Первая эпоха. Так они и жили...

Короткая весенняя ночь кончалась. Близился час смешения света. В серебристые лучи Тельпериона мешались золотые пятна Лаурелина. Сиреневый полумрак уступал место розовым утренним облачкам. Веселые, довольные и усталые братья возвращались домой с праздника. От выпитого вина кружились головы и заплетались языки. От танцев гудели ноги. Больше всего на свете хотелось оказаться в своей комнате, стянуть одежду и броситься в кровать. А потом – хоть Дагор Дагорат! Кано откашливался, тихонько пробовал голос, не сорвал ли за ночь. Нет, вроде, все в порядке. А верхние регистры? Кажется, слегка фальшивят... Или только кажется... Макалаурэ мучился сомнениями, встряхивал цветочную гирлянду победителя на груди. Морьо шел довольно бодро, но вздыхал и зевал так, что рассветные птички шарахались, боясь быть проглоченными. Турко спал на ходу. В прямом смысле. Держал глаза закрытыми, волочил ноги и держался за рукава двух братьев, чтобы не потерять направление. Более-менее бодрым и веселым выглядел только закаленный подобными вечеринками Нельо. Он ровно, прямо шел впереди, подбадривая братьев различными словами. И громким, отчетливым голосом сообщал младшим, сколько еще осталось пройти до желанной кровати. Вот компания подходит к воротам. Бодриться! Они не должны раскисать и падать духом... Уже не-недолго осталось... Вот они уже отворили калитку. Да, отворили, зашли. А потом Н-нельо калитку закрыл. И запер. Вот. А за калиткой, как они знают, находится дорожка. Хорошая, прямая дорожка. НЕ споткнешься. Что? Морьо споткнулся? Это нечаянно. Как, и Кано споткнулся? А почему Турко лежит поверх них и все трое сопят? Надо встать и идти.ЭЙ! Братья просто обязаны встать и идти. Иначе их увидит мама. И папа. И Амбаруссар. Нельзя младшим подавать плохой пример. На это Морьо открыл глаза и заявил, что Амбаруссар сами подадут плохой пример кому хочешь. А Макалаурэ пожаловался, что у него садятся верхние регист-тры... Кважется... Встать, братья, А, уже встали? Теперь необходимо поднимем Турко - он очень устал. Раз, два – дружно. Они – молодцы. Они все вчетвером уже идут по дорожке. Впереди уже маячат входные двери... только мамину ску... скульптуру миновать осталось... - О, Эру Милосердный! Мне это чудится? – Нельо встал столбом, глядя прямо на фонтан. Остатки хмеля разом покинули рыжую голову. - Чего там? – проснувшийся от братской встряски Кано избавился наконец от своей гирлянды, поднял глаза и присвистнул. - Ууу-ха-ха! Вот это да! – хохот Морьо распугал окрестных птиц. - Тихо, - прошипел Рыжий, затыкая братний рот ладонью. – Перебудить еще всех не хватало! Турко стряхнул навязчивую дремоту. Глянул, что так впечатлило братьев. И замер. Фонтан был полон сапог. Сапоги свешивались с краев, были обуты на босые ножки Уйнен, громоздились на дне. Один сапог был натянут на высокий лоб Оссэ. Кругом резвились золотые рыбки. Поверх большой кучи злосчастной обуви торжественно возвышался слишком знакомый, старенький, любимый ботфорт с порыжелым голенищем. Оттуда гордо торчала замысловатая цветочная композиция, состоящая из маминых любимых пионов, крапивы и лебеды. Дремоты как не бывало. Не веря своим глазам, Охотник подошел ближе. Все точно. Вот высокие болотные. Вот коричневые, вот зимние, подбитые мехом... В фонтане утопили все его сапоги. Взбешенный Турко оглянулся. Братья отнюдь не способствовали успокоению. Нельо глядел непроходимо серьезно, но в глазах его прыгали подозрительные ярко-зеленые искорки. Морьо же с Макалаурэ стояли только потому, что опирались друг на друга. Плечи их тряслись, закушенные губы прыгали, из глаз текли слезы. Конечно! Очень смешно, что у брата сапоги утопили! От злости Тьелкормо зажмурился громко засопел. Не помогло. Хотелось посмотреть, как веселился бы Певец, отправь кто-нибудь в фонтан его любимую лютню! И арфу! И свирель! И его самого заодно, чтоб охладился! Внезапно на плечо пострадавшего легла прохладная сухая ладонь. Голос Рыжего примирительно произнес: - Ладно, Охотник. Сейчас уже поздно, вернее, слишком рано. Гляди, Морьо и Кано вытащили твою обувь из воды и разложили сушиться Давай-ка отправимся на боковую. Попозже мы во всем разберемся и найдем виновника. - Найдем?! – Тьелкормо зло дернул плечом, сбрасывая руку. – Я уже знаю, кто это. И спускать не намерен. Идите спать. Я сам разберусь. - Как хочешь. Пошли, братья. Все трое скрылись за дверью. Тьелкормо же устроился на травке под окном близнецов. Наверняка мелкая пакость с утра пораньше побежит прятаться от его гнева. Время шло. Все было тихо. Турко даже задремал чутким сном охотника в засаде. От серебряного света остались редкие отблески, а золотой разгорался во всей своей красе, когда привычное охотничье ухо уловило едва различимый шорох. Нет, как бы ни были