Сигарета мелькает во тьме,
Ветер пепел в лицо швырнул мне
И обугленный фильтр на пальцах
Мне оставил ожог.
Суровая осенняя ночь опускается на частный сектор нарядного оранжево-красного Статен-Айленда: сильный промозглый ветер пробирает до самых костей, воет, как раненое чудище. Ты стоишь на балконе компактного двухэтажного коттеджа на самой окраине района, всматриваясь в темноту туда, где фонари не светят, ежишься от холода, накинутая на плечи куртка едва укрывает, рискуешь простудиться, поправляешь непослушные длинные волосы, волнами развивающиеся стремительным воздушным потоком, и думаешь, какого же тогда приходится им, мутантам, почти всегда не прикрытым одеждой. Тучи скрывают светило, изредка обнажая часть круга, звезд не видно, соседей поблизости нет, дом расположен в почтительном отдалении, вокруг небывалая тишина, если не считать капризов природы. Ветер то задувает, то успокаивается, возвращаясь с большей скоростью, но осадков нет, лишь пожухлые листья и пыль неприятным похлестыванием врезаются в лицо, глаза слезятся. Электричество дает сбой, показывая зрелищное светопредставление, словно отмеряя свой путь от комнат к приборам и обратно, и гаснет. Тебя это не пугает, потому что на пятачке собственного участка такое иногда происходит в тяжелых атмосферных условиях, знаешь, что скоро все наладят, звонить даже не собираешься, а аварийный генератор стоит разобранный в подвале еще от предыдущих владельцев недвижимости. В комнатах такой же мрак, как в тенях вокруг, и единственный огонек, будто маяк у причала, зажегся у твоих губ, когда непогода замерла, — мужчина увидит знак издалека, прямой намек, что его преданно ждут в любое время. Медленно, размеренно травишься никотином, успокаивая нервы, размышляя о жизни в целом, судьбе, роке. Последняя затяжка, и ветер подхватывает изящно смахнутые продукты курения на лету, швыряя пепел обратно в лицо, в назидание за вредную привычку. Ты от неожиданности дергаешься, когда обугленный фильтр окурка обжигает пальцы, оставляя след, и опрокидываешь сигарету. Слышен рев мотора вдали, и сердце замирает, перехватывает дыхание, а ты спускаешься вниз.***
Скрипнув сталью, открылась дверь:
Ты идёшь, ты мой теперь,
Я приятную дрожь ощущаю
С головы до ног.
Вешаешь куртку на крючок, открываешь замок входной двери, включаешь большой яркий фонарик, кладешь на полку над зеркалом и прихорашиваешься, исправляя последствия работы небесной канцелярии, а мотор затихает у ворот забора, шагов не слышно, душа благоговеет. Волосы нарочито лохмато, но опрятно ложатся на плечи, взгляд скользит по отражению на едва заметный макияж, броские алые губы, полурасстегнутое сверху короткое платье-рубашку, туго пережатое ремнем, и плотным чулкам-ботфортам, в которых становится прохладно без отопления и включенного подогрева полов. Звенит металлом тяжелая дверь, и в жилище проходит твое, и ничье больше, любимое зеленое чудо в красной маске, от вида которого кидает в приятную дрожь от макушки до пят. Он удивленно смотрит, окидывая взор по сторонам, но не отрывая головы от своей женщины, такой загадочной, соблазнительной и несколько жуткой, притягательной, в зловещем освещении ручного фонаря. Стоишь поодаль от входа, специально не кидаясь на шею, сегодня тебе хочется быть неприступной кокеткой, и парень принимает правила игры. Темперамент послушно молча приближается, и ты с сопереживанием замечаешь на его лице и пластроне свежие шрамы и царапины, сердце сжимается, чувствуя его боль, и вы крепко обнимаетесь без слов. Одно лишь появление ниндзя без кожаного мотокостюма кричит о том, что случилась беда и рядом опасность, он точно торопился к тебе. — Твоеимя, экономишь