Первая эпоха. Так они и жили...

Амариэ пробиралась через кустарник на берегу реки. Берег был высоким, порос бузиной и высокими кустами барбариса. Над водой легкий ветерок разгонял туман, разнося небольшие сероватые облачка в разные стороны. Противоположный, низкий берег реки был затянут жемчужной туманной пеленой. Выступали только темные, почти черные, зубчатые верхушки елей. Серебристый свет медленно перетекал в золотой. Где-то неподалеку неизвестная пичужка приглушенно просила: «Дай пить! Дай пить!» И тут же сердито отвечала себе: «Фр-р-р! Не дам!» Промяукала иволга. Любопытный зайчонок проскакал неподалеку, остановился, потянул носом-пуговкой, сложил лапки на груди и стал с интересом разглядывать «двуногое чудо в платье и с косой». Амариэ сделала пару шагов вперед. Зайчонок отпрыгнул ровно на такое же расстояние и продолжал любоваться. Но молодая эльфийка уже увидела на самом откосе знакомую медь волос и зеленую тунику. Девушка невесомо подошла, остановилась сзади и немножко сбоку. Майтимо стоял перед мольбертом, держа в руке кисть и, заломив тонкие брови, глядел на противоположный берег. В опущенной руке палитра со смешанными красками. На холсте едва намечен контур выплывающей из тумана ели. Амариэ вздохнула и раскрыла рот, чтобы поздороваться. Майтимо оглянулся: - Привет, Амариэ! Ты тоже любишь гулять по утрам? - Привет, Нельо. Вообще-то не очень. - Как же ты здесь оказалась в такую рань? - Тебя искала. Мне Макалаурэ подсказал, куда ты ушел рисовать. - Что-нибудь с Финдарато? – Майтимо слегка насторожился. Амариэ помотала головой. - Нет, с ним все в полном порядке. Я Финдекано ищу. Он зачем-то отцу моему понадобился с утра пораньше, уж не знаю, что у них там за дела. Отец зовет, а осанвэ не отвечает. Вот папа и попросил меня срочно разыскать Финьо. Я весь Тирион обегала. Нигде нет паршивца. Нельо, ты не знаешь, куда твой друг подевался? - Со своим отцом в Лориен уехал, – Нельо глядел на противоположный берег реки и кусал губы. В прозрачном свете утра тонкое лицо эльфа казалось жестким и невыразительным. - Это после вчерашнего? – Амариэ машинально понизила голос. Нельо молча кивнул, не отрывая глаз от туманной реки. Девушка смущенно кашлянула, но все же осмелилась продолжить. – Нолофинве, его твой... Феанаро сильно ранил? Ну, когда меч к горлу приставил... - Нет, – голос Нельо звучал на одной ноте. – Не поцарапал даже. - А... зачем же тогда к... целителям? Молодой эльф дернул плечом, не отвечая. - Нельяфинве, - Амариэ напряглась, голос ее зазвенел, - ты думаешь все так серьезно? Высокий стремительно обернулся, медная коса хлестнула по веткам бузины, сбивая мелкие красные ягоды. - По-твоему, угрожать брату на совете – это шуточки? Хорошо, что у дяди хватило выдержки... Нельо снова оборвал фразу и отвернулся. Амариэ нахмурилась. Старший феанарион славился спокойствием и умел владеть собой в любых ситуациях. Если уж он так нервничает, значит и вправду дело худо. Амариэ верилось и не верилось. Однако, Нельо был не в себе и эльфийке захотелось утешить друга детства. Девушка мягко коснулась локтя молодого эльфа. - Ладно, Нельо, не волнуйся, все уладится рано, или поздно. Знаешь ведь, все всегда улаживается. - На этот раз я совсем не уверен, – Нельо повернулся и стал глядеть в упор так, что собеседница опустила глаза сама. – Валар вызвали отца в Круг Судеб. Они будут разбирать его дело. - Вот видишь, все к лучшему – валар же не эльдар. Они – силы, они – стихии, они – власть, великие, мудрые и справедливые. Они