Мне (не) всё равно

Они сидят в столовой и смотрят друг на друга. Арсений разглядывает Тимура, как что-то необыкновенное. Если уж истинный, то всё, что тебе нравится, будет выкручено на максимум. Если известность, то певец, ведущий, шоумен, да ещё и юморист. Попов и раньше догадывался, что его предначертанный человек должен быть отражением его самого, но чтобы настолько. В очередной раз Арсений удивляется тому, как сильно может быть фокус внимания смещён, что за всё время карьеры Родригеза Попов о нём не слышал. Если уникальность внешности, то обязательно совсем диковинные черты, например, испанские корни, проявляющиеся в чуть загорелой коже, разрезе глаз, совсем немного напоминающем азиатский, в густых тёмных бровях. Если яркость характера, то один взгляд, и всё сразу становится другим… правда, Арсений немного не понимает, в каком ключе это самое «другое». – Не знаю даже, с чего начать, – его альфа (Арсению очень непривычно и мысленно называть Тимура так) тактично сидит напротив, не пытается нарушить личное пространство, за руку тоже не берёт, – с трудом верится, что это со мной происходит. – Согласен, всё как не по-настоящему, – Арсений примерно понимает, что имеет в виду Тимур, при этом всё пытается уловить, что не так. – Но я правда рад, что после стольких лет мы нашлись, – альфа аккуратно кладёт свою руку поверх Арсеньевой, чуть сжимает, но больше поддерживающе, нежели романтично. Попов смотрит на их руки. Так выглядит предначертанность, верно? Сейчас должна, просто обязана его захлестнуть волна безудержного счастья, он должен в эту секунду написать Серёже, что это произошло, орать в принципе на всё здание о том, что «да! Я правильный, целый, здоровый омега! Видели? Вот он!». Но не делает этого. Вообще есть ощущение, что никто и не должен этого знать. Как там у классика? «Счастье любит тишину»? – Думаю, здесь слишком много глаз для нашего разговора, – голос почему-то подрагивает, Арсений держится как может, – позволь пригласить тебя в свой кабинет? – Наши мысли совпадают, – согласно кивает Тимур, чинно подхватывая пальцы своими, – следую за вами, граф. Умение подхватывать настроение и манеру общения напоминает Арсению об Антоне. Внутри что-то глухо ухает, задевая тихим звоном что-то в груди, из-за чего омега только рвано вдыхает. Попов ведёт своего альфу также на расстоянии, не берёт под руку, выдерживает дистанцию. И Тимур отвечает тем же, ведётся прилично, хотя на месте альфы, который ждал столько времени встречи, было бы даже уместно накинуться на своего истинного без объяснения причин, сотворить нечто, что запомнится навсегда, наложит отпечаток на прежний взгляд на мир. Но Тимур спокоен, поглядывает с мягкой улыбкой, следует за Арсением в ногу, шаг в шаг, думая сам себе что-то. Попов ждёт, что Антон будет работать у себя, делать вид, что ничего не происходит, но того просто не оказывается на месте. Открывая дверь в кабинет, Арсений ожидает, правда, ожидает чего угодно, только не того, что Тимур укажет на место напротив его рабочего кресла, мол, сюда присаживаться? Попов только растеряно кивает. – Офис шикарно выглядит, тебе здесь нравится? – слова Тимура очень заботливо звучат, осторожно, при этом если бы Арсений не чувствовал его, то подумал, что альфа вообще в нём не заинтересован. Арсений улавливает запах… тот самый, единственный, который должен будить разные желания: защиты, покорности, уверенности, страсти в конце концов. А глядит и чувствует Тимура, запах дождя в летний день, и всё, чего ему хочется, это просто с ним разговаривать, будто тот ему не будущий муж и не отец его возможных детей. Просто близкий человек, безусловно, словно родственник, которого знаешь, с ним приятно вести беседы или в сложный момент попросить помощи. Не более. – Да, я тут всё обставил так, как самому хотелось, – отвечает на вопрос Арсений, приходя в себя, садясь за стол, – раньше стол стоял перпендикулярно, я его вывернул по диагонали. Тимур посмеивается, улыбается лучезарно, но, опять же, ничего такого не делает. – Арсений, могу я быть честным? – альфа выглядит немного озадаченным, но собирается с мыслями, пока Попов расстёгивает пуговицу на пиджаке, потому что резко становится душновато. – Конечно. Это ведь основа любых отношений. – Есть теория, что пары находят друг друга ровно в тот момент, когда становятся самостоятельными, – начало немного по-преподавательски звучит, но Арсений слушает внимательно, предчувствуя, что эту информацию ему нужно знать подробно, – имеется в виду самодостаточность. То есть когда ты как человек, которому кто-то суждён, понимаешь, что найденная пара не будет в прямом смысле твоей половинкой. Когда ты осознаёшь, что ты сам всё можешь и что для решения твоих проблем тебе не нужен никто, кроме самого себя. – Что ты пытаешься этим сказать, Тим? – Арсений улавливает мысль, но боится, что понимает это не совсем верно. – Как давно ты это принял? В смысле то, что я, негодяй такой, могу и не находиться, потому что ты и сам хорошо можешь жить