на счетах за электричество? – шутит бархатный бас, глядя сверху вниз, но голос остается твердым и серьезным. — Это все непогода. Бывает. Когда-нибудь приглашу Донателло в гости, чтобы он починил локальный электрогенератор, – щебечешь ты, ощущая напряжение мышц друга. — Только с моим сопровождением, – заключает мужчина, показывая хищный оскал, и вдруг кидает голову так, что ваши лбы соприкасаются, руки ложатся на твои щеки. – Если "когда-нибудь" возможно, – шепотом добавляет мастер сай с обреченностью, ты кладешь свои ладони поверх его кистей, поглаживаешь. — Что случилось, Раф? Откуда новые раны? – ты чуть отступаешь и поднимаешь измученное лицо рептилии за массивный подбородок, всматриваешься в прекрасные любящие янтарные глаза. — Обещай, что будешь наслаждаться жизнью, что бы ни случилось, – требует воин. — Что происходит? Ты пугаешь меня такими словами! – нервничаешь, сердце колотится, как трепыхается птица, попавшая в западню. — Я хотел бы сказать, что завтра все будет хорошо, – гласит мужчина, – но в ЭТОТ раз уверенности нет. Твоеимя, дай мне слово, что будешь жить полной жизнью, а не существовать в скорби! – громко басит мутант, вжимая пальцы в твои плечи до бела, становится больно. – Иначе буду изводить с того света, и я не шучу! – после этой фразы наворачиваются слезы, но сдерживаешь их, чтобы не растеклась тушь, ведь хочешь выглядеть в, возможно, последнюю ночь для любимого как можно лучше. — Даю слово, – превозмогая подступивший ком в горле, голос дрожит, но не срывается на истерику. Всегда знала, на что подписываешься, неизбежное наступило, нужно проявить всю свою силу крепкого духа. – Пойдем наверх? – тебя бросает в жар от эмоций, а от предложения темперамент не отказывается.***
Ты со мною забудь обо всём,
Эта ночь нам покажется сном.
Ты возьмёшь меня и прижмёшь,
Как родную дочь.
— Рассказывай, Рафи, – заботливо вопрошаешь, зная, что ответа не будет, но попробовать стоит. Вы не виделись всего несколько дней, и было сложно осознать, что встреча может оказаться последней из-за ситуации, в которую не посвятили. – Кто новый злодей? Ты сидишь на коленях парня спиной, обнимая за шею, упираясь локтем в панцирь, вторая рука поглаживает не до конца затянутый шрам на бедре, голова уместилась на жесткую грудь, сквозь толщу которой едва слышна барабанная сердечная дробь; темперамент держит тебя за живот сцепленными в замок пальцами. — Ради твоей безопасности я буду молчать, – упрямится мутант и шумно вдыхает волосы, как будто делает последний вдох, массажирует голову одной рукой, ты кайфуешь. – Всегда так приятно пахнешь. Мне снится твой запах, когда тебя нет рядом, – громким шепотом мурлыкает мужчина. Парень целует потрепанную макушку, вторая рука бегает от живота к талии, груди и бедрам, доводя до экстаза, ты отключаешься от реальности, погружаясь в чувственный полусон. — Я люблю тебя, – вторит действиям воин и усаживает тебя лицом к себе на одно колено, не очень удобное положение, но так он может заглянуть в глаза, отсвет луны частично освещает комнату, пропадая и возвращаясь из-за проносящихся туч. — Я тоже люблю тебя, – грустно улыбаешься ты, чуть не плача. Мутант прижимает тебя, кладя голову на плечо, и гладит по спине. — Как бы я хотел, чтобы эта ночь не кончалась, как самый сладкий сон, где воплощаются мечты, – улетает куда-то далеко мыслями Рафаэль. – С тобой я забываю обо всем на свете, особенно о всем дерьме, – мужчина так крепко прижимает тебя к груди, словно хочет слиться в одно целое, боясь потерять родную частичку, важный пазл осознания себя полноценного.***
Эротичный лунный свет
Запретит сказать тебе "нет",
И опустится плавно на пол
Всё моё бельё.
