Поздний вечер. Дальние дворы. И гаражи. Этот пустырь…
Опасное место, возможно, самое опасное в этом районе. Сама территория уже давно носит дурную славу и славится она явно не благочестивыми вещами, а именно — своими беспощадными диллерами, возможностью купить что угодно и невозможно грязными способами конспирации. Там могли за нечаянно подслушанный разговор всадить долю свинца в голову, увезти подальше, закопать в лесочке близ коттеджей, и ищи свищи потом.
Дэйв не был знаком ни с одним из «продавцов», но был очень наслышан о «незабываемых ощущениях от косяка». Он не искал хорошего сорта травы или качественных таблеток, он просто хотел
попробовать. Что бы то ни было. Лишь бы
ощутить. Лишь бы
подешевле.
Денег у Мастейна, как таковых, было немного, можно сказать, почти ничего. Работу искать он пробовал, но не проработал ни дня из-за лени, не дающей ему встать с постели не раньше девяти двадцати, чем впоследствии расплачивался очередным потерянным (и ненужным ему самому) местом в маленьком магазинчике или кофейне.
Дэйв уходил всё дальше в тёмную подворотню, в которой, как ему показалось, кто-то был.
— Эй, шакалёнок, ищешь чего?
Окликнул его прокуренный бас. Дэйв обернулся.
— Н-н… Да. — Взяв себя в руки, он посмотрел взрослому мужчине в глаза.
— Да? И чего же? — Тот лениво вытащил сигарету изо рта, чуть покрутил её между пальцами и положил обратно.
— Я хотел бы попробовать. — Глаза у дилера округлились. Дэйв для верности добавил:
— Что угодно.
— Попробовать? — Казалось, этот мощный с виду человек лопнет от ярости. — Ну нет, парень, я таким не занимаюсь, ищи другого придурка, а я подсаживать тебя здорового не собираюсь! Всё, вали отсюда, крысёныш.
К концу своих слов он терпеливо умолк, сцепив зубы и дожидаясь, пока Дэйв уйдёт из этого места.
Мастейн уже шёл в сторону дома, но примерно на половине пути его отдёрнул мерзкий хриплый голос:
— Эй, красавица, хочешь развлечься вечерком?
Дэйв с ужасом увидел приближающегося к нему какого-то жуткого типа, который довольно быстро перебирал своими тощими ногами и смотрел на парня масляными полупьяными глазёнками.
— Ну что же ты не отвечаешь, а, красотка? Хах, неужто не нравлюсь? — По пустынной улице мелкой щебёнкой прокатился его тонкий захлёбывающийся смешок. Неизвестный подходил к нему всё ближе и ближе, представляя собой вполне явную угрозу. В голове рыжего пронеслись десятки криминальных статей об изнасилованиях и так и не найденных жертвах. За спиной послышались смазанные от выпитого шаги. Дэйва как заморозили. Ни с места не сдвинуться, ни крикнуть «На помощь!». Голос застрял костью в горле. Парня начинало потряхивать от напряжения. Когда к его лопатке прикоснулась дряхлая шершавая ладонь, его как током ударило.
Дэйв понял: пора делать ноги. И чем скорее, тем лучше.
Мастейн дал дёру. Мужик за ним. Несмотря на нетрезвое состояние, бегал тот тип на удивление быстро. Дэйв перемахнул через ограду — тот почти не отставал.
Со всех ног бросившись бежать, пытаясь оторваться от потенциального насильника, он нёсся, как угорелый, вдоль потрёпанных грязных улиц не разбирая дороги, куда глаза глядят. В глазах сверкали белые молнии, а в голове зияла бездумная пустота. Всё тело подстёгивали невидимые электрические разряды. В какой-то момент Мастейну показалось, что он перестал слышать за спиной тяжёлый стук подбитых железом ботинок и ему всё же удалось оторваться. Благо, дорога была не слишком запутанной, так что скоро Дэйв смог заметить знакомые места. Вспомнив, каким образом можно добраться до дома, тот с грустью подумал, что лучше бы он сейчас спал под тонким, но таким родным и незаменимым покрывалом, а не шатался по сомнительным закоулкам в наивном поиске дешёвой наркоты. И как ему такое в голову пришло? Переться в незнакомый район, чтобы найти дилера, да ещё и приобрести некачественный товар, каким бы он ни был — такой бред, на который не был способен, пожалуй, никто кроме Дэйва.