без меня? Арсений поднимает высоко брови, потому что буквально недавно об этом задумывался. – Вчера, – честно отвечает Попов, ловя на себе не менее удивлённый взгляд карих глаз. – Теперь понятно, почему мы так быстро нашлись, – Арсению кажется, что Тимур выдыхает с облегчением, что сидел всё это время напряжённый, а теперь может себе позволить откинуться на спинку кресла, – ты всё это время ждал меня так сильно, что забивал на возможность стать счастливым сам. Прости, что так вышло. – Ты хочешь сказать, что отпусти я мысль о том, что в любую секунду могу тебя встретить, нас притянуло бы сразу? – Примерно так это и работает, Арс. Можно тебя так называть? – Да, так даже лучше, – даёт согласие Арсений, при этом самому ему становится хуже во всех смыслах, – поверить не могу. Сейчас, дай мне минуту. Тимур молчит и только совсем легко поглаживает по сжатым в кулак пальцам. Понимает, что такое непросто принять. Арсений не верит, что всё так просто. Хотя как бы это пиздец как сложно, без крепкого словца и не опишешь сложившуюся ситуацию. Они могли встретиться намного раньше, если бы Попов не ел себя каждый день из-за своей неправильности, за болезненную надежду на то, что истинный придёт и спасёт его от всех бед, возьмёт на себя ответственность, и их жизнь станет лёгкой, простой и как в сказке «долго и счастливо», а все сомнения останутся позади, решившись сами собой. Какой же Арсений наивный, боже, как стыдно! – Арс, – зовёт его Тимур, вырывая из болота, в которое так часто вгоняет себя омега, – ты понимаешь, что это значит? То, что мы с тобой в этот момент разговариваем, значит то, что ты смог преодолеть собственные страхи и сомнения. Это значит, что ты справился и теперь можешь жить так, как ты хочешь. – Ты ещё и психолог? – всхлипывает, улыбаясь, Арсений, слушая тёплые смешки альфы. – За столько лет научился общаться и помогать, делясь своим опытом, – подмигивает ему Тимур, продолжая слегка поглаживать по руке, – я должен быть честным до конца. Я тоже долго хотел тебя найти, правда. Примерно таким ты мне снился, когда я жил в Пензе. Арсений слушает, утирая слёзы свободной рукой, постепенно успокаиваясь. – Я сдался двенадцать лет назад, потому что тогда понял, что чем больше и яростнее я хочу найти, тем сильнее от меня ускользает возможность увидеть тебя. – Я из Омска, – невпопад, кажется, добавляет Арсений, но Тимур принимает это уточнение, сопоставляя факты у себя в голове, по крайней мере, так видится со стороны, – потом долгое время жил в Питере, пока решал, чем буду заниматься дальше. – А я был в Москве какое-то время, пока… – Тимур запинается, но быстро берёт себя в руки, обещал же быть честным, – пока не встретил мою королеву. Арсений думает, что сердце его должно рухнуть и разбиться на тысячи кусочков, он обязан разочароваться во всей этой предначертанности и уйти в депрессию. Нет. Этого не происходит. Он видит в карих глазах такой трепет от произнесённых слов, что хочется улыбаться во все свои зубы. – Как ты её повстречал? – заинтересованно, искренне спрашивает Арсений, чем поражает Тимура до глубины души, что тот приоткрывает рот даже. Этот маленький жест напоминает об Антоне. Тот, когда задумывается, тоже не контролирует челюсть. Это даже льстит, особенно когда Шастун залипает на него, любуется, порой исподтишка, то неизменно забывает о своей челюсти. Арсений чуть улыбается. Как много совпадений… его истинный похож на того, кого он по глупости упустил. – Долгая история… – Думаю, я заслужил узнать о той, что делает тебя таким счастливым и уравновешенным, – чуть наклоняет голову в сторону Арсений, как кот. Да, его так иногда называет Антон. Называл. – Всё тебе расскажу, – охотно устраивается поудобнее в кресле Тимур, не отпуская руку Попова, – я честно отложил поиски тебя, потому что появилась возможность наладить карьеру и исполнить мечту детства. Я хотел быть максимально универсальным артистом, чтобы и петь, и танцевать, и владеть словом. Поэтому я направил все свои усилия на то, чтобы стать тем, кем я хочу. Ты замечал, что когда задаёшься какой-то целью, очень важной и воодушевляющей, то у тебя даже инстинкты не срабатывают «как положено»? Арсений тут же вспоминает, как вчера залип на Лазарева, но смог переключить все свои потоки страсти на Антона. Он кивает. – Вот и у меня будто отключились некоторые функции, что заложены в альфе. Я стал быстро идти к цели, забивая на то, что очень чесались кулаки каждому, кто говорит мне, что я не такой, врезать. Много времени бы отняло. А тот самый день я помню очень хорошо. Тимур принимается жестикулировать, будто очерчивает масштабы происходящего. Арсений прикусывает губу, потому что опять вспоминает, как Антон рассказывал о футбольном матче, который он смотрел в прошлом году и который перевернул его представление об игре финской сборной с ног на голову. Попов себя одёргивает. Не может же он вечно сравнивать их. – Приезжаю я, значит, на студию звукозаписи, а у меня половина народу не соображает, что происходит. Вроде