Ateez and noona

— Конечно, директор-ним. Разумеется, я могу прийти в компанию ночью и проверить все чертовы счетчики. Мне же ничего не страшно, у нас же совсем не водится маньяков, убийц и насильников. А сама я не хрупкая женщина с неустойчивой психикой, а бесстрашный бодибилдер, — неустанно бурчала Хаён, с опаской поглядывая по сторонам и пытаясь совладать с волнением. Такси уехало еще до того, как она короткими перебежками добралась до дверей компании, чувствуя, как от страха у нее замирает сердце. Звонок директора настиг ее, когда Бён собиралась со спокойной совестью отправиться в душ, чтобы перед сном смыть весь сегодняшний суматошный день и лишние мысли, только зря нагружающие уставшую голову. Как же хотелось послать дорогого работодателя далеко и надолго, но Хаён со вселенским смирением слушала его просьбу, озвученную очень извиняющимся тоном, и удержала язык за зубами, понимая, что пока ещё слишком рано портить с ним отношения и искать новые вакансии. Все же не каждый день он тревожил ее душевный покой подобными просьбами. Можно и стерпеть. А там, вдруг премиальных подкинут… Воодушевленная этими оптимистическими мыслями, секретарь Бён уже увереннее шла по таким родным коридорам, подсвечивая путь телефонным фонариком. Почему-то не хотелось включать свет, чтобы не привлекать внимание редких прохожих с улицы. Да и забудет еще выключить и придется снова возвращаться. Приобняв себя одной рукой для большего спокойствия, Хаён в медленном темпе, рассматривая все вокруг, шла в сторону складских помещений, уверяя себя, что забежит туда на минутку, щелкнет забытым переключателем, а потом шустро рванет домой в родную кроватку, выпутавшись в пижаму из-под накинутого впопыхах плюшевого спортивного костюма. Никогда она еще не заявлялась сюда в настолько домашнем виде. И так чуть в тапках не прибежала, но вовремя на выходе из дома сунула ноги в кроссовки. — Так, счетчики… — пытаясь сориентироваться, напомнила себе Хаён, подсвечивая таблички на дверях. Но до конечной цели еще идти и идти — это этаж для танцевальных практик. Его она всегда проходила в темпе вальса, стараясь уйти незамеченной и не смущать никого своим присутствием, отвлекая от работы. И теперь по привычке хотела уже проскочить этот участок, как краем уха услышала подозрительный звук. Чей-то протяжный глубокий вздох заставил ее замереть испуганным памятником самой себе, почувствовав, как спина покрылась ледяной коркой ужаса. Никого же в такой час здесь быть не должно… Либо это директор решил перестраховаться, либо шутливые слухи о том, что в здании завелся неприкаянный полтергейст оказались правдивыми. Но Бён хоть и была трусливой, однако в мистику не верила. «Если это вор, то он глупый, потому что в зале для хореографии тащить нечего», — подумала Хаён, прислушиваясь к подозрительным звукам и безошибочно следуя в сторону предполагаемого нахождения их источника. Быстро осмотревшись, она для надежности схватила чей-то забытый зонтик у стойки с журналами. Орудие самообороны так себе, но и этой шуткой в глаз можно больно кольнуть. Звук повторился, став похожим на сдавленный жалобный стон, как будто кто-то мучился от неотступающей ноющей боли. Хаён, сжав губы в тонкую линию, гулко сглотнула, подходя к двери. Из маленького промежутка между полом выглядывала тонкая полоса света. Бён поняла, что человек, который оказался с ней в одно время в компании, тоже не желал быть замеченным, поэтому не стал включать освещение в зале, ограничившись небольшим источником света. Но подобная предосторожность нисколько не успокоила Бён, и она уже думала разворачиваться обратно, звонить директору и полиции, лишь бы не рисковать лишний раз своей драгоценной шкурой. — Оооох… Мурашки атаковали тело Хаён, не дав ей сдвинуться ни на шаг. Глаза ее расширились от полнейшего непонимания происходящего, а в голове больше не находилось ни одной адекватной мысли. Да что вообще можно ночью