***
Когда Белетор только прибыл в Вайтран, то рассказывал: его семья родом из Хай Рока. На подробности он был скуп — в каждой мелочи, в каждом слове… Айрилет подозревала, что дело нечисто, и вскоре узнала, в чём подвох. Предчувствие её не обмануло. Белетор дураком не был и сам смекнул, как неубедительны его заготовки. Со временем “Хай Рок” превратился в Даггерфолл, а следом — в конкретную деревушку на юго-восточной границе. Айрилет знала, что смотреть стоило куда ближе — на северо-запад Скайрима, — но не видела смысла ловить Белетора на лжи. Пусть говорит о праздниках и причудливых даггерфолльских обычаях, которых так не хватало в Скайриме — вроде дня Первого Сыра или обычая вешать чулки на Новую жизнь. Пусть выкручивается! Белетор имел право на тайны, пока те не угрожали Вайтрану. К его родичам Айрилет никогда не испытывала вражды. Это была не её война — как данмерки и хускарла. Воевали другие холды, а Вайтран ждал — соперника ещё злее, опаснее и безжалостнее. Неужели — дождался?.. Когда к Белетору приехала жить племянница, история повторилась. Айрилет чувствовала, как натянулись паучьи нити, но снова — не стала вмешиваться. Эти тайны всё ещё не угрожали Вайтрану. “Эти тайны можно будет использовать”, — подумала Айрилет, и чутьё её не подвело — снова. Когда Лидия передаёт ей просьбу Драконорожденной, она поначалу теряется. У Айрилет нет ответов — но она знает, кому можно задать вопрос. Белетор — не рад. Когда Айрилет приходит в лавку и просит позвать “госпожу Сэддэродхану”, он откровенно пугается. Жаль, что так вышло… Но Айрилет очень нужен посредник в общении с Периайтом, и дочерь ричменских ворожей может знать, как до него дозваться. Племянница Белетора — хорошенькая девица. Не типичная молодая бретонка — с пухлыми губами, и лисьими глазками, и розоватым румянцем на яблочках щёк: Сэда выглядит как уроженки севера — откуда-нибудь из Нортпоинта или Шорнхельма; может быть, и восточней… Может быть, в ней примешана нордская кровь, хотя её дядя (не Белетор — тот, другой) наверняка бы не оценил такие намёки. У Сэды светлая кожа, карие глаза и тёмно-каштановые, слегка отливающие в красный волосы; черты по данмерским меркам мягкие, но резковатые для недийки — высокие скулы, эффектный разлёт бровей и нос, прямой, как каллиграфическая кисть… Строгое, всегда немного усталое лицо, когда застанешь Сэду врасплох — лицо, которое преображается от улыбки. Сэда умеет улыбаться. Она знает, как расположить к себе — человека, мера, кого-то из зверорас, — если приложит усилие. Айрилет помнит, каково это: ей улыбались здесь раньше — как покупателю… Покупатели терпят Белетора как меньшее зло — и нечасто думают о его племяннице. Работает и работает, — дело обычное. Сэда — хорошенькая, красивая даже, но не особенно примечательная девица. Белетор доверяет ей как помощнице и оценщице; детей у него нет — может, в преемницы девку готовит. По первому взгляду не заподозришь неладное, не скажешь, что бабка Сэды, покрытая перьями, резала нордов… или что её мать — сестра Маданаха. Айрилет — не доверяет первым, вторым и даже третьим взглядам. Сейчас ей никто не улыбается — ни Белетор, ни его племянница, вышедшая встретить гостью. Сейчас, когда Сэда чует опасность, в ней проступает сталь, закалённая древней кровью — а лицо становится ещё более усталым и строгим. — Я не враг вам, — говорит Айрилет, зная, что с ходу ей не поверят. — Ярлу нужна ваша помощь. Айрилет не впервые загоняет в тупик людей — меров, и представителей зверорас, и неразумных тварей, — но редко когда это ей доставляет радость. То, что творится сейчас — не исключение. Ричменская “принцесса” и её дядя по отцу, кровью попроще и поскучнее, ей не враги… Но они сами — в это пока не верят. Белетор закрывает лавку и не спорит, когда племянница ведёт Айрилет в подсобку а его самого отсылает прочь. Он кивает Сэде, касается вскользь плеча, а потом — разворачивается и уходит. К добру или к худу — Айрилет пока не решила. Она осматривается, локтём стирает с дубового шкафа пыль, не думая персчитывает голубоватые склянки на верхней полке — четырнадцать, странное, неприкаянное число… — и приступает к делу. — Я бы не стала вас беспокоить, — говорит Айрилет. — Но ярл стеснён в ресурсах. Нам нужен кто-то, кто послужит посредником при общении с Периайтом. “А среди моих знакомых нет никого, кто следовал бы этому князю”, — не говорит она вслух. — Зачем ярлу Балгруфу нужно внимание Периайта? — переспрашивает, нахмурившись, Сэда. Это выражение делает её заметно старше, но, странным