согласиться, что быть в своем уме, конечно, не так драматично, чем оказаться в каком-то непонятном состоянии. Мадам Помфри бросила на него серьезный взгляд, говоривший, что она предпочитает неинтересное, и ему лучше оставить все как есть. Гарри надеялся, что выражение его лица выглядит невинным.
— А теперь, — сказала она, взбивая ему подушки, чтобы он мог поудобнее сесть, будучи заботливой сиделкой, несмотря на ее иногда строгое поведение, — я думаю, что некоторые посетители хотели бы увидеть вас, вы же проснулись.
Мадам Помфри исчезла за одной из штор, которые стояли вдоль кровати Гарри, отделяя его койку от окружающих, чтобы создать иллюзию отдельного пространства, и мгновение спустя Альбус Дамблдор заменил ее своим присутствием. Именно тогда, очевидно, тормозящий мозг Гарри вспомнил, что директор был ранен, когда он видел его в последний раз.
— О! Вы в порядке, профессор?
Дамблдор успокаивающе улыбнулся Гарри.
— Крепкий, как скрипка, Гарри. Даже шрама не осталось, хотя я бы не возражал против еще одного, — его глаза светились добродушием. — Теперь я думаю, что это ты нас больше напугал.
Парень вспомнил прошлую ночь. Конечно, он не хотел, чтобы его поймали, и на самом деле не совсем понимал, как это произошло. Однако он был почти уверен, что группа мужчин наложила чары, о которые он случайно споткнулся. Они знали, что он здесь, поэтому он сунул в карман мантию-невидимку и пошел к ним. Он понимал, что их больше и они сильнее, но это его не останавливало. Он успел наложить несколько заклинаний, прежде чем мужчины схватили его, не веря в свою удачу. Они, конечно, что-то заподозрили – почему он вышел из комнаты после комендантского часа? Гарри выбрал объяснение, в которое они были более чем склонны поверить: он улизнул, чтобы встретиться с девушкой. К счастью для него, с его репутацией сердцееда волшебного мира (тьфу), их не нужно было долго убеждать.
А потом появился Том. Том услышал его зов, и он пришел. Гарри действительно не должен был быть счастлив после того, как Пожиратели смерти схватили его и использовали, чтобы заманить к ним Дамблдора, но Гарри не мог не радоваться, что это привело Тома к нему.
Ах да, а потом он пожертвовал собой ради этого человека. Парень был почти уверен, что Гермиона убьёт его снова. Рон еще до всего этого утверждал, что Гарри не найдет от него помощи на этом фронте.
— А что было потом? — спросил юноша у своего директора, не потрудившись уточнить, что именно он имел в виду. Дамблдор сел в кресло рядом с кроватью.
— Прибыли авроры, и Том смог противостоять проклятию, которое ты получил.
Гарри прикусил нижнюю губу.
— Он был зол?
— О, он был в бешенстве, — весело сказал Дамблдор, и юноша удивленно приподнял бровь, глядя на старого волшебника и чувствуя укол раздражения. — Я жду, что он скоро придет и хорошенько тебя отругает. Бедняга, кажется, очень волновался.
Гарри почувствовал, как при словах Дамблдора его тело заполнилось теплом, и на мгновение он забыл о своих опасениях. Том беспокоился за него? Гарри прикусил щеку, чтобы не улыбаться.
— Теперь, я полагаю, это принадлежит тебе, — сказал Дамблдор, доставая из левого рукава два длинных тонких предмета. Он положил их на прикроватный столик в пределах досягаемости Гарри. Юноша нахмурился, когда увидел, что это было.
Волшебные палочки. Две, если быть точным, и обе он узнал, но только одна принадлежала ему, о чем, казалось, не подумал Дамблдор. Он взял свою палочку из остролиста и пера феникса, удобно держа ее в руке. И только уставился на Бузинную палочку, которая, как он знал, принадлежала Дамблдору.
— Профессор, это ваша палочка. Почему вы говорите, что она принадлежат мне? Разве вы не хранили ее при себе всю жизнь?
Гарри смутился, когда Дамблдор только весело рассмеялся.
— Мой дорогой мальчик, на самом деле это не моя палочка.
Старый волшебник сунул руку в правый, а не левый, как раньше, рукав и достал третью палочку, которую Гарри на этот раз не узнал. Она была кривой, изогнутой, если бы юноша мог заметить, но также и гладкой, и выглядела ухоженной, о чем говорил блеск в ее полировке.
— Это, Гарри, палочка, которая выбрала меня, когда мне было одиннадцать. Вон ту палочку, — сказал он, кивнув в ее сторону, — я выиграл позже. Когда-нибудь мне придется поделиться с тобой этой историей, хотя, возможно, ты ее уже знаешь.
— О, — сказал Гарри, все еще сомневаясь. Дамблдор снова склонил голову в сторону волшебной палочки. — Возьми, — подбодрил он. Гарри медленно потянулся к странной палочке, взглянув при этом на Дамблдора. Директор только улыбнулся, поэтому юноша обхватил пальцами ручку и поднял ее, осторожно держа перед собой. Это было странно. Его рука, казалось, почти вибрировала от силы, и Гарри почти осознал все. Он вспомнил, что испытывал такую же реакцию, когда вытащил ее из мантии Винсента Крэбба. В левой руке он держал свою остролистную палочку, которая только приносила ему теплоту и фамильярность, как лучшему другу.
— Теперь она твоя, Гарри, — очень тихо сказал Дамблдор. Юноша поднял глаза из-за его странного тона. — Ты должен знать, что палочка очень старая и имеет довольно давнюю историю. Многие люди заявляли о своих правах на неё, но не все из них действительно заслужили их. Но если и есть кто-то, кто достоин ее, так это ты, мой мальчик.
Гарри повертел палочку в пальцах, чувствуя, что Дамблдор что-то недоговаривает. Ничего нового. Это делало его от природы осторожным. Приняв решение, Гарри протянул волшебную палочку директору.
— На самом деле я этого не хочу. У меня есть волшебная палочка. Вы можете взять её обратно.
Нежная улыбка продолжала согревать лицо Дамблдора, но он не сделал ни малейшего движения, чтобы забрать палочку из рук Гарри.
— Я не могу принять её, ведь она не примет меня.
— А почему бы и нет? Я отдаю ее вам, — запротестовал Гарри, его подбородок кивнул в направлении палочки для акцента. Однако Дамблдор не протянул руку и не взял ее.
— Это так не работает. Верность ее непостоянна, мастера выбираются мудро, и эта палочка особенно заботится о выполнении данной задачи. У меня было с ней время, но оно подошло к концу. Что бы ты ни пожелал с ней сделать, теперь она твоя. Ты ее выиграл.
Гарри неохотно поднес палочку к лицу, внимательно изучая ее.
— Но что мне с ней делать?
Дамблдор снова усмехнулся, вероятно, увидев растерянное выражение лица Гарри.
— Я уверен, мой мальчик, что ты и сам в этом разберешься.
Что-то в том, как Дамблдор говорил, заставило Гарри насторожиться, и он пристально посмотрел на директора. Дамблдор делал вид, что ничего не замечает, в то время как его глаза искрились весельем, и просто невинно поправил свою мантию.
— Профессор…
— Ах! Пока я не забыл, — перебил он Гарри, — я также вернул палочку молодому мистеру Малфою, если тебе интересно. Если кто-нибудь проверит, они обнаружат, что не по годам развитый парень практиковал почти всю программу шестого курса Трансфигурации прошлой ночью, прежде чем покинуть общежитие. Что он еще сказал? — Дамблдор, казалось, на мгновение задумался. — Ах да, когда я вернул палочку, он, кажется, заметил, что ты представляешь собой «ужасную угрозу обществу» и понадеялся, что ты усвоил урок, хотя и отметил, что это маловероятно с твоим «слабым мозгом».
Гарри улыбнулся не менее дерзко.
— Кажется, у меня появился новый друг, — заявил он, внутренне смеясь над выражением, которое, как он представлял себе, появилось бы на лице Драко Малфоя, если бы тот когда-нибудь присутствовал при этих словах Гарри. Размышления о своем однокурснике переключили мысли Гарри на других людей, сыгравших явно менее полезную роль прошлой ночью. — А что случилось с остальными? — спросил он Дамблдора гораздо более спокойным тоном.
