Первая эпоха. Так они и жили...

По затихшему лесу перекатился низкий, многоголосый, победительный звук охотничьих рогов. На поляну вырвался отряд охотников. Предводительствовал ими светловолосый великан с карими глазами. Его белоснежный жеребец чуть ли не в полтора раза возвышался над остальными конями. Простая одежда предводителя охоты была зеленых и коричневых, лесных оттенков. На груди его висел на замшевом ремне с серебряными пряжками огромный рог, оправленный в серебро. Рог привлекал внимание, он казался мощным и каким-то угрожающим, что ли... Почти оружием. Светлые волосы главного развеваются, карие глаза смеются. Так же весела его свита, состоящая из молодых охотников. Великан выехал на середину поляны, остановил коня, чуть сжав колени. Обернулся к одному из своей свиты, золотоволосому юноше с фиалковыми глазами. - Это была хорошая охота, – одобрительно сказал вожак, чуть ближе подъезжая к юноше. – Ты, Тьелкормо, показал себя прекрасным загонщиком. Я дам тебе знать о времени следующей охоты. Юноша вспыхнул, но глаз не отвел, отвечал громко и решительно: - Я рад, что смог быть на равных с другими охотниками твоей свиты, вала Оромэ. Охотиться с тобой – большая честь для меня. Поэтому я буду с нетерпением ждать твоего извещения. - А теперь езжай домой, юный охотник, – ласково отвечал вала Оромэ. - И пусть удача не оставит тебя. Великан кивнул юноше, повернулся и похлопал коня по холке, побуждая его начать движение. Шумно, звонко и весело Оромэ со свитой умчался вдаль. Тьелкормо остался на поляне, провожая затуманенными глазами отряд. Вот и случилось! Он охотился в свите Оромэ! Дома ему не поверят! Но он привезет добычу: косулю, случайного глухаря и двух зайцев! Это будет настоящее торжество! Скорей бы добраться до дома, услышать одобрительные слова отца, восхищенные возгласы братьев! Мама, наверняка, будет недовольна... Она в последнее время все время чем-то недовольна. С тех пор, как отец создал сильмарилли, она постоянно запирается у себя в мастерской. А, если выходит, то постоянно бурчит. Не нравятся ей сильмарилли, не нравится ей настроение отца, не нравится отцовская привязанность к сильмариллям. «Нельзя привязываться к мертвым камням, как бы хороши они ни были! - ее слова, – привязанности достойны лишь живые существа. Мы, например, твоя семья. Которую ты совсем забросил». Впрочем, ни косуля, ни глухарь, ни зайцы не есть повод для недовольства. Может, как раз эта добыча и поможет вернуть дому согласие и покой. Тьелкормо было повернул коня к Тириону. Под шум и запахи леса настроение понемногу выправлялось. Восторг неофита тоже прошел. Тьелкормо уже не вздыхал и не трепетал душой, а чувствовал себя настоящим, признанным охотником. Возвращался домой уверенно, неторопливо, с достоинством. До тех пор, пока не почуял сладкий, томительный, необыкновенно привлекательный дух! Следуя этому пленительному запаху, молодой охотник завернул коня... Конечно же, там был великолепный малинник! При виде кустов, обсыпанных темно-красными ягодами, вся скорбь с юноши мигом слетела. Тьелкормо неприлично взвизгнул, облизнулся и слетел с коня, едва удержавшись при этом на ногах. Турко хоть и стал взрослым, но в глубине сердца сохранил нежную привязанность к некоторым вещам. И сладкая малина была одной из них. Правда, даже под прицелом стрел и копий Тьелкормо не признался бы в своих маленьких слабостях. Так что третий сын Феанаро закинул поводья на шею коню и принялся пастись в густом малиннике. Ягод была тьма тьмущая. Турко незаметно для себя углубился в чащу, выбирая отборные малинки. Не темные, не розовые, а ярко-алые, сами падающие в подставленную ладонь. Периодически голову посещали здравые мысли. Хватит лопать ягоды, пора домой, а то дичь стухнет! И тут же голову посещали не менее здравые мысли другой направленности. Ничего не стухнет, ей вылежаться надо. Вот пусть среди малины доходит до спелости... В конце концов Турко взял себя в руки и собрался уходить. И тут кусты бесшумно раздвинулись. Перед юношей появился незнакомый, очень высокий, светловолосый эльда с перепачканным малиной ртом. Серебристые волосы придавали незнакомцу сходство с телери. Но пронзительные глаза непонятного цвета не могли принадлежать эльфу. Или могли? Что-то очень странное есть в движениях, жестах, манере наклонять голову... Странное и смутно знакомое. Эльда (или все-таки кто-то другой) сделал еще пару шагов, сердечно улыбнулся, поднял руку в приветствии. И тут же недовольно