сделают все правильно. - Ты же знаешь моего отца, такого взрывного и безоглядного. Думаешь, Феанаро будет молчать, покорно принимать оплеухи и благодарить валар за науку? Я в этом совершенно не уверен. Поэтому я боюсь, что ничем хорошим эта история не закончится, - Майтимо замолчал, словно прислушиваясь, - больше того, мне очень тревожно. Такое ощущение, что прежняя жизнь безвозвратно уходит. И я совсем не уверен, что новая будет лучше. От тона, каким было сказано, Амариэ пробрала дрожь. И можно тысячи раз повторять, что все будет хорошо. Пытаться верить в лучшее и доверяться покровителям. Можно уверять, что валар не ошибаются, что они все расставят по местам. Можно даже убедить себя, что жизнь станет безоблачной. Что Амариэ с Финдарато поженятся. Заведут на лесной опушке белый домик с красной крышей. В палисаднике зацветут мальвы и золотые шары. По утрам в саду будут петь малиновки, а вечерами – соловьи. Финдарато будет часто смеяться. Он так хорошо смеется... И у них будет четверо, нет, пятеро детей. Три мальчика и две девочки. Пятеро сорванцов, которые осложнят их жизнь, но и сделают ее прекрасной... Только вот сейчас что-то с трудом верится в красивые сказки. И плакать хочется. Амариэ проглотила застрявший в горле комок, весьма неизящно пискнула: «Ну, я пошла!» - повернулась и побежала к городу. Словно пытаясь убежать от тревожных слов Майтимо и своих мыслей. Майтимо, кажется, даже не заметил ее ухода, вновь устремив взор в дали заречья... Время шло... Шло... Шло... Золотой свет Лаурелина сиял во всю свою послеполуденную силу. Птицы заливались. Молоденькая лисичка играла возле норы, пытаясь поймать собственный раскидистый хвост. Майтимо неподвижно стоял, хмуря брови и прикусив кончик испачканной краской кисточки. На холсте, как и с утра, сиротливо выпростала ветви из тумана одинокая ель, зато на коленке задумчивого художника расплывалось рассветно-алое пятно краски, с кисточки на грудь текли зеленовато-желтые капли. Высокий ничего не замечал, углубившись в свои невеселые думы. - Сын! Никакой реакции. Еще раз: - Сын! – и похлопать по плечу. Майтимо вздрогнул, обернулся, вынул кисточку изо рта, положил руки на плечи Нерданель. - Мама, это ты? Прости, не ожидал. - Что с тобой, Майтимо? Обычно, ты за пару фатомов все слышишь и видишь. - Ох, мама, мама! Я сам не свой. Что только на свете творится... - Понимаю тебя, милый. Я тоже расстроена. Едва нашла тебя. - И ты меня искала? - Конечно. Мне с тобой необходимо очень серьезно поговорить, – добродушный, почти прежний смех. – Ну ты, сын, и перемазался! Хуже Амбаруссар. Сколько тебе лет?! Майтимо оглядел себя, фыркнул, попытался отчистить ладонью потеки краски на груди, перепачкал еще и руку. Немножко нервно рассмеялся. Нерданель стала серьезной, огляделась. - Прекрасную ты выбрал полянку. Давай тут и присядем, в тенечке. Нерданель села на кочку, достала платок, попыталась стереть пятно, посаженное сыном, когда тот обнял мать при встрече. Майтимо присел рядом на траву, держа перепачканную кисточку немножко на отлете. Эльфийка нахмурилась. Сорвала сладко пахнущий цветок клевера, принялась вертеть в сильных пальцах. Мать и сын сидели, погруженные в невеселые размышления. Сейчас было видно, как они похожи меж собой. Какое-то время на поляне было тихо. Затем Нерданель откашлялась и заговорила. - Отец вернулся. - Да? – Майтимо схватил мать за руки, уронив кисть, - и... что? - А, ничего. Пришел смурной, ничего не говорит, только огрызается. Едва добилась