делать в зале для практик с подобным звуковым сопровождением? Тело отреагировало быстрее, чем мозг, и вспотевшая ладонь тронула ручку. Дверь безвучно отворилась, впуская в коридор больше света, озарившего белое лицо Хаён. Ослепленную Бён теперь уже атаковали те самые звуки, став на порядок громче и бесстыднее. И Хаён увидела человека, что лежал на мате со спущенными штанами, одной рукой яростно надрачивая крепко стоящий возбужденный член. Все внимание его было приковано к горящему экрану телефона, беззвучно показывающего видео с каким-то жарким порно. Не отрывая жадного взгляда, впитывающего все увиденное, он как сумасшедший пытался довести себя до оргазма, лихорадочно кусая губы и кривя лицо в невообразимых гримасах. Оглушающе грохнул зонт, выскользнув из ослабших рук Хаён. — Ой… — только и выдохнула она с нервным смешком, чувствуя, как кровью налились бледные щеки. — Простите… — Бён медленно попятилась обратно в спасительную темноту коридора, надеясь, что ее не услышали и не заметили, но как только зонт упал, то человек тут же испуганно вскочил, уронив телефон и наушник, когда подорвался с места, мигом осознав, что его застукали за грязным делом. Хаён помчалась на непослушных ногах, стараясь не оборачиваться и не выплюнуть сердце, что ненормально стучало уже где-то в горле. «А про извращенцев я забыла!» — догадка панически билась об черепную коробку, добавив к страху за собственную честь и давно утерянную невинность еще и безжалостную мигрень. Свет от телефонного фонарика прыгал по стенам и потолку, как ненормальный, совершенно не ориентируя зашуганную Бён в пространстве. За спиной доносился топот ночного онаниста, понукая мчаться еще быстрее. И у Хаён почти получилось добежать до холла, если бы не скатавшийся край ковра. С громким визгом она растянулась на полу, чудом не впечатавшись в него лицом, но вовремя подставила руки, отбив локти до болючих синяков. Щеки обожгло обидными слезами, и Бён завыла от несправедливости жизни, решившей отдать ее на растерзание какому-то извращенцу. Она услышала, как он остановился рядом с ней то ли выжидая чего-то, то ли в нерешительности, и приготовилась отбиваться, грозно шмыгнув носом. — Только посмей меня тронуть. Я так закричу, что подниму всех соседей в районе нескольких кварталов, — пригрозила Бён, а сама сжалась, прекрасно осознавая, что в нынешний век все думают только о сохранности собственной шкуры, и никто не придет, притворившись, что ее вопли о помощи - лишь обыкновенные галлюцинации. — Не надо… — хриплый голос прозвучал слишком раскаянно, – …нуна. — Что? — Хаён обомлела, не подозревая даже, что оказалась так близка с потенциальным насильником. И, кое-как нашарив телефон возле себя, направила луч света на застывшую сгорбленную фигуру. А потом еле удержалась от того, чтобы от души не выругаться. — Минги?!

***

Все та же ночь. Все в той же компании. И в том же зале для практик, освещенным одной несчастной лампочкой по центру. В руках исходила паром кружка спасительного кофе. Посуду и сам напиток принесли Хаён из ее же кабинета, пока она сидела на одном из матов, на самом краешке, прекрасно помня, что тут увидела, и пыталась прийти в себя. — Так, говоришь, что ты тут делал? — уточнила она еще раз, когда сделала первый обжигающий глоток и поняла, что готова к нормальному диалогу. Ночной извращенец, оказавшийся одним из обожаемых подопечных директора, то бишь айдолом этой компании, сидел напротив, сильно ссутулившись и опустив голову, всячески пытаясь скрыть умильно порозовевшие щеки. — Нуна… — пробормотал он крайне смущенным голосом, заставившим Бён иронично хмыкнуть. — Хорошо, — смилостивилась она и отхлебнула еще немного, мысленно уговаривая себя воздержаться от неуместных шуток. — Почему именно здесь и в такое время? — А где еще? — Минги вскинул подбородок, всем своим видом показывая безысходность положения, заставившего его искать укромным уголок. — Не в общежитии