Действительно, директор тоже принял вид сожаления и печали.
— Их будут судить и, скорее всего, отправят в Азкабан.
Гарри не знал, как к этому относиться. С одной стороны, Крэбб и Гойл, скорее всего, были добровольными участниками, но, с другой стороны, он не был полностью уверен, что у них достаточно мозгов (выражаясь как можно вежливее), чтобы полностью понять, во что они ввязываются. На самом деле они были просто детьми, действовавшими в соответствии с идеалами волшебника, которого больше не существовало.
— Можно ли что-нибудь сделать?
Дамблдор нежно улыбнулся ему.
— Возможно. Я должен буду дать показания об их действиях, и они могут попросить тебя сделать то же самое. В зависимости от того, как я или мы оба выразимся, это может смягчить удар, так сказать. Конечно, не убережет их от Азкабана, но поможет уменьшить срок. На сегодня Том их прогнал, но в какой-то момент аврорам придется взять у тебя показания.
Гарри лениво кивнул.
— А как же Малфой? Он…
— Мой дорогой мальчик, все, что я знаю о причастности Драко Малфоя, это то, что именно он раскрыл заговор и передал информацию соответствующим властям. Я не понимаю, как его можно за это наказывать.
Гарри изучал внешне искреннее лицо Дамблдора, слегка прищурившись и пытаясь сосредоточиться. Явно довольный тем, что нашел, Гарри слегка ухмыльнулся и кивнул. Как он и подозревал, Дамблдор защитит Драко от любого судебного преследования за то, что он на самом деле починил Исчезательный шкаф, который позволил Пожирателям смерти войти.
— Ну! — весело сказал Дамблдор, вставая со стула. — Я рад видеть тебя на пути к выздоровлению. Теперь, когда ты проснулся, я думаю, что есть кое-кто еще, кто хотел бы тебя увидеть.
Гарри смотрел, как его директор начал исчезать за занавеской. Прежде чем сделать это, старик остановился и обернулся.
— Ты зайдешь ко мне, Гарри, как-нибудь после того, как вернешься в Хогвартс? Мне нужно многое обсудить с тобой, и сейчас у меня мало времени или уединения, чтобы сделать это должным образом. Возможно, к тому времени ты даже поймёшь, о чем я говорю.
Гарри нахмурился.
— Ладно? — сказал он, совершенно растерявшись и не понимая, на что соглашается.
Дамблдор улыбнулся.
— Побеспокойся пока о себе. Я обещаю рассказать тебе всю правду, когда ты вернешься, и надеюсь, что ты поймешь. А до тех пор желаю тебе скорейшего выздоровления.
А потом он ушел, оставив Гарри со странным, озадаченным выражением лица. Господи, почему он вдруг почувствовал, что старый волшебник что-то замышляет? Размышления Гарри длились не более нескольких секунд, когда контекст некоторых слов Дамблдора вдруг поразил его. Был только один человек, которому можно было позволить увидеть его прямо сейчас, и эта перспектива заставляла сердце биться быстрее от нервов и предвкушения. Он положил обе свои палочки под подушку для сохранности и снова оставил руки на коленях. Мгновение спустя одна из них попыталась пригладить его волосы, но в конце концов юноша подумал, что только делает пряди более взъерошенными, и оставил их в покое.
Он не знал, что думать, что делать или говорить, главным образом потому, что не был уверен в том, что скажет ему Том (ведь именно он собирался войти в маленькое «пространство кровати» Гарри).
Послышались шаги, и вскоре человек, которого большинство людей считали Эмрисом Алероном, встал в ногах его постели. Глаза Гарри были прикованы к глазам другого волшебника, и он не мог отвести взгляд, даже несмотря на то, что правда о них была скрыта чарами. Но это продолжалось недолго, так как Том использовал магию для конфиденциальности и секретности, позволяя себе сбросить чары и открыть истинное лицо.
Юноша сглотнул. Мужчина не выглядел счастливым.
— Гарри Поттер… доказательство того, что принятое смертельное проклятие на голову влечет за собой широкий спектр повреждений мозга. Скажи мне, Гарри, разве ты не думаешь, что я самый могущественный волшебник в мире?
В обычной ситуации он фыркнул бы в ответ на высокомерие Тома, но сейчас у него было чувство, что это не поможет в данной ситуации, поэтому парень сдержался.
— Ну… — начал он, но не успел уйти далеко, как Том заговорил снова, полностью игнорируя тот факт, что Гарри вообще открыл рот.
— А разве ты не согласен, что я полностью владею искусством дуэли, как для нападения, так и защиты?
— Ага…
— Неужели ты думаешь, что только моя очаровательная внешность принесла мне успех? И разве не мои люди решили, довольно глупо, что Хогвартс – идеальная цель? Неужели ты думаешь, что я не справлюсь с ними?
К этому моменту Гарри чувствовал себя одновременно смущенным и раздраженным из-за направления, в котором шли мысли Тома. Он бесстыдно скрестил руки на груди, как надутый ребенок, решив, что в данный момент может дать себе поблажку. И прищурился, глядя на Тома.
— Ты жалуешься на то, что я снова спас тебе жизнь, не так ли? — угрюмо обвинил он. Глаза мужчины вспыхнули ярко-красным, под стать пылу его ярости.
— Полагаю, ты ошибаешься, — ледяным тоном произнес он. — Ты не спас мне жизнь, потому что она никогда не была в опасности. То, что ты, довольно бессмысленно, совершил, было почти самоубийством, — Том сделал несколько шагов вперед и теперь нависал над прикованным к постели мальчиком, который пытался скрыть, как у него перехватило дыхание: то ли от страха, то ли от волнения.
— Тебе повезло, — выплюнул Том, нахмурившись при этом слове, — что я так искусен и смог спасти твою жизнь.
Гарри всматривался в его лицо, пытаясь разглядеть что-то за маской гнева и холодного безразличия. Разъяренный волшебник был так близко, что он мог дотронуться до него, и от этой мысли у юноши зачесались пальцы. Однако парень не решался исполнить своё желание, потому что пока не мог сказать, расстроен ли Том тем, что Гарри рисковал своей жизнью или же жизнью крестража. Последнее он терпеть не мог. Меланхолия сильно ударила по нему, и он отвернулся.
— Тебя в действительности волнует моя жизнь или же жизнь твоего крестража? — спросил он, не в силах скрыть горькую нотку в голосе. И вздрогнул, когда холодные пальцы обхватили его подбородок и заставили снова посмотреть на Тома, хотя давление было на удивление мягким.
— Твоя, — сказал Том через мгновение, глядя на Гарри внезапно посерьёзневшими глазами. — Я беспокоился о тебе, глупый мальчишка, — пальцы соскользнули с подбородка юноши, но кожа, которую они покрывали, казалось, горела.
Гарри почувствовал головокружение, потому что признание Тома вызвало у него такой восторг, что он подумал, будто кто-то заколдовал его кровать, превратив ее в парящее облако. Возможно, ему следовало бы разозлиться на этого человека или, по крайней мере, быть безразличным, прежде чем они все выяснят, но он понял, что просто не хочет этого. Он все еще был под кайфом от того, что остался жив, что все вышли из опасности прошлой ночью более или менее невредимыми. Во всяком случае, он давно простил Тома, потому что знал о нем более чем достаточно. Желание в пальцах Гарри росло, и так как уже было доказано, что он плохо владеет собой, он потянулся и взял руку Тома, прежде чем она смогла полностью отступить, переплетя их пальцы. Его ладонь буквально гудела от прикосновения. Том никак не отреагировал, хотя Гарри ободрило и то, что он не отстранился.
— Я ничего не мог с собой поделать. Пришлось. Я не жалею о том, что совершил, независимо от того, считаешь ли ты это необходимым или нет. Я бы предпочел хоть что-то сделать, чем вообще ничего, если бы с тобой что-то случилось.
Том посмотрел прямо в глаза Гарри.
— Ты самый забавный человек, которого я когда-либо встречал, — насмешливо сказал он.