осторожны близнецы, старшего брата им не переиграть. Из окошка высунулась встрепанная рыжая голова. Сторожко повертелась. Турко замер, распластавшись по стене под самым подоконником. Голова обернулась, громко прошептала вглубь комнаты: «Все тихо. Пошли!» С подоконника прыгнула одна худенькая гибкая фигурка. За ней другая. Мальчишки благополучно приземлились на травку. Облегченно вздохнули, переглянулись. И... оказались в широких объятиях Тьелкормо. Брат выглядел так, что у пакостников поджались несуществующие хвостики и что-то мелко-мелко задрожало внутри. - Что, сквернавцы, боитесь? Правильно делаете. Сейчас получите по заслугам. Тьелкормо выстроил провинившихся перед собой. Перевел мрачный взгляд с одного на другого, как бы выбирая первую жертву своего гнева. Мальчишки коротко охнули от испуга и вцепились друг в друга, крепко зажмурившись. Кажется, на этот раз они перешли черту. Что Будет! Что будет! Ох, что будет... И как назло, домашние спят. Рыжики подложили себе большущую свинью, вскочив раньше всех. Могли бы додуматься, что на обратном пути с праздника братья увидят фонтан. Разве вспыльчивый Турко будет чего-то ждать? Сразу же бросится расплачиваться со шкодниками. - Братишка, – раздался такой знакомый голос, что близнецы заревели от радости и дружно хлопнулись на травку, почему-то оказавшуюся мокрой, - не сердись на дурачков, не надо. Погляди, они ж со страху описались. Мальчишки разом открыли глаза, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. Да, неприятность произошла. По привычке, Амбаруссар кивнули друг на друга: «Это не я. Это он». Майтимо засмеялся. Тьелкормо издал какой-то непонятный фыркающий звук. Близнецы кинулись к Нельо и спрятались от гнева Охотника за длинными ногами Руссандола. Тьелкормо, однако, утихомириваться не собирался. - Майтимо, отойди, пожалуйста, в сторону. Я должен разобраться с мелкими и отучить их строить пакости. - В таком состоянии, Турко, ты просто отправишь Амбаруссар в Мандос. Отец тебе этого не простит. - Зато остальные спасибо скажут. Ты представляешь, какой в Амане воздух чистый будет?! Близнецы вновь испуганно пискнули и так прижались к защитнику, что чуть не повалили. Руссандол качнулся и взмахнул рукой, ловя равновесие. Охотник коротко и зло рыкнул: - Вот видишь, ты их защищаешь, а мерзавчики тебе же пакостят! Отойди! Или отдавай их мне! - Турко, Турко, малыши не нарочно. Они тебя боятся до поросячьего вигзу. - Правильно делают. Я им сейчас такое устрою – до Дагор Дагорат не забудут! Уйди с дороги! Все равно я их подстерегу и поучу хорошенько! - Ты не собираешься прощать Рыжиков? Совсем не собираешься?! Они же маленькие еще. Твои братишки. - Ни за что! Они совершенно обнаглели! Без зазрения совести пользуются тем, что самые младшие! Пора преподать им урок! - Ты так думаешь? Хм... Может, ты и прав... Амбаруссар в последнее время действительно перешли всяческие границы. Тогда... Послушай, братишка, у меня есть одна здравая мысль. Хочешь, поделюсь? Ты и близнецов накажешь, и себе жизнь облегчишь. - У тебя все мысли здравые. Скажем, почти все. Ладно уж, делись, послушаю-оценю. Куда намылились?! – это относилось к Амбаруссар, кои заметили, что старшие заняты разговором и попытались смыться втихомолку. Прежде чем Охотник сумел добраться до беглецов, Рыжий, не меняя позиции, поднял свои длинные руки, сгреб обоих проказников, словно котят. Впрочем, близнецы висели смирно и выдраться не пытались: лучше уж подмышкой у Нельо, чем в лапах разъяренного Тьелкормо. - Турко, вспомни. Ведь мама тебе наказала сегодня до завтрака разобраться в своей комнате? – Майтимо братишек поставил на землю, но продолжал придерживать за плечи. - Ох, орка лысого, я и забыл совсем!. А там работищи на целый день... - Вот, я о том же. Давай вместо того, чтобы задавать мелким трепку, заставим их разобраться в твоей комнате. - ДА! ТЫСЯЧА РАЗ ДА! Нельо, ты - гений! -Нельо, ты – чудовище похуже Мелькора! – застонали Амбаруссар, представив себе масштабы работы. Турко снова злобно нахмурил брови: - А я вас не принуждаю. Выбирайте: или привести мою комнату в порядок, или я разбираюсь с вами, как собирался. - Тогда уж и мою тоже. Чтоб в следующий раз думали, прежде чем делать, – рядом неожиданно нарисовался Макалаурэ в переднике и с тряпкой. - Согласен! Ты как, Нельо? Для лучшего воспитания молодежи. - Ну... Не трудно ли малышам будет? - Малышам?! – взревел Турко. – Опять по тому же месту?! Как пакостить, так они большие, а как расплачиваться – малыши! - Ладно, - нехотя уступил Нельо, глядя на хитрые рожицы близнецов, - давайте на том и порешим. Мальчишки поняли, что на этот раз вывернуться не удастся. Взвыли для порядку, но поглядели на хмурых братьев, подумали и решили что все-таки уборка - предпочтительнее. Даже обеих комнат.