же… — И, наткнувшись на ее прищуренный взгляд, покраснел еще сильнее и отвернулся, взволнованно хрустнув пальцами, что неустанно заламывал не в силах совладать с эмоциями. — Да-а, — протянула Бён, — людей много, никакой личной жизни. Ну ты додумался, конечно… Бедняга, — и все-таки не удержалась и хихикнула в кулак, не представляя, как вела бы себя на его месте. — Не издевайтесь. Знаете, как иногда очень тяжело… Все мысли только… об этом. Я порой не могу… — и страшно запинаясь, упорно глядя только в стену, он рассказал обо всех своих юношеских проблемах, почему-то посчитав, что может доверить ей буквально все. Конечно, было чудовищно стыдно из-за того, что нуна увидела его со спущенными штанами, но сейчас, когда нельзя придумать ситуации хуже, Сон понял, что теперь нечего боятся. Он даже с хёнами не решался поделиться этим, хотя они наверняка бы поняли его. — Не беспокойся, Минги-щи. Я никому не расскажу о том, что ты тут делал, и не буду шутить, — клятвенно заверила Хаён, всеми фибрами души сочувствуя молодому айдолу, у которого было даже меньше возможностей прочувствовать все прелести сексуальной жизни, чем у его сверстников. Она даже не представляла, как вообще можно подстроить и так забитый график, чтобы построить с кем-то отношения или хотя бы уединиться на часок. Особенно тяжко это в таком возрасте, когда гормоны начинают водить хороводы и мутить разум, не позволяя ни на чем сосредоточиться. Каждому надо хоть как-то снимать напряжение, чтобы поставить мозги на место. — Спасибо, нуна, — благодарно выдохнул Минги, впервые посмотрев на нее без стеснения, но продолжая невольно сжимать вспотевшие ладони в кулаки, явно продолжая о чем-то напряженно думать. — Ладно, — Хаён взглянула на часы, обалдело присвистнула, не ожидая, что прошло так много времени, и ей уже давно надо на боковую. — Пора расходиться, завтра тяжелый день. Перед тем, как подняться, Бён решила допить кофе, думая о том, что завтра даже он не спасет ее от страшного недосыпа, который уже грозил обрушиться на нее с новой силой. И пока она допивала, Минги все-таки оформил терзающие его мысли в слова и выдал: — Нуна, пожалуйста… займитесь со мной сексом. Хаён громко поперхнулась, закашлялась, разбрызгивая кофе на все, что только можно. Округлив глаза, она уставилась на Сона чуть ли не с ужасом, даже не сомневаясь в том, что ей не послышалось — на слух никогда не жаловалась. — Чиво? — просипела Бён, отставив кружку, которая чудом не грохнулась на пол, и отползла от него чуть ли не на метр, как от чумного. Да и сам Минги превратился в перезрелый помидор и наверняка уже тысячу раз пожалел о том, что сказал. Но слова обратно уже не вернешь, и, глубоко вздохнув, чтобы вернуть себе самообладание, он повторил снова: — Займитесь со мной сексом… пожалуйста. — И взгляд такой щенячий, преданный, смотрящий в самую душу. — От того, что ты добавил «пожалуйста» просьба не кажется менее дикой, — нервно посмеиваясь, ответила Хаён, поражаясь сюрпризам сегодняшней ночи. За подобные моральные потрясения директор должен ей несколько надбавок. — Я притворяюсь, что этого не слышала. А если повторишь снова, то вынуждена буду жаловаться. Ты вообще понимаешь, что говоришь? Найдя в себе силы, Бён поднялась и сурово на него посмотрела, сведя брови к переносице. Если это была нелепая шутка, то он пожалеет, что до этого вообще додумался. Но Хаён видела, что нет, на самом деле он не шутил и всем своим видом излучал искреннее раскаяние, однако и оно было неполным. В лихорадочно блестящих глазах плескалось отчаянное стремление попытаться вновь, даже если придется упасть еще ниже. — Пожалуйста, — вновь обрушилось на нее, и он припал лбом к полу возле ее ног, заставив в шоке отшатнуться, — будьте первой. — Минги, ты чего? Ты выпил что ли? — Бён смотрела на него, как на неадекватного, не понимая, как человек в здравом уме вообще мог о таком помыслить. Она попыталась обойти его по