Свою душу отдам тебе...

Белкой вертелся князь, чтоб дела все успеть до срока назначенного. Времени-то нет расхолаживаться. Но сумел. Всё успел. И сестру убедить, и брата приструнить… Разве что не поведал родным, как скоро назад обернется, да и вернется ли… Не смог… Тяжело принял люд честной волю княжескую. Роптали да негодовали, расправы немедленной над негодной княгиней, навлекшей гнев божий на землю родную, требовали. Пусть и не ведали они, что забрала княгиня из леса, но знали, что по своей воле не вернула в срок да к Хозяину лесному в немилость впала. Князю теперь самолично грехи женины замаливать да ехать долги княгини возвращать. Ну, а ежели не вернется, то править Зиме - сестре старшей, разумной. Но смириться пришлось народу честному. Не дело это – с князем спорить. Он за землю свою идет просить, за него богов молить надобно, надеяться на встречу скорую. Третьим днем распрощался князь с домом родным. Крепко сына к груди прижал, напутствовал дядьку Валодара слушаться. Уже не дитя Ярослав, все понимает. Нет, не плакал сын, крепился, когда князь поведал ему, что не вернется он, да что сыну придется раньше срока означенного шалости забыть да готовиться княжение принять. А посему надлежит ему учиться прилежно и наставников слушать внимательно. Доченьку младшую расцеловал, в сердце образ запоминая. Пожелал ей жениха любимого да семьи крепкой. Рассмеялась на то крошка-ягодка, рано ей о замужестве мечтать… Княгиню обнял, велел сына под сердцем хранить. Не винит он её, ни в чем не винит. Кабы не Ярга – не было бы сына у Радомира, прервался бы род. Да и дочурка Ладушка – разве можно представить мир без её ясной улыбки? Нет, видят боги светлые. А младшего сына, нерожденного, повелел своим именем наречь. Все поняла Ярга. Высохли слезы. Лишь головой кивнула, отпустила его. Налегке отправился князь, только конь верный попутчиком был. Ни к чему ему сумы тяжелые, переметные, чай, путь недалек, не до разносолов, а уж после ему и вовсе без надобности яства будут. Навсегда покидал он землю родимую. Вроде, слезами горючими должна душа обливаться, что навеки покидает места, с детства знакомые, едет навстречу неизвестности. Как-то примет его Хозяин лесной… Но отчего-то с каждым шагом путь все легче давался, словно не из дома, а в дом родной возвращался он. Легко на сердце, поет душа, как весной… Доволен был Радомир. Значит, все правильно делает. Неделя минула пути нелегкого. Уж и конь устал, а все подгоняет его Радомир. Не в силах он медлить… Сердце вперед зовет, ноги торопит… К вечеру седьмого дня добрался князь до полянки той, с которой он с Яргой в мир выходил добрых десять лет назад. Вот только не узнать больше места знакомого. Нет больше поляны ясной. Высохли цветы, пожухли, только прелая трава на пригорке примята. Поникли ивы, что ветви в студёном ручье купали, высохли березы-раскрасавицы. Ветер плачет-воет в раскуроченной молнией осине. А где изба крепкая? Нет её. Только пенек гнилой среди деревьев-сухостоев притаился, белеют камни печи разбитой… А за домом холм высится… Голый да покатый, лишь влажные серые булыжники блестят. Не помнит его князь… Тоскою место пропитано, болью неуёмной, кровью земля напитана, страхом затоплена… Не поляна цветущая. Могила угрюмая… Скрепил сердце Радомир, спешился, коня по крупу хлопнул, в обратный путь отпустил. Не время бояться. Сюда он путь держал, с дороги не свернул, не сбился. В срок успел. Значит, пора и ответ держать. За Яргу долг отдать. Ждут его здесь, всем сердцем чует. Знает, что ждет расплата за смерть прежнего Хозяина лесного. Пусть. Виновен он. Ничего не держит больше в мире. - День добрый, хозяева! – окликнул Радомир негромко, опасаясь голосом громким тревожить покой ушедших. – С миром принять прошу! Каяться за ведунью неразумную пришел, простите бабу глупую. С меня возьмите, что причитается. Молчит лес. Затих ветер. Мрачно взирают дубы глазницами-дуплами пустыми, ветви высохшие когтями ощерились. Вот только наблюдает пристально кто-то, тот взгляд цепкий да колючий Радомир всей кожей чует. - Прошу, покажитесь, – поклонился он. – Нет мне пути назад… Как спину распрямил Радомир – перед ним черноволосый Торок-Кощей стоит, бледный, лохматый, тощий, белая кожа на костях натянута, каждый мосол