образом, — только красивей. В сброшенных масках есть что-то волшебное… Особенно если истинный лик — таков. — Разве в Вайтране мало следов, оставленных даэдрическими владыками? — продолжает Сэда. — К чему приглашать ещё и Периайта? — Об этой встрече просит Драконорожденная. Ей нужно встретиться с его мёртвой сторонницей. Заан Воспевательница Чешуи — так, кажется, её зовут. Сэда кивает, и по лицу видно — что взвешивает. — Я никогда не служила Периайту, — отвечает она наконец. — Воззвание потребует… многим пожертвовать. Что вы мне можете пообещать взамен? Айрилет улыбается: с умной и хладнокровной женщиной приятно иметь дело. Когда Белетор только прибыл в Вайтран, то рассказывал: его семья родом из Хай Рока. На деле в Скайриме они куда дольше, чем норды… В какую эпоху народ получает право на землю — непреложное, неоспоримое право? Ричмены смеются, когда слышат, как норды жалуются на чужеземных угнетателей. Мы были здесь раньше. Это у нас — непреложное, неоспоримое право. Вы, норды, ничем от своих врагов не отличаетесь. Вам бы давно пора изведать “завоёванность” на собственной шкуре… Айрилет понимает это и потому не пытается подкупить собеседницу пафосом. — Я обещаю вам непричастность, — предлагает она, понижая голос. — Вы ведь не желали бороться за власть? Иначе не оказались бы — здесь и сейчас? — Может быть, в этом и состоит мой хитроумный план, — пожимает плечами Сэда. — Откуда вам знать? Айрилет ей вежливо улыбается. Ложь откровенна настолько, что почти заставляет сомневаться — но только почти. — Мы с ярлом знаем, кто вы такая, практически с самого начала, — сообщает она. — Вас не трогали. Не будут трогать и дальше. Я обещаю вам это, Сэддэродхана: не в интересах ярла — разыгрывать ричменскую карту. — Это пока. Как только его интересы вступят с моими вразрез… — Она не договаривает и улыбается — резко, колко, — а потом продолжает: — Вы многое просите принять на веру, хускарл. Давайте представим, что я вам верю… Чтобы позвать Периайта, я должна впустить в своё тело болезнь — которая навсегда сохранится внутри меня. Но знайте: эта болезнь послужит мне защитой. Я попрошу Надзирателя стать Свидетелем — и Возмездием, если потребуется. — Честная сделка, — кивает Айрилет. Даэдрические проклятия её не пугают. Пусть теперь с ними возятся довакины и альтмеры-оборотни, а Айрилет — назначит встречу.***
Глаза Лидии, её собственные глаза — смотрят на неё с чужого лица. Это длится едва ли четверть мгновения. Показалось ей — или нет? С альтмеркой — с Лин — ни в чём нельзя быть уверенной. Лидия её одновременно жалеет и, как ни стыдно признать, боится — в чем-то даже побольше, чем Мэву, хотя Мэва у неё на глазах высасывала драконов, как перезрелые ягоды комуники. Мэва могущественна, однако… понятна — привычна даже, будто Лидия знала её всю жизнь. Хотя кто из нордов не знает о довакине? Лидия — знает уже слишком много. Первый удар, обманный, Лин отражает: отводит клинком и сама же — уходит в сторону. Лидии только того и надо: следом второй, нисходящий — в бедро, наискось! Лин принимает его на щит, отбивает — так, как отбила бы Лидия, и двигается — так же: ногами, туловищем, плечами… — Стой! Учебный поединок Лидия обрывает — и очень внимательно следит за реакцией. Глаза, которые на неё смотрят — чёрные, удивлённые, по-хорошему злые — точно чужие. Показалось мне или нет? Скажи о том, Лин-из-Ниоткуда! — Ты должна не копировать, а учиться, — втолковывает ей Лидия. — Понять принципы и делать так, как лучше тебе — с твоими данными. Иначе ты никогда не победишь: ты не сможешь быть лучше мною, чем я сама. На особенностях Лин Лидия нарочно не заостряет внимание. О, эльф-перевёртыш превосходно умеет копировать! Лидия видит за ней не только свои глаза и свои движения, но иногда — то, как крупнее становятся её кисти, подстраиваясь под заёмный меч, как сглаживаются её по-эльфийски крутые надбровные дуги, когда она переспрашивает о чём-то по-нордски… Это куда страшнее, чем талморцы, и драконы, и даже, наверное, талморцы верхом на драконах. Страшнее — и что с того? Лидия не стыдится страха, и доверия — тоже. Может быть, Мэве то подсказала драконья душа, может быть, нечто иное, но её выбору Лидия будет следовать, пока зовёт своим таном. Пока выбор Мэвы не угрожает бедой Вайтрану, Лидия дорожит этим статусом — и принимает всю положенную ответственность. — Думай о своих преимуществах. Ты легче, подвижнее — и слабее. Сдавай соединения, которые не способна выиграть — особенно если противник крупнее тебя. Больше отводи, меньше