пары слов по делу. Хорошо, хоть, дед ваш заглянул, рассказал о совете в Круге Судеб. - Финве? - Ну, да, - Нерданель мягко высвободила руки. - Он тоже на собрании валар присутствовал. Как король нолдор. В общем, все не слишком-то ладно получилось. Феанаро обвинили в том, что оружие ковал. - Все нолдор ковали, - Майтимо пожал плечами с недоуменным видом. - Даже Арафинве с сыновьями. И игрались с этим оружием на каждом углу. Нолофинве не стоял в стороне. - Так ведь никто, кроме моего мужа, брату не угрожал. Тем более в собрании, при всех. - Кому в Тирионе неведомо, что отец ненавидит свою мачеху, вторую жену Финве и с дядьями не ладит. - Ну и что? Валар постановили, что это их внутреннее дело, и никого не касается, – Нерданель странно усмехнулась, легким жестом отбросила за спину рыжую прядь. - Зато их касаются речи Феанаро об освобождении от рабства валар и возвращении в Средиземье? – фыркнул Майтимо. – Несмотря на песни о нашей свободе и возможности выбора пути... - Нет, сын. Это, вроде бы, их тоже не касается. Вернее, об этом они просто понятия не имеют. А вот то, что твой отец затеял смуту и угрожал брату, сочли совершенно недопустимым. Поэтому его приговорили к двенадцати годам ссылки. Феанаро бесится и собирается в Форменос. - И Финве любимого сына не защитил? – Майтимо нахмурился. – Мне трудно в это поверить. Все-таки дед наш – король нолдор и обладает определенными правами. - А что Финве мог поделать? В Круге высшие собрались, валар, стихии. Правители истинные наши. Король пытался говорить, да не слушали его. Кстати, Майтимо, будь внимателен: я подхожу к самому главному. Видишь ли, Финве не мог помешать приговору, но он выразил свое отношение. - Как это, мама? - Твой дед сложил с себя корону нолдор и решил уйти в Форменнос вместе со старшим сыном. - И валар согласились? - Ну, да... наверное, - Нерданель ненадолго задумалась. - Я не знаю. В принципе, это не их дело. Что можно сделать, если король отказывается от трона? Могу сказать только, что венец теперь у Нолофинве. Майтимо грустно рассмеялся, тряхнув головой. Лицо матери стало холодным и непроницаемым. - Нельяфинве, необходимо посмотреть правде в глаза. Феанаро сам во всем виноват. Я тысячу раз говорила мужу, что нужно быть более собранным, ответственным, думать головой и принимать взвешенные решения. Он же ведет себя, словно мальчишка. И не надо смотреть на меня с таким мрачным видом, милый сын. Не надо сыпать искрами из глаз – я это много раз видела с самого вашего раннего детства и привыкла. Я знаю, как вы все привязаны к отцу. Я сама Феанаро очень люблю, но нельзя же закрывать глаза на недостатки! И ты слишком взрослый, чтобы их не видеть. Больше того, потакая отцу мы лишь усугубляем его проблемы, близкие должны указывать эльфу на промахи и огрехи, дабы тот мог прислушаться и исправить их. - Прислушаться? Исправляться? Мама, ты смеешься? Или ты забыла, что говоришь об отце? - В том-то и беда Феанаро, что он всегда считает себя правым. Я пыталась самыми различными способами повлиять на мужа, но больше ничего поделать не могу. Может, хоть ссылка пойдет ему на пользу. Во всяком случае, в Форменосе-то у Феанаро будет достаточно времени, чтобы поразмышлять на досуге о том, что можно делать, а что недопустимо. Некоторое время Майтимо и Нерданель сидели молча. Затем Нельо встряхнулся, глянул на мать. - Мама, если отца изгнали, то почему мы болтаем на полянке, вместо того, чтобы собирать вещи? Сколько у нас времени до отъезда? - Милый сын, - Нерданель