Госпожа бабочка

POV Лука. Его горячее, прерывистое дыхание только усилило новую волну мурашек. Пухлые губы прошлись по моей шее, оставляя дорожку из поцелуев. Тёмно фиолетовые пряди волос приятно щекочут мне лицо, так и тянет зарыться в них. Теперь мне горячо, ужасно горячо… Шаловливые руки бродили по моей талии и бёдрам, сдирая с меня одежду. Жгучие поцелуи на моих губах, разбросанная по всей комнате одежда и жадные фиалковые глаза. Сознание где-то в тумане ищет ёжиков и лошадей, но мне как-то явно не до них. Мозг не в состоянии связать простого предложения, впрочем, это тоже сейчас совсем неважно. Я зарываюсь в его шелковистые волосы, пока ненасытные губы бродят по моей груди. Мой голос не в силах сдерживать громкие стоны, вырывающиеся наружу, что очень странно. Вытащить из меня их почти невозможно, а тут всего лишь от одного лёгкого прикосновения... Я провожу руками по его плечам, спускаясь всё ниже и ниже. Когда я добираюсь до ширинки штанов, обнаруживаю, что совсем голая. - Нечестно - тихо шепнула я. Он как-то многозначно улыбнулся и стянул с себя ремень. Неумолимая страсть, мои смутно слышимые стоны и еле уловимый запах кофе, исходящий от его волос. Я посильней прижимаюсь к нему, чтобы побольше вдохнуть этот аромат, хотя бы в последний раз… Гакупо, как оказалось, был очень ненасытен. Я, уже не в силах держать себя в равновесии, изнеможенно бухнулась на мягкую перину, а он осторожно прилёг рядом со мной и прижал к себе. - Слабовато - шутливо произношу я. - Ага, по тебе видно, особенно по твоим стонам - язвительно ответил он, вертя в руке прядку моих волос. Я рассмеялась: - Я симулянтка. - Тогда повторим? - Гакупо хитро улыбнулся, правда, меня после этих слов бросило в дрожь. - Может, не надо? - умоляла я. - Надо, Федя, надо. Для тебя же это слабовато? - с этими словами он накинул на нас одеяло. - Всё было прекрасно, честное слово! Эй, у меня голова болит. А-а-а, чего там ещё-то можно придумать? Я долго отбивалась от его нападок. В борьбе мы снова упали на пол. Истерично смеясь ещё минут пять, мы заснули прямо на полу. В его объятьях я всё так же ощущала тот самый горьковатый запах кофе и щекочущие моё ухо дыхание. За пеленой снов я слышу почти беззвучное: «Прости…» На утро, я не открывая глаз, ощупываю рядом лежащую подушку в поисках тепла. Поняв, что рядом его нет, я, в чём мать родила, выбегаю из комнаты, прикрываясь только одеялом. Едва я выскакиваю на улицу, как мой взгляд падает на стоящую у ворот карету и шагающею к ней своей фирменной кошачьей походкой до боли знакомую фигуру. - Ублюдок - я истерично кличу его. Он поворачивается, и виноватый мучительный взгляд встречается с моим. Он сглатывает и ожидает, то ли истеричные ругательства, то ли реки слёз. Я бегу к нему, обивая свои босые ноги об красную плитку. Было довольно больно. Добежав, я вижу, как он собирается оправдываться и, как только рот открывается, чтобы выдать пару реплик, я затыкаю его поцелуем. Разрывая поцелуй, еле сдерживаюсь, что бы не заплакать. Нет, не сметь, не сметь. Вместо этого я говорю заветные три слова: - Я тебя люблю. Он опять что-то хочет сказать, но я жестом показываю, что не стоит. Он беззвучно садится в карету, провожает меня печальным взглядом. О боже, только не это, прошу, не надо... На запотевшем стекле он пишет те же слова, что сказала я ему несколько секунд назад и улыбается. Карета отъезжает и я, наконец, могу упасть и заплакать… - Я жду тебя! Я жду тебя, ублюдок! Слышишь?! Вернись! Вернись ко мне живым! Слышишь?! - мне остаётся только кричать.