выпирает… Только глаза и светятся - единственное живое пятно на мертвом лице. - Сам пришел? – змеится усмешка на холодных губах. – Жену пожалел? - Что с бабы взять, – негромко ответил. – Моя жизнь ответом будет. По своей дурости за ней пошел, с меня и спрос. - Жизнь за жизнь, да? – зло шипит дух лесной, глаза щурит, голову набок склонил. – Она тебя спасла, ты её выгораживаешь? Ох, каковы нынче княжичи!! - Не она меня спасала, – покачал головой Радомир. – Жизнь моя у Леля. - Неужто помнишь? – рассмеялся невесело Кощей, руками махнул. – Что с того… Не нужна твоя жизнь ему более… – отвернулся от князя, в небо смотрит. А небо то высоко и светло, хоть и пасмурно еще. Кончился дождь многолетний. Вздохнул Кощей, на Радомира глянул насмешливо: – Зря пришел… Через пару закатов померли бы твои родные, вот тогда бы мне больше проку было… А что с тебя взять-то? - То мне неведомо, – нахмурился мужчина. – Я обманом из леса выманен… Знаю теперь… Но нет мне прощения, как телок неразумный, за девкой повелся… Вернулся теперь. Я князь, мне и ответ держать. За Яргу вину приму. - Оставайся! – зло фыркнул Хозяин темный, рукой в насмешливом приветствии махнул: – Располагайся, где тебе глянется!! Там гроб, там могильник!! Куда глаза глядят? - Куда ты пожелаешь! – вежлив князь, ждет наказания. Но не спешит Кощей. - Нет мне дела до тебя! – рявкнул он, по-волчьи ощерился: – Сам пришел – сам и останешься!! В лесу холодном, со мной! – хлопнул в ладони, туманом развеялся. Растерялся князь. Он за смертью пришел, а на него рукой махнули, рассмеялись зло да позабыли. Разве что молвили в лесу остаться… Значит, это и есть воля Хозяина лесного? Ему в лесу, в глуши жить? Не понять того князю ни головой, ни сердцем. Кощей хочет его в услужители? Так отчего молча ушел? Недолго думал Радомир. Нет ему пути назад. Все едино, даже если жизнь ему оставили – не хозяин он ей более. Обошел все кругом, разведал дом свой новый. Печальный дом, неласковый. Ветки колючие норовят одежу скинуть, лицо оцарапать, деревья скрипят так, что душу напрочь вынимают… Одна отрада – дождь кончился. К вечеру смастерил Радомир себе шалаш небольшой, чтоб ночь переждать. Безмерно удивлен он приемом хозяйским, невдомек ему, что же дальше будет… Он умирать шел… А тут вона как обернулось… Вскоре сон его сморил. Спокойный да крепкий. Впервые за долгие годы, не тревожась, спал князь, будто охранял его кто. Утро встретило солнышком ласковым. Поцеловало в щеки, улыбнулось ясно. Обрадовался Радомир – не прогадал, не зря пришел. Значит, все верно было предугадано: его жизнь и тогда, после сечи, и сейчас, Хозяину лесному принадлежит. А что иной нынче Хозяин в лесу – так на все воля божья. Князь останется, не покинет больше лес. Так седьмица минула, не заметил Радомир, как время-то пролетело. Солнце палило жарко, по-летнему, словно старалось пуще наверстать весну, догнать лето красное. В одночасье выстрелила трава зеленым, расцветился луг разнотравьем летним. Деревья проснулись от долгого сна, нежные почки потрескались, выпуская на волю листики лаковые, яблонька посреди лета в нежный розовый цвет укуталась. Не нарадуется князь. Да и какой князь из оборвыша лесного. Поредела борода, кафтан княжий скинут-позабыт – неудобно в нем по буеракам бегать. Рубаха, шитая петухами красными, пообтрепалась, сапоги сафьяновые на ветке висят, босиком-то по молодой травке-муравке шагать - одно наслаждение. Но счастлив Радомир. Вернулось солнышко, лето распахнуло жаркие объятия. Птицы трезвонят в ветвях, наперебой за сонных еще жучков воюют, свадьбы играют, шумят, стрекочут. Зайцы на опушке дерутся, лисы хитро на них поглядывают, облизываются… Вчера река проснулась, шумным валом пронеслась, землю напоила и успокоилась, в берега вошла. Проснулась земля. День за днем быстрым стрижом летит – не замечает времени Радомир. Уж зелен лес стоит, как много лет назад. В лесу лоси гордые важно ступают, лисицы тявкают, кабаны землю роют… Спокоен он. Не тревожит его Кощей, на глаза не покажется. Но следит, сторожит, бережет. Оступился Радомир на берегу крутом – следом деревце ниже по склону обломилось, упал он на ветки мягкие. Вздумал Мир избу новую у излучины реки поставить – наутро топор у шалаша нашел, острый, звонкий. Быстро справил