запнулась, с интересом уставилась на травинку, по которой полз жучок. Белые зубы закусили небрежно сорванный стебелек клевера. – Пойми меня правильно. Я очень люблю вашего отца, но не разделяю его убеждения. Более того, я считаю Феанаро в корне неправым. Почему я должна быть наказана за чужую вину? У меня в Тирионе дом, отец с матерью, друзья, работа наконец. Я не хочу менять привычный уклад жизни из-за чужого каприза. - Чужого?! – Майтимо замер, непонимающе глядя в материнские глаза, так похожие на его собственные и такие другие. - Оговорилась я, прости, пожалуйста! - Нерданель с досадой махнула рукой. - Но сути дела это не меняет. - Мама, - Майтимо так откровенно растерялся, что выглядел совершенным ребенком. – ты же не хочешь сказать, что... - Увы, Нельяфинве. Именно это я и собиралась донести до тебя. Я не последую в изгнание за твоим отцом. И тебе придется выбирать, с кем из нас ты останешься. Я знаю, это очень серьезный и ответственный выбор. Так что тебе, милый сын, придется хорошенько подумать. Ведь остальные будут равняться на Руссандола. Ты же знаешь, как младшие относятся к своему Рыжему. Так что обдумай и взвесь все хорошенько, ты выбираешь не только свою судьбу, но и судьбы братьев. - Ну, скажем, средних-то с места сдвинуть тяжеловато. Да и Макалаурэ никого слепо копировать не будет. Разве что Амбаруссар. Да ведь эти птички не только с меня обезьянничают. Сейчас за Финдарато хвостиками ходят, косы через плечо перебрасывают и голосят то и дело, объясняя что Песнь Силы разучивают. Нерданель разговор о мелких не поддержала. - Ты недооцениваешь свое влияние на братьев, Майтимо. Старший тоже стал очень серьезным, нахмурился. Поднял кисточку с травы, начал теребить в руках. - Может быть недооцениваю. Матери виднее. Но решать я буду в первую очередь за себя. В смысле, я буду делать лишь то, что сочту верным и правильным. - Не сомневаюсь, милый сын. Но, принимая решение, не забывай, как я люблю тебя и буду тосковать, если ты расстанешься со мной. Ты же не захочешь причинить боль своей матери? И Амбаруссы совсем еще малыши, им нужен материнский пригляд. Да и вообще, вы же все мои дети. Знаешь, как тяжко разлучаться матери со своими родными, любимыми детьми? - Хорошо, мама, я приму это во внимание. - Я сказала все, что хотела, милый сын. Теперь удаляюсь, дабы ты мог поразмыслить в одиночестве над моими словами и принять верное решение. Майтимо наклонил голову. Нерданель поцеловала сына в склоненную макушку и быстрым шагом покинула берег реки. Молодой нолдо совсем помрачнел. Встал с травы, разыскал кисть и палитру, подержал немножко в руках, потом тяжко вздохнул, положил в ящик с красками. Мольберт, однако, собирать не стал. Помедлил, еще раз вздохнул, достал из ящика кисть, палитру и принялся медленно, словно через силу смешивать краски. Майтимо наложил всего пару мазков и снова надолго задумался, грызя кисточку. К старым, желтовато-зеленым пятнам на груди добавились синие. Внезапно воздух чуть левее нолдо сгустился и зарябил. Из получившегося портала вышел Мелькор, закутанный в черный плащ. Глаза его горели слепящим черным огнем, тонкие губы кривила напряженная улыбка, пепельные волосы разметались. - О, кого я вижу! Не ожидал, не ожидал! Однако, рад встрече. Ну что, Майтимо, убедился в моей правоте? Все сложилось как по-писаному: Феанаро отправляется в Форменос, Финве сложил титул, а Нолофинве - полноправный король нолдор. В сущности, все произошло именно так, как и предвидел твой отец: Нолофинве