Мастейн шёл, устало опустив голову и по пути думал о весьма насущных проблемах. Что скажет мать, когда поймёт, где он был? Достанется ли ему сегодня от неё или же она уже спит от выпитого как обычно? И вообще, во сколько он завтра сможет встать? Хорошо ещё, что это был первый день в школе и домашнего задания не задали.
Дэйв дошёл до знакомого небольшого коттеджа, окна которого опять были замутнены сероватым слоем медленно слезающей жирной пыли, покрытые светло-кочичневой брусчаткой стены имели довольно странный вид из-за криво приклеенных тут и там неряшливых кусков тёмного серого цемента, выполняющих роль заклёпок, закрывающих трещины. Подбитые рамы требовали замены на более новые, целые.
Дрожащими руками Мастейн начал отпирать видавшую виды входную дверь. Только за ним зловеще захлопнулась дверь, отрезая пути к бегству, раздался громкий визгливый голос:
— Опять ты! — Мать громко стукнула пустой бутылкой по столу и угрожающе направилась прямиком к сыну. — Где ты шлялся столько времени, выродок?!
— Гулял. — был бесстрастный ответ.
— Гулял, значит. — Женщина подходила к нему всё ближе, и по мере приближения у Дэйва подкашивались ноги от страха. Он уже знал к чему это всё ведёт. — А я тебе разве не говорила о том, что надо приходить не позже семи? Говорила?!
Прогремел оглушающий удар.
На месте пощёчины разлилась обжигающая боль, заполняя собой разум. Парень было схватился за щёку, но тут же был остановлен буквально вырывающим внутренности пинком в живот. Дэйв осел на пол, постанывая от боли. В горле собрался жёсткий ком.
— Какой же ты мерзкий, — она со всей силы замахнулась и отвесила ему ещё одну пощёчину. — Прямо как твой отец! Ненавижу тебя! Не-на-ви-жу!
С каждым словом она расходилась всё больше и концу уже лупила его изо всех сил, не щадя и заставляя своего сына, свалившегося на пол безвольным мешком, скулить, словно провинившегося пса.
Наконец, видимо немного успокоившись, а может и просто выбившись из сил, мать остановилась. С презрением плюнув в сторону избитого и покалеченного ею тела, женщина, как обычно ничего не сказав напоследок, ушла спать в дальнюю комнату. Дэйв, скрюченный в неловкой болезненной позе, тихо выл от накатывающей дрожи. В этот раз его поранили особенно сильно. Бока ныли от многочисленных пинков, на щеке красовался живописный синяк от оплеух, а живот, пострадавший больше всего, кололо и разрывало от чуть ранее нанесённых размашистых ударов ногами.
И вот так всегда. Чуть что не так — сразу новые боли по всему телу. И ведь ничего не сделаешь: кому есть дело до проблемной семейки, уже не первый год славящейся своими криками по ночам? Правильно, никому. Единственное, что помогало Дэйву успокоиться после очередного избиения — мысль о том, что всё это ненадолго, и что после совершеннолетия он сможет переехать от деспотичной матери в какой-нибудь кампус при колледже.
Больше всего на свете Мастейну хотелось сейчас свернуться калачиком, заснуть, утопая в ничтожности и никогда не просыпаться. Но он поднялся, отряхнул извалянную в пыли одежду и пошёл в ванную, чтобы обработать раны и намазать синяки мазью.
