***
Покров ночи разбивают яркие солнечные лучи, предвещающие чудесный второй день будущим специализированным врачам одной из самых больших многопрофильных больниц. У всех прекрасное настроение. Даша уже не разговаривает в зеркало со своим страхом, Пак Чимином. Настя гладит халат в привычной манере, чуть не забыв взять штаны от хирургического костюма для сменной одежды. Могла бы получится неловкая ситуация. Степа перечитывает в очередной раз доклад своего пациента за просмотром лекции по психиатрии. Лишь на одной Алёне нет лица. Она как будто чувствовала, что ночью творилось в больнице, как доктор Мин вновь боролся за жизнь маленькой девочки. Девушка чувствовала нервозность и жжение в животе, но эта была не привычная боль от гастрита, когда она переедала чипсов или острого рамёна, это было что-то иное.***
Всё течет и всё меняется, но есть две вещи, которые остаются постоянными: это хаос в приемном отделении и саркастическое настроение Пак Чимина. Каждое утро ординаторы должны ждать его как послушные щеночки около конференц-зала, ожидая своей очереди, пока закончится врачебная конференция. Алёна, запыхавшись подбегает к залу, поправляя бейдж, еле успевая перед тем, как открывается дверь. Пак Чимин ненавидит опоздания, что он ранее и говорил в правилах существования с ординаторами в одном здании. Дверь открывается и вываливается огромная волна белых халатов, попутно обсуждая животрепещущие темы конференции. Глазами Алёна ищет своего наставника, доверившись своему внутреннему ощущению насчет событий этой ночи. К сожалению, Мин Юнги завален огромной бумажной работой. Дрожащие руки набирают все новые и новые предложения на компьютере для оформления документации, подглазины все больше, взгляд потухший, будто мир потерял все краски, и все лишь в одном тоне – в черном. Каждая клеточка его тела мечтает закрыть глаза лишь на мгновение, но страх овладевает им, ведь именно в этот момент может произойти непоправимое. В конференц-зале друзья рассаживаются на места, готовые к вбросам Чимина. – Поздравляю всех, кто дожил до второго дня программы ординатуры, – начал наставник. – Сегодня важный день – день приемного отделения. Это значит, что вы, в большинстве своем, будете находиться именно там, – с серьезный лицом говорит Чимин, переходя на еле заметную улыбку, – если повезет с наставниками. А так, будьте готовы к выполнению грязной работы, сбору анализов, заполнению документации, промыванию носов и незабываемым путешествиям в рентген-кабинет и МРТ, – и протяжно, наслаждаясь каждой фразой, продолжает: – А кому-то повезет в поиске частей кубика рубика в кале, – помахал он педиатрам, переводя на них многозначительный взгляд, от чего те непроизвольно напряглись, словно съели порцию камней. Пак Чимин начал листать какие-то бумаги, вычеркивая и подчеркивая что-то несколько минут в полнейшей тишине. Студенты боялись даже сделать лишнее движение – вот как сильно на них действовал он. – Итак… – продолжил Чимин, – вы хотите знать кто же эти счастливчики? – громко спросил он и сделал театральную паузу. Ему всегда удавалось делать обычные, рядовые моменты жизни студентов максимально напряжёнными, сохраняя интригу, успевая позлорадствовать, будто ему это доставляло невообразимое удовольствие. – Ли Феликс со мной на приеме. Кан Алёна в отделении с доктором Мином. Остальные педиатры в приемном. Мои терапевты в отделении кардиоблока с профессором Ким Намджуном. Я уверен, все вы фанаты кардиологии, – саркастично сказал Чимин, прекрасно зная, что все студенты ужасно справляются со всем, что касается кардиологии. Особенно это стало понятно, когда он просматривал их вступительные экзамены. – Чон Чонгук с доктором Ким Сокджином в приемном. Другие анестезиологи на палатах, – хотел уже продолжать далее Чимин как его перебили: – Я не в программе анестезиологии и реанимации, почему я снова там? – спросил Чон с возмущенным видом. – Разве доктор Ким еще не выбил из тебя весь тестостерон? – выделяя последнее слово, произнес Чимин, – это во-первых, а во-вторых ты забыл, что тебе можно дышать и то бесшумно, когда я объявляю распределение на день? – повысил голос Пак, упираясь ладонями в стол. – Твое наказание закончится, когда доктор Ким посчитает нужным, а пока ты его личный помощник, – раздраженно сказал тот, – от этой мысли тебе должно стать легче. Твоя значимость для него безгранична! Так что не подведи его, – продолжил он, добавляя одобрительный жест рукой, наставляя его на верный путь. Конечно, все это сопровождалось издевательским тоном, который сложно было не заметить. Чонгук молча сел на место. – Продолжим, – перешел на спокойный тон куратор, – Ким Джису, Хван Дарья – приемное отделение с доктором Чон Хосоком. Ким Тэхен и Ан Анастасия с доктором Пак Соджуном в том же месте, остальные по отделениям, – закончил он. Настя начала судорожно теребить Алёну, пытаясь узнать, как выглядит её куратор, делая это шепотом, чтобы Чимин в край не озверел. – Надеюсь, вы все запомнили расположение отделений и не потеряетесь. Водить за ручку каждого не сбираюсь, – безэмоционально сказал Пак. – Ах да…– шикнул Чимин, будто что-то забыл, – вопросы? Настя все это время продолжала донимать Степу, будто он знал всех в лицо и мог примерно объяснить кто ее куратор. Разговаривать с тем напыщенным ординатором с наказанием девушка не стремилась. Видя эту картину, Чимин впервые улыбнулся не в саркастичной улыбке, будто что-то вспомнил, и это на него навеяло старые воспоминания. Не выдержав, он спросил: – Доктор Ан Анастасия, у вас какие-то вопросы? Ваш друг явно не компетентен в этом, – выгнул бровь Пак. – Доктор Пак… Я… – заволновалась Настя на несколько секунд от первого личного, еще и публичного разговора с куратором. Вся эта картина очень позабавила Чимина. Больше, чем издевки над нерадивыми студентами, он обожал видеть волнение на их лицах в таких ситуациях. – Я вчера была не в своем отделении и не совсем понимаю куда мне идти, – четко сказала Настя. – Смотри, – подпер лицо руками Пак, превращаясь в миленький пирожочек с таким же голосом, – выходишь из этого большого зала, – выделяя каждую букву «о» с издевкой, при этом оставаясь невообразимо милым, – через ту маленькую дверцу и видишь большой холл – это приемное отделение. Там будет много людей. Скажу по секрету, – перешел на шепот в последней фразе Чимин, подставляя ладонь к губам, будто рассказывает секрет, – большинство из них мужчины, и они в халатах, – неожиданно выпалил он. – Они врачи. Тот, кто тебе нужен будет такой высокий, темноволосый, в синем хирургическом костюме. Настоящий герой дорамы, – томно сказал Чимин, парадируя влюбленных девушек. – Они здесь все, как из дорамы, – сухо сказала Настя на все мини-представление Пака. Тот резко убрал руки от лица и превратился снова в строго Чимина со словами: – Ты приближаешь наше свидание на ночном дежурстве, дорогуша, – сказал он это с холодным взглядом и безумным блеском в глазах. Все отлично знали, что ему не составит труда найти унизительные поручения для ординаторов. В этому ему нет равных.***
