И нет ни печали, ни зла

— Давай по порядку, ты устроила что? — спрашивает Аякс, глядя на Люмин очень-очень внимательно, но отвечает не она. — Революцию! — пищит Паймон, переворачиваясь в воздухе от восторга. — Ре-во-лю-ци-ю! — Всё было не так! — Люмин вдруг краснеет. Её щёки совершенно очаровательно вспыхивают алым румянцем, а золотые глаза смотрят упрямо и очень решительно. Если Люмин правда устроила революцию в Инадзуме, то Аякс понимает людей, которые пошли за ней. Потому что он бы пошёл за ней на баррикады, на войну, на край света, на верную смерть. Веди. Но пока они вполне мирно сидят в чайном домике на острове Рито, пьют этот самый чай, смотрят на закат, тонущий в океане, и на медленно падающие листья красных клёнов. Почему вообще клёны стоят красными в то же время, когда цветут сакуры? Что-то здесь явно не так. Аякс бы мог это расследовать. Ведь у него нет другого задания. Он ведь совершенно случайно смог вырваться из Ли Юэ в Инадзуму как раз тогда, когда здесь вскрылись все дела фатуи, когда погибла Синьора, когда нужно потихоньку разведать обстановку, не привлекая внимания. И встреча с Люмин совсем не прикрытие. На самом деле его задание как фатуи прикрытие для встречи с Люмин. Прикрытие для прикрытия и дальше, и дальше, как в зеркальном коридоре. — Не пойми меня неправильно, — говорит Аякс довольно спокойным, но всё-таки немного осуждающим тоном, — я не виню тебя в том, что ты устроила революцию. Мне просто обидно, что ты устроила её без меня. «Что пока я сидел в Ли Юэ, задыхаясь под кипами бумаг и вытрясая дух из должников, ты устроила революцию». «Что пока я сидел в Ли Юэ, умирая от одиночества и сходя с ума от тоски по тебе, ты устроила революцию». «Что… Архонты, ты правда устроила революцию?!» Люмин залпом выпивает чай из маленькой керамической чашки без ручки так, как у них в Снежной пьют водку. Аякс почти хочет предложить ей закусить хотя бы вот этой странной штукой из трёхцветных шариков, раз уж ничего другого нет. — Всё. Было. Не. Так, — говорит Люмин. А Аякс смотрит, как мягкий персиковый свет ложится на её всё ещё тронутые румянцем щёки. Ему хочется взять её лицо в ладони и расцеловать. Это тот самый уровень умиления, с которым смотрят на котят и щенков. Тот самый уровень умиления, от которого тупеют. — Аякс? — неуверенно спрашивает Люмин. — Ты ещё здесь? — Да, родная, внимаю твоему чудесному голосу. Так как там всё было? — Я только что объяснила, — Люмин хмурится. Она совершенно очаровательно хмурится. У неё маленькая морщинка залегает между бровей, а губы смыкаются в прямую линию. Аяксу хочется поцеловать и эту морщинку, и линию губ. — Объясни ещё раз, я прослушал. Люмин смотрит на него так, будто хочет убить. Она абсолютно неотразима, когда смотрит на него так. В её глазах будто живой огонь загорается. Они пылают как золотые звёзды в ночи. У неё сжимаются кулаки. Эти её маленькие, но сильные руки. Аякс хочет целовать каждый палец. Аякс правда давно её не видел. И правда безумно соскучился. И явно умрёт раньше, чем успеет хоть раз её по-настоящему поцеловать, если не прекратит вести себя, как влюблённый идиот. Но он и есть влюблённый идиот. Какая печаль, какая досада, Люмин давно должна была с этим смириться. — Не было здесь революции, — Люмин выдыхает медленно, явно пытаясь вернуть самоконтроль. Она такая милая, когда… «О Архонты, хватит, сконцентрируйся!» У Аякса с детства не очень хорошо с концентрацией. — Смены политической системы не произошло, — говорит Люмин всякие скучные слова прямо как на тактических учениях. — Так, некоторые дрязги в кланах и перераздел влияния. — А ещё местный Архонт перестала вести себя, как обиженная девочка и вышла из комнаты, в которой сама и заперлась! — добавила Паймон. — Вельзевул прервала своё уединение и медитации, дабы навести порядок в стране и предотвратить самое масштабное сражение гражданской войны, — поправила Люмин. — Паймон так и сказала! Довольно разные трактовки. Истина, скорее всего, где-то между, но Аяксу важна не столько она, сколько результат. — Самое масштабное сражение гражданской войны, которая, кстати, началась по вине Фатуи, — говорит Люмин с весьма выразительным нажимом. Её голос так богат на интонации, Аякс может слушать часами. Так что да, давай, родная, расскажи, какие Фатуи ужасные во всех красках и подробностях. — Или по вине алчных людей, которые решили сотрудничать с Фатуи? Кто знает, кто знает? — Аякс разводит руками. Во всяком случае он здесь ни при чём. Это всё Синьора и Скарамучча. Он разбирал бумажки, как хороший мальчик. Ску-ко-та. Сейчас же он немного пособирает