всех отбирал, чтобы были беты, но сам знаешь, много специалистов, работающих со звуком, почему-то омеги. Никогда не понимал видовое распределение по профессиям. Ну так вот, она просто мимо проходила, а такой эффект, что звукарь просто и слова сказать не может. Ну, естественно, я пошёл лично ей высказывать, что думаю… – Подожди, – перебивает его Арсений, силясь срастить неувязку в логике, – она – альфа? – Да, Арс. И не просто альфа, а гипер. Повезло так повезло, скажи? – Как так вышло? – Так, – пожимает плечами Тимур, продолжая рассказывать, – конечно же, я начал по-альфовски с ней разбираться, мы так посрались с ней, хотя знакомы мы до этого не были. Там такой ор стоял на всё здание. Конкуренция, все дела, она меня задела за живое. Аргумент был, из-за которого я вскипел и зарычал: «и правильно, что истинным своим не пахнешь. Он наверняка тебя, такого смазливого, даже за альфу не принял. Мимо прошёл». Арсений беззвучно губами артикулирует букву «у». – Этой дамочке не просто палец в рот не клади, не подходи. Так я на неё зарычал, мол, убирайся отсюда. Она ушла, но поражением это не было, в воздухе витало, что Анна сделала ментальный «раунд» и вышла из здания гордой походкой. – После такого я бы с ней не разговаривал, – опасливо проговаривает Арсений. – Я тоже, – поддерживает лёгкую обеспокоенность Тимур, – однако с того дня, кажется, само провидение начало сталкивать нас раз за разом. Когда не было возможности высказать своё негодование, мы жгли друг друга взглядом. И, как ты знаешь, всему есть предел. Я думал, что ничего не боюсь, как увидел, что поздно ночью она сцепилась с каким-то совсем крупным альфой, потому что тот совсем недоразвитый индивид решил, что такая красивая девушка точно омега. – Представляю, как ему досталось, – говорит Арсений чуть усмехаясь. – Это было эпично, – согласно и немного горделиво кивает Тимур, – потому что эта женщина страшна в гневе, но её гиперальфовость дала сбой – мы долго с ней потом думали, почему так вышло – но, когда эта скотина её загнала в угол, я не выдержал и пошёл грызть ему шею. Он меня так испугался, что убежал. Видимо, когда дело касается дорогих мне людей, я со своей слащавостью зовём брутальность. Тимур чуть сутулится, чтобы сделать стандартную позу качка. Арсений посмеивается, вспоминая, как на днях Антон… когда же это закончится? Хватит, Попов. Прекрати. – Тогда я кинулся ей помогать подняться, но тут же убрал руки, резко вспомнив, что она меня не переносит и вообще хотела бы видеть «в канаве без рук», конец цитаты. Но она мне позволила ей немного помочь, всё же и приняла мою руку, чтобы подняться на ноги. И молча ушла. А я ещё пару часов ловил себя на том, что принюхиваюсь к своей руке, потому что на ней остался запах. – Это очень трогательно, – комментирует Арсений, – а разве для альфы запах альфы не должен быть неприятным? – В том-то и дело, что просто обязан. Тем более что она гиперальфа, поэтому там природой заложено было, чтобы мы друг друга не принимали. Анна пахнет лакричными конфетами. Запах отталкивающий, но вот, знаешь, парадокс… – Ты любишь эти конфеты, – делает вывод Попов, улыбаясь особенно довольно. – В детстве их переел, не мог смотреть, а когда её учуял, то меня скосила ностальгия. Я потом думал о том, что не могу, мне необходимо накупить конфет, чтобы не думать о ней. Но раз за разом, когда я разжёвывал мармеладки с этим вкусом, мечтал её поцеловать. Сам себя бил по губам, рукам, хотелось невыносимо. Я себе представлял, что если мы когда-нибудь оставим все предрассудки, то я зацелую её всю, чтобы убедиться, что на вкус она ещё прекраснее, чем на запах. Как ты понимаешь, это признаки желания, не влюблённости. – Понимаю. Арсений сжимает руку Тимура, отгоняя от себя воспоминания о клубничном вкусе на коже Антона. Это был всего лишь раз, больше запаха на нём не было. Контейнер с клубникой пригодился, Попов сидел один дома и жевал ягоды, прокручивая в голове этот момент. Он тоже понять не может, как так случилось. – И начал избегать её, потому что думал, что если встречу, то поведу себя как животное. Как мы потом выяснили, она думала точно так же, – альфа смеётся, ему легко сейчас об этом вспоминать, тогда наверняка было очень тяжело принять тягу к своему же виду, – собственно мы не виделись месяца три, судьба точно перестала нас сводить, типа отдохните друг от друга и успейте соскучиться. Я тогда даже порывался найти омегу, чтобы забыться, время только зря потратил, представ не в лучшем свете. В какой-то момент пришло осознание, что я дико тоскую по ней. Арсений согласно кивает, он как никто понимает Тимура. Снова оказываясь в том дне, когда впервые приехал к Антону домой после дикого эксперимента с другим альфой, Попов слегка вздрагивает. Большой палец аккуратно поглаживает по костяшкам, ощутимо поддерживающе, потому омега смотрит благодарно на альфу. – Свестись получилось в самый неожиданный момент. Я ехал на концерт в Саратов, и на трассе был затор, какая-то авария. Оказалось, что