Двери распахиваются, и Настя с огромными глазами смотрит на приемное отделение, стоя в дверном проеме. Ее охватывает дикое волнение. Все проносятся мимо неё, находя своих кураторов. Вот Даша с улыбкой подходит к своему куратору Чон Хосоку. Алёна с обеспокоенным взглядом бежит в след за исчезающим халатом Мин Юнги. Набрав воздуха в легкие, она уже собирается сделать шаг для поиска своего куратора, которых тут больше десяти, глаза разбегаются, как в лавке с плюшевыми игрушками, когда из-за спины томным голосом слышится: – Пак Соджун тот, кто считает пульс вон той женщине рядом с кофемашиной, – говорит неизвестный голос. Настя видит лишь руку, которая указывает на врача, что стоит спиной к ней в самой дальней части холла. Повернувшись, она видит безумно большие карие глаза. Было ощущение, что она смотрела в глаза анимэ персонажу – это первое, что приходит ей в голову. Парень стоит так близко, что она немного пугается. Он протягивает ей руку со словами: «Ким Тэхен, ординатор хирургии». Парень был высокого роста, так как был вровень Насте, которая сама была немаленькая девушка. Она никак не может привыкнуть, что парни тут часто выше ее или же с нее ростом. Его волосы были уложены так, будто он только что попал под ливень, но это ему безумно шло. Очень хотелось их потрогать, хоть у самой девушки не менее кудрявые и пушистые, чем у Кима. Казалось, в его волосах отражаются все оттенки темно-чёрного цвета, если такое вообще возможно. При желании он мог устроить показ хирургических костюмов, потому что на нём он смотрелся безумно круто. – Ан Анастасия. Можно просто Настя, – принимает приветствие девушка. – Пойдем. Он про тебя спрашивал вчера, – всем своим телом поддался Тэхен вперёд, увлекая за собой и Ан. С каждым шагом волнение в Насте закипало все больше и больше, ведь от этого человека в большей степени зависит ее дальнейшее существование в этой больнице. Безмолвно они подкрались к Соджуну и стали внимательно наблюдать за ловкими действиями врача, который продолжал осмотр. Тот резко повернулся к студентам: – Ким, твоё любимое, – начал Соджун, тряся перед Тэхеном направлением на исследование, – рентген. – Итак…– резко повернулся к Насте куратор, – теперь ты, – начал свою речь достаточно спокойным тоном, что не вязалось с его движениями. Перед девушкой вблизи возник высокий, темноволосый врач, как и описывал Чимин. Соджун был идеальным типажом для современной дорамы: аккуратные, утонченные черты лица, пропорциональная сбалансированная фигура, сильные руки, и широченные плечи, словно горы, вздымающиеся к небосклону. Как и большинство врачей, он обладал особой харизмой и обаянием, присущим только ему. – Надеюсь, ты хорошо повеселилась вчера в гостях у наших друзей анестезиологов, – продолжил Пак, – сейчас у меня есть для тебя подарок, – он берет в руки кипу бумаг, склеенных между собой и пару перчаток, – смотровая комната 2, 7, 9. Ребята решили хорошо отдохнуть в сауне и испытать острые ощущения с паром, – заинтересовано продолжал Соджун. – С тебя диагноз, описание местных проявлений, перевязка. Все нужное спроси у медсестры. Лили в сиреневом костюме, – резко переключился на медсестру, показав нужного человека. – Удачи, – улыбаясь, добавил Пак. – Я думала будет хуже, – пробормотала себе под нос Настя и направилась к своим первым пациентам в качестве ординатора своего профиля. Начиная осмотр и опрос, Настя постоянно отвлекалась на соседние смотровые комнаты. Казалось, там творилось какое-то сумасшедшее веселье, что никак не вписывалось в атмосферу безумия приемного отделения с нехваткой специалистов. За ширмой девушка сразу припомнила голос вчерашнего ее куратора, доктора Кима. Решив, что вчерашнего с ним пребывания ей хватило сполна, приступила к обработке ожога пациента, у которого все руки были огненно-красного цвета. С пальцев сползала отшелушенная кожа. На тыльной стороне кисти образовались пузыри с прозрачным содержимым. Парень испытывал дикие боли и кричал от каждого прикосновения, будто его режут острыми кинжалами. Проводя не мало времени у себя на родине в таких же местах, Настя понимала, что ему необходимо перетерпеть перевязку, после которой она выпишет ему обезболивающие. Что касается мужчин и болезни – они намного чувствительнее, чем девушке хотелось бы. Его мужественность сразу испарилась, и он превратился лишь в жалобного маленького мальчика.***
Отделение педиатрии. Алёна не находила себе места. У нее была хорошо развита интуиция, и внутреннее ощущение тревоги ее не покидало. Она, как безумная, преследовала Мин Юнги по лестнице, чтобы узнать, почему он не пришел на утреннюю конференцию. Приблизившись к своему отделению, она наблюдает картину серьезного разговора доктора Мина и Ким Сокджина. В этот момент ее сердце начинает биться еще быстрее, чем после того, как она пересекла порог больницы с тяжелым грузом ощущения безумного волнения. В ее голове проносится миллионы мыслей, и она понимает, что эта ночь была бессонная не только у нее, но и у этих двоих. – Юнги, думаю, это не простая лихорадка, – серьезно говорит Ким, опираясь руками о пост медсестры локтем и откинув голову на ладонь, – страдает головной мозг, лихорадка очень тяжелая. Она может не выдержать. – Я понимаю, Джин. Ты что думаешь, я какой-то зеленый студент? – начал раздражено отвечать Юнги на комментарии Кима. – Я вижу ее состояние, поэтому буквально живу здесь. Поэтому дай мне кого-нибудь из реаниматологов, чтобы мы вместе могли купировать экстренные случаи, – протяжно вдохнул тот, – думаю, это был не последний. – Понимаешь Юнги…– начал протяжно Джин, – мои врачи все зашиваются, Пак из хирургии опять поставил по шесть операций на день. А мои студенты такие деревянные, что я даже не знаю, как будет лучше. – Я слышал, у тебя девчонка была, делала реанимацию с тобой. Может её? – с озадаченным лицом начал предлагать варианты Мин. Джин рассмеялся, вспомнив свою подопечную и прошлый день. – Я украл её у Соджуна. На удивление, она не растерялась в лифте. Я так старался, а она даже не заплакала, – смеясь, продолжал Ким. – Ты изверг, – улыбнувшись сказал Юнги. Но его волнение за маленькую девочку не уходило. – Я пришлю к тебе Мередит, она хоть и медсестра, но столько всего видела. Если что, звони мне, – продолжил Джин и сжав истории, медленно поклонился Мину в знак прощания, после направился к выходу из отделения, где весь диалог из укромного места наблюдала Алёна. – Здравствуйте, доктор Ки… – она не успела договорить, как Джин просто моргнул на ее приветствие и унёсся из отделения. Она направилась к доктору Мину уверенной походкой. – Доктор Мин, простите, я случайно услышала ваш разговор. Я…– глубоко вздохнула Алёна и продолжила, – хотела бы остаться сегодня на ночное дежурство. Могу наблюдать за Милли, выполнять все указания и заполнять документацию…– замолчала на секунду студентка, видя удивленный и заинтересованный взгляд Юнги, – после того, как мне кто-то покажет, как это делается, – выдохнула она и неуверенно подняла взгляд на врача. Тот же, в свою очередь, улыбнулся, впервые за четыре дня. – Ты мне нравишься. Она твоя, – отдал Мин историю студентке, показывая, что теперь вся ответственность на ней. Это ее пациент. Алена восхищенными и одновременно испуганными глазами смотрела на бумаги с анализами, вклеенными в историю болезни, с описаниями состояния пациента, и не знала куда себя деть. Мин наклонился к ней со спины и тихо, еле слышно сказал: – Я буду рядом. Не бойся, – она почувствовала его улыбку и какое-то облегчение. Хотя сама девушка осознавала, что ничего из себя не представляла как врач. Так почему же Мин доверил ей малышку с такой тяжелой лихорадкой? Для себя Алёна решила, что сделает всё, чтобы он в ней не разочаровался.***
Приемное отделение. В отделении царил вечный разброс, казалось, это место кишило всем, чем только можно. Лишь единственное место казалось постоянным – это смотровая психиатрических больных и всезнающий профессор Чон Хосок со своим спокойным и чарующим тембром, который, кажется, успокаивал всех вокруг. – О, чудесно. Мои ласточки, – улыбаясь сказал Хосок. – Как говорится, с корабля на бал, – указывает он на смотровую комнату. Обе девушки испытывали смешанные чувства, находясь здесь и сейчас. – Прошу начинайте опрос, – встал в углу смотровой Чон, давая волю своим студенткам, чем, несомненно, обескуражил их. Для себя Даша решила, что не готова уступать никому в психиатрии, она чувствовала, что именно здесь она сможет солировать. Новый город. Новые люди. Новая жизнь. Перед врачами предстала такая картина: мужчина сидит на кушетке, бледный, очень худой, казалось, что его тело просто обтянуто кожей и перед ними ходячий скелет. Он молчал, не издавая ни звука, будто боялся открыть рот. На вид ему было лет шестьдесят. Глаза его были очень широкие, они как будто вот-вот загорятся, что не на шутку напугало Джису. – Здравствуйте. Как вас зовут? – начала говорить Дарья с пациентом нежным и немного детским голосом. Мужчина не реагировал на нее, лишь следил за ее движениями глазами. – Расскажите, что случилось, – продолжила