широкой дуге, но Сон оказался проворнее и поймал ее за лодыжку, вцепился в нее и повис, как якорь, не давая ни на шаг сдвинуться с места. — Отпусти! — Завопила нуна, пытаясь отпихнуть его, но потеряла равновесие и рухнула прямо ему в руки. Сердце сумасшедше заколотило, ударяясь о ребра и не давая хоть раз полноценно вздохнуть. Она видела перед собой очень виноватое лицо Минги и была благодарна только за то, что он не решился действовать дальше, а терпеливо ждал, когда Хаён успокоится и перестанет отчаянно вырываться. Наконец Бён затихла, понимая, что бесполезно рыпаться, когда чужие крепкие руки надежно стиснули ее плечи, прижав к взволнованно вздымающейся груди. — Как ты вообще до такого додумался? — только и выдохнула она, глядя на Сона с недоверием. Вроде бы все ребята такие скромные были и вежливые, вели себя рядом с ней сущими ангелочками. А если заглянуть им в голову, то в каких позах они представляли ее? Бён передернуло, она как будто по-другому взглянула на мир, осознав, что все не так просто, как ей казалось. Если подумать, то она - ходячее совращение для молодых айдолов, вынужденных жить в сплошных ограничениях. Чем вообще думал директор, когда принимал ее на работу? — Я Вам доверяю, — признался Сон, взволнованно перебирая пальцами по ее предплечью, но не торопясь отпускать. — Только один раз. Хаён возмущенно фыркнула. Один, два, десять — все равно это дикость. Она никого из них не рассматривала в качестве сексуального партнера, не собираясь смешивать личную жизнь и работу. — И как ты себе это представляешь? — серьезно спросила Бён, пытаясь поймать его взгляд, но Сон трусливо отворачивался. — Ну я… теорию знаю, — пробормотал он и глубоко вздохнул, как будто собирался прыгать или бежать от нее куда подальше, пока не опомнилась и не обрушила на него весь свой гнев. — Ага, видела я твое учебное пособие, — ядовито фыркнула Хаён, опять вспоминая телефон с видео в его руке. — Как мне потом тебе и всем остальным в глаза смотреть? Я же буду чувствовать себя совратительницей. — Я тогда больше на Вас ни разу не посмотрю, чтобы Вы не чувствовали себя некомфортно, нуна, — клятвенно пообещал он, но Бён не поверила, потому что женская интуиция и жизненный опыт говорили ей, что первый секс невозможно забыть. Своего первого партнера Хаён помнила прекрасно, как и ту ночь, чужую темную комнату и большое горячее тело, тяжело навалившееся на нее сверху, дышащее в ухо мокро и по́шло. Все случилось так нелепо, глупо, слишком суматошно и скомкано, что лучше и не было бы вовсе. Она потом долго не хотела повторять ничего подобного, считая, что сексуальное удовольствие ей не светило, пока на ее пути не попался тот, кто показал ей, от чего она чуть добровольно не отказалась. — А что, больше нет никого на примете? — времени у айдолов не было, но женщин в их окружении всегда хватало. Проблема только в том, что конкретно у этой группы весь стафф противоположного пола неподходящего для них возраста. Довольно часто захаживали бэк-танцоры, но в основном тогда, когда парни усиленно готовились к камбэку и ни о чем не могли думать, кроме отваливающихся от усталости ног и мягкой, но такой далекой подушке. — Нет, — вздохнул он, душевно заглядывая ей в глаза, пытаясь найти в них хоть маленькую толику надежды. Хаён, не выдержав такой подлой атаки по ее совести, страдальчески взвыла и засучила ногами, как малый капризный ребенок, пытаясь даже не думать о том, что ей ничего не стоило переспать с этим пареньком и сделать вид, что ничего не было. Но внутри что-то неприятно скреблось, намекая на последующие огромные проблемы. А если кто-то узнает? Никто не одобрит подобной связи. Прилетит от директора, от одногруппников Минги, от его родителей, а потом уже ото всех остальных. — Ладно! — неожиданно выкрикнула Хаён, чуть ли не напугав его до полусмерти, но, сразу же поняв, что она сказала, Минги облегченно выдохнул и даже растерялся от радости, не