это Анну подрезал какой-то недалёкий человек, как приехали товарищи с палками в полоску… Арсений смеётся, чуть морщась. Он устаёт себя одёргивать, поэтому в очередной раз припоминает, как Антон любит подбирать смешные сравнения для того или иного явления. В этом они с Тимуром очень похожи. – …так этот хмырь пыжился, руками размахивал, грозился засудить её. Начал кидаться оскорблениями, что его золотой ламборгини теперь помятый из-за бабы за рулём. Я стерпел клишированное сравнение с «макакой с гранатой» в адрес Анны, и стоически промолчал, когда тот кинул что-то вроде «мозгов нет совсем». Но когда он блякнул, что «так одна и останешься, сука сукой, а выпендривается», я не выдержал, вышел из машины и начал популярно объяснять, каким маршрутом он пойдёт, если не перестанет сейчас говорить эту херь. Она же не упустила шанс проявить альфовость и встроилась в мои речи, поддерживая каждое слово, да ещё и добавляя сверху таких выражений, которых я сам не знал. После каждого крепкого слова я, кажется, всё больше понимал, что готов на колени перед ней встать и делать всё, что она пожелает. – А вот это уже похоже на любовь, – Арсений доволен, он погружается в рассказ настолько глубоко, что будто видит со стороны, что там происходило. – Она и есть. Меня просто воодушевляла одна мысль, что мы с ней вдвоём ушатали наглеца, менты нами гордились, к слову. Она тогда согласилась со мной пообедать, мы пошли в какую-то придорожную кафешку и ели чебуреки с кофе 3-в-1. Это был удачный день со всех сторон: я смог её рассмешить, ухаживал за ней ненавязчиво, потому что она позволяла мне это, взял на себя счёт – звучит пафосно, там была смешная сумма, но мне это казалось важным шагом – на выходе из кафе подарил ей растущую рядом ромашку и пригласил на свой концерт. Она обещала, что приедет заценить, а подойдя к машине, Анна нерешительно для гиперальфы, робко совсем, но протянула ко мне руки, и я, не теряя ни секунды, обнял её. Арсений улыбается ещё сильнее, он знает, о каких именно объятьях пойдёт речь. Такие же он чувствовал сегодня утром, когда собирался на работу. – Меня ошеломило количество ощущений, которые это объятье вызвало. Мне так захотелось, впервые, кажется, за всю жизнь не овладеть, не доказать свою силу и превосходство, а пропитаться чувством того, что в моих руках сейчас сильная женщина, прекрасная и решительная. Равная, которая сама себя может защитить. Но позволяющая сейчас прижать к себе, показывая, что я ей симпатичен, и моё общество не вызывает отторжения как раньше. А ещё я снова учуял её запах, на секунду промелькнул страх, что сейчас сам всё порушу своими инстинктами… как она от меня отстранилась, улыбнулась и сказала: «Ты пахнешь болотной тиной. Это странно, но я жила раньше в такой местности. От тебя пахнет домом». – Это слишком мило, у меня сейчас треснет лицо от улыбки, – Арсений и правда так считает, чем вызывает улыбку у Тимура. – На концерте я выискивал её взглядом, думал, что она не приедет. Но как потом оказалось, что она любит моё творчество, следила за каждым релизом, но виду не подавала, потому что не может же ей нравиться альфа. Однако её я больше всего ждал за кулисами в гримёрке. Тогда пришла ко мне и тоже обняла, подарила цветы, пошутила, что я хоть и альфа, а цветы дарят мне. Мы посмеялись. Знаешь это чувство, когда смотришь на улыбку человека и вдруг понимаешь, что сделаешь многое, если не всё, чтобы он улыбался чаще? Арсений кивает, потому что именно за улыбку Антона он готов бороться. – Человек становится очень красивым, когда улыбается, – говорит Попов, цитируя кого-то, сам не вспоминает, кого. – Вот оно что, – Тимур звучит как тот, кто выяснил правду о смысле жизни, – ты тоже нашёл того, кто в тебе будит такие чувства. Очень не вовремя я появился. Поделишься? – Так в итоге тогда вы и начали встречаться? – предпринимает попытку вернуться к рассказу Тимура Арсений. – Да, я решился её поцеловать, офонарел оттого, что не только запах, но и вкус у неё лакричной конфеты. Предложение сделал ей через пару месяцев, чем удивил её маму. Мой папа так вообще долго не мог отойти от этой новости, судачили наши родственники, что «вот найдут своих истинных – всё сразу на место встанет, разбегутся». Но я слишком дорожу моей королевой, чтобы так просто её отпустить. Её истинный тоже объявился внезапно. Так она его поганой метлой погнала, как поняла, что тот совсем неадекват. – Он винил во всём её? – Рот я ему с мылом помыл потом, – Тимур говорит это так серьёзно, что Арсений верит, что так и было, – обвинял, что она на него забила, искать не пыталась даже и вообще неверная. Ну мы вдвоём как в старые добрые времена обложили его с ног до головы, что он сам ушёл. Хорошо, что Даниэль не слышал, ему едва ли пять лет было на тот момент. – У тебя с ней сын? – Арсений не перестаёт удивляться. – Да, – трепетный голос согревает душу, – двое. Причем нас заверяли врачи, и в Испании тоже, когда мы там заселились после свадьбы, что альфа-женщина не может родить от