отбивай, а иначе быстро выдохнешься. Лин кивает и поднимает щит, но не успевает опробовать ни одного совета. — Хэй, Лидия! Тебя хускарл вызывает. Говорит, дело срочное! Стражник стоит против солнца. Не сразу выходит его разглядеть, но Лидия — узнаёт по голосу. — Я вернусь, — обещает она, повернувшись к Лин. Кивок, тень улыбки, чёрные внимательные глаза… Скоро свидимся — запомни, чему я учила. Лидия торопится к чертогу. Что-то случилось?.. По лицу Эйнара, всё ещё странно безбровому после дракона, ничего интересного прочитать нельзя. — Да я и сам ничего не знаю, — оправдывается он, вскинув руки. — Сказали позвать — я и позвал. На носу, на лбу и на скулах у Эйнара — не зажившие маленькие ожоги, похожие на пожухлые листья. В воздухе пахнет осенью: Шор умирает, кровь его красит кроны. Природа готовится к скорой тризне и ничего не бережёт… Лидия оглядывается, ведомая каким-то полузвериным чутьём, и видит Нелкира. Где только прятался всё это время? Младшенький ярлов сын подходит к Лин и о чём-то негромко спрашивает её… дорого Лидия бы отдала, чтобы узнать, о чём именно! Но не узнать — по крайней мере, не здесь и не сейчас. Ни ярловым детям, ни кому-то ещё из домашних не запрещают общаться со “спутницей Драконорожденной”; да и к эльфам в Драконьем пределе относятся ровно, даже сейчас… Лин держится замкнуто, боязливо; сама — не ищет ничьей дружбы. Многие принимают это за спесь, но Лидия знает лучше. Лидия знает лучше, но — недостаточно. — Мэвы Сиггейрсдоттир давно не видно, — говорит ей наставница вместо приветствия. — На Глотку мира не поднимаются, чтобы выпить чай со сладким рулетом и до полудня успеть домой, — пожимает плечами Лидия. Айрилет хмыкает, барабанит пальцами по бедру — и только потом отвечает: — Посредник не хочет ждать. — Боишься, что она откажется? Или сбежит? Приставь охрану, делов-то. Приставь меня, я сумею за ней уследить. — Она не откажется и не сбежит, — качает головой Айрилет. Звучит она… разочарованно, и Лидия снова чувствует себя десятилетней соплюхой, которая доставила Вигнару Серой Гриве письмо, которое предназначалось Йорлунду. — Сэддэродхана может заключить сделку, которая нам не понравится. Даэдра изобретательны в мелкой мести, и ричмены — тоже. Нам не стоит с ней ссориться. — Что от меня нужно? — сдаётся Лидия. Лучше так — чем плодить новые ошибки. — Мы не можем ждать. Если Сэддэродхана хочет всё сразу — пусть получает. Я бы сама с ней отправилась, но… не могу. — Иной бы такое сказал, и Лидия бы решила — из трусости; но с Айрилет ни мгновенья не сомневается: та и правда — не может. — Бери перевёртыша, если хочешь. Но никому, кроме тебя, это задание я не доверю. Так Лидия и попадает на охотничью заимку — место, которое Айрилет держит для особенных нужд. Идут они туда втроём — вместе с Лин и Сэддэродханой… с Сэдой — хорошенькой племянницей Белетора, с которой Лидия заигрывала когда-то! Теперь она новыми глазами на ричменку смотрит — и держится настороже. А вот с Лин они неожиданно спелись: пара осторожных вопросов, и Сэда уже увлечённо рассказывает, как Периайт-Надзиратель сохраняет природное равновесие — испытывает людей, и выжившие становятся сильнее. Мастер заданий следит за порядком — живым, дышащим, а не искусственным, столь дорогим для Джиггалага… О травах, необходимых для ритуала, она рассказать не успевает: спотыкается о торчащий корень и едва не падает. Лин успевает её поймать: придерживает за талию, помогая найти равновесие. Ричменка улыбается, неловко взмахивает руками, извиняясь… Она задевает кинжал, висящий у Лин на поясе — и отскакивает, словно её вожжей по спине хлестнули. Тёмные волосы, взметнувшись, закрывают лицо. Лидия не видит его, а Лин — видит и тоже отшатывается. Обе молчат, долго молчат, и расходятся: Сэда по правую руку от Лидии, Лин — по левую. Больше эти двое в дороге не разговаривают. У самой заимки Лин отзывает Лидию в сторону. Глаза, которые на неё смотрят — чёрные и печальные, как у раненой лани. — Я должна уйти. Помешаю вам… Она это знает. Выпускать Лин из виду не хочется, особенно сейчас, но задание — важнее любых хотелок. Может ли состояние Лин делать её ритуально нечистой? Что для такого, как Периайт — нечистота? Что ричменская колдунья увидела в ней, когда случайно коснулась её ножа? Лидии это не нравится, но она отпускает её — посылает сказать Айрилет, что они добрались до места. Ритуал Лидии не нравится тоже — ни гнилостный запах зелья, ни клубы густого зелёного дыма, забивающие ноздри… Но выбора нет, и Лидия — шагает в видение.