зная, что делать дальше. — Но только в резинке, — последний аргумент, чтобы не совершить непоправимое, но ответ для Бён был неожиданностью. — Есть, — смущенно потупившись, пробормотал он, а нуна подозрительно сверкнула глазами. — Ты давно это спланировал? Подготовился даже… — Нет-нет! — он отрицательно замотал руками, выпустив Хаён из объятий, из-за чего она все-таки грохнулась на пол. Помогая подняться, Сон добавил: — Хёны подарили в шутку… — Хорошие хёны… предусмотрительные, — потирая отбитый затылок, Бён пыталась собраться с мыслями и с силами, чтобы наконец успокоиться и настроиться. Взять ли ей на себя роль наставницы или позволить ему самому действовать, следуя зову инстинкта? Хаён кусала щеку, глядя на что угодно, но только не на него, чьи руки легли ей на лопатку, а лицо приблизилось вместе с тяжелым взволнованным дыханием. Бён отвернулась, и губы Минги мазнули по щеке. Ровным тоном она процедила: — Включи мне свое пособие и тащи подарок хёнов. Кажется, даже на экзаменах Хаён не чувствовала себя так паршиво и тревожно. Тогда решалась ее собственная судьба, а теперь она ответственна за то, какие воспоминания останутся у Минги. Заледеневшими ладонями Бён приняла из его рук телефон с включенным видео, не сразу смогла сунуть в ухо наушник и вонзилась неспокойным, чуть ли не затравленным взглядом в экран. Долгая прелюдия. Ей и так тошно, а они со своей неестественной красотой и натянутыми улыбками на слишком ярких, почти идеальных лицах. И пара противоположна им: оба светловолосые, высокие, с подтянутым крупным телосложением. Хаён нетерпеливо перемотала, и ушей сразу же коснулись звуки протяжных наигранных стонов, долгого жаркого секса… Сцены - одна ярче другой, позы невообразимые, но выгодно выставляющие напоказ все сочные прелести… Бён чувствовала, как растворяется в звуках, как на каждый стон женщины отзывается ее собственное тело, наполняющееся жаром томления. Стало душно и нечем дышать. Не отрываясь, прекрасно зная, что Минги у нее за спиной и смотрел так же внимательно через плечо в экран, она произнесла: — Сними с меня кофту. Она услышала, как Минги сглотнул, даже через наушник. Выпрямилась, поднимая руки, чтобы он протянул ладони из-за спины и коснувшись ее груди, нашарил молнию. От волнения не смог с ней справиться и прижался ближе к Хаён, заставив почувствовать всю разницу в росте и габаритах. И всегда он был таким высоким? Женщину на видео брали сзади, яростно насаживая на большой красный член, какой-то слишком не натуральный и даже отталкивающий. И он исчезал в белом теле порноактрисы, входя до самой мошонки с громким влажным шлепком. Молния на кофте разошлась в стороны, оголились острые плечи Хаён и тонкие бретельки ночной майки. Горячие губы Сона опустились на голые ключицы и сладкая томительная дрожь прострелила тело Бён, заставив ее нетерпеливо заерзать и склонить голову вбок, оголяя длинную бледную шею. Словно только и ожидая этого, Минги тесно прижался грудью к лопаткам, опустив кофту нуны еще ниже, заставив ее убрать телефон в сторону. В наушниках все еще громко занимались сексом, но Бён уже не видела картинки и сосредоточилась на звуках и собственных ощущениях, чувствуя, что наконец-то расслабилась и позволила возбуждению завладеть собой и своим разумом. Она перехватила ладони Сона, что до этого гладили ее предплечья, не решаясь двинуться дальше, и, прижавшись затылком к его плечу, положила их на свою судорожно вздымающуюся грудь поверх майки. Жаркие ладони Минги, повинуясь инстинктам, сжались на грудях, безжалостно сминая ткань и заставляя Хаён нетерпеливо терзать собственные губы. Она почувствовала, как близко к ней оказались колени Минги, и, заведя руки за спину, коснулась натянутой ткани штанов. Снова стон, но в этот же раз он раздался не из наушника, а где-то над ухом, там, где Сон упирался носом ей в макушку, вдыхая аромат ее волос, продолжая мять ее грудь, сквозь ткань перекатывая