поморщился, принялся выпутывать распущенные волосы из колючих малиновых кустов. Турко вежливо отвечал на приветствие, мучительно пытаясь вспомнить, где же он все-таки видал этого эльфа. Довольно недавно, но не вблизи и при каких-то выдающихся обстоятельствах. Но где? И когда? На празднике? Явно нет... Наконец нетерпеливому Турко гадать надоело и он задал вопрос со всей прямотой и честностью, которой с детства отличался. - А ты кто? - О! – улыбнулся незнакомец, - это сложный вопрос. Я, конечно, могу назвать свое имя, но не испугает ли оно тебя? Не шарахнешься ли ты от меня, словно воробьишко от коршуна? - Значит, ты – Мелькор, – довольный своей догадливостью Турко улыбнулся. Собеседник подхватил улыбку. - Точно, я Мелькор. Первый и самый сильный из стихий, развязавший войну и чуть не погубивший мир. Трепещешь перед воплощением зла? - Мелькор был абсолютно серьезен, лишь уголки тонких губ неприметно подрагивали. Но юный нолдо шутку не подхватил. - Если остальные стихии сочли, что ты отбыл наказание и можешь жить среди нас, то почему в этом должен сомневаться я? – пожал плечами феанарион. – А здесь-то ты что делаешь? - Не поверишь, но то же, что и ты. Ем малину. Знаешь, за триста лет заключения я очень соскучился по малине. - Именно по малине? – Турко недоверчиво прищурился. Мелькор добродушно рассмеялся. - Уел, молодой эльда. По жизни я соскучился, по этому миру. По краскам и звукам. И по малине, в том числе. - Может быть, я бы тебя и понял, - Турко пожал плечами, – если бы жил где-нибудь еще, кроме Амана. Впрочем, это не имеет значения, потому что наш разговор закончен. Мне пора домой. - Я тоже пойду с тобой, – как-то спокойно и ненавязчиво отозвался Мелькор. – Мне необходимо переговорить с Феанаро. Не беспокойся, от твоего коня я не отстану. - Как пожелаешь, вала Мелькор, – не стал спорить Турко. – Только учти, что отец относится к тебе достаточно плохо. Разговора может и не получиться. - Мы хотя бы поболтаем с тобой по дороге, - вздохнул Мелькор. – Я так давно ни с кем не разговаривал случайно. Турко, несмотря на предложение валы, на коня садиться не стал, повел в поводу. Нолдо и вала шли по тенистой лесной дороге, неспешно беседуя. День клонился к вечеру. Тени стали длиннее и прозрачней. Бабочки вспархивали на обочинах, заслышав мерный цокот копыт охотничьего коня. Птицы заливались в чаще. Изредка мелькали среди придорожных зарослей темные бусинки глаз мелких зверюшек и их разноцветные хвостики. В чересседельных сумках мерно покачивалась дичь, придавая легкий солоноватый привкус крови душистому воздуху. В кустах промелькнула бледная, линялая лисица. Видимо тоже учуяла кровь. «Зря народ шарахается. Я совершенно безобиден. – Мелькор улыбнулся, погладил гриву недовольно фыркнувшего коня. – Не знаю, может быть, если бы я мог, то попытался бы отомстить. Все-таки такой долгий срок заключения... Но за эти триста лет бедный старый Мелькор понял несколько очень важных вещей.» Крупный голубой мотылек подлетел к темному вале, закружился перед его лицом. Внезапно отпрянул назад. Трепеща крылышками, неаккуратно сел на бровь Тьелкормо. Юноша поднял руку, тихонько, чтобы не сбить пыльцу, пересадил бабочку на кончик пальца и осторожно подул. Мотылек голубым венчиком дикого цикория поднялся вверх и улетел в сторону. Мелькор коротко хохотнул. - Даже бабочки меня боятся... – потер лоб рукой, чуть нахмурился. - Так о чем я? О вещах, кои понял за триста лет заключения. Первое. Мне ужасно, просто до смерти (ты пока не знаешь, что это такое, но, поверь, это чрезвычайно гадко), до смерти не понравилось находиться в Чертогах Ожидания, тем более скрученным Ангайнором. Хотел бы я знать, как и из чего Кователь, - Мелькор будто выплюнул имя, - слепил эту проклятую цепь. Второе. Даже будучи сильнее каждого из валар по отдельности, я гораздо слабее их всех вместе, так что в случае мятежа мне снова будут обеспечены Мандос и Ангайнор. Чего я – и это третье, самое важное – больше всего на свете желаю избежать. Мне нравится Аман. Мне нравится ходить по траве, слушать птиц, есть малину и разговаривать с эльдар. Надеюсь, это понятно? - Понятно, конечно, – Турко с своей стороны пригладил конскую гриву. – Не очень понятно, почему ты на меня вывалил все это. Темный вала нагнулся, сорвал большую ромашку. Закрыв глаза, вдохнул запах меда и горечи, исходивший из золотистой серединки. Продолжал говорить, уткнув нос в цветок, так что видны были лишь переменчивые, темные