другого альфы. Мы с моей королевой наломали эту систему по полной. Так ты меня зря отвлекаешь, рассказывай про своего. Арсений мечтательно улыбается, думая об Антоне. – Это случайно произошло, – начинает Попов издалека, – я просто только вышел из долгосрочных отношений со своим другом-альфой, потому что тот нашёл своего истинного. – Сочувствую, Арс, – Тимур глядит понимающе, – не представляю, как тебе было тяжело. – Я уверил себя, что был к этому готов, а на деле… мучился и истязался, что один проживу всю жизнь. А потом появляется он. Такой… заботливый, ласковый, сильный, хоть по нему и не скажешь. Смешной и знающий, в чём сила его юмора. Он просто пригласил меня в грильную, окружил заботой, после моего намёка на возможное проведение вечера в ином ключе тактично проверил, выгорит ли, поцелуем. – Каков джентльмен, – в голосе альфы слышны нотки белой зависти, – вы с ним были знакомы до этого… этой встречи? – Не знаю, можно ли это так назвать... Он просто работает со мной уже год в одной компании, но тогда впервые со мной заговорил не по делам. Да и не привлекал он меня никогда, бета же. – Мы с тобой не ищем лёгких путей. – Я и не думал, что получится что-то серьёзное. Я с Антоном договорился на свободные отношения, встречи только ради секса, потому что либидо моё говорило… – Прости, что перебиваю, – вступает Тимур, хмурясь, – то есть этот парень согласился на свободные отношения, зная, что ты омега, который не нашёл своего истинного? – Да, – Арсений не понимает, почему у альфы такое озадаченное лицо. – И отпустил тебя, как только узнал, что меня нашёл? – Да, – кажется, Попов начинает что-то улавливать. – И при этом вёл себя с тобой так, будто ты для него важнее всего? Арсений перебирает все моменты, когда Антон срывался к нему по первому же звонку, когда обнимал, если резко становилось грустно, когда соглашался на любой эксперимент, не переча… и, да, так и вёл себя. – Да, так и было. – Арсений, так делает только тот, кто по-настоящему любит. Я не удивлюсь, если он с самой первой встречи думал, как тебе сказать об этом, но боялся, что ты его пошлёшь. – Я бы не послал, – поражённо выдыхает Арсений, складывая всё, что только что ему сказал Тимур. – Тогда ведь ты не знал, чего ждать от этой жизни, потому он явно присматривался. А когда ты пошёл на контакт, то мог принимать только то, что ты можешь ему дать. – Ты не можешь этого знать, – недоумевает Арсений. – Арс, я его понимаю на всех уровнях. Я обещал своей королеве, если она найдёт истинного раньше, чем мы поженимся, и решит, что любит его – я не смог бы её удержать. Потому что любовь – это не только страсть без края, поцелуи и объятья. Это прежде всего забота о том, кого ты любишь. Именно поэтому его сейчас нет здесь, чтобы дать мне по лицу за то, что я претендую на его человека. Так поступил бы эгоист. Но, насколько я могу судить по твоим словам, он прежде всего заинтересован в твоём счастье. Арсений встаёт с места, отчётливо понимая, что ему нужно сделать прямо сейчас. Тимур поднимается следом, отпуская руку. – Он всё это время, с первого дня совместной работы… – Точно, – кивает Тимур, – так, Арсений, мы с тобой нашлись, новостями обменялись. Я счастлив, так что теперь твоя очередь. Мчись к нему скорее, пока он не решил, что тебя потерял навсегда. – Так и сделаю, – Арсений застёгивает пуговицу на пиджаке, решительно выходя из-за стола, – твой номер могу записать, не хотелось бы тебя терять снова. – Только с условием, что на вашу с Антоном свадьбу вы меня заказываете как хедлайнера. – Скидочку сделаешь, как родственникам? – улыбается Попов, записывая номер с экрана чужого телефона. – Обижаешь, – взмахивает рукой Тимур, сбрасывая звонок от нового контакта, – всё будет в лучшем виде. Спасибо, что нашёлся. – Тебе спасибо, – Арсений обнимает своего альфу, почти физически ощущая, как натягивается ниточка их связи, но при этом не тянет грузом, а просто существует. – Ты тоже чувствуешь, что не испытываешь ко мне желания? – спрашивает его Тимур, слегка поглаживая по лопаткам. – Да, как будто ты мне просто друг или брат, – кивает Арсений в плечо. – Родственное что-то, да, но чтобы предаться страсти… вообще нет. Так, всё, беги к Антону. – Увидимся. Арсений с абсолютно счастливой улыбкой мчится сначала к Стасу, отпроситься. Узнаёт у него, что Антон тоже по здоровью отчалил. Попов подмигивает на выходе Стасу, мол, пойду его лечить. Всю дорогу до квартиры Шастуна, он переваривает пережитое. Ни в сказке сказать, ни пером описать то, что сегодня стряслось. Арсений нашёл своего истинного, но отказался от него, потому что ему нужен бета. Стоя у двери, он не решается так сразу позвонить. Его что-то колотит. Почему так, а не иначе, Арсений не знает. Но уже пару раз пытался составить в голове план объяснений, но каждый раз сбивался, представляя, как окажется в правильных объятьях. Звонок двери пугает своей громкостью, Арсений аж дёргается. Спустя долгие секунды ключ в замке немного неуверенно проворачивается. Антон смотрит на