захватил трон, а старшего брата отправил в изгнание. Теперь-то ты веришь мне? - Да пошел ты, провидец... – буркнул Рыжий, невежливо поворачиваясь спиной к Мелькору. Темный вала улыбнулся отеческой, покровительственной, мудрой и доброй улыбкой, сделал шаг к молодому эльда, но внезапно остановился, покрутил головой, прислушался. Лицо его из благодушного сделалось встревоженным. Затем испуганным. И, наконец, паникующим. Вала завернулся в плащ и незаметно растворился в воздухе. Некоторое время было тихо. Майтимо сосредоточенно рисовал. Лицо его оставалось задумчивым. Руки работали как бы сами по себе. Вот он набрал яркой алой краски, смешал с пронзительно желтой. Результат получился сногсшибательный, ядовито-оранжевый. Юный художник, не глядя, задумчиво очертил силуэт прибрежной ели. Затем принялся тщательно раскрашивать. В результате, среди леса на холсте выросла гигантская, ослепительно рыжая морковка корнем вверх. Майтимо этим не удовлетворился, прилежно расписывал облака всеми оттенками коричневого и зеленого. Впрочем, было видно, что эльф работает машинально, думая о своем и не глядя на картину. Кусты снова зашумели. Послышался грохот, какие-то громкие звуки, сдержанные проклятья. На полянку вывалился веселый великан в одном набедреннике. Золотые, курчавые волосы и борода сильно выделялись на фоне красного от загара тела. Великан покрутил головой, втянул воздух, оглушительно чихнул, неприлично вытер кулачищем нос и заорал. - Эй! Привет! Ты Мелькора не видал? Майтимо оглянулся на громовой голос, кивнул головой, чуть улыбнулся. - Айя, вала Тулкас. Мелькор только что был тут. Буквально миг назад, в бузине стоял. - Смылся, гад! – Тулкас оглушительно расхохотался. – Умный, каналья! Я бы на его месте тоже когти рвал... - А что он натворил-то? От любопытства никуда не денешься, даже если на тебя навалились все беды мира. Майтимо ненадолго позабыл о своих горестях и с интересом глядел на огромного воина-валу. Тот безошибочно подошел к месту, где проявлялся портал. Стал внимательно разглядывать, хмыкая и покачивая головой. - Неа, остыл след... Теперь ищи-свищи... Что натворил, говоришь? Врал много. Больше дозволенного! – Тулкас вновь расхохотался, довольный своей незамысловатой шуткой. – Папашу вашего Феанаро на братцев науськивал. Остальным мозги крутил. Вот и допрыгался! Велел король наш и ваш Манве поймать его, заразу, по филейным частям настучать, да вернуть откуда выпустили. Ну в тюрьму то есть, в Чертоги Ожидания. Мы с Охотником ловим. Только прыткий, он, зараза, ускакал, словно борзый конь. - Так значит, пресветлый вала Тулкас, - Майтимо обрадованно воспрянул, - это Мелькор виноват в том, что на совете случилось? - Это ты о чем, парень? А... Как батя ваш на братца вызверился? Ну, да, конечно. Все Мелькор, подлец, подстроил. И хитро как, не придерешься на первый взгляд. Одному одно сказал, другому – другое. Сплетни пошли, слухи там, разговоры. А потом Феанаро завелся. Я б тоже завелся в таком случае. Манве с Намо едва докопались до истины, так все запутано было. - Так значит, пресветлый вала Тулкас, - гнул свою линию Майтимо, не веря блеснувшему счастью, - отец ни в чем не виноват, и в ссылку не поедет? - С чего это ты взял? – искренне удивился колоссальный воин. - На совет явился в доспехах и при оружии? Явился. У братца перед носом мечом тряс? Тряс. Гадости говорил? Говорил. Все. Никаких гвоздей, в ссылку. И точка. - Я понял, вала Тулка, - увял Майтимо, опуская голову. Воитель снова расхохотался и