Проделав всё, что нужно, он решил сразу же отправиться спать. В ту ночь ему снилась сплошная околесица и полная неразбериха. То яркие, как цветные журавлики из глянцевой бумаги, то тусклые, как бабочки под мутным стеклом в этномологическом музее они мелькали перед подрагивающими закрытыми веками, тревожа уставший от стресса мозг, не давая ему отдохнуть. Нервы никак не желали успокаиваться, будто издеваясь над парнем. Только к рассвету он смог отпустить непонятные образы и провалиться в размытую чёрную воду без сновидений.
***
POVЛарс
Мне опять снится этот сон про монастырь. Всё по старому сценарию. Я захожу в него, иду, иду, останавливаюсь возле орга́на, в ожидании подвоха…
И ничего.
Никто не хватает меня за плечо, ничто не сковывает ужасом. Странно. Как-то здесь слишком
спокойно. Уравновешеннее стало, что-ли. Но всё же. Меня никак не отпускает то самое мерзкое чувство, когда осознаёшь, что что-то тут не так.
Я оглянулся, в поисках каких-либо изменений или чего-то подобного. Вроде, всё как обычно. На своих местах, без изменений. Те же скамьи, те же свечи, те же самые стены и белая штукатурка. Пол, трубы, клавиши… Стоп. Клавиши.
Разве они не были чуть белее или мне показалось?..
Меня как молнией ударило. Я нашёл-таки то, что меня смущало всё это время. Точно. Всё в этой церкви сейчас было чуть старее, чем до этого. И изменения коснулись не только клавиш. Я будто прозрел. Ранее нетронутые желтизной стены сейчас были похожи на бледный пергамент. Дерево с тёмно-вишнёвым отливом, из которого были сделаны скамьи, было покрыто плотным слоем лака, который, в свою очередь тоже поменявшись, оказался чуть поцарапан. Свечи, будучи совершенно новыми, как я уже заметил, стали на пару миллиметров меньше. Это было почти незаметно издалека, и человек, побывавший здесь всего пару раз ничего бы не заметил. Но я-то посещаю это место каждый день, следовательно, могу сразу же безошибочно определить, что могло измениться за одну ночь.
Что-то тут начинало происходить.
И что-то мне это совсем не нравится
***
POVАвтор
В полупустой школе царила почти идеальная тишина, прерываемая лишь недалёкими переговорами ребят, оставшихся на дополнительные занятия. Сегодня, по случаю первого сентября многим ребятам разрешили остаться аж до самого скрытия вечерней школы. Кто-то решал оставаться, кто-то уходил пораньше, как Дэйв и Ларс. Некоторые из их класса решили задержаться в школе настолько поздно, насколько это было возможно, так как было полно тех, кто хотел подольше побыть с друзьями, с которыми не виделись всё лето. Были и те, которые предпочитали подольше зависнуть в библиотеке как обычно, или же пообщаться с новыми учениками, дабы узнать их получше. Среди них был и Кёрк.
Они с Джуниором вышли на улицу, когда горизонт сиял ало-рыжей полоской заката, а на чернично-лавандовом небе зажигались первые звёзды. Возле их школы располагался маленький парк, в котором обычно подавали прекрасный глинтвейн. Как алкогольный, так и безалкогольный, кстати. Вообще, в основном там любили гулять всякие влюблённые парочки или наркоманы, но иногда дряхлые старички тоже могли выйти погреметь костями в часов этак шесть тридцать утра, громко жалуясь на несправедливые хамские высказывания продавщиц в местных магазинчиках и матеря досаждающее всем подряд правительство и налоговую инспекцию.
Джуниор и Кёрк стояли посреди окончательно опустевшей площадки перед воротами школы и смотрели на разгорающийся закат, то и дело поражённо вздыхая от природной красоты Калифорниийского заката.
— Красиво… Тебя проводить до дома? — неожиданно спросил Кёрк, поглядывая на Эллеффсона и жуя жевательную резинку, ещё не потерявшую яркого клубничного вкуса.
— Что? А, нет-нет, не стоит, что ты, — смущённо потупился тот, — Я сам, мне тут недалеко идти и всё такое…
— Что «такое»? — Игриво спросил Кёрк.