— Я растерялся, нет… испугался, — сказал Гарри, не колеблясь и совершенно искренне. Том отвернулся, крепко стиснув зубы. Юноша крепче сжал его руку с отчаянной предосторожностью, чтобы не дать тому вырваться – он не мог позволить ему уйти сейчас. Впрочем, ему не стоило беспокоиться, потому что Том не сделал ни малейшего движения, чтобы отступить, и медленно снова повернулся к Гарри. Он знал, что на этот раз эффект, который мужчина оказывал на его дыхание, не остался в тайне, так как с его губ сорвался тихий вздох. Лицо Тома было абсолютно пустым, выражение контролируемым, и он ничего не сказал, но ему и не нужно было – его глаза сказали все.
Гарри мог просчитать, инстинктивно, когда дело доходило до чтения этого человека. Он мог протянуть руку и почувствовать то, что чувствовал сейчас и сам: Том тоже был напуган.
— Прости, — прошептал Гарри, и они оба знали, что это не связано с его решением прыгнуть перед этим заклинанием. Едва заметная улыбка тронула его губы. — Я чувствовал тебя. Ты пытался привязать меня к себе, пока я был без сознания… пока я, наверное, умирал. Это успокаивало.
Том, казалось, нахмурился, вероятно, из-за напоминания об этом.
— Идиот. С тех пор как ты отказался сделать крестраж, твоя жизнь хрупка. Возможно, мне следует запереть тебя, чтобы обеспечить твою безопасность.
Гарри нахмурился.
— Ты не станешь! — рефлекторно возразил он. Он открыл было рот, чтобы заговорить еще раз, но остановился и опустил глаза на колени, к которым притянул свою руку после того, как отпустил Тома. Теперь, когда была затронута тема их последнего разговора, уверенность Гарри отступила, уменьшившись из-за эмоционального истощения, которое он чувствовал. Он не хотел начинать новую ссору и поэтому не знал, как действовать дальше. До сих пор Том реагировал на него положительно, но ничего не было явно выяснено, пока старший волшебник не уточнял детали.
Гарри вздрогнул от неожиданности, когда чужие пальцы на мгновение запутались в его волосах и спустились к подбородку, где усилили давление, чтобы поднять его и снова заставить встретиться взглядом с Томом. Зеленый уставился в красный.
— Я хочу, чтобы ты был счастлив, Гарри, — тихо сказал Том. Глаза юноши расширились.
— Что? — спросил он, задыхаясь.
Мужчина выдохнул, тяжело, но беззвучно.
— Ты не хочешь делать крестраж, поэтому я тебя не заставлю. Я буду… уважать любое твое решение, — Том выглядел немного смущенным, он не привык говорить подобное, хотя казался абсолютно честным. — Раньше мои намерения были… ошибочными, — теперь мужчина казался еще более неловким, и Гарри сжал его руку еще раз, как только он начал отрываться от молодого волшебника. И прижал ее к груди.
— Спасибо, — сказал он Тому и смутился, услышав, что его голос слегка дрожит. Гарри обрадовался, увидев, как лицо Тома смягчилось, и широко улыбнулся.
— И я не запру тебя, если ты пообещаешь никогда больше не рисковать своей жизнью.
Ухмылка Гарри сменилась сухим хмурым взглядом. Какой способ испортить момент.
— Хотел бы я посмотреть, как ты попробуешь, — хмыкнул он. Подумав, парень добавил: — Ублюдок, — он позволил руке Тома скользнуть между пальцами, когда тот отстранился, но не для того, чтобы уйти. Он сунул руку глубоко в один из карманов и вытащил что-то, чего Гарри не смог разглядеть. Том что-то прошипел себе под нос, и Гарри понял, что это, должно быть, была волшебным образом уменьшившаяся Леди, когда мгновение спустя тело кобры-альбиноса в полный рост возникло в чужих руках.
— Она мертва? — вкрадчиво спросил Гарри, настороженно глядя на обмякшую змею.
Том сделал недовольное лицо в ответ на резкий вопрос Гарри.
— Спящее заклинание. Она слишком много болтает, — тихо пробормотал он.
Гарри приподнял бровь, уголок его рта слегка скривился, когда он попытался сдержать свой юмор.
— Я думал, ты к этому привык.
Том фыркнул.
— Она была твоей проблемой последние несколько месяцев. Возможно, тебе интересно, что ее воспоминания в теле змеи все еще не изменились. Ты еще ее хозяин.
Гарри протянул руку и освободил Тома от кобры.
— Никогда не думал, что Беллатриса Лестрейндж будет сражаться на моей стороне, — заметил он, устраивая Леди на коленях. Несмотря на ее недавнюю полезность, Гарри сомневался, что когда-нибудь захочет или действительно потерпит присутствие Беллатрисы. Но сейчас он мог не обращать внимания на женщину, представляя вместо неё животного-любимца. Ее вес успокаивал, особенно после того сна, или что бы это ни было, она напоминала ему ласковый змееподобный крестраж, по которому он почти скучал.
— Дамблдор на самом деле был тем, кто заколдовал ее в змею.
Гарри хмыкнул, услышав заявление Тома.
— Думаю, я и не ожидал от него меньшего. В конце концов, она помогла. А ты…
Том вытащил палочку и бросил контрзаклятие в спящую Леди. Змея ожила с хриплым шипением, ее тело инстинктивно вытянулось. Она высунула язык и попробовала воздух, подняв голову.
— Мне приснился чудесный сон… — беззаботно прошипела она.
— О чем? — спросил Гарри, почесывая Леди под подбородком.
— Кажется, это были крысы с белыми мордами, — сказала змея через мгновение. — Я поймала их всех, поиграла с ними и съела, — она издала довольный свистящий вздох и откинула голову назад, как будто хотела снова заснуть и видеть сны. Гарри подумал, что, возможно, она помнит немного больше, чем просто то время, когда была змеей. Внезапно ее верхняя часть тела полностью встала на дыбы, как у кобры, и она сердито сплюнула, казалось, не сводя глаз с Тома.
— Господин, а ваш супруг очень груб…
Гарри хихикнул.
— Неужели это так?
Том недовольно хмыкнул.
— Надень свою мантию. Ты поедешь со мной до конца выходных.
Гарри резко вскинул голову.
— Что? Почему? Как ты…
— Это предосторожность, конечно, — самодовольно сказал мужчина. — До тех пор, пока не будет обеспечена безопасность Хогвартса, твое выздоровление будет проходить в моем очень защищенном доме. Я также должен убедиться, что проклятие полностью снято, и что у тебя есть личное и удобное место для восстановления. Как только я предложил это, директор и авроры полностью согласились.
— Хм, они просто должны были преклониться перед твоим гением, не так ли? — поддразнил Гарри, борясь с улыбкой.
— Как твой опекун, я делаю только то, что считаю лучшим, — надменно сказал Том. Он бросил на Гарри суровый взгляд. — Одежда. Сейчас.
Мужчина снова наложил на себя чары, прежде чем отменить магию конфиденциальности, и оставил Гарри наедине с Леди.
— Ты права… он груб, — прошептал Гарри своему странному фамильяру, и змея понимающе зашипела в ответ.
Если юноша думал, что, находясь в доме Тома, он будет свободен от постельного режима, то сильно ошибался. В тот момент, когда он вышел из камина лазарета, его унесли в спальню, и он совершенно не понял, зачем вообще было одеваться, когда щелчком пальцев эльфа он был переодет в ночную рубашку и завернут в одеяло на кровати.
— Я чувствую себя прекрасно! — громко и сильно пожаловался парень. Его должным образом проигнорировали.
— Ты останешься тут, пока меня не будет. Эльфы позаботятся обо всем, что тебе понадобится, — сказал Том Гарри.
Парень нахмурился.
— Куда ты идешь?
Мужчина, стоявший в дверях, оглянулся через плечо с дьявольской ухмылкой на губах.
— У меня есть все основания полагать, что Волан-де-Морт недоволен недавней наглостью и неудачами своих последователей. Я боюсь, что будут огромные последствия, нужно убедиться, что это никогда не повторится.
— С твоей стороны было бы неразумно убивать кого бы то ни было… просто мое мнение, — с легким (и немного пугающим) смешком Том исчез из виду, а Гарри откинулся на подушки. Кровать была удобной, а простыни теплыми. Он еще глубже зарылся под одеяло. Юноша полагал, что сон ему не повредит…
Гарри проснулся неизвестно через какое время, шторы на окнах были задернуты, и он не мог сказать, как далеко зашло солнце. Выползая из постели, он заметил, что у него ничего не болит только во сне, и облегчит ему жизнь только хорошая растяжка. Он прошел в ванную, а когда снова вышел, освеженный, один из домовых эльфов уже раздвинул занавески и ждал
посреди комнаты. Без сомнения, Том приказал им, что если Гарри встанет с кровати, эльфы-близнецы должны будут снова затащить парня в нее, если он станет сопротивляться. Юноша вздохнул и демонстративно присел на край матраса.
— Не желаете ли пообедать, мастер Гарри? — при этой мысли у него заурчало в животе.
— Конечно. Сколько сейчас времени? — спросил юноша.
— Полдень, — ответил один из эльфов-близнецов, прежде чем выскочить. Он вернулся вовремя, неся на буксире поднос с обедом. Тот выглядел восхитительно, и Гарри съел большую часть.
Только потом ему стало скучно. Не обращая внимания на собственные инстинкты, Гарри снова встал с кровати. Тем не менее, когда он попытался выйти из комнаты, то сначала споткнулся о смеющуюся Нагайну, которая свернулась за его дверью, а затем был притянут назад в комнату, как и было предсказано, мрачно подумал он, очень извиняющимся домовым эльфом. Гарри считал, что имеет право надуться из-за этого.
— Можно мне взять сумку? — спросил он (не умоляя, черт возьми), ни к кому конкретно не обращаясь, имея в виду посылку с вещами, которые он привез на выходные. Его все еще извиняющийся и стремящийся-вернуть-чужую-милость домовой эльф выскочил и появился снова через несколько секунд с книгой, которую Гарри затем взял у него и открыл. Сунув руку в сумку, юноша первым делом наткнулся на эту книгу, что было странно, так как он, черт возьми, не просил, чтобы его домашнее задание было упаковано сюда (честно говоря, это просто вылетело у него из головы…).
Нахмурившись, Гарри вытащил книгу и обнаружил, что это был экземпляр
«Сказки Барда Бидля», который он нашел у себя на днях. Забавно, как книга продолжала появляться среди его вещей. Он уставился на обложку, водя пальцем по буквам названия, и что-то шевельнулось у него в голове. Пожав плечами, он отложил свой багаж в сторону, думая, что мог бы скоротать время, перечитывая некоторые из историй, которые ему нравились, и попытаться отвлечься от беспокойства, прежде чем Сприт или Спрот будут вынуждены привязать его к матрасу.
Гарри откинулся на подушки, устраиваясь поудобнее, пока открывал страницы книги, лениво листая и пытаясь решить, что читать в первую очередь. И тут что-то привлекло его внимание. Перевернув страницу, Гарри нашел интересующую его часть и внимательно изучил пометку на ней.
Это был символ, нарисованный черными чернилами и явно добавленный после того, как книга была напечатана. Когда он впервые прочитал книгу, то лишь мельком взглянул на странный знак, решив, что это какая-то древняя руна. Но теперь его это интересовало гораздо больше. Он понял, что видел подобное раньше, и не раз.
Правая рука Гарри поднялась к груди, нащупывая сквозь одежду старое кольцо от крестража, которое Том отказался вернуть себе и отдал Гарри. Поначалу юноша не знал, что делать с этим предметом, но по прихоти решил оставить его на цепочке у себя на шее. Он понимал, что это глупо, но оно напоминало ему о Томе, и не только потому, что было раньше крестражем. Это было скорее неприятное воспоминание, но тот факт, что оно являлось частью наследия Тома, привлекал его больше, чем магия души, которую оно когда-то хранило. Потянувшись, чтобы расстегнуть простую золотую цепочку, Гарри вытащил ее вместе с кольцом из-под рубашки. Он позволил кольцу соскользнуть с цепочки, и оно приземлилось в его раскрытую ладонь.
Там, вделанный в темный камень, был тот же символ, как и нарисованный в книге, хотя трещина в камне мешала его непрерывности. Это были вертикальная линия, лежавшая внутри круга, и большой треугольник, в котором лежал круг. Гарри было немного неловко признаться, что у него выработалась привычка возиться с кольцом, достаточно часто, чтобы хорошо запомнить символ. Теперь он гадал, что это значит. Взглянув на страницу, на которой он был нарисован, Гарри увидел, что он находится чуть выше названия главы «Повесть о трех братьях».
Юноша наслаждался этой историей, может быть, немного болезненной. Конечно, он проявил к ней интерес, учитывая, что он мог понять, насколько полезным является плащ-невидимка, как это продемонстрировал третий брат в этой истории. Втайне он также был заинтригован и Воскрешающим камнем из-за того факта, что всегда хотел встретиться со своими родителями, хотя бы один раз.
Покачав головой, парень положил кольцо на прикроватную тумбочку и снова взял книгу. Он провел большим пальцем по чернильному символу на странице, задаваясь вопросом, почему он был здесь. Его мысли снова обратились к кольцу. Если он правильно помнил, Марволо Гонт в памяти Боба Огдена назвал символ на нем гербом Певереллов. Но Гарри это показалось странным. Во время «исследования» истории волшебства, он наткнулся на символ, относящийся к кампании Темного Лорда Гриндевальда. Как и темная метка для Волан-де-морта, этот странный треугольный глаз был меткой Гриндевальда. Зачем Темному Лорду понадобился герб старинной волшебной семьи? Гарри также несколько раз сталкивался с фамилией Певерелл, но был совершенно уверен, что ее представители давным-давно вымерли. Чувствуя, что ему больше нечем заняться, Гарри решил докопаться до истины.
— Сприт, — громко позвал он, получив немедленный ответ от эльфа, как только тот вошел в комнату.
— Да, мастер Гарри?
— Не мог бы ты взять книгу по генеалогии волшебников, что-нибудь, включающее семью Певерелл? И могу ли я также получить что-нибудь о войне с Гриндевальдом?
— Сию минуту, господин, — Сприт исчез, и Гарри устроился поудобнее, ожидая. Маленький эльф вернулся вовремя, со стопкой из трех книг, каждая из которых, казалось, весила больше, чем он мог унести в своих тонких руках.
— Это подходит для вас, мастер Гарри?
Парень изучил названия и кивнул. Сприт нетерпеливо положил книгу на кровать рядом с ним и спросил, не нужно ли его юному подопечному чего-нибудь еще, прежде чем снова исчезнуть.
Гарри открыл один из больших томов и начал читать.
Час спустя он откинулся на спинку стула и потер глаза, еще более смущенный, чем раньше, и еще более заинтригованный. Гриндевальд, как оказалось, не имел никакого отношения к Певереллам, и все же он использовал символ, который действительно ассоциировался со старой семьей. Гарри знал это, потому что на фотографии кладбища в Годриковой лощине, по странному совпадению, было изображение старого надгробия некоего Игнотуса Певерелла. На обветренной каменной глыбе был выгравирован треугольный глаз. Однако в волшебной генеалогической книге об этом не упоминалось, а в книге о Гриндевальде и его войне не говорилось, откуда взялась метка Темного Лорда. И насколько Гарри мог судить из книги по генеалогии, он и Том, британские волшебники, были более связаны с Певереллами, чем когда-либо будет связан сам Геллерт Гриндевальд.
Отложив эти две книги в сторону, Гарри повернулся к третьей, которую оставил ему Сприт, она выглядела довольно потрепанной и старой по сравнению с другими, которые он только что прочитал. Увидев название, он с едва заметным любопытством приподнял бровь. С какой стати домовой эльф принес ему книгу о волшебных мифах и легендах?
Полагая, что это не повредит, Гарри положил томик на колени и пролистал стопку страниц, задаваясь вопросом, как он должен был найти здесь что-нибудь интересное. Открыв первую страницу, юноша просмотрел список мифов, освещенных в книге, пытаясь понять, привлек ли его внимание какой-нибудь из них. Никто этого не сделал, и он вздохнул, прежде чем снова позвать Сприта.
— Да, господин? — спросил эльф, появившись в комнате. Гарри приподнял книгу, чтобы показать ее существу.
— Зачем ты принес мне это? — он старательно сдерживал любой намек на обвинение или гнев в своем голосе, зная, насколько чувствительными могут быть домашние эльфы, если они считают, что действовали неправильно. Тем не менее, Сприт моргнул своими большими глазами и сжал крошечные руки перед собой.
— Вы спрашивали о Певереллах, мастер Гарри. Я использовал заклинание слова, чтобы вызвать их с книжных полок. Что-то не так, сэр?
— О нет, все в порядке, я просто не могу найти то, что ищу.
Эльф оживился.
— Вот! Сприт может показать вам, где, — подпрыгнув ближе, маленький эльф щелкнул пальцами, заставляя книгу быстро перелистывать страницы с помощью магии, пока она не остановилась на полпути. Склонившись над страницей, Гарри увидел светящиеся, слабые следы чар, выделяющих имя «Певерелл» в небольшой горстке абзацев. Еще более многообещающим было то, что треугольный глаз был нарисован на половине страницы. Парень ухмыльнулся.
— Блестяще. Спасибо.
Сприт широко улыбнулся, прежде чем уйти, и снова оставил юношу наедине с его исследованием в книжном переплете.
— Дары смерти, — прочел он вслух, гадая, какое отношение имеют Певереллы к этой волшебной народной сказке. Он прочитал первый абзац, слегка нахмурив брови, и по мере того, как он читал дальше, глаза становились все больше. — Странно, — пробормотал он себе под нос, прервав чтение.
Похоже, сказка Барда Бидля была чем-то большим, чем просто детская история. Книга, которую Гарри читал сейчас, утверждала, что, возможно, на самом деле у автора было вдохновение для этой истории. В нем даже указывались имена предполагаемых трех братьев: Антиох, Кадм и Игнотус. Гарри задался вопросом, был ли это тот же Игнотус, что и человек, похороненный в могиле, изображенной в книге генеалогии.
Гарри пролистал раздел, пробегая глазами слова и чувствуя себя при этом неловко. Он узнал, что треугольный глаз на самом деле был изображением святынь: старшей палочки, воскрешающего камня и мантии-невидимки. Итак, герб Певереллов и мысли Марволо Гонта были отражены в том, что на самом деле являлось иллюстрацией трех вымышленных объектов? Разве это не рассердило бы Гарри? В то время как он обнаружил, что Гонты действительно произошли от Певереллов, юноша был искренне удивлен, увидев, что и Поттеры тоже. Конечно, чистокровные семьи обычно были связаны друг с другом тем или иным образом, так что Гарри предположил, что это было не слишком странно. Были десятки других семей, с которыми он сам мог найти родство. Кроме того, последний Певерелл умер сотни лет назад, и любая семейная связь по этой линии будет в лучшем случае отдаленной.
Отвлекшись от сложных понятий родословной, Гарри снова посмотрел на книгу, лежавшую у него на коленях. Перевернув следующую страницу, он наткнулся на другой рисунок, на котором было изображено анекдотическое изображение того, как выглядела Старшая Палочка. Предположительно сделанная из дерева бузины и волоса из хвоста фестрала, она имела определённую отличительную черту – резьбу бузины по всей длине.
Гарри пристально посмотрел на фотографию. Он моргнул и покачал головой.
— Нет, не глупи, — сказал он себе в ответ на смутное ощущение узнавания, нахлынувшее на него. Парень смахнул его, пытаясь отогнать липкую мысль в глубь мозга. Он сделал это, хоть и вяло.
А может, и нет. Гарри обнаружил, что его глаза скользят в сторону, ища сумку с другой стороны матраса. Он поколебался, прежде чем протянуть руку и ухватиться за ремень, чтобы подтащить рюкзак к себе.
Еще раз поколебавшись, Гарри полез в сумку, чтобы вытащить тонкую палочку, которую он якобы выиграл, обезоружив Крэбба после того, как студент, ставший Пожирателем смерти, также обезоружил Дамблдора. Гарри легонько держал ее, вертя и вертя кончиками пальцев. Он моргнул раз, другой, третий и вдруг расхохотался.
— Вы, должно быть, шутите, — прохрипел он сквозь припадок, протягивая руку, чтобы сильно потереть голову. Слегка истеричная реакция Гарри была вызвана тем фактом, что странная резьба, идущая по всей длине старой палочки Дамблдора, выглядела почти как… как у Бузинной палочки.
— Полагаю, именно об этом хотел поговорить со мной директор, так? — сказал он вслух, полностью игнорируя тот факт, что разговаривал сам с собой – это разрушило бы иллюзию здравомыслия. — Многое надо обсудить, — повернув голову, он взглянул на тощее кольцо, которое не так давно положил на прикроватную тумбочку. На этот раз его смех прозвучал скорее измученно, чем истерично. — Я не удивлюсь, если Дамблдор скажет мне, что это Воскресающий камень, и я предположу, что моя мантия-невидимка — тоже дар Смерти, — весь притворный юмор совершенно внезапно исчез с лица Гарри. Он вздохнул, ворча:
— Как будто моя жизнь не достаточно интересна, чтобы также добавить к ней группу сказочных предметов, называемых Дарами Смерти, — в этот момент юноша почти ждал, что сейчас перед ним появится какой-нибудь парень, называющий себя Смертью, и попросит вернуть его вещи. — Мерлин, я надеюсь, что это неправда, — Гарри был готов поверить во многое: не так давно мысль о том, что магия реальна, вообще не приходила ему в голову, но у всего был предел, верите или нет, и легенда о происхождении святых предметов была выше этого контрольного пункта. Некоторые вещи просто должны были быть невозможными, или тогда вероятность того, что человечество сойдет с ума, также оказывалась разумной теорией. Владеть чем-то, созданным существом по имени Смерть, было немного не в его зоне комфорта.
Кстати, о безумии, может быть, он делает поспешные выводы? Человеческая рациональность была очень мощным источником заблуждений. Он, должно быть, сошел с ума прямо сейчас из-за всей этой истории. Но как он мог узнать правду?
Приняв двоякое решение, которое обычно приводило к неоднозначным результатам, Гарри поднял Бузинную палочку (не сглазил ли он себя, если уже называл ее так?) и крепко сжал в ладони. Он направил ее на камин.
Теперь, оглядываясь назад, Гарри мог понять, насколько плохой была его идея. Конечно, оглядываясь назад, – черт! Выбор заклинания Гарри, возможно, тоже не был хорошо продуман.
— Инсендио, — твердо произнес он. Чары сорвались с кончика палочки, ударив по накренившемуся пламени в очаге и послав его мимо решетки вверх по стене. Гарри вскрикнул, когда жар костра прижался к его лицу, и еще одним взмахом в панике бросил Агуаменти. Пламя зашипело и погасло, оставив после себя дым и слегка опаленную комнату.
Юноша, широко раскрыв глаза и сложив губы в идеальную букву «О», сидел неподвижно на кровати, не веря своим глазам.
— Хм.
Это было преуменьшением. Волшебство Гарри прошло так чертовски легко, и так же удобно, как при использовании его остролистной палочки. Он поспешил, и сейчас он думал, что спалил спальню Тома. Эта сила принадлежала ему, была лучшей, чем он мог взять. Не требующая усилий. Он и волшебная палочка были идеально синхронизированы друг с другом, она хотела выполнить приказ Гарри, и она могла. Теперь, когда парень знал, на что похоже заклинание со Старшей палочкой, он мог чувствовать разницу в магической проводимости между ней и его волшебной палочкой. Комбинация остролиста и пера феникса была довольно мощной сама по себе, но она никогда не могла стоять на таком же высоком уровне.
Гарри посмотрел на беспорядок, который устроил, и поморщился. Стена вокруг камина почернела и насквозь промокла. Юноша перевел взгляд с повреждённой поверхности на палочку и обратно. Дрожащей рукой и, возможно, крепко зажмурившись, он снова направил палочку на стену и наложил Репаро. Когда парень осмелился снова открыть глаза, то увидел совершенно чистый и идеально отремонтированный камин, ни единого следа ожога.
Гарри с благоговением посмотрел на Бузинную палочку.
— Черт побери!
— Язык, Гарри.
Юноше не хотелось признавать, что он подпрыгнул, как испуганный единорог, и издал довольно женский писк при неожиданном появлении Тома. На мужчину, похоже, реакция Гарри не произвела особого впечатления, поэтому молодой волшебник быстро взял себя в руки и бросил на Тома свирепый взгляд. Он молился, чтобы тот ничего не заметил.
Не повезло. Взгляд мужчины упал на руку Гарри.
— Это палочка Дамблдора, — сказал он, явно не понимая, что она у него. — Зачем она тебе? — спросил мужчина.
Вздохнув, Гарри положил ее обратно на кровать.
— Очевидно, теперь она моя, — какое-то мгновение парень не знал, что делать. Он видел, что Том не удовлетворен его ответом. Но некоторые старые привычки и плохие воспоминания умирают с трудом. Этот мужчина, в каком бы душевном состоянии он ни находился, всегда будет жаждать власти. Он просто был тем, кем всегда являлся, а Старшая палочка якобы должна была быть более мощной, чем любая другая. Этого очень боялся Гарри, у которого зрел вопрос, медленно подталкивая юношу к тревожному выводу: не окажется ли искушение слишком велико для Тома? Если он считает себя непобедимым, стоит ему завладеть ей, не приведет ли это к тому, что все снова выйдет из-под контроля?
Это был вопрос доверия. Честно говоря, если бы Том пожелал получить палочку для себя, Гарри не был уверен, что не отказался бы от нее. Самому ему было наплевать на власть. В то время как беспокойство поселилось в мыслях юноши, удивительно, что в конечном итоге они не имели для него большого значения. Если он действительно хочет быть с Томом, он просто должен доверять ему. По правде говоря, только небольшая его часть беспокоилась о том, что сделает мужчина, если Гарри передаст ему догадку Дамблдора об истории этих предметов. Решив так, парень позволил своему лицу изобразить натуральное любопытство.
— Ты когда-нибудь слышал о «Сказке о трех братьях»?
Легкий наклон брови Тома показал, что тот думает об этом вопросе.
— Детская сказка, Гарри? — спросил мужчина, слегка ухмыляясь. — Хм, дары смерти. Это задание по истории?
Юноша продолжал изображать безразличие.
— Интересная сказка, не правда ли? — Гарри задумчиво постучал кончиком Бузинной палочки по подбородку, краем глаза наблюдая за Томом, который не сводил глаз с дальней стены. — Мантия, камень и палочка, — протянув руку, которая была свободной, Гарри поднял тонкое кольцо с того места, куда положил его раньше. — Я немного боюсь проверять, работает ли он.
Парень снова наблюдал за Томом, по-прежнему молча, но с прямым взглядом, пока старший волшебник обдумывал его слова. Это не заняло у него так много времени, как он и ожидал. Гарри наблюдал и дальше, как Том становился все более напряженным, чем дольше смотрел на предметы в руках Гарри. Немигающие красные глаза пронизывали их, глядя все дольше.
— Ты думаешь… — Том не закончил мягко произнесенного полувопроса.
Гарри покачал головой.
— Я не знаю. Дамблдор не сказал мне прямо, но я считаю, что он намекал мне достаточно, чтобы подразумевать это. Директор никогда не сможет избавиться от своей зависимости играть со словами и разумом, не так ли? — Гарри вздохнул. — Этот символ, — сказал он, проводя пальцем по поверхности камня, вставленного в тонкое кольцо. — Посмотри на него и скажи мне, возможно ли это, — отложив оба предмета в сторону, юноша поставил старую книгу легенд обратно на колени и подождал, пока Том сядет на край матраса, прежде чем вложить большой том в его руки, чтобы тот мог увидеть все своими глазами. Пока Том читал, Гарри с тревогой следил за выражением его лица. Через несколько мгновений мужчина перевел взгляд с книги на самого юношу.
— Гриндевальд, как ты, наверное, знаешь, поскольку он был Темным Лордом, когда ты учился в школе, использовал это как свою метку, — сказал Гарри. Он поднял Бузинную палочку с того места, куда ненадолго положил ее. — Дамблдор сказал, что выиграл ее. Было бы разумно предположить, что он получил палочку во время величайшей дуэли своей жизни? Если так, то в этом есть смысл. Я имею в виду, если Гриндевальд знал о реликвиях, то он знал, что обладает ими, тогда это объяснило бы, почему он использовал их в качестве своего символа.
— Да, пожалуй, в этом есть смысл. Я знал, что символы были очень похожи, но не придал этому особого значения… — покачав головой, Том захлопнул книгу, которую держал в руках, и положил ее на прикроватный столик. — Не беспокойся об этом сейчас. Гораздо важнее, чтобы ты отдохнул и получил более точные доказательства позже.
Гарри возмущенно фыркнул и скрестил руки на груди. Однако он не сводил глаз с Тома. В наклоне головы мужчины напротив было что-то такое, что говорило о том, что этот человек, возможно, преуменьшает свой интерес к реликвиям. В чем Гарри не был уверен, так это в том, в какой форме проявлялось любопытство. Однако он твердо решил довериться этому человеку. Решив это, юноша открыл рот, чтобы возразить против своего заточения в постель. Том, однако, не дал ему вставить ни слова.
— Не спорь. И, кроме того… — выражение лица Тома стало беззаботным, когда он наклонился ближе. — Почему сработала противопожарная сигнализация, пока меня не было? — довольно дружелюбно спросил мужчина на ухо Гарри, заставив мальчика вздрогнуть.
— Гм, ну… — тот вздрогнул, и румянец залил его щеки. Он не ожидал такого вопроса или того, что Том вообще узнает о его маленьком несчастье. — Я все потушил? — предложил он, уже зная, что это не сработает.
Второй день подряд Том шел через свой дом к камину с намерением попасть в кабинет директора Хогвартса. У этого человека должны были быть чертовски хорошие объяснения некоторым вещам.
Том подумал, что, возможно, испытывал чувство вины, оставляя Гарри одного во второй раз за день (и, возможно, за то, что обманом заставил мальчика принять снотворное), но это было для собственного блага этого невозможного парнишки. Правда.
Когда Том вошел, Дамблдор был не один, Северус Снейп также стоял в дальнем конце кабинета. Том мог видеть, как темные глаза мастера зелий тонко, но напряженно изучали его, пристальный взгляд явно привел мужчину к какому-то выводу о настроении своего Лорда, потому что он кивнул в сторону Тома и Дамблдора и повернулся, чтобы уйти, не сказав ни слова. Как только Снейп ушел, директор весело улыбнулся своему старому ученику.
— Привет, Том. Как Гарри?
Мужчина пропустил любезности мимо ушей и пошел прямо в атаку, поставив ладони на стол Дамблдора, чтобы перегнуться через него и влезть в чужое личное пространство.
— В какую игру ты играешь, старик?
Дамблдор, сидя на своей стороне стола, сложил руки вместе и положил их перед собой.
— Боюсь, я не понимаю, что ты имеешь в виду, — спокойно ответил он в своей раздражающей манере.
— Не надо мне этого! — рявкнул Том, яростно оттолкнувшись от стола. Он стоял неподвижно и чуть боком к Дамблдору и наблюдал за стариком боковым зрением, заложив руки за спину, чтобы не дотянуться до палочки. — Дары смерти, — выдавил он. — Меня никогда не интересовали истории, предназначенные для детей, но я знаю эту легенду.
— «Сказка о трех братьях», — почти благоговейно произнес Дамблдор. — Певереллы в это верят. Ты можешь претендовать на их род, будучи наследником, и Гарри тоже, — внезапно строгий взгляд директора остановился на Томе. — Мантия Гарри не является недавно приобретенной семейной реликвией. На самом деле она необычайно стара. Я уверен, ты знаешь, что обычные мантии-невидимки долго не живут. Другой такой, как у Гарри, нет. Хотя история и может быть легендой, я почти не сомневаюсь в существовании ее вдохновителя, — старый волшебник произнес эти слова так, чтобы Том мог полностью оценить глубину убежденности директора в этом утверждении. Более того, у него не было склонности сомневаться в этом человеке.
Лицо Тома исказилось от гнева.
— Значит, у него есть все три? — он держал свое тело под углом, но его голова повернулась, чтобы лучше рассмотреть Дамблдора. — Чего ты надеешься добиться, натравливая их на него? Он не твое оружие. Я мог бы предположить, что ты все еще пытаешься «победить» меня, — насмешливо заметил Том.
И услышал, как Дамблдор вздохнул, этот звук правда действовал ему на нервы. Для человека, которому недолго осталось до смерти, он все еще был самым раздражающим стариком на свете, с которым Том имел неудовольствие столкнуться.
— Ты пришел к неверному выводу. Я прекрасно понимаю, что Гарри вряд ли когда-нибудь захочет снова драться с тобой, — успокоил его старший волшебник, хотя мужчина не перестал злиться.
— Тогда зачем ему понадобилось нечто столь диковинное, как Дары Смерти? — настаивал он.
Дамблдор снова вздохнул.
— Поверь мне, Том, я понимаю, какое тяжелое бремя они несут. Гарри… его жизнь никогда не была легкой, — сказал он с оттенком сожаления. — Я признаю, что отчасти виноват в этом, — Том сдержал насмешливое фырканье, потому что «частично» показалось ему преуменьшением. Однако он позволил Дамблдору продолжать, не перебивая его. — Иногда слишком легко забыть о его возрасте.
Пальцы Тома сжались на собственном запястье, руки он все еще держал за спиной.
— Я не верю, что у него когда-либо был шанс быть молодым и наивным, — пробормотал он немного грубее, чем обычно. На этот раз Том был уверен, что чувствует вину. Он знал достаточно, чтобы понять, что это была не полностью его ошибка. Но если Дамблдор мог признать свою причастность, то и Том мог признать свою ответственность за многое из того, что случилось с Гарри за последние пятнадцать или около того лет. Вина была чувством, на которое он никогда раньше не считал себя способным.
— Возможно, и нет, — тихо произнес Дамблдор. — Ты веришь в судьбу, Том?
Именно такого глупого, неуместного вопроса мужчина и ожидал от Дамблдора. Судьба. Верил ли он в неё? Именно это нелепое пророчество послужило катализатором столь многих событий. Было ли правдой предсказанное будущее? Или, возможно, оно являлось только одной вероятностью из многих, что могли бы произойти. Том понимал, что на самом деле все предсказать невозможно. Может быть, теперь пророчество вообще ничего не значило, или оно никогда ничего не значило.
— К чему ты клонишь, Дамблдор? — Том повернулся, не отвечая на вопрос. Директор, казалось, не возражал.
— Я мог бы начать с твоего недавнего пребывания в качестве змеи и событий, которые привели к тому, какой ты сегодня, — сказал Дамблдор, подняв бровь, — но раз уж мы затронули эту тему, я расскажу подробнее, используя Дары в качестве примера.
— Мой интерес к ним насчитывает много-много лет. Я был мальчишкой, глупым от юности и одержимости, — признался Дамблдор. — Но даже с моими видениями величия, я думаю, что втайне верил, что вероятность найти хотя бы одну из реликвий, не говоря уже обо всех трех, будет крайне мала. Их значение было потеряно для времени. И все же, несмотря ни на что, все трое Даров оказались здесь и попали в руки одного молодого, необыкновенного волшебника, — Дамблдор пристально посмотрел на Тома. — Я не мог этого предвидеть, — в некотором смысле Том знал, что это правда. Однако он не был убежден полностью, несмотря на свою предполагаемую позицию по отношению к судьбе или тому, о чем, по мнению Дамблдора, они должны были говорить.
— Ты утверждаешь, что не планировал этого, — презрительно сказал Том, — и все же каким-то образом все перешло от тебя к Гарри. Мантия, кольцо и палочка.
Мужчина сохранял невозмутимое выражение лица, но внутренне нахмурился. Ему было трудно полностью осознать, что в течение многих лет он держал в руках предмет легендарной силы и не знал об этом. Он даже вложил в него свою душу. Но, возможно, это было логично, поскольку, как и Дамблдор, сам Том был молод и неопытен. Ему было всего шестнадцать, когда он впервые приобрел кольцо, но ведь это было и время его первого убийства.
Сосредоточившись на деле, Том увидел, как губы Дамблдора дрогнули в полуулыбке, а глаза мужчины сверкнули, так мужчина заметил в них дерзость. Слишком молодое выражение для старого болвана.
— Что касается кольца, я, кажется, припоминаю, что доверил его ему, чтобы Гарри мог вернуть его тебе. Я знаю, что он сделал бы так, как я просил, поэтому могу только предположить, что если кольцо не находится у тебя, то ты оставил его Гарри сам.
Боже мой, этот человек был отвратителен! Усмешка Тома стала еще шире, и мысль о том, почему проклятие на руке Дамблдора до сих пор не убило его, промелькнула в его голове.
— Полагаю, ты думаешь, что это судьба направила мои действия, — ехидно усмехнулся мужчина. Дамблдор неоднозначно поднял бровь. — А палочка? — сухо спросил Том.
— Это все он сам, — ответил директор, почти гордясь Гарри и показывая это тем, как заискрилась улыбка в уголках его глаз. — Он выиграл ее честно.
Том не был полностью успокоен этим ответом, убежденный, что Дамблдор все-таки приложил к событиям свою руку, но он не стал ничего говорить. У директора было свое гриффиндорское упрямство, с которым он не хотел бороться в данный момент.
— Они такие, как о них говорят? — спросил мужчина вместо этого.
Старый волшебник в кои-то веки изучал Тома спокойным взглядом.
— Не могу сказать наверняка. Легенда об их создании может быть больше, чем сами предметы, или же они могут быть именно такими, какими Дары и описывают.
Том фыркнул.
— Созданные Смертью.
Дамблдор что-то промычал себе под нос, его глаза заблестели.
— Я бы сказал, что это маловероятно. Если судить по их потомкам, братья Певереллы, должно быть, действительно были великими волшебниками и вполне могли создавать подобные магические артефакты сами.
Бросив искоса взгляд на директора, на лице которого играла легкая озорная улыбка, Том внутренне фыркнул от комплимента, но сохранил невозмутимое выражение лица, положив руку на спинку стула перед столом Дамблдора.
— Говорят, что хозяин всех трех становится хозяином Смерти, — холодно проговорил Том, слегка склонив голову и сосредоточившись не только на комнате вокруг. — Если бы люди знали, они попытались бы убить его за эту силу, настоящую или нет. Это стало легендой, слишком соблазнительной для жадных… непобедимая палочка, камень для возвращения мертвых, мантия, которая скрывает тебя от самой Смерти. Стать сильнейшими – это то, чего они желали бы, и я не единственный в этом мире, кто честолюбив.
Поведение Дамблдора снова стало мрачным.
— Я потратил много времени на изучение реликвий, но даже я не знаю всей правды о них, — сказал он извиняющимся тоном. Губы Тома скривились от отвращения. — Насколько мне известно, никто никогда не обладал всеми тремя Дарами одновременно. В любом случае, их название может ввести других в заблуждение.
Том в отчаянии стиснул зубы.
— Это не значит, что люди не будут пытаться получить их, даже если они не выглядят так, как их представляли.
Встав, Дамблдор обогнул дальний конец стола и остановился рядом с Томом.
— Ты боишься за него. Я понимаю, — тихо пробормотал он, и Том понял, что это было сочувствие, а не унижение. И все же оно пробудило в нем рефлекторную защитную реакцию, почти не успокоив фамильярностью. Возможно, потому, что он чувствовал себя неуютно от того, как хорошо Дамблдор мог читать его, даже сейчас.
— Том, может быть, ты попробуешь забрать эти предметы себе? Ты уже намекнул на свои амбиции, и это уберет риск для Гарри, — взгляд Дамблдора был прикован к другому волшебнику. Мужчина моргнул, пораженный неожиданным вопросом Дамблдора, стараясь не показывать этого. — Бессмертие часто упоминается как привилегия для того, кто является хозяином Смерти, — продолжал Дамблдор, как будто пытался соблазнить Тома, в то время как упомянутый человек очень хорошо знал, что этого не могло быть.
Хотя он задал интересный вопрос. Еще более интересным был тот факт, что у Тома не было ответа. Он оказался внутренне на войне, и все это было очень сложно. Тот амбициозный драйв, о котором он говорил ранее, вызывал слюноотделение при мысли, что такие сильные предметы окажутся у него, даже палочка сама по себе была бы отличным приобретением. Но потом он подумал о том, что Гарри был бы лучше защищен такими мощными артефактами и не подвергался бы риску, если бы кто-то когда-либо узнал о Дарах. У Тома была своя выгода желать безопасности для Гарри.
Независимо от того, какое безучастное выражение лица сохранял мужчина, пока обдумывал этот вопрос, Дамблдор, казалось, все еще знал, что происходит у него в голове.
— Нет причин так много думать, Том. В конце концов, ты должен увидеть, что это не твоё решение, — он приподнял бровь, и Дамблдор улыбнулся, в его улыбке не было и намека на насмешку или юмор, только спокойная теплота, которую мог распознать даже Том.
— И чье же оно? Судьбы? — усмехнулся волшебник.
— Конечно, нет, — спокойно ответил Дамблдор. — Оно принадлежит Гарри. Я верю, что ты ни к чему не принудишь его.
— Вот как? — спросил Том с искренним любопытством, отбросив своё первоначальное замешательство. — А откуда ты знаешь, что это доверие не напрасно?
Дамблдор явно понял вызов, но не поддался на приманку, потому что вместо этого сказал Тому:
— Дары принадлежат Гарри, да, но он заслужил и титул, который идет с ними. Легенды о них могут быть преувеличены, но в них есть магия… они не похожи ни на что другое. Только поистине чудесный волшебник мог бы владеть ими, и только достойный смог бы объединить их. Разделенные, они могли бы попасть к разным людям, но для всех троих оказаться и принять одного человека – это необычно. Он действительно должен быть мастером. Даже ты обязан это признать.
Здесь Дамблдор поднял свою омертвевшую руку к свету, чтобы они с Томом могли видеть. Взгляд мужчины скользнул по повреждениям, зная, что, хотя Дамблдор сейчас и в порядке, он в конце концов уступит смерти.
— Я был эгоистом, — тихо сказал директор. — Я был недостоин. — Пылкие голубые глаза глубоко впились в Тома. — Ты понимаешь, что Гарри сделал для тебя в том коридоре? Видишь ли ты, в чем был смысл?
У Тома сжалось сердце, когда он понял, что имел в виду Дамблдор.
— Он чуть не покончил с собой, — ответил мужчина и почувствовал отголосок страха, которым наполнялся при воспоминании о том, что сделал Гарри. Раньше он не испытывал ничего подобного.
— Да, Том, — горячо согласился старик, делая шаг вперед. — Он хотел пожертвовать собой ради тебя. Не кажется ли тебе это знакомым?
Глаза Тома чуть расширились, это был единственный признак бурлящих внутри него эмоций. Во рту пересохло, когда он просто ответил:
— Да…
Лицо Дамблдора озарилось еще более широкой улыбкой, и на какую-то пугающую секунду Тома показалось, что мужчина потянется вперед и попытается обнять его. К счастью, старый волшебник держал руки при себе.
— Мы пробежали полный круг. Не может быть ничего такого, чего бы ты не хотел, Том, — провозгласил Дамблдор. — Не сейчас. Не с такой любовью, предложенной тебе, с таким жертвенным даром.
— Гарри не умер, — настаивал Том, не желая даже думать об этом и не стыдясь признаться. Уже нет.
— Нет, нет, он этого не делал… Но он мог бы, если бы ты не спас его, или проклятие было бы сильнее. И он знал это. Он совершил выбор… именно для тебя. Спасая твою жизнь. Он смирился с тем, что есть вещи и похуже его собственной смерти. Возможно, человек становится хозяином Смерти, обладая всеми тремя Дарами. Я бы сказал, однако, что Гарри стал им по-другому. Можно было бы предположить, что мастер Смерти – это человек, обладающий иммунитетом к ней, но я считаю, что это тот, кто может принять смерть такой, какая она есть: неизбежная и хорошая по сравнению с другими исходами.
Том не был уверен. Смерть всегда была на переднем крае его сознания, всегда являлась тенью, заслоняющей солнечный свет. Он никогда не признавал, что она неизбежна, но потом разорвал себя на части так, что сейчас прожил лишь половину жизни. Дамблдор не позволил ему долго задерживаться в своих мыслях, так как обнаружил, что ему есть что сказать Тому.
— Что привело тебя в Годрикову лощину той ночью? Почему именно Гарри? Было двое детей, которые соответствовали пророчеству. Но ты выбрал его.
Казалось, их разговор вернулся к судьбе. Пока Том слушал директора, его глаза смотрели в никуда. Вместо этого перед его мысленным взором предстала давняя ночь и маленький ребенок с темными волосами и ярко-зелеными глазами.
— Я думаю, — сказал Дамблдор, — что это всегда был бы Гарри. Что-то связывает вас двоих. Тот, кто победит и спасет тебя одновременно. Спорно, но он единственный, кто мог. Удивительное мужество – уметь любить так, как он. Любить, несмотря ни на что.
Дамблдор на мгновение замолчал, словно наблюдая за своим тихим и нехарактерно скромным бывшим учеником. Том поймал себя на том, что ему нечего сказать.
— Знаешь, Гарри не единственный, у кого есть мужество и сила, чтобы преодолеть прошлое. Ты, Том, произвел на меня большое впечатление, и я не могу не быть тебе за это благодарен. Ты дал мне надежду.
О Мерлин, старик становился сентиментальным. Том поморщился. Он был явно не готов справляться с Дамблдором в таком состоянии, и его терпение подходило к концу. Раздражающе понимающая улыбка директора была особенно оскорбительной. Только следующие слова гериатрического волшебника спасли его от паралича лицевых мышц.
— Иди домой, Том. Иди домой к Гарри, заботься о нем, защищай и люби его, и он сделает то же самое для тебя.
Мужчина был более чем готов сбежать от старика и его безумных выходок. Не сказав больше ни слова, он вылетел из кабинета Дамблдора. Он не оглянулся, не согласился с Дамблдором вообще, но, несмотря на его менее чем дружеские чувства к этому человеку, он особенно и не отрицал слова директора.
Мягко улыбаясь про себя, Альбус Дамблдор подошел к своему знакомому фениксу и старому другу, протянул руку и погладил блестящие перья, как только оказался достаточно близко. Фоукс ласково щелкнул клювом и наклонил шею как раз под нужным углом, чтобы максимально приятно почесаться.
— Ну, старина, что скажешь?
Фоукс издал короткую мелодичную трель, ударившись головой о ладонь Дамблдора.
— Да, я тоже так думаю, — сказал директор, отвечая на слова, которые, казалось, понимали только он и его феникс. — Я давным-давно махнул на Тома рукой, думал, что он зашел слишком далеко. Я был уверен, что его смерть – единственный выход. Я рад, что Гарри был рядом, чтобы исправить мои ошибки. Думаю, теперь с ним все будет в порядке.
Сунув руку в карман, Дамблдор вытащил лимонную дольку и сунул ее в рот.
— Да, все будет хорошо. Я действительно чувствую себя немного неловко из-за того, что преуменьшил свои намерения относительно реликвий, но Гарри хороший парень, и с ним все будет в порядке. Однако мы никогда не должны говорить Тому, что меня вдохновил сон, — заговорщически прошептал он, — иначе он оторвет мне голову. Он очень заботится об этом молодом человеке.
Пара провела несколько минут в довольном молчании, как бывает у хороших друзей, знающих друг друга много-много лет.
— Очень любопытно, — беспечно сказал старый волшебник, нарушая молчание. — Теперь, когда я думаю об этом, я, кажется, припоминаю, что у меня был похожий сон о зелье из отдела тайн. Мне бы и в голову не пришло бы использовать его на дорогом Томе, если бы мне это не приснилось. Я и забыл об этом. Подсознание, конечно, странное явление, — Дамблдор усмехнулся про себя.
— К какому странному набору событий это все привело. Хотя… — задумчиво пробормотал волшебник, — теперь я действительно сомневаюсь, было ли это вообще сном…
Фоукс чирикнул в знак согласия, пока Дамблдор размышлял о жизни, смерти и странных вещах между ними. У него было такое чувство, что феникс, бессмертное существо, повидавшее за свою странную жизнь гораздо больше, чем многие другие, смеется над ним.
— Черт побери, — вдруг сказал Дамблдор, в смятении щелкнув пальцами. — Я забыл спросить Тома кое о чем важном. Видишь ли, — заметил он Фоуксу, — у меня было довольно много проблем с тем, чтобы держать профессоров ЗОТИ более одного года…
Примечания:
Комментарий от сопереводчика:
Наконец-то, Гарри и Том нашли друг друга! Это потрясающе! Шутки закончились, печальные моменты тоже, осталось только счастье)