между пальцев затвердевшие соски. Хаён царапнула ногтями ширинку, пройдя ногтем по длине выпирающего члена, искренне надеясь, что он не настолько ужасный, как у того мужчины на видео. И сама застонала почти жалобно в один голос с порноактрисой из динамика, когда Минги задрал ее майку и ласково огладил плоский живот, скользнув под резинку трусов. Бён такого не ожидала и чуть не свела бедра, но Сон оказался быстрее и, проведя ладонью по лону, спустился ниже, разом коснувшись набухшего клитора и раскрытых половых губ. Хаён с каким-то стыдом осознала, что настолько сильно возбуждена, что ей не требовалось никакой предварительной подготовки и долгих ласк. Уже сейчас хотелось ощутить в себе горячий член, но пока приходилось довольствоваться только тонкими аккуратными пальцами, неумело, но так ласково касающихся ее, что у Хаён помутился разум. Сдернув лишний теперь наушник, она полубоком обернулась к Минги, который встретил ее таким же затуманенным желанием взглядом, что и у нее. Только Хаён наткнулась на его полураскрытые губы, как сразу жадно кинулась на них, отбирая чужой воздух, не давая ему ни шанса на то, чтобы властвовать в поцелуе… Целоваться он не умел, но отдавался ей так отчаянно, что этого хватило, чтобы Бён не обратила на это внимание, все еще ощущая его пальцы, ласкающие границы исходящего от томления влажного входа. И, прижавшись к груди Минги, слыша его неуправляемое дыхание, она в ответ запустила руку ему в штаны, крепко обхватывая ладонью горячий эрегированный член, приятно рельефный из-за причудливой сетки налившихся кровью вен. Они ласкали друг друга одновременно, в едином ритме, лишь на мгновение отвлекаясь от поцелуя, иссушившего их губы. Хаён оторвалась от него первой, но лишь ради того, чтобы упереться ему в плечо и выдохнуть: — Ложись. И он послушно последовал ее словам со скользнувшим в них приказом, бегло осматриваясь в поисках мата. Вытянулся в полный рост, вновь показавшись Бён слишком большим для нее, уставившись на нее преданно и в ожидании чего-то чудесного. Но все еще слишком смущенный своим беззащитным нагим положением, прикрыл руками возбужденную плоть. Однако даже широких ладоней не хватило, чтобы скрыть все. Хаён тихо беззлобно рассмеялась, наблюдая за его потугами, и разделась сначала до пояса, передернув плечами из-за того, что без чужих объятий оказалось слишком холодно; потом, закрыв порозовевшее лицо волосами, с трудом расправилась с низом, на мгновение ощутив себя вновь невинной девушкой. Но подобное сравнение пришлось быстро гнать прочь, чтобы не испортить сегодняшнюю ночь из-за собственных неприятных ассоциаций из прошлого. — Подержи волосы, — попросила она каким-то чужим голосом, слишком глубоким для того, который у нее был обычно. Хаён склонилась, а он осторожно собрал ее пряди в кулак и сжал их у нее над головой, когда Бён задрав его футболку, коснулась губами напрягшегося пресса. Она нежно целовала каждый сантиметр, каждую черточку его тела, чувствуя, как он дрожит под ней, чутко отзываясь на любое касание. Хаён чувствовала его запах, еще такой чистый, невинный, как пахли совсем молодые юноши, совсем недавно повзрослевшие. И нуна еще сильнее осознала всю важность этой ночи, желая остаться для Минги приятным воспоминанием. Он не сдержал стона и поддался бедрами вперед, когда Бён, обхватив ладонью его член, дотронулась языком до головки, обвела полукругом, распределяя вязкую слюну по уздечке и дальше по стволу, не решаясь пока вобрать его полностью. Она давно не делала ничего подобного и только ориентировалась на собственные инстинкты и вздохи Минги, который оттянул ее волосы слишком сильно, заставив сморщиться от боли, но Хаён терпела и успокаивающе гладила его по бедрам и животу, обхватывая член в кольцо губ и спускаясь ниже, позволяя скользить ему внутри своего рта. И думала о том, что он наверняка сравнивал свои попытки самоудовлетворения с тем, что делала она своими