информацию и передаст её в Снежную, как чуть менее хороший мальчик. Может быть, Люмин решит его за это наказать. — Тут только-только установился мир, и не все разногласия ещё улажены, — продолжает Люмин, — так что если вытворишь здесь что-нибудь… Она выразительно кладёт руку на меч. Изящные жесты, опасная грация. Если он что-нибудь здесь вытворит, она этого так не оставит. Она бросит все дела, только бы разобраться с ним. Не отвлечётся ни на единую просьбу. Внимание Люмин будет целиком приковано к нему. То, что нужно. Аякс улыбается. Люмин начинает осознавать свою ошибку. Паймон под шумок тащит с тарелки сладости. — Пойду разорю пару деревень, затоплю все посевы, сожгу храм Наруками, а потом захвачу дворец сёгуна, — радостно говорит Аякс, а потом встаёт и идёт прочь. Судя по звукам, Паймон давится сладостью, а Люмин резко вскакивает с места и бежит за ним. Аякс специально не замедляет шаг, делает вид, будто так увлечён своей идеей, что не замечает ничего вокруг. Не замечает, что Люмин уже совсем близко, что она уже тянет руку, чтобы схватить его за рукав. Именно в этот момент Аякс разворачивается, чтобы обнять её за талию, подхватить на руки. Чтобы успеть поцеловать её в ещё удивлённо приоткрытые губы. Ещё один коварный план Фатуи только что пришёл в исполнение. Что ни говори, а Аякс ещё и стратег отличный. Люмин признаёт всё величие его стратегического гения, поэтому не сопротивляется. Поэтому прижимается к нему плотнее. Поэтому обнимает его за шею. Поэтому целует его в ответ. — Ну ладно, — улыбается Аякс, когда они прерывают долгую цепочку поцелуев, чтобы нормально отдышаться, — раз ты так настаиваешь, ограничусь только замком сёгуна. У Люмин вся краска мгновенно отливает от лица. В глазах же загорается такая непривычная эмоция, что Аякс не сразу понимает, что это. — Только не к сёгуну, — выдыхает Люмин. — Ни при каких условиях… Она боится, запоздало понимает Аякс. Он видел Люмин удивлённой, взволнованной, обеспокоенной, решительной, даже разозлённой, но по-настоящему испуганной — почти никогда. Неужели эта сёгун Райден настолько страшна? Нечто в груди Аякса почти воет от того, как ему хочется вызвать её на бой. — Никогда даже не приближайся к ней, — говорит Люмин, — если она узнает, что ты Фатуи… Ах да, смерть Синьоры ведь на счету сёгуна. Наверно, Люмин слышала… Нет, наверняка Люмин видела. Это произошло на её глазах. Тогда выходит, Люмин боится вовсе не сёгуна, а того, что Райден может сделать с Аяксом. Она правда боится за него настолько сильно? «А эта Райден, видимо, очень сильная. Сразиться бы с ней, — голос Бездны примешивается к мыслям, — сразить бы её прямо в собственном замке. Убить божество на глазах у народа. За-ман-чи-во». — Я скорее сама умру, чем дам ей тебя убить, — шепчет Люмин едва слышно, крепче обнимая Аякса и утыкаясь ему в шею. Но её тихого шёпота хватает, чтобы заглушить рокот Бездны. Заставить всю тьму обратно змеёй уползти под камень. — Не надо умирать, — одной рукой Аякс гладит Люмин по волосам, другой всё ещё удерживает её на весу. — Я не сделаю ничего опрометчивого. Снова побуду хорошим парнем. «Только твоим хорошим парнем. Остальным всё ещё лучше не нарываться». — По крайней мере, я попробую, — обещает Аякс. Люмин поднимает голову, чтобы очень серьёзно на него посмотреть. Это тот самый взгляд «Аякс, даже не думай творить хаос». За ним всё ещё прячутся испуг и волнение, но Аякс делает вид, что не замечает. — Я буду следить за тобой, — это звучит как угроза. А все угрозы, произнесённые Люмин, звучат чудесно. — Да, следи за мной, не отводи глаз, смотри только на меня, — ну вот он снова говорит, как влюблённый идиот. Они вернулись к тому, с чего начали. Они сделали полный круг. Люмин закатывает глаза. Она совершенно очаровательно закатывает глаза. Она такая милая, когда всем видом пытается дать понять, что не лучшего мнения об интеллектуальных способностях Аякса. Она даже милее, чем сонные котята. Чем коробка сонных котят. Чем коробка сонных котят, обнимающих друг друга лапками. Чем… — И давай всё-таки устроим революцию, — предлагает Аякс, почти просит, — под твоим полным контролем! — Аякс, нет. — Ну маленькую. Давай, например, отвоюем Рито суверенитет. Сделаем свободной торговой зоной, все только рады будут. Из тебя выйдет красивый символ сопротивления. — Аякс, ни в коем случае. — Да сёгун не заметит даже. У неё ещё острова есть. Что такое какой-то остров против её вечности? Что такое вся вечность против мгновений, когда Люмин смотрит на него со строгостью и любовью? Что такое вся вечность против любого мгновения, проведённого с Люмин?