появившегося на его пороге Арсения и явно не понимает, как такое может быть. – Могу войти? – опасливо спрашивает он, смотря в непривычно растерянное лицо. – Заходи, – Антон пропускает его в квартиру, – что-то случилось? – Нет, – непринуждённо отвечает Арсений, снимая с себя пиджак и привычно вешая его на крючок. – Почему ты здесь тогда? – Если ничего не произошло, то логично, что я приехал к тебе. Неожиданности неожиданностями, а вечер с тобой никто не отменял, – с каждым словом Попов подходит ближе и уже почти обнимает Антона за шею, как его руки перехватывают за запястья. – Арс, ты сегодня встретил своего истинного, ещё раз спрошу, почему ты здесь? – Антон серьёзен, он смотрит прямо, не пытаясь перевести в шутку. Попов смотрит на него внимательно, проходит взглядом по уставшему лицу и чувствует, как ему не хватало этого человека. Прошла половина дня, а по нему он так соскучился. – Потому что мы с моим истинным пообщались и поняли, что нам нет нужды быть вместе и создавать новую ячейку общества, – Арсений пожёвывает губу, с грустью отмечая, что его руки полностью сняли с плеч. – Не понимаю… – Антон, – теперь очередь Арсения становиться серьёзным, при этом так хочется просто обнять и ничего больше не говорить, – он женат уже двенадцать лет, у него двое детей. Когда мы обнимаемся, то я чувствую только родственную связь, но ни желания, ни любви к нему не испытываю. Шастун молчит, округляя глаза с каждым словом всё больше. Арсений осторожно кладёт обе руки на плечи беты, а затем совсем тихо, так, чтобы никто не услышал, смотря прямо в глаза, шепчет: – Я тебя люблю. Антон моргает, будто совсем не понимает значение этих слов, стоит неподвижно, и единственное, что выдаёт в нём жизнь, это чуть приподнимающиеся плечи от дыхания. – Я это понял сегодня с утра. Проснулся с чувством, что я полноценный, не битый, что моё сердце полностью вылечено. Это сделал ты. Благодаря тебе я могу чувствовать себя счастливым. Шастун очень медленно обхватывает одну из лежащих на плечах руку и прижимается губами к пальцам, жмурится и вздыхает. Арсений запускает пальцы в русые волосы на затылке, едва сдерживая себя от слёз. – Я так ждал тебя, – тихо произносит Антон, продолжая мелко зацеловывать обхваченные пальцы, – с первого дня, как увидел тебя. Арсений не выдерживает, слёзы всё-таки катятся по его щекам. Внутри него сильно разливается тепло от облегчения и счастья. – Думал, что у меня нет шансов. Такой восхитительный, красивый невероятно, недосягаемый из-за того, что омега. Я не надеялся даже. – Но был смелым и предложил ужин, – Арсений жмётся ближе, стремится попасть в захват своего беты. – Слишком резко всё стало так, как я хотел, потому проживал каждую минуту с мыслью, что ты... – Побуду Эдвардом Калленом, – заглядывает в родные зелёные глаза Арсений, как всегда хотел – доверчиво, мягко, уветливо, – скажи, в чём ты себя уверял. Антон наклоняется к уху, тепло выдыхает на него и со всем имеющимся трепетом шепчет такое нужное: – Я был рядом с уверенностью, что ты мой. Вот без всего этого предназначенного, навязанного. Ты мой, потому что так было всегда. – Природа точно что-то напутала, – Арсений говорит это так же тихо, как и Антон, легко покрывая поцелуями лицо от виска до подбородка, – представляешь, где-то ответственный за мою истинность принёс все документы на оформление, сроки горели, а самую главную папку с чувствами забыл. Отмахнулся и сказал: «И так сойдёт», слепил мою привязанность к Тимуру как есть. – А забытую папку оставили в бетном отделе и подшили в моё дело случайно, – улыбчиво подхватывает фантазию Антон, обнимая Арсения крепко, уверенно. Попов готов растаять прямо сейчас, ведь так его Шастун никогда не обнимал. Возмутиться бы, мол, как так, ты всё время сдерживал свои порывы и из имеющихся ста процентов отдавал только сорок. Но нет, и так много времени потеряно, потому Арсений ответно обнимает, обвивая шею руками, прижимается тесно, что, кажется, ещё чуть-чуть и их сердца соприкоснутся. Да! Арсений этого так хотел, мечтал, что сможет романтизировать каждое касание и объятие его человека. – Арсений, предлагаю тебе встречаться, – произносит Антон, не разжимая объятий, – официально, со свиданиями, нежностями и безумно романтичными развратами. Что скажешь? – Я согласен, – довольно кивает Арсений, – даже думать не стану. С тобой я согласен на всё. – Прям на всё? – Арсений хоть и не видит, но знает, что Антон дёрнул бровями. Попов отстраняется так, чтобы заглянуть в глаза, осознанно кокетливо взмахнуть ресницами и томно уверить: – На всё. Я слишком долго ограничивал тебя этой никому ненужной истинностью. Я хочу видеть, слышать и ощущать всё, что ты испытываешь ко мне. Антон горячо выдыхает прямо на губы, поглядывает на них робко, будто спрашивает разрешения. Но Арсений чувствует: это только кажется. Его бета не так прост, в нём буря эмоций, он прячет в себе столько, что страшно подумать, как всё это время он был спокоен. В одно мгновение чудится, что именно сейчас Антон сорвётся и будет сжимать крепко, то, чего всегда так жаждал Арсений. Шастун сокращает небольшое расстояние между их лицами и целует трепетно, гладит ладонью между лопаток, нежит. Арсений его ещё крепче обнимает, пальцами одной руки впивается в спину, другими – зарывается в волосы, он готов впечататься в него, стать неотъемлемой частью Антона, только бы он не переставал его касаться. – Зачем так отчаянно, Арс? – выдыхает в губы, еле разрывая поцелуй, – я же здесь. Ты со мной. – С тобой, – Арсений чуть сильнее сжимает пальцы, его мелко трясёт, он словно мёрзнет, потому так сильно прижимается к своему бете (как же чертовски приятно мысленно его так называть!), что кажется сейчас кости треснут, – милый мой, родной. Руки Антона вдруг совсем не невинно опускаются на задницу и с каким-то особенным чувством сжимают её, заставляя Арсения ощутимо задрожать и выдохнуть в губы нестерпимо горячо. Зелёные глаза обычно темнеют от возбуждения, а тут впервые золотятся так, будто они снова сидят на дереве. Его как осеняет, это же так просто! – Я люблю тебя, Арс, – Антон совершенно ненасытно припадает к шее, как вампир, который отыскал идеальную кровь, пьянеющий от одного только запаха, смакующий каждый вдох, закатывающий глаза от наслаждения, – очень сильно. Прости, что не красноречиво, думать не могу, когда ты такой открытый… – Возьми меня со всей любовью, – не выдерживает Арсений, утягивая своего бету в спальню, попутно умудряясь разуться и скинуть с себя футболку. – Сидеть не сможешь сутки, – Попов снова весь дрожит, теперь от нетерпения, эти слова не угроза, о нет, это самая желанная перспектива. – Вы только обещаете. Антон рычит от желания, заваливает Арсения на кровать, падает сверху, успевая выставить руки и принять чёткий упор лёжа, не покалечившись. Попов бы сказал что-то вроде «секс по любви делает из тебя сверхчеловека», но не может и слова произнести. Антон целует крепко, даже не так, он засасывает его в такой страстный и влажный поцелуй, что не находится и лишней секунды для вдоха. В голове мелькает странная мысль: а если бы в самый первый их раз Антон был с ним таким как сейчас? Если бы он всем своим видом показывал, что имеет все права на то, что делает, взял бы всё в свои руки, вертел бы его телом как хотел… нет. Тогда Арсений точно испугался бы такого напора, ведь по сути, Антона он толком не знал. Но сейчас… они принадлежат друг другу, во всех смыслах, потому каждое касание его беты кажется уместным, необходимым, правильным. Антон будто… не будто, теперь Арсений знает, что его чувствуют очень хорошо. Руки скользят по коже, бета собственнически кусает в шею, тут же зацеловывая, засасывает до красноты и сразу зализывает. Молчать не получается, стоны сами рвутся из груди, пока руки полностью снимают одежду. Антон отрывается только для того, чтобы нащупать рукой тюбик смазки под кроватью. – Антон, – тянет хитро, насколько это возможно сквозь прерывистые вдохи, Арсений, притягивая к себе для поцелуя, – неужто ты меня ждал? – Тебе честно или возвышенно? – усмехается Шастун, смазывая обильно постепенно расслабляющиеся мышцы. – Ты просто не успел убрать, – переигрывает его Арсений, нетерпеливо подаваясь оглаживающим его внутри пальцам. – Ничего от тебя не утаишь, Шерлок, – а вот сейчас Антон оскаливается, сдерживает собственное желание, шипит сквозь зубы, потому что всё колом стоит. Арсений тоже близок к тому, чтобы кончить просто от одного вида жаждущего беты, поэтому он обхватывает скользкий от смазки член пальцами и, словно за галстук, притягивает к себе, направляя и проталкивая внутрь только самую головку. Антон замирает, вдруг совсем нежно оглядывая Арсения, привычно уже любуясь, а в следующую секунду входит до упора и наклоняется поцеловать распахнутые губы. Они замирают в этом мгновении. Арсений смотрит на Антона прямо, рассматривает каждую чёрточку лица, оглаживает взглядом тонкую шею и восхитительный разворот плеч, манящие ключицы. – Вечность бы впитывал твоё удовольствие, любимый, – едва дыша, шепчет Арсений, держась из последних сил, чтобы не начать двигаться первому. – Надеюсь, что у нас есть столько времени, счастье моё, – проговаривает Антон это, задевая губами другие, нежа их тёплым дыханием. И следом бета делает совсем плавный толчок, Арсений этого не ожидал. Он привык к тому, что обычно ритм как частые аплодисменты, точные, резкие, короткие. Но сейчас Антон завораживающе плавно входит и выходит, будто он волна, омывающая своим желанием тело его омеги. Арсений верит, что мысленно его уже хоть раз так назвали, пока сам гибко подаётся навстречу этим сладостным движениям. Одной рукой Антон нашаривает пальцы, переплетая их, другой упирается в кровать, чтобы держать себя навесу. Арсений не может молчать, он стонет тягуче, сладко, упоительно настолько, что по телу прокатывается ещё одна волна дрожи. Он то мычит в поцелуй, то открыто растягивает «оу», то совсем порнушно закидывает голову и порывисто выдыхает сочные краткие стоны на «а». Омега не сдерживается. Да и не получается, потому что его бета задался целью доставить настолько много удовольствия, что создаётся впечатление, что они никогда не кончат, истязая себя наслаждением, сливаясь друг с другом крепко, неразделимо. Когда пик ощущается очень близко, Арсений обеими руками притягивает лицо ласкающего его тело Антона к своему, целует глубоко, выстанывая в открытый рот: – Я так тебя люблю! – и срывается, звонко и кратко вскрикивая от невероятно острого ощущения руки на своём раскалённом до предела члене, от необходимого донельзя чувства заполненности во всех смыслах. – И я тебя люблю, – шепчет надрывно Антон, не отставая, догоняя едва ли не через два сильных движения, от переизбытка эмоций прикусывая собственную губу до боли. Никогда бы Арсений не подумал, что захочет неподвижно лежать неопределённое время под весом чужого, такого же неподъёмного тела. Но это же не просто кто-то там, это Антон. Его Антон. От нежности и осознания, что он полностью Арсения, хочется сжать в объятьях так сильно, чтобы едва дышалось. Но после такой страсти сил нет особо. – Ты жив? – доносится хриплый голос беты откуда-то из плеча, – я не очень. Но счастлив просто космически. – Относительно жив, но если это был последний секс перед смертью, то я ни о чём не жалею. – Ага, щас прям, последний, – Антон превозмогает себя и приподнимается на локтях, – мы только начали встречаться, я планирую заботиться о тебе, нежить и любить тебя. Нельзя просто так взять и умереть. Арсений посмеивается, а потом устраивает голову своего беты на плече. – Арс, – вдруг зовёт его Антон снова из-за плеча. – Внимательно тебя слушаю, – лениво отзывается Арсений. – Нет, ничего. Просто хорошо, что я могу тебя позвать, а ты откликнешься. Арсений засыпает с улыбкой на лице и со вплетёнными в волосы на затылке пальцами. Проснуться утром и не обнаружить Антона в постели… где-то такое Арсений уже видел. Но его это не пугает, потому что звуки его нахождения идентифицируются быстро. Шастун в душе, пока Попов пытается разлепить глаза и понять, что происходит. Судя по абсолютной расслабленности в теле, небольшому саднящему ощущению на шее и заднице, страстное соединение их душ ему не приснилось. Арсений осознаёт, что в глобальном смысле ничего не изменилось, мир всё так же живёт установками средних веков, свято веря и уповая на идеальность истинности. Но для себя он понимает, что лучше его беты нет никого в этом мире. Да, невозможно знать всё наперёд, ещё неясно, как они будут уживаться вместе, не разнесут ли квартиру в порыве выяснения, чей носок надет на кружку с чаем… Попов тут усмехается, какая же чушь, но исключать подобный вариант событий нельзя. Ясно одно: Арсений готов бороться со всем миром, природными катастрофами, даже с собственными инстинктами, только ради того, чтобы видеть его бету, его возлюбленного Антона счастливым. Он уверен в том, что это очень взаимно. Ведь им не всё равно. – Доброе утро, твоя очередь идти в душ, – раздаётся над самым ухом голос Антона, – если я тебя сейчас коснусь, то не отпущу. А потом ты будешь бузить, что не мытый и не накрашенный. – Стремглав туда мчусь, – ласково отзывается Арсений, шкодливо успевает чмокнуть умиляющегося Антона в щёку. Завтракают они неспешно, Антон полностью сдаёт свои кулинарные умения, сырники, как оказывается, могут быть пищей богов. Арсений довольно улыбается, перебирается на колени к своему парню и неторопливо зацеловывает его лицо. – Арс, у меня к тебе вопрос, – продолжая довольно улыбаться, произносит Антон. – М? – Попов настолько увлечён своим делом, что не ощущает некоего волнения в голосе. – Выйдешь за меня замуж? Арсений замирает на месте, смотря в глаза неотрывно, ища будто искринки смеха, намёк на шутку. Но Антон, даже немного нервно улыбаясь, серьёзен. Он не шутит. – Да, – немедля отвечает Арсений, – я согласен стать твоим мужем. – Тогда вот, – на столе лежит тёмно-синяя бархатная коробочка, – посмотри. И если тебе не понравится, мы пойдём вместе и выберем то, что тебе больше придётся по душе. Арсений открывает коробочку медленно. Он находит там аккуратное золотое кольцо, на первый взгляд простое и гладкое. Но если осмотреть его со всех сторон, то внутри можно найти надпись. Арсений всматривается и снова себя корит за сентиментальность. – «Я на твоей стороне». Милый, – Попов наклоняется поцеловать своего бету и отрывается от него лишь для того, чтобы тот надел на его безымянный палец кольцо. – Как бы ни было, что бы ни произошло, я всегда на твоей стороне, любимый мой, – уверяет Антон, обнимая растрогавшегося Арсения. – А на медовый месяц мы поедем в Дублин, – усмехается Арсений, обнимая крепко за шею. – Вау, – удивляется Антон, – а почему именно туда? – Не знаю, захотелось. – Время ещё есть поразмышлять на эту тему. А пока, могу я поприставать к моему будущему мужу? – Антон снова дёргает бровями, но только в этот раз это так заводит, что Арсений действует на опережение, седлая бёдра и впиваясь поцелуем в не перестающие улыбаться губы.