— Ну, тебе же неудобно наверное…
— А где ты живёшь? — Он сгорал от нетерпения, но старался не сходить с ума. Хотя не очень получалось. — Я имею ввиду, куда вы переехали?
— На рэйнфолл стрит двенадцать, а что? — Глядеть на то, как Джуниор магически моргает своими длинными светлыми ресницами и ничего не предпринимать, было для Кёрка сплошным мучением. Он уже даже не думал ни о чём, помимо этих ресниц и глаз. И голоса.
И губ.
Интересно, они мягкие?
Выглядят нежными
А как он целуется?
— Кхм, что-то не так? — Прозвучал голос волнительно, — Ты вдруг так резко застыл, всё нормально?
— Э-э-э, — на Хэммета как стакан воды вылили, — д-да! Да, всё в норме. Просто… Просто задумался кое-о чём.
— О чём, если не секрет? — Промолвил Эллеффсон, заглядывая собеседнику в глаза.
«
Я сейчас умру, если он не прекратит быть таким милашкой!» — подумал Кёрк.
— Ты знаешь, Джуниор, мы можем прогуляться до нашей улицы, если ты не против. — С ума сойти, их дома совсем рядом! Кёрк сейчас от души благодарил свой, как ему раньше казалось, несчастливый, тринадцатый номер. Это же надо было так повезти!
— Да, мы могли бы пройтись пешком, я не против, — улыбнулся тот ещё шире.
Кёрк не выдержал. Коснувшись чужого предплечья, чем заслужил чуть удивлённый взгляд, он придвинулся вплотную к юноше. Джуниор сначала не понял, что происходит, а потом внезапно ткнул кончиком носа в нос Кёрка. Тот, максимально приблизившись, неспешно прикоснулся губами ко рту Эллеффсона. Он мягко сминал его губы своими, не напирая, но и не давая отпрянуть, чего Дэвид в ту минуту ни за что бы не сделал. Спустя какое-то время, один из них еле слышно простонал, вызывая внутренний трепет в глубине груди у второго. Во рту у каждого был вкус клубничной жвачки, единый, один на двоих.
Оторвавшись друг от друга, они с неприкрытым удовольствием повторили поцелуй ещё раз, не забывая обняться ещё крепче и прижаться друг к дружке как можно ближе.
— Джуниор? — спросил Кёрк, уткнувшись носом в макушку Эллеффсона.
— Мм? — отозвался он куда-то в грудь.
— А мы… Ну, будем кем-то?
— Кем?
— Не знаю… Ничего не знаю… — Хэммет осторожно погладил его по спине, ощущая, как Джуниор обхватил его своими тонкими руками вокруг талии.
— Может, пока что побудем друзьями? — он приподнял голову, оказавшись лицом к лицу с Хэмметом. — Или даже попробуем с… Привилегиями? Как уж пойдёт.
— Ну что же, давай попробуем. — Кёрк вздохнул и улыбнулся.
Они взялись за руки, подхватили рюкзаки и пошли к Рэйнфолл-стрит, не говоря больше ни слова. Да им и не нужно было что-то говорить. Сейчас всё было кристально ясно.
Вокруг раздавались отголоски не до конца прошедшего жаркого лета, отзываясь в редких птичьих трелях, раздающихся в тени густых крон деревьев, недалеко от школы.
Юноши улыбались друг другу, держась за руки, и не думали ни о завтрашнем дне, ни о другой ерунде, портящей такой необычный, волшебный момент.
Вдалеке грянул гром, поднялся небольшой ветерок, зелёные листья, упавшие в начале первого осеннего дня, закружились на асфальте, танцуя неизвестные партии венского вальса.
На их носы упали первые крупные тёплые капли. Оба подскочили на месте и засмеялись от забавной синхронности.
И они побежали в сторону
их улицы.
На улицах Калифорнии грянул первый осенний ливень, омывая светлые дорожки прохладными потоками чистой воды.
