Denuo

Крис снова уходит в ночь, когда солнце уже не жалит лучами. Он медленно поднимается с кровати, стараясь не будить, но у него как всегда не получается: Сухо просыпается как только приподнимается одеяло. Оно застиранное, в морковно-белую клетку. Пальцы сжимаются в кулак, образуя на ткани складки, но из рта не вырывается ни звука. Ифань собирается в напряженном молчании. Сначала хлопковая рубашка, чтобы впитать пот и кровь, потом — многочисленные приборы. Грудная клетка, пояс, конечности, шея, иногда отдельно стопы и дополнительно кисти в зависимости от маршрута. Последней — броня. Она расплывается, обхватывая всё тело, покрывая защитным слоем приборы, превращая в закрытую титановую коробку. Берцы всего одни, да и зачем много — всё равно настраиваются под грунт автоматически. С перчатками сложнее: каждая из них предназначена для определенного круга манипуляций. Шлем Крис всегда надевает перед самым выходом, кажется,  — традиция, на самом деле — страшно. Страшно. Кому из них — вопрос без ответа. Вопрос тяжелый, пахнет смертью и болью — метафорически, красным излучением — на самом деле. Крис стоит перед многоуровневым с высокотехнологичной системой очищения шлюзом, по старой привычке именуемый дверью. Стоит и не может пошевелиться, хотя выходил наружу несколько десятков раз. Каждый — как первый. Ифань хмурится, одергивая себя: «Прекрати думать, нужно просто сделать свою работу — выйти из безопасного укрытия, встать на зараженную землю, посмотреть на горящим алым небо, даже сквозь тучи которого проглядывает Кровавая Луна, взять образец мутировавших растений, прикинуть направление и искать. Искать. Никто не сделает твою работу.» Первый шаг всегда волнительный, но Крис ступает на грунт твердо, с решимостью смертника. Он не оглядывается: ощущает всем телом пронзительный взгляд и от этого легче. Сухо смотрит пристально, не отрываясь, за тем, как с лязгом закрывается шлюз и только когда проходит минут десять, находит в себе силы встать с кровати. Для него тоже, каждый раз  — как первый. Кому из них тяжелее — загадка. Но Сухо кажется, что сейчас ему. От ожидания не отмахнуться, это не что-то материальное, но почему-то на сердце ощущается камнем. Чунмен морщится от того, как быстро бьётся его сердце. Он глотает привычно успокоительное, считает до десяти, смотрит на приборную панель, на которой как всегда пропадает сигнал, стоит только Крису уйти на полсотни метров. Можно не ждать, всё ведь пройдет по осточертелому сценарию, но Сухо ждёт — это уже его традиция. Часы не тикают — электронные, других уже нет, поэтому ожидание тонет в напряженном молчании. Пальцы снова сжимаются в кулак, а разжимаются лишь когда точка на радаре, мигнув, пропадает, словно в насмешку медленно, рассеиваясь в убийственном излучении. Сухо стоит ещё несколько минут, прикипев к экрану взглядом, но Крис не появится, как этого не проси. Да и просить-то уже не у кого — Боги, если они и были, давно покинули этот мир. Кровать будто в насмешку холодная. Сухо долго кутается в клетчатое одеяло, вдыхая запах сквозь щекочущие пушинки, и, когда действует успокоительное, наконец, затихает, выключаясь словно по щелчку. Открывать глаза на следующее утро — всегда страшно. Страшно заметить на второй половине кровати пустоту. Сухо снова считает до десяти, выдыхает, прислушивается. В мягкой тишине расплывается сиплое дыхание. Сердце делает радостный кульбит. Чунмен улыбается и тихо поднимается с кровати, боясь потревожить. Конечно, не получается — у них всегда так. Ифань ничего не говорит — слова будто пропадают. Да и что скажешь? Сухо собирается в напряженной тишине. У него своя экипировка. Другая броня, другие приборы, рубашка — и та — другая. Грудная клетка, пояс, конечности, шея, иногда отдельно стопы и дополнительно кисти в зависимости от маршрута — всё под слоями техники. Но вот спасет ли она? У Чунмена нет шлема, вместо него — акваланг, поэтому он просто стоит, чувствуя как страх борется с решимостью. И одно лишь спасение — полный невысказанных чувств взгляд, ощущаемый лопатками. Сухо спускается в ангар, твердо, не сбиваясь с шага. Первый вздох под толщей зараженной воды — всегда испытание. Чунмен уходит днем, когда океан освещается мутагенными, но всё же лучами. Лучами Красного Гиганта, убившего, изменившего до неузнаваемости мир. Но кто сказал, что Апокалипсис — конец всего? Время идёт. И теперь настала их очередь менять Экзопланету. Они найдут противоядие.