губами и языком. Хаён слишком увлеклась, стараясь принести ему максимум удовольствия и чуть не совершила ошибку, приложив много усилий. Сон опасно задрожал, а она почувствовала, что он близок к оргазму. И с громким хлопком она выпустила член изо рта, облизнулась, взглянув на него с волнением, прижалась к неспокойной груди, поглаживая по лицу и плечам. — Извини… Потерпи чуть-чуть, — шептала она, убирая пряди с его взмокшего лба легким касанием. — Нуна тоже хочет, чтобы приятно было обоим… Она сама надела презерватив, раскатав плотную резинку по стволу. Перекинула ногу, усаживаясь на Минги, придерживая член одной рукой и направляя в себя. И задохнулась от удовольствия почти шокирующего, потому как вошел он легко и плавно, заполнив собой ее всю. Бён отчего-то даже побоялась действовать дальше, пока Сон не обхватил ее за ягодицы и сам нетерпеливо толкнулся, заставив Хаён закусить губу и послушно выгнуться. Все его внимание было обращено только на ее фигуру. Хаён изящно изгибалась, выставляя вперед возбужденную небольшую грудь, к которой Минги сразу же потянулся, желая вновь ощутить ее шелковую мягкость. Он и мечтать не мог, что его первый раз будет с такой женщиной, сложно вообразимой даже в фантазиях. Она появилась в их компании два месяца назад, но, не осознавая этого, вскружила всем головы своей легкой улыбкой, упругими локонами волос в красивой укладке и блестящими глазами с лукавой хитринкой, говорящих о том, что с их обладательницей совершенно не стоило играть. Хёны, лучше его знающие женщин, пытались к ней подступиться, но она то ли не замечала, то ли не желала замечать их знаков, становясь для Минги и остальных все большей мечтой. И как же это невообразимо прекрасно, что именно для него она стала первой. Из-за него сейчас исказились черты ее лица, наполненные искренним возбуждением и желанием добраться до высшей точки наслаждения. Она легла на него сверху, вновь припала к губам, теперь уже готовым к ее дразнящим быстрым поцелуям. Минги обхватил ее за ягодицы, приподнял бедра, вбиваясь из последних сил и понимая, что больше не может сдерживаться. Он весь взмок и крепко прижал ее к себе, чуть ли не до хруста стискивая хрупкие плечи, заставляя нуну надсадно дышать ему в рот и вытянуться в струну, когда через несколько мощных толчков, Сон кончил, не выпуская ее горячее влажное тело из рук. — Извините, нуна, — прикрыв глаза, прошептал он, притягивая ее ближе и растворяясь в запахе ее разгоряченной кожи. Минги ощущал приятную пустоту и невероятную легкость, что ему просто не с чем было сравнить такие новые для себя ощущения. — Для первого раза неплохо, — хмыкнула она, приподнимаясь на ладонях, и озорно чмокнула его в нос, вновь заставив залиться краской. — Со временем научишься лучше себя контролировать. А пока… — Хаён неуклюже попыталась встать, но вновь со сдавленным стоном, рухнула на него, заставив охнуть от неожиданно удара в солнечное сплетение. — Прости-и, — протянула Бён, ладонью потирая пострадавшее место, — колени свело… Давно я этим… не занималась… Совместными усилиями они кое-как выпутались из объятий друг друга и чудом справились с собственными непослушными конечностями, которые гудели от непривычки у обоих. И, пожалуй, хорошо, что не растянули удовольствие еще на несколько поз, иначе и вовсе бы не разогнулись до утра. — Четыре утра! — возопила Бён, когда одевшись, откопала свой телефон, укатившийся в угол танцевального зала. Спать осталось всего ничего, а сном она очень дорожила и не желала с ним расставаться — на работу через несколько жалких часов, а там еще сборы, завтрак. Бён завыла, раскачиваясь из стороны в сторону и причитая о том, как тяжко жить. А Минги тихо смеялся рядом, влюбленно поглядывая на забавную нуну, и вызывал такси, надеясь на то, что она простит ему его поспешное обещание в том, чтобы больше не смотреть на нее и не напоминать о сегодняшней ночи, и вновь окажется в его объятиях.