глаза. - Устал от одиночества. С валар я общаться не буду: заключенному, даже бывшему, не пристало говорить со своими тюремщиками. С их драгоценными прислужниками-майар мы достаточно брезгливо друг к другу относимся. Они меня боятся и ненавидят. Я недолюбливаю пресмыкающихся. А пресмыкающийся майа - совершенно непереносимое явление. Ваньяр глядят в рот своим покровителям-валар, вертят перед ними хвостами и трясут губой. Это столь же противно, как и раболепие майар. Телери... морской народ, а я не переношу моря, оно такое переменчивое, ненадежное. Кроме нолдор тут общаться не с кем. Вот я и общаюсь с вами. - Ну, что ж, весьма убедительно, вала Мелькор. - Потому что правда, одна только правда и ничего, кроме правды, – Мелькор внезапно оборвал себя и в который уже раз расхохотался. – Я тебе голову заморочил, да? Ладно, больше не буду. Давай, лучше ты мне расскажи. Как вы тут живете? Как отец? Потрясающий эльда! Гений абсолютно во всем! Я преклоняюсь перед Феанаро. Его сильмариллы – венец творения! Я видел их всего один раз, но они впечатались мне в память навсегда. Закрою глаза, и эти камни стоят у меня перед глазами, словно живые! Хотелось бы мне поглядеть поближе это великое чудо... - Я тоже очень уважаю моего отца, - сдержанно отозвался Тьелкормо. - Такие эльдар, как твой отец, как Феанаро, рождаются один из тысячи, из десяти тысяч. Да что я говорю! Таких эльдар больше не родится никогда! - Мне трудно судить, вала Мелькор, это же мой отец. - Не надо! У гениального отца и сыновья соответствующие. Тем жальче... - Что же ты замолчал, вала Мелькор? Продолжай, пожалуйста. - Не стоит. Это такие мелочи. - Нет уж, вала Мелькор, будь любезен, начал, так договаривай. - У Феанаро высокая кровь. Жалко, что в его братьях нет крови Мириэль. Индис все-таки пониже будет. - Не стоит так говорить, вала Мелькор. Дочь среднего брата моего отца, Ириссэ – одна из моих друзей. Майтимо дружит с Финдекано, братом Ириссэ. И вообще, наши кузены и кузины – вполне приличные эльдар. - Я же не хотел, ты сам заставил меня говорить. Ну, ладно, забудем эту неприятную тему. Какое-то время двое шли молча. Затем Мелькор взглянул на Турко, примирительно улыбнулся. Охотник не смог устоять перед этой обаятельной, чуть лукавой, мальчишеской улыбкой. Дальше болтали ни о чем, перескакивая с темы на тему. О дичи, о Хуане, о том, что отец – лучший кузнец, что бы ни лопотали завистники. О братьях Тьелкормо, о дяде Нолофинве и его претензиях. И снова о дичи, о том, что злые языки хотят поссорить Феанаро с братьями, о том, что дыма без огня не бывает и эльфы зря болтать не станут, о способах ловли белок, о кинжалах, о мечах, о латах и шлемах – вообщем обо всем в жизни.Тьелкормо ни с кем не было так легко и свободно общаться... Отец встретился Турко с Мелькором у фонтана, где Феанаро чистил чашу от водорослей. Увидел сына с темным валой, картинно вздернул бровь. Повел носом, будто повеяло каким-то дурным запахом. Турко пришлось взять процедуру знакомства на себя . - Отец, это вала Мелькор. У него к тебе какой-то важный разговор. Мелькор не успел улыбнуться и сказать приличествующие случаю слова, как Феанаро, нисколько не заботясь о вежливости, рявкнул, глядя мимо валы. - Туркафинвэ, передай вале Мелькору, что у нас с ним нет общих тем для разговора. - Туркафинвэ, передай своему отцу, - подхватил темный вала манеру финвиона, - что у нас с ним великое множество общих тем. И я готов ему это доказать на пальцах. - Туркафинвэ, передай вале Мелькору, что я не собираюсь с ним разговаривать. Тем более на пальцах. Пусть вала убирается куда хочет, лишь бы подальше от моего дома. - Туркафинвэ, передай своему отцу, что я когда-то был величайшим кузнецом и мог бы раскрыть ему древние секреты мастерства валар. - Туркафинвэ, передай вале Мелькору, что, если мне понадобится, то я прекрасно обойдусь советами валы Аулэ. - Туркафинвэ, передай своему отцу, что он просто не понимает, от чего отказывается! Турко успевал лишь вертеть головой и хлопать глазами, следя за перепалкой. Неожиданно, но очень вовремя рядом нарисовался Нельо. Послушал буквально пару фраз и выступил вперед. Взял брата за руку, почтительно склонил голову и быстро заговорил, не давая никому себя перебить. - Отец, вала Мелькор! Простите, но я вынужден похитить у вас Турко, потому что он мне крайне необходим, – утянул брата с линии огня, сунул ему косулю. – Пошли поможешь отнести дичь на кухню. И что бы младшие без своего Рыжего делали...