Радомир избу новую. Весело, задорно работа спорилась. Как нарочно расступились молодые деревца, провели к березам крепким, ровным. Раззадорился Мир, в руку топорик хозяйский ладно лег. Не успевал взмахнуть, как березы сами падали, да кроной от бережка, чтоб удобнее нести было. С высоты задорно солнышко светит, ладно работа идет. Рубаха скинута-позабыта. Жарко парню, аж взмокла спина от натуги доброй. Не заметить ему, что борода-то хлипка стала, как у юнца безусого, шрамы старые затянулись, словно годы вспять повернулись. Как не заметить ему и пригляда осторожного. Не может Кощей уйти прочь. Вдруг случится что? Неловко ствол подрубленный неверно упадет, не сносить тогда головы Радомиру. А так – помощь работящему, подспорье в работе доброй. Да и ладно ли, что позабыл он честь хозяйскую, вспылил, гостя долгожданного не приветил, в одиночестве посреди леса голого оставил. Быстро дело справилось. Встала изба новая, светлая на берегу крутом, каменном. Мебель крепкую Хозяин в дар преподнес, шкуры теплые на ложе устланы. Рушники-полотенца расшитые да чашки-ложки люд честной передал, как проведали, что жив-здоров князь любимый. Вот только нет ему нужды людей видеть. Ему в лесу хорошо… Лежать на лугу красном, в небо высокое любоваться, в реке быстрой рыбку шуструю ловить, с оленями быстроногими наперегонки бегать… Да и рядом Кощей, хозяин лесной… Не понять уже, отчего пугался так его при встрече. Прячется Кощей, на глаза не показывается. Помогает молча, рядом ходит. Еще бы не молчал… Истосковался Радомир по разговорам, так недалече и самому бирюком-отшельником стать. Но не с кем разговоры вести. Молчит Хозяин. Лето за половинку повернуло, жаркие дни стоят. Зноем день плавится, воздух горячий над лугом дрожит, за ночь короткую земля остынуть не успевает. Днями и ночами пропадает Радомир в лесу. В доме новом делать нечего, жарко да душно, что днем, что ночью… Не продохнуть… Только и отрада - на траве остыть да в реку окунуться… Но с тем все чаще голова думами занята. Два месяца от себя мысли тревожные гнал, но дальше тянуть нет мочи. Не зря же князем звался, за людей переживал, судьбы решал… Время летит, не воротится… Отчего Кощей миловал его? Отчего не прибил в запале? Ведь вина на нем за смерть Леля… А Хозяин лесной без слов помогает ему, наблюдает зорко, от беды сам хранит… Не так смерть друга, а тем паче, родича, переживают… Что же Кощей злился-то тогда, когда в терем княжий явился? Не на него... На Яргу? Так всё едино, не тронул бабу, простил... Также хранит её, знает о том Радомир, хоть и в лесу, но приносят ведуны-странники весточки. А как вообще прознал Кощей, кто виновен в погибели Леля? Ведь далеко от мира жили, гостей не ждали… Но Кощей сразу Яргу признал, как в тереме объявился. Да и она его будто знала… Но ведь слыхом не слыхали ни о каком Кощее до того дня, когда он в терем явился… И лес проснулся по весне, погода пуще взбунтовалась… Откель тогда княгиня его знавала?? Да и что за имя-то - Кощей? Кто осмелился Хозяина лесного Костью-Кощеем обозвать? То не имя, кличка собачья… И за что? За худобу страшную? А отчего же так страшен Хозяин лесной и ликом черен? У леса завсегда душа светлая была… Силен Хозяин, не с руки ему тощим страшилищем ходить… Так что же приключилось с ним? И отчего так спокойно Радомиру в лесу вместе с Кощеем? Ведь не встречал его раньше, верней и быть не может… Но сердце поет, на душе радостно, когда рядом он. Хоть и не показывается, а едино, знает Радомир, когда Хозяин следит за ним… Как Ярга тогда сказывала?? Кровью своей Лель поил его? Душу надвое делил? Не оттого ли так спокойно на сердце, что жив Лель, не погубила его Ярга-злыдня? Так и душа к своей половине тянется, в груди тепло разливается… Заметались мысли в голове парня, одна другой небывалее. Но чем больше думал, тем больше убеждался в том. Куда же Лель запропал? Не могла его Ярга убить, сил нет у бабы-ведуньи с Хозяином лесным справиться. И не родич Кощеем названый Лелю... Так что же с ним? Выдохнул Радомир, твердо на ноги встал. Понял он. Не умер Хозяин лесной. Жив. Заболел от злобы и зависти женской. Но нет больше Леля ясного. Кощей теперь. Нет, не три. Четыре части получилось. Зато последняя - просто сказочная… Завтра ждите, хорошие мои))