Хван, начиная медленно перемещаться на стул, который стоял в двадцати сантиметрах от пациента, что очень обеспокоило доктора Чона. Мужчина продолжал следить за каждым ее движением, но в какой-то момент он начал оглядываться в смотровой, резко переводя свой взгляд на руки и ноги. – Что вы видите? Расскажите. Может по вам кто-то ползает? – решила предположить Даша, наблюдая за всеми действиями пациента. Она никогда не была такой смелой. Её пугало такое близкое нахождение с явно нестабильным пациентом, но другого шанса научиться работать с такими пациентами может и не быть. Каждый пациент уникален. Лицо мужчины изменилось, он резко начал смотреть в глаза студентке, не отводя взора. Хосок напрягся и решил сделать шаг, чтобы разрешить ситуацию. Дарья остановила его жестом руки, давая возможность ей самой разобраться. Она еще не понимала, насколько это было дерзко с ее стороны. – Вы тоже их видите? Они повсюду. Один находится прямо в ваших волосах, – сказал мужчина, протягивая к ней руку с безумным взглядом красных глаз. – Позвольте я сама. Они могут вас укусить. Они же ядовитые? – продолжила студентка. – Эти безумные муравьи такие ядовитые, ярко-огненные. Они постоянно меня преследуют, пытаясь укусить и отравить меня своим ядом, – продолжил пациент. – Расскажите, как вы сюда попали? Вы были на работе или находились дома? – уверенно спросила Даша. – Я работаю грузчиком на рынке, и вдруг, эти твари начали по мне бегать. Их был целый рой. Я говорил им это. Но они меня не слушали, сказали, что я просто не хочу работать и думаю, как бы опрокинуть рюмку соджу. Но как я могу? Они ползают и заползают в мои карманы. Им нужны мои деньги? – бормоча говорил пациент, что казалось его слышит только студентка. Мужчина совершал странные движение как будто перебирал мелочь в руках. – А где Ли? У нас скоро поставка на погрузку. Девушка, мне некогда с вами любезничать, – резко начал говорить пациент. – Я понимаю, но всего пару вопросов – и вы вернетесь к погрузке, – решилась на разрешение ситуации Даша, строя милое личико, как будто она пытается сбросить цену на рынке за свежую капусту у продавца. Пациент недовольно кивнул. – Скажите, эти муравьи – они с вами говорят? Или может вы слышите кого-то за вашей спиной или рядом с вами? – продолжила Хван. – Да. Я знаю, это были вы. Вы говорите за моей спиной. Они хотят, чтобы я уснул и не просыпался, – продолжил мужчина. – Я могу вам помочь. Разрешите той женщине сделать вам укол. Тогда все муравьи исчезнут и перестанут вас кусать, – улыбаясь сказал Даша, располагая к себе пациента. – Вы мне обещаете? – резко схватил он ее за руку и некрепко сжал, смотря со всей глубиной в карие глаза девушки. – Мы сделаем всё, чтобы они не вернулись, – сказала Даша самым уверенным своим голосом. В этот момент пациент ослабил хватку, поверив ей. Он почувствовал, что это дитя не может его обмануть. Весь опрос от каждого движения пациента Джису дергалась, как забитая маленькая мышка. Хосок понимал, что он сделал рискованный эксперимент. Доктор Чон не подозревал, что будет так беспокоится за столь смелую студентку, которая так близко сидела к нестабильному пациенту, за что он непременно ей выскажет. Все трое вышли из смотровой. – Нина, прошу нашему товарищу сделать Галоперидола 2 миллилитра внутримышечно и Сибазон, – скомандовал Чон медсестре, – прежде чем вы скажите свои наблюдения, доктор Хван, – раздражённо добавил Хосок, – перед вами острый пациент. Зачем вы сели так близко к нему? Вы хоть понимаете какой опасности себя подвергли? – Но стул там стоял, куда мне было еще садиться? – ответила Дарья куратору, забывая, что перед ней заведующий отделением. – Вы понимаете, что нарушили главное правило общения с пациентами при неотложных ситуациях? Вы могли его напугать и, если бы у него под рукой что-то было, он мог на вас напасть. Доктор Хван, вы не оценили обстановку. И зачем вы ему так улыбались, а если бы это была маниакальная стадия биполярного расстройства? Вы отдаете отчет в своих действиях? – рассержено говорил Чон. – Но несмотря на это, вы отлично провели опрос, узнали необходимую информацию и теперь скажите мне ваш диагноз, – вопросительно посмотрел на нее доктор Чон. – Хронический алкоголизм с типичным алкогольным делирием, – ответила Дарья тихим голосом. Она не сомневалась в своём диагнозе, пациент был характерного телосложения и наружности для человека с алкоголизмом в совокупности с той информацией, что она смогла узнать. Её глаза были опущены, ведь ее отчитали как школьницу, которая получила двойку. Ей хотелось провалиться под землю в этот момент. Обида пережимала горло, что она еле сдерживалась, чтобы не убежать в слезах. Наклонившись, Хосок попытался посмотреть ей в глаза со словами: – Надеюсь, вы поняли свои ошибки, потому что это не последний ваш «острый» пациент. Здесь реальная жизнь и реальные люди. И не ждите от меня поблажек, – его лицо было очень серьезным и суровым. Казалось тот лучик солнышка, что был вчера, куда-то исчез и появился серьезный профессор, который не боится строгих выражений. Но все трое понимали, что это было оправдано. Хосок очень испугался из-за безрассудного поведения своей студентки, такого у него не было уже долгое время.***
В это время за дверьми смотровой профессора Чона и его студентов, как всегда, царил полный сумбур. Пожилые женщины с повышенным артериальным давлением, плачущие дети с высокой температурой и высыпаниями по всему телу, пьяные мужчины с криками от боли в животе, беременные женщины с преждевременными родами – в общем говоря – «день приёмника». Среди всего этого безумия раздается громкий телефонный звонок, хотя как он может быть громким, когда в этой гуще на каждой койке происходит отдельная история, решается чья-то жизнь? Все же, громкий и отчетливый звонок с сигнальной кнопкой от станции скорой помощи раздается в этом бедламе. На той стороне слышится: «У нас только что взорвались четыре кислородных баллона во 2-ой городской больнице, и рядом обрушились две многоэтажки. Срочно нужна помощь ваших врачей. Требуется эвакуация больных и оказание скорой специализированной помощи» – конец сообщения звучало нерадужно. Пак Чимин, по мимо того, что был главным тираном для студентов, также являлся главным координатором по приемному отделению и распределению пациентов, пока не назначили необходимого сотрудника. – Доктор Пак, обвал во 2-ой городской больнице, срочно просят наших врачей на место происшествия, – звонким голосом произнесла медсестра, от чего, казалось, в приемном отдалении все замерли и наступила гробовая тишина – состояние перед бурей. – Джиа, ты издеваешься? У нас тут аншлаг. Где я возьму дополнительные койки? – прорычал Чимин, попутно снимая электроды для ЭКГ с очередного пациента. – Доктор Пак, это сообщение от главного со станции скорой помощи. Я эти вопросы не решаю, – ответила сухо медсестра. – Черт возьми, не понос так золотуха, – прошипел Чимин. – Найди мне Соджуна и Сокджина, быстро! – рявкнул на первого попавшегося студента, которым оказался Субин, – кураторы хирургии и анестезиологии, не заставляй меня дать тебе пинка, – со злостью добавил Чимин . Спустя десять минут в отделение со своими подопечными спускаются приглашенные врачи. Чимин не церемонясь, на ходу говорит им о ситуации с происшествием и необходимости участия больницы в ликвидации потерь. Без лишних телодвижений Соджун направляется за необходимыми аптечками и специальной одеждой, так как на улице достаточно холодно. – Возьми двух моих ординаторов, остальные поедут со мной, – бросил Соджун в сторону Джина. – Ты бери одного моего студента. Вот этот светленький с глазами бурундука, – промолвил Ким, указав на Джисона. – Договорились, встретимся на месте, – ответил Соджун. Джин начал искать своего любимого нерадивого студента в ссылке, Чон Чонгука, он не мог дождаться, как увидит его округленные глаза от новости, что он в качестве реаниматолога поедет на крушение здания. Это согревало его душу. – Тестостерон, одевайся. У нас крушение здания 2-ой городской больницы. Будешь развлекаться с переломами, – резко сказал Сокджин, смотря на меняющиеся лицо Чонгука. Тот никак не ожидал такого. Для себя он решил, что от хирургии ему нужна лишь дорога в пластическую хирургию, престижная клиника и статус безупречного человека со связями. Он никак не думал, что придется лазать под завалами и ставить всем капельницы. Не к этому привык золотой мальчик. Глазами Джин искал еще кого-то по приемному отделению, в котором находилось чуть ли не пятьдесят человек общим скопом. Его бесил тот факт, что он теряет время на то, чтобы найти еще одного ординатора. В этот момент из перевязочной вышла Настя с запачканным халатом от крови и промокшим от растворов, которыми она обрабатывала раны пациентов. Она неудачно открыла одну из банок и залила себе халат. – «Не кореянка»! Быстро! Собирайся! Обвал вниз по улице. Ты со мной, – прокричал ей Ким и бросил в лицо куртку, в которой она должна поехать. Настя с шокированным лицом смотрит на бестактность Сокджина и наглость: он кинул в нее куртку. По итогу, она не успела ничего ему сказать, так как тот уже направился к машине скорой помощи. В это время ординаторы переоделись и стояли уже у машин, где их ожидали кураторы.***