Ветер перестал шуметь, на улице непогода улетучилась, воцарилась гробовая тишина перед бурей, слышно лишь ваше дыхание, сидите неподвижно какое-то время, витая на общем облаке, мыслями на одной волне. Тучи расходятся, замедляя движение, прямо на кровать падает свет лунного диска, очерчивая женский и мужской силуэты в объятии. Вы одновременно бросаете взгляды друг на друга и, как по команде, тянетесь губами, сливаясь в вымученном ожиданием и душевными страданиями поцелуе. Рафаэль помогает справиться с пуговицами и застежками, на пол следом за платьем и ремнем плавно отправляются бюстгальтер и трусики, на тебе остаются лишь высокие чулки, выгодно подчеркивающие форму бедер. Парень медленно опускается на кровать, бережно увлекая тебя за собой, сегодня он чрезвычайно нежен и осторожен.Шум деревьев и ветер ночной
Стон заглушит твой и мой
И биение сердца, пылающего
Адским огнём.
Страсть бушует, разгорается, а на дворе властвует стихия с новой силой. Ветер, почти ураган, гнет деревья до самой земли, ветви стучат в окна и царапают стены дома, как и ты сдираешь в кровь ногти о панцирь и пластрон. Пульс эхом раздается в ушах, сердце горит от наслаждения в любви. Вы отдаетесь друг другу сполна до последней мельчайшей частицы, не сдерживаете порывов чувств, ведь ночью вас никто не услышит за воем ледяного осеннего ветра и шелестом лысеющих крон, мгновенно теряющих листья.***
Нас окутает дым сигарет,
Ты уйдёшь, как настанет рассвет,
И следы на постели напомнят
Про счастливую ночь.
Вы курите на балконе, облокотившись на перила, глядя в рдеющее небо. Воздушные потоки стихли, изредка чуть завывая, деревья обнажены, стоят в первозданной наготе, ощущается первая морозная свежесть, дышать приятно, но сердце больно щемит, не давая насытиться легким полной грудью. Молчите, потому что все уже сказано и выполнено, тяните момент напоследок, страшась продолжения. Дым укрывает обоих серым коконом, создавая иллюзию безопасности. — Рафаэль, я пойду с тобой! – отчаиваешься ты так, что самое глубокое море становится по колено. Безумие храбрости. — Еще чего. Свяжу и подкину на порог дома для беспризорников! – невесело язвит мутант, а у самого кошки скребут на душе, и отголоски его внутренних стонов и мольбы долго будут звенеть в твоих задворках. – Пора, – мужчина тушит и кидает со злостью окурок на землю во тьму, как будто это освободит от терзаний. Парень не дает тебе ничего сказать, затыкает рот горьким поцелуем с привкусом табака на прощание, покидает твою обитель постаринке, не через входную дверь, а спрыгивает с балкона, что расположен в торце дома, откуда ты не видишь, как он надевает шлем, садится на мотоцикл, включает фары, заводит двигатель и мчится прочь к братьям на основательную планерку перед решающей битвой. Ты не провожаешь воина, потому что не смеешь показать слезы, теперь градом льющихся без конца. Лицо озаряет первый луч холодного солнца, и этот знак дает надежду на светлое будущее: после шторма всегда наступает гармония спокойствия. Ты уверена, что черепашки-ниндзя справятся с любыми сложностями и в этот раз, ждешь, пока яркий небожитель поднимется выше, вытираешь влагу с лица, печально улыбаешься одной стороной губ, как это сделал бы любимый, черты которого иногда проявляются в тебе, как и твои — в нем. Со страхом возвращаешься в спальню, где на память о вашей пылкой паре осталась лишь смятая постель. Волнующие воспоминания о самой ядовитой, но в то же время счастливой ночи.***
В Нью-Йорке затихают беспорядки, службы исправляют последствия бедствия, постепенно снимают положение чрезвычайной ситуации. Че-фоны героев упорно молчат, но с тобой связывается Эйприл как раз в ту же секунду, когда с тяжестью собираешься набрать ее номер, предчувствуя беду, — девушка устало-печально, но в то же время чуть радостно сообщает, что парней сильно потрепало, но они живы и нуждаются в вашем уходе. На фоне слышишь знакомые слабые басовые ноты в бреду, и тебя отпускает, тут же бросаешь все и несешься на помощь к любимому. Та совместная счастливая ночь и перенесенные испытания окончательно скрепили ваш неразрушимый союз душ. 03.05.21, 8-20