В машине с Сокджином ехали Чонгук, Минхо и Настя. Не самая радужная компания. Минхо ненавидел Настю за то, что все внимание доктора Кима было направлено на нее, а ординаторы по его специальности были хуже половой тряпки для него. Чонгук не считал нужным обзаводится дружескими отношениями с кем-то кроме Тэхена, который был его лучшим другом детства. Чон имел скверный характер, ненавидел проигрывать и кому-то уступать, но больше всего он ненавидел, когда его тыкали во что-то как котенка, что постоянно и делал Сокджин. Настя же просто чувствовала себя неловко. В ее голове каждый из них имел свой ярлык: напыщенный качок, сексист-выскочка, странный язвительный доктор Ким с синдромом бога. – Устроим небольшой брифинг, мои умники и умницы, – начал Джин, обращаясь к ординаторам, – кто мне расскажет, что мы делаем, если у человека открытый перелом? – Нам необходимо обезболить, обездвижить и обескровить пациента, – уверенно ответил Чон, скрестив руки на груди. – Отлично. Не смей менять положение конечности. Шины найдешь у спасателей, – выпилил Джин. – Все переломы твои. И неважно, чего именного перелом. Следующий вопрос: что мы делаем, если человек под завалом? – продолжил опрос Ким. – Мы должны… – начала отвечать Настя. – Нет-нет, моя дорогая. Ты со мной. Это вопрос для моих накаченных коллег, – язвительно сказал Джин, пытаясь задеть самолюбие девушки. – Кстати, каким спортом ты занималась в детстве? Удиви меня. – Плаванье, – ответила девушка, непонимающе. – Чудесно. Значит легкие хорошо натренированы. Ты у меня будешь только на искусственной вентиляции легких. К сожалению, мешков Амбу здесь нет, – улыбаясь сказал Ким. – Ну так что, Минхо, что будем делать? – продолжил врач. – Мы должны наложить жгут выше сдавления конечности, перебинтовать сдавленную часть, обездвижить с помощью медицинских шин и обложить холодом поврежденную часть, – ответил Минхо. – Ты не так безнадежен. Ну что, «не кореянка», расскажи мне что-нибудь интересное, – продолжил Джин, пристально смотря на напротив сидящую студентку, опираясь подбородком о ладони рук. – Вы издеваетесь? – с возмущением сказала Настя – Нет. Говори, – резко сказал Ким. – Знаете ли вы, что в России был известный хирург Николай Иванович Пирогов, и он предложил метод сортировки во время военных действий, назвав его «пироговскими рядами»: врач вместе с медицинской сестрой и регистратором проходит по рядам между носилками с ранеными и на основе опроса, оценки состояния раненого выставляет диагноз. В это же время регистратор заполняет учетные документы и выдает раненому или больному сортировочную марку. Медицинская сестра в это же время выполняет указания врача по оказанию медицинской помощи раненому, – решила длительно и протяжно рассказать им историю медицины своей родины студентка, понимая, что она может знатно утомить слушателей, тем самым наказать Кима. – Также он предложил во время военных действий оказывать помощь в первую очередь тем больным, которые не кричат, а молча лежат. Он считал, что у них более серьезные поражения, потому что те, кто кричат еще чувствуют боль, а у первых мог уже развиться шок, – говорила студентка с заинтересованные лицом. Тогда она увидела, как на нее смотрят ее спутники. Даже у безучастного Чонгука появился интерес, потому что он слышал эту информацию впервые. Ему хотелось послушать, что же еще может выдать эта девушка, но в этот момент машина остановилась. Все четверо вышли, и картина, которую они увидели, их потрясла: огромное количество людей на носилках, раненные мужчины и женщины, раскромсанные тела, кровоточащие раны, плачущие дети, покрытие огромным слоем земли, обезумевшие матери, которые не могут найти своих больных деток и старики, которых оглушил взрыв, и у них буквально идет кровь из ушей. – Добро пожаловать в ад, – сказал Джин при выходе. – Минхо, идешь к тому спасателю, – указал куратор на мужчину в ярко-синей спецовке, – твои ряды пациентов первый и второй по правую руку. – Чонгук, женщина с открытом перелом, – указывает Ким чуть левее. – Делай все, что мне говорил. Рядом доктор Ким Намджун, он тебе поможет. – Но он же терапевт, чем он может мне помочь? – возмутился Чон. – Как только я хочу к тебе нормально относиться, ты начинаешь пороть какую-то чушь. Открой интернет, ради интереса, и посмотри с кем ты работаешь, тупица. Тебе так повезло, что он просто рядом с тобой стоит, но ты этого не поймешь в силу своей ограниченности. Ведь предел твоих мечтаний – делать сиськи богатеньким девчонкам и ринопластику с подтяжкой лица, – нравоучительно закончил Джин, – не беси меня и иди. Чонгук впервые почувствовал себя неловко. Он был слегка поверхностным, даже по его мнению, и считал себя лучше других. Но эти слова заставили его задуматься о том, что он делает что-то не так, и возможно, все, что с ним сейчас происходит не от зависти к его персоне. – А ты, душа моя, идешь со мной в самую гущу событий, – сказал Ким, улыбаясь студентке. – Вы вообще не признаете субординацию и нормальные человеческие отношения? – спросила в грубой форме Настя. – Ты с Пак Чимином также говоришь? Такая смелая, потому что я не твой куратор? – резко повернулся Ким к ней и пристально смотря в глаза продолжил: – это можно исправить, и ты это знаешь. Настя не отвела взгляда, а лишь задержала дыхание, чтобы не запустить свое волнение в неукротимый океан эмоций, который вот-вот выльется прямо сейчас в этом безумии катастрофы. Далее они шли в тишине. Настя не понимала, почему все кураторы такие заносчивые, неужели они все женоненавистники? Она погружалась в свои мысли, думая о том, что каждый день она все больше испытывает терпение Чимина и Джина. И осознает, что ей нравится это чувство: выводить их на эмоции, но при этом не дрожать как осиновой лист перед ними, что безумно их злит. Наконец, они входят в огромный холл больницы, но не такой огромный как на их базе, и видят разрушенные посты медсестер, дым, клубящийся из палат, стекло на полу, обваленные стены. С каждым шагом они наступают на стекло, звук хруста такой, словно они идут по свежему снегу, но при этом чувствуют гарь и запах палённой плоти. Из мыслей обоих выводит странный звук, он свистящий, будто откуда-то выходит воздух. – Доктор Ким, это же отделение анестезиологии и реанимации? – спрашивает неуверенно Настя. – Да, доктор Ан, – ответил Сокджин. – Вы знаете, как меня зовут? – удивленно спросила студентка. – Конечно. Я только притворяюсь придурком, – с улыбкой сказал Джин. Эта фраза очень удивила Настю. Он смягчился, но почему? – Доктор Ким, вы слышите этот звук? – промолвила она. Свистящий звук стал настолько отчетлив, что его эхо раздавалось на весь холл. На минуту повисла кромешная тишина. – Кислородные болоны! – крикнул Сокджин. В этот момент раздался взрыв, ударная волна выбила стекла, выходящие на улицу. Она до основания разрушила и без того шаткую стену, которая служила одной из оснований здания, от чего та еще сильнее обвалилась с огромным грохотом, закрывая выход из здания. В этот момент все звуки исчезли, оглушительная тишина вперемешку с битыми осколками. Кругом разлетелись стекла, они заполнили все вокруг подобно мелкому инею в безлюдном лесу в пургу.***
Во время невеселого пребывания группы скорой помощи на месте крушения и взрыва, не менее серьезные вопросы решали сотрудники педиатрического отделения. Девочка Милли впервые за все время находилась в стабильном состоянии, что не могло не радовать доктора Мина. Никто не отменял для него приемный день больных, но это также возможность научиться новому и для его ординаторов. Спустившись в приёмное отделение, врач не стал делить своих студентов на тех, кто находится в нем, и кто ведет приём новых пациентов. Он лишь обозначил каждому фронт работ. Каждый студент был закреплен за определённым участком приемного отделения, который включал себя две смотровые комнаты. За ними были приставлены медсестры, которые должны выполнять назначения юных врачей. Юнги дал им полную волю. Полностью отдавая себе отчёт, что всё, что они накуролесят разгребать ему и его врачам. Такова была методика его обучения: полная свобода и полная ответственность. Он не собирался давать им поблажек, снисхождения, хотел показать им, каково это отвечать за каждый свой шаг, и не перед ним, а перед родителями и маленькими пациентами. Это испытание покажет, кто на что способен, а самое главное – готовы ли они признавать свои ошибки. Дверь раскрывается, и перед юными врачами предстает картина: заезжает каталка, на которой лежит ребенок, полностью увешанный трубками. Врач скорой помощи обращается к медсестре резко и строго: «Врач? Кто принимает?». Юнги отходит на задний план к своей части приемного отделения, освобождая при этом арену отделения для своих «зеленых» студентов. Испуганная Розэ подходит к высокому, коренастому мужчине, который незамедлительно докладывает: – Девочка, Мэй До, 6 лет, острая кишечная интоксикация. Пару раз пыталась терять сознание. Кожа сухая, жажда, давление низкое, на боль реагирует плохо, зрачки широкие, – заканчивает мужчина, отдавая карту с измерениями врачу. На это Розэ еще больше раскрывает глаза, пытаясь хоть как-то прийти в себя, складывая в своей голове всё в одну картину. – Девушка, вы берете ребенка? Распишитесь, и мы поехали, – указывает на определённую документацию врач скорой помощи. Розэ, как тумане, подписывает и только потом понимает, что ей недостаточно информации и она вообще ничего не поняла. – Постойте! – кричит она ему вслед, – чем отравилась девочка? Но в ответ слышит лишь звук заводящейся машины на улице. Девушка полностью растерянна, закрывает смотровой кабинет с лежащей девочкой на каталке. «Что же мне делать?», «Я совершенно не понимаю, что мне делать», «Я не могу позвать Доктора Мина сразу же на первом пациенте», «А вдруг с ней что-то случится?» – такие мысли пробегали в голове Розэ, которая судорожно перебирала край своего халата, как вдруг зашла Алёна. – Розэ, с тобой всё в порядке? Ты выглядела очень обеспокоенной, – резко закончила Алёна, понимая, что девушка просто не слышит её и находится в каком-то состоянии забвения. Она подошла к ней и легонько встряхнула за плечи. – Розэ, ребенок, мы должны ей помочь, давай вместе осмотрим её, – продолжила Кан. Розэ вдруг отмерла, когда услышала мягкий и добрый голос Алёны, предложивший помощь, в которой она так нуждалась. Девушки осмотрели малышку и поняли, что дела не так хороши, как хотелось бы. По всем признакам у девочки было сильное обезвоживание из-за кишечной инфекции, и начала страдать нервная система, она совсем не реагировала на боль. В тот момент, когда они уже решали, что ей назначить, у малышки случилась судорога. Резко все группы мышц на ногах начали сокращаться. Столик с инструментами для осмотра, что стоял рядом, упал с громким грохотом, девушки были очень напуганы таким зрелищем. Розэ схватилась за голову, пытаясь вновь что-то вспомнить. – Нам нужно…нужно… – судорожно бегали её глаза по всем шкафам, она не заметила, как уже перешла на действия, ища какое-то лекарство. В этот момент Алёна наблюдала за, кажется, бездумной Розэ, которая делала что-то на автомате. – Розэ, что ты ищешь? - спросила Алена, подходя к ребенку, попутно перевернула её набок, чтобы та себе не навредила. – Я не знаю, но как найду, я сразу… – Розэ резко замолчала на несколько секунд. Было ощущение, что она потерялась в пространстве на какое-то время. – Нашла! – резко крикнула и подняла упаковку ампул с Седуксеном. – Сейчас, малышка, сейчас… – приговаривала она, набирая шприц с лекарством и отправляя его по назначению. Удивительно, что на глаз Розэ верно определила дозировку для такого хрупкого тела, потому что через пару минут судороги прекратились. Девушки вышли в общий холл, чтобы определиться с дальнейшей тактикой, найти медсестру и проконсультироваться с реаниматологом.***
Настя, казалось, слышала лишь отдаленные голоса, хотя никого кроме нее и Сокджина в холле не было. В ее голове раздавался звук, такой неприятный, словно звук разряда или тока. Такой звук она слышала, когда по телевизору очередные идеальные врачи пытались спасти безнадёжного пациента с разрывами всех органов и переломами всех костей, от остановки сердца. – Ан, ты в порядке? Слышишь меня? – кричал ей в лицо Джин, который был весь в пыли и осколках от стекла. Ким закрыл её от ударной волны, так как удар приходился с её стороны. Кислородные баллоны только привезли и даже не успели занести по палатам в отделении. Они находились в подсобке, которую те удачно прошли, осматривая холл. Настя лишь медленно моргала, а его голос, казалось, был в нескольких сотнях метров. Ей приходилось напрягаться, чтобы понять его речь. – Не заставляй меня переживать, – продолжил громко говорить Джин, – Соджун не простит мне, что я угробил его драгоценного ординатора. Вдруг она стала слышать его голос все ближе и ближе, как будто выходя из своей ауры забвения. Картина не казалась такой размытой, а врач стоял над ней, он был так близко, что можно было разглядеть все пылинки, побелку на его лице и запёкшуюся кровь от ударной волны с огнем. – Да, доктор Ким. Я вас слышу, – внятно и четко ответила ему Настя, – можете меня больше не трясти, а то я к вам в отделение попаду такими темпами. – Ты и так туда попадешь, дорогуша, – рассмеявшись сказал Джин, но смех его длился недолго. В какой-то момент он скорчился от гримасы боли, которую старался не показывать. – Что с вами, доктор Ким? Где болит? – обеспокоенно спросила Настя, глаза которой стали еще больше и чернее, чем от боли при ударе о пол во время взрыва. – Ничего, все нормально, – попытался встать Ким, как неожиданно для обоих увидели огромное количество ярко-алой крови на полу, где они лежали. Картина была не из приятных. Повернувшись в полный рост Джин предстал перед девушкой с острым и тонким осколком грязного стекла, который торчал в его руке. Ровно в середине плеча, глубоко погрузившись в мышцы врача. Из плеча истекало какое-то количество крови. – Нам срочно нужно обработать рану, – сказала Настя, попутно ища, где это можно сделать. – Нет, пустяк. Сейчас выйдем отсюда, и я сам всё сделаю, – ответил холодно Джин. – Вы издеваетесь, доктор Ким? Только что обвалилась несущая стена, мы взаперти. Теперь мы с вами жертвы завала, – резко с повышением голоса сказал Настя, пронзительно смотря на него с неподдельным возмущением. – И что ты предлагаешь, раз такая умная? – выпалил Джин с недовольством, понимая, что она абсолютно права. – В отделении реанимации всегда припрятаны инструменты из хирургии, – начала говорить девушка, ловя при этом взгляд Джин с выгнутой бровью, – не спрашиваете, откуда мне это известно, – продолжила она. – Вот сюда, я всё сделаю, – указала она на еле открытую дверь, заставленную палками с торчащими гвоздями. – Допустим, – единственное, что смог сказать ей в ответ врач. – Садитесь, – указывает она ему на кушетку, в тот момент продолжая поиски инструментов, бинтов, шприцов и ампул. –Ты можешь обращаться ко мне на ты, – ответил спокойно Джин – Если только вы выучите моё имя, – улыбаясь, сказала Настя. На это Джин просто расплылся в улыбке, признавая, что язык у этой девчонки подвешен. Настя начала манипуляции с наложения жгута и обезболивания места раны. За всеми её манипуляциями внимательно наблюдал Сокджин, не отрывая свой острый глаз, даже не моргая, что, казалось, придавало небольшого дрожания рукам девушки. – Не бойся, я не буду кричать и бить тебя, – сказал Ким, пытаясь подбодрить её. После уколов, чтобы врач не так ярко чувствовал боль, она решила увеличить разрез и предпринять попытку вынуть стекло. Самое страшное, чего боялась девушка, так это повреждение глубокой артерии плеча, что заставило бы их искать выход намного быстрее. – Медленно вынимай осколок, попутно суши рану салфетками. Не бойся, – сказал Джин в полнейшей тишине. Ординатор следовала его указаниям и вынула осколок. На их общее удивление, он был достаточно глубоко и не доставал до глубокой артерии плеча лишь пару миллиметров. Повреждены были лишь небольшие сосуды, которые девушка смогла перевязать. В рану она положила несколько салфеток и гомеостатическую губку, чтобы остановить кровотечение. Перебинтовала руку и глубоко выдохнула. – Ты меня удивила, снова, – сказал Джин глядя ей в глаза, – хорошая работа, доктор Ан Анастасия, – закончил он. – Спасибо, доктор Ким, – ошарашенно, как на одном дыхании, быстро промолвила она. – Джин, - ответил Ким, – я же выучил твоё имя, – добавил он с улыбкой.***
Пак Чимин бегал по приемному отделению, как пчела в поисках нектара. Большую часть своего времени на работе он проводил именно здесь. Считалась, что он один из самых одаренных врачей в этой больнице, с быстрой реакцией и правильностью постановки диагнозов в первые минуты поступления пациентов до 90%. Количество людей в этом месте прибавляется с каждой минутой, люди с крушения постепенно заполняли отделения огромной больницы. Казалось, что это никогда не закончится. – Хосок, я зашиваюсь. Дай мне пару людей, – прокричал Чимин, как только увидел своего коллегу. – Хорошо, – ответил Чон, – дай подумать, – незамедлительно продолжил тот. – Дарья, поступаете в распоряжение доктора Пака, – обратился он к своей студентке, которая заполняла карту пациента психиатрического отделения. В этот момент Даша почувствовала першение в горле. Её личный демон, которого она боялась, как огня. Наблюдать за ним со стороны – это словно смотреть фильм ужасов для ординаторов. За каждый неверный шаг он придумывал все более и более изощрённые издевательства. При всём этом со стороны кажется, что это обычная работа, но зато какого объема. Собравшись с духом и проговорив про себя «Все, что не убивает, делает нас сильнее», она направилась к Паку. – Привет, привет, – резко начал Чимин, – мне совершенно все равно как тебя зовут. Первое задание, рыжик, – осмотрел он её с ног до головы, чтобы подобрать краткое и лаконичное описание. – Я хочу, чтобы ты сняла у всех ЭКГ. После этого опишешь каждое из них сама и вклеишь в бумажки, которые именуются личными картами пациента. – Доктор Пак, но я не кардиолог, не уверенна, что… – она не договорила, как вдруг ее перебил Пак: – Бельчонок, мне всё равно на какой ты специализации. Прямо сейчас за твоей спиной может погибать человек от отёка легких или острой сердечной недостаточности. И мне нужно, чтобы ты взяла все свои извилины и начала делать то, что я говорю, – грубо ответил Чимин, ставя акценты на медицинских терминах в своей речи. При этом, он пронзительно, со злостью посмотрел на девушку. От этого взгляда у Даши все сжалось в один момент. Она не успела и пикнуть ему, как он просто ушел в хаотичном направлении. «Во-первых, как правильно ставить электроды? – начала речь сама с собой студентка. – Боже, здесь больше двадцати людей, он решил меня убить или что?» «Так, соберись, ты всё помнишь» – сжав руку в кулак, Хван направилась к злосчастному аппарату с электродами. Девушка вспомнила, что когда-то говорил её преподаватель про сдачу экзаменов: «Если ты не знаешь ответ, прислушайся к другим, кто-то да проговориться, и вот у тебя уже есть пол ответа». Именно этому совету она и последовала. Но, к ее сожалению, в отделении не было света кардиологии Ким Намджуна, но был кое-кто другой. – Мунбёль, я считаю, что здесь блокада левой ножки пучка Гисса, – слышалось обращение с соседней смотровой комнаты, которая была лишь на словах комнатой. По факту, это место лишь ограничивалось разделением посредством небольшой шторки. Даша узнала в этой девушке с пепельными волосами, которые та убрала в пучок, и острым взглядом, уверенную в себе студентку Чимина из отделения терапии. Пару минут Хван наблюдала за ней и её действиями. Усилиями она заставила себя запомнить их в нужном порядке, так как её волнение перекрывало всё, что здесь происходило. Расстановку электродов, куда нажимать, чтобы этот чёртов аппарат писал ритм сердца, а не новый трек дебютной группы кей-попа. Настало время Даши начать свою работу. Девушка не подозревала, что за всем происходящим из укромного места, словно коршун, наблюдал Пак Чимин, который был готов к своим любимым наказаниям. – Чимин, почему ты тут стоишь? Разве у тебя не работы? – вопросительно посмотрел на него Хосок, проходящий мимо с амбулаторной картой своего пациента. – Мне интересно, насколько быстро твоя пташка заплачет или сломает наш новый аппарат ЭКГ, – ответил Пак, устремляя свой взгляд на девушку, которая медленно, но внимательно расставляла электроды аппарата на первом пациенте. – Так, значит, шестой электрод в пятое межреберье по средней подмышечной линии, – шёпотом проговаривала Даша. – Жмем. Вроде работает. – Ура! – вскрикнула она уже еле слышно, с радостью, получая заветный свиток. Рассматривая внимательно полученные данные, она еще больше радуется, потому что видит норму. – Следующий пациент, – в голос, радостно сказала ординатор. Подходит к очередному пациенту, также внимательно и аккуратно размещает электроды – Ваши ручки, милая, такие теплые, – неожиданно говорит ей пожилая женщина. На что девушка ей лишь так же тепло улыбается. Давно ей такого не говорили пациенты. Обычно они хамят, не хотят идти на контакт, ведь перед ними всего лишь студентка, но не сейчас. Неужели все становится лучше для Даши? Так, она проделывает манипуляцию снова и снова, не находя ничего большего чем тахикардия, которая автоматически считает аппаратом. Даша замирает у одной пожилой дамы. – Доктор Хван, сколько времени вы здесь будете возиться? – вопросительно смотрит на неё Чимин, – ты думаешь, я тебе весь день выделил, чтобы ты присоски ставила? – Но вы сами сказали снять у всех ЭКГ, – замешкалась девушка в ответ. – И почему ты ставишь только грудные отведения, а как же стандартные? Они для тебя шутка какая-то? Ты не оценила ни у кого гипертрофию желудочков? – начал ускорятся в фразе Чимин, – ответь мне по этому чудо-ЭКГ, какая тут ось и есть ли аритмия? В ответ он слышит лишь тишину. – Правильно, потому что у тебя нет еще трех отведений, – прорычал Чимин. – Всё переделать. У тебя 30 минут. По истечении времени все карты на моем столе должны быть. Даша всё так же смотрела в пол, закипая от злости к Паку. – Ты меня поняла? – добавил он, пристально смотря на нее. – Да, – тихо ответила Хван.***
Настроение у Юнги стало медленно улучшаться. Малышка Милли была всё также стабильна. Возможно ли, что этой ночью он всё-таки сможет поспать? Он с интересом наблюдал за каждым своим ординатором, что разбрелись по приемному отделению. Но особый интерес для него представляла Алёна. Девушка с особым вниманием относилась ко всем детям, что приезжали на скорой в этот сумбурный день. Даже на плачущих детей она реагировала спокойно. Хоть Юнги и не знал о ситуации с Розэ и девочкой с судорогами, он был уверен, что его студентка очень отзывчивая. «Здесь так тяжело. Мне кажется, я не выдержу этот день» – проносились мысли в голове Алёны. Каждый новый ребенок поступал с серьезными поражениями, вперемешку были детки с банальными соплями, которым нужно лишь грамотное промывание носа. Перед студенткой появляется маленькая девочка с полуоткрытым ртом, словно ей не хватает воздуха, она была похожа на рыбу, которую вытащили из воды. Губы малышки были такие сухие и потресканные, что из них вот-вот начнет течь кровь. – Что случилось? – обратилась Алёна к ее маме. – Доктор, – обеспокоенно начала мать девочки, – носик не дышит, горло красное, она совсем не ест, шея так надулась, я не знаю, что делать. Помогите,– навзрыд закончила та. – Успокойтесь, – начала Кан спокойно, – расскажите мне, когда всё началось и с чего, а я пока осмотрю вашу дочку. Как тебя зовут, принцесса? – мягко спросила Алёна, обращаясь к девочке. – Два дня назад поднялась температура до 38. Сегодня уже 39,5. Горло заболело, очень красное стало, как будто, знаете, все натерли красным красителем. Голос осип. Нос не дышал с самого начала. И сегодня шея увеличилась. Сказала мне, что не хочет есть и ей больно глотать. Вот мы у вас, – закончила женщина свой рассказ с глазами на мокром месте. В это время Алёна проводила осмотр. Горло и правда было как будто в пламени. Девушка заметила плёнки на миндалинах. Аккуратно взяла шпатель, чтобы отделить их и увидела, что на месте пленки появились кровавые участки. Изо рта малышки был приторно-сладкий запах. Шейные лимфоузлы были значительно увеличены. Отек шеи был до её середины, по ощущению словно тесто. Она заметила сильную одышку и сильный «лающий» кашель малышки. Все эти признаки насторожили студентку. – Измерим температуру. Я скоро подойду, – сказала девушка медсестре и матери ребенка. В своей голове Алёна составила четкую картину. Но это было слишком серьезно, чтобы оказаться правдой. – Доктор Мин, можно вас? – обратилась студентка к врачу, который убирал стетоскоп от своего пациента. – Слушаю тебя, – с серьезным лицом ответил Юнги. – Я думаю, у пациентки… – замолчала резко Кан. – Что у нее? – вопросительно посмотрел на нее он, убирая ручку в нагрудный карман халата. – Думаю, у нее дифтерия, – ответила Алёна, – токсическая форма. Температура высокая, отек шеи, пленки на миндалинах, – продолжала говорить она вслед своему наставнику. В голове Мина никак не укладывалась, почему с момента начала стажерской практики он не может и дня спокойно провести? – Ну что у нас тут… – начал Мин, обратившись к маме пациентки, – сколько температура? – 39,5. Нас только что смотрел другой доктор, – ответила женщина с опаской, как будто не доверяя ему. – Не переживайте, мы лишь еще раз посмотрим горло, чтобы точно определиться с диагнозом, – сказал он, еле заметно улыбаясь. После осмотра и оценки состояния ребенка, доктор Мин понимает, что его студентка права. Хоть еще не было сделано необходимых анализов, но клиническая картина была такой яркой, что действовать необходимо прямо сейчас. Отведя маму от ребенка, Юнги сказал: – У вашей дочки дифтерия, токсическая форма. Это инфекционное заболевание, которое поражает ротоглотку, в вашем случае. Ей срочно нужно ложиться в больницу. Отек на шее, что вы заметили, может быть очень опасен. У нее достаточно высокая температура. Заболевание серьезное. Я настоятельно рекомендую вам остаться у нас. Мама девочки растерянно смотрела на Мина, ища глазами врача, который первым смотрел их. – Что вы думаете, доктор? – обратилась она к Алёне. – Да, что вы думаете доктор? – с еле заметной усмешкой присоединился к вопросу Юнги. Алёна засмущалась от таких взглядов, с одной стороны молящего, а с другой ехидного и ожидающего. Она повернулась в сторону женщины и ответила: – Доктор Мин, мой наставник, совершенно прав. Вам стоит послушать его. Заболевание серьезное. Здесь мы сможем вам помочь, – в её взгляде было столько теплоты и надежды, что женщина сразу же успокоилась и доверилась двум докторам. Направляясь в отделение, долгое время они молчали. – Ты еще не передумала дежурить сегодня ночью? – с нежным взглядом, которым Юнги одаривал только маленьких пациентов, он посмотрел в сторону Алёны. – Нет, конечно же. Здесь столько интересной работы, – с азартом ответила девушка. – Ты хорошо поработала, – начал Мин – Сегодня, когда вернется доктор Ким Сокджин, я хотел бы, чтобы ты посмотрела за нашими пациентами в реанимации. Алена ничего не сказала, но её восхищенный взгляд говорил сам за себя. На это Юнги смог лишь улыбнутся, так искренне и так по-детски. Перед ним предстал радостный человек, который напомнил ему всех маленьких пациенток отделения в одном, когда они видят Мина в коридоре.***
– Ты это слышал? – резко выдал Чонгук, заканчивая очередную манипуляцию по обездвиживанию конечности в шину для транспортировки пациента. – Что? – громко крикнул ему Минхо с другой стороны. Раздался громкий звук взрыва, что снес несущую стену здания и выкинул пару балок в сторону, где находились ребята. Вокруг был сплошной пепел. Летели металлические детали от баллонов, части окон здания. Начало полыхать левое крыло здания и все больше раздавались новые звуки взрывов. – Там внутри могут быть люди, – обратился Чонгук к Минхо, сокращая дистанцию между ними, – мы должны что-то сделать. – Что ты можешь сделать? Мы можем лишь ждать пока приедут пожарные, – сухо ответил Минхо. Было ощущение, что ему совершенно плевать на то, что там могут пострадать люди. В этот момент раздался еще один взрыв, который обрушил крышу до основания. – Постой. Где доктор Ким? —спросил Чон. Но казалось он общался с пустотой. – Он внутри. Взял с собой ту девчонку, и они ушли, – ответил один из спасателей. В этот момент, впервые, Чонгук почувствовал ответственность за кого-то кроме себя. Ему хотелось лезть под завал и ставить капельницы всем, кого только видит. Впервые он хотел помочь кому-то кроме себя. – Ты понимаешь, что там наш наставник и ординатор? – замялся в конце фразы Чон. – Мы должны что-то сделать. Они же просто задохнуться там, – повышая голос, продолжил тот. – Разве не ты должен радоваться, что именно Сокджин там сейчас? Нет его – ты свободен от изгнания из хирургии. Так почему бы нам не заняться нашими обязанностями? – безразлично говорил Минхо, без капли эмоций. – Вот там стоит твой хирургический краш – Пак Соджун. Так беги к нему. Ты свободен, – с какой-то злобой и ухмылкой закончил студент. Чонгук все больше и больше поражался Минхо. Насколько он был самовлюблен и обижен? Чон был уверен, что он тут самый самодовольный и напыщенный, но глубоко ошибался. – Ты настоящий придурок, Минхо. Не зря Ким тебя морозит каждый день, – ответил с отвращением Чонгук. Он сам удивился своим словам, ведь буквально пару часов назад его также морозил Джин. И он был готов сделать что угодно, чтобы наконец это закончилось. Пепел все больше застилал глаза, казалось, вокруг была снежная буря, а не конец сентября в Сеуле. Чон взял с собой смоченную марлю, чтобы дышать через нее и начал пробираться под завалы разрушенного здания больницы. Его руки обжигали летящие искры от горевшего дерева, ведь жар распространился на окружающие деревья, и те загорелись с новой силой. Пожарная служба была на подходе. Чонгук был самоуверенным мужланом, но не тупым. Он знал, что может случится с его коллегами в обстановке с угарным газом. Счет времени шел даже не на часы. – Надеюсь, я не зря столько времени торчу в зале, – сказал Чонгук, но его никто не слышал. Он смог одним движением и с большим усилием отодвинуть огромную металлическую арматуру, которая преграждала вход в здание. Но какого было его огорчение, что это не единственное препятствие к входу в холл, где были его коллеги. Аккуратно проходя над еле-еле держащимися непонятными конструкциями металла и дерева, он проник в небольшую щель, в которой виднелся холл здания. – Уже близко. Как здесь дымно, – добавил Чонгук, зажмуривая со всей силы глаза. Поток ветра направлял дым из крыла, который загорелся некоторое время назад. Чон убирает попутно железяки, рассчитывая, чтобы последние не рухнули на него, и он не оказался с переломанной ногой. Наконец, он убрал последнюю стену, что ограждала его от огромного холла. Чонгук не знал, как реагировать на картину, которую он увидел перед собой.***
Пак Чимин, как ужаленный, бегал по отделению, не успевая принимать пациентов и контролировать их потоки. В этот момент раздался еще один громкий звонок, который слышал только Пак. Он был все громче и громче. Никто не подходил. – Неужели в этой богадельне никто не может поднять эту чёртову трубку? – кричал Чимин во весь голос на посту медсестер. – Слушаю. У вас три секунды, и я кладу трубку. – Я знал, что твое чсв зашкаливает, но чтобы настолько? – слышится с той стороны трубки в ответ. – Соджун, что такое? Не говори, что вы еще не выехали, – раздраженно продолжил Чимин. – У нас тут больница полыхает. Предположительно, будет много отравлений угарным газом. Сокджина и двух ординаторов нет. Ты нам нужен. Срочно, – четко и без реприз сказал Соджун. – Ты смерти моей хочешь? – выбесился Чимин и сжал листок бумаги на посту медсестры. – Сейчас найду кого-нибудь с собой и приеду. «Как же я хочу, чтобы этот день просто закончился» – подумал Чимин. Как вдруг на его глаза попалась запыханная, измученная студентка, которую он заставил переснимать всем пациентам ЭКГ. Даже тем, у кого это сделали заранее. – Белка. Собирай вещи, едем на пожар, – крикнул он Даше, внимательно исподлобья посмотрев на неё призывающим взглядом. – На пожар? – округлила глаза девушка. Безумный страх читался на ее лице, что очень порадовало Пака. – Бельчонок, да, да. Пожар. Когда здание горит. Будешь и там снимать ЭКГ. Собирай свои косметички, – саркастично добавил он, подпирая рукой голову. Даша замерла на месте, потому что, во-первых, ей придется ехать на пожар, а во-вторых, Пак Чимин относится к ней, как к глупой дуре. Это безумно злило девушку. Она буквально загорелась румянцем от злости. Всю дорогу, по пути на место происшествия, Даша не промолвила и слова. При этом, она всем своим видом показывала, как ей неприятен Чимин, и как сильно задели её его слова, его отношение, его взгляд. Неужели она не заслуживает хотя бы капельку терпимости от него и снисходительности? Пак всё прекрасно понимал, но никак не мог сдерживать свои порывы ярости, которые выливались саркастичным поведением в сторону любого, кто рядом с ним. – Приехали. Выходи, – сухо сказал Чимин. Даша молча вышла, не обращая на Пака никакого внимания. – Что происходит? – спросил Пак, обращаясь к Соджуну. – Сокджин, Чон Чонгук и моя ординаторша в здании, наполненном кислородными баллонами и угарным газом. А здесь у нас ещё двадцать человек со всякой всячиной, – как всегда лаконично ответил Соджун. – Белка, осматривай правый ряд вместе с тем придурком из анестезиологии, – обратился Чимин к Даше. Та все также молча последовала его указанию. Больше, чем тупость ординаторов Чимин ненавидел, когда они молча и безэмоционально реагировали на все его высказывания.***
Перед Чонгуком предстала картина, которая вызвала у него ощущение дежавю. На полу лежала женщина в больничной одежде, над ней стояла Настя, которая делала сердечную реанимацию. Она вслух считала каждую компрессию на грудную клетку, чтобы не запутаться. В это время Сокджин с перебинтованной рукой и испачканной одеждой в крови и пепле, другой здоровой рукой держал мешок Амбу и проводил искусственную вентиляцию. – Вы серьезно? – спросил Чонгук и скорчил недовольное лицо. – За столько часов вы снова делаете реанимацию? – Тестостерон, бегом, будешь целоваться, – быстро и резко сказал Джин. – Простите доктор Ким, но мне больше нравятся девушки, – ухмыляясь сказал тот. – Вы, кончено, ничего, но всё же… – не успел договорить Чонгук, как его прервали: – Вентилируй легкие, или я тебе руку такую же как у меня сделаю, – рассержено сказал Джин, бросив бешеный взгляд на Гука. Чонгук подошел к врачу и сменил его в вентиляции легких. –Ты как? – вопросительно посмотрел на Настю Джин. – Все нормально. Я качаю, – сказала Настя и продолжила компрессию в прежнем ритме. Реанимация не была такой успешной, как бы хотелось врачам. Время подходило к концу мероприятия. Как вдруг раздался звук серены машины пожарной службы. – Давай дыши, не отвлекайся, Чон, – закричал на него Джин, что испугались все, кто был в этом холле. Настя опустила руки, посмотрев на свои часы, на которых был секундомер. – Прошло 30 минут. Она не откроет глаза, – с сожалением сказала девушка. – Реанимация окончена. Время смерти 15:20, – добавил Джин и встал с колен, которые были усыпаны стеклом и пеплом. Долго еще не могли отойти от женщины Чонгук с Настей. Они видели безнадежных пациентов. Но никогда на их руках не было смерти. Они никогда не чувствовали дыхание ее так близко. Они смотрели, как из человека уходит жизнь, при этом были бессильны настолько, что даже не могли пошевелиться. – Я сказал, отошли от тела, – громко повторил Джин, смотря строгим взглядом на студентов. Наконец дверь в холл была открыта. Трудно было назвать её дверью – всего лишь куски металла и щепок. Но, наконец, заточенные здесь смогли выйти. – Позови остальных. У нас один труп женщины, – сухо сказал Джин, обратившись к спасателю. Все трое молча вышли из здания на свежий воздух. Яркий свет ударил по их глазам. Такое ощущение, что они были в каком-то закрытом подвале вечность. Хотя это длилось всего несколько часов. – Какого хрена, Джин, ты там застрял? – обратился Чимин к Киму, попутно убирая стетоскоп от пациента с тяжелым дыханием. – Соджун, пневмоторакс, теперь он твой, – продолжил он, обращаясь к Паку. – Знаешь, меня манил звук бесплатных кислородных баллонов для моего отделения, – саркастично ответил Джин. – Что с твоей рукой? Что ты там вообще делала с ними? – вопросительно посмотрел на двоих ординаторов, которые стояли рядом, но, казалось, находились в другом мире. Все звуки для них как будто изменились. Все изменилось. – «Не кореянка» устроила мне мини-операцию, – ответил Джин, ловя еще один вопросительный и удивленный взгляд Чимина. – Расскажу после смены. – В следующий раз я беру её с собой на смену. С ней весело, – улыбаясь добавил Чимин, смотря на Настю. – Еще, посмотри её. Она сильно ударилась при взрыве, – озабоченно сказал Ким и отправился в сторону оставшихся больных. Настя стояла в недоумении. В её голове появился шум, снова начало отдавать эхом каждое произнесенное слово. Она думала, что находится в глухом лесу. – Милочка, ко мне иди, – обратился Чимин к Насте, показывая рукой, чтобы она подошла. – Все в порядке, у меня ничего не болит, – ответила она ему. – Это мне решать, – грозно ответил Пак и строго посмотрел на нее. Чимин осматривал девушку. Проверял реакции зрачков на свет, одинаковы ли они. Есть ли судорожное сокращение мышц. Проводил неврологическим молоточком перед глазами. Осматривал группы мышц. Насте все это надоело, и она начала убирать его руки. – Все в порядке, доктор Пак. Я полностью здорова. Глова пройдет, головокружение тоже, – раздраженно сказала она, её глаза бегали словно маятники. Чимин заметил, как она щуриться каждый раз, когда смотрит в сторону солнца. Гримаса на лице показывала, что ей больно. – Еще раз ты поднимешь руки, и я за себя не отвечаю, – рявкнул и посадил её на место Пак. Издалека Даша увидела силуэт Насти и решила подойти, найти хоть какую-то отдушину среди этого безумия. Она ускорила шаг, как перед ней предстала нерадужная картина: Настя вновь начала спорить с Чимином, отчего тот начал закипать как чайник на газу. Он был готов уже начать свою многословную тираду, как вдруг зрачки девушки расширились до невозможности, и она упала в обморок, полностью потеряв сознание. – А я тебе говорил, дорогуша, надо сидеть спокойно, – сказал спокойно Чимин. – Каталку мне. У нас черепно-мозговая травма. Предположительно ушиб головного мозга легкой степени, – добавил он. Поднимая девушку на руки, он уложил ее на каталку. Начал измерять давление, приподняв рукав её хирургического костюма до уровня плеча, где красовались кровоподтёки от удара при взрыве. Чимину было тяжело смотреть на то, в каком состоянии находилась девушка, хотя такое он видит каждый день. Чимин обратился к Сокджину со словами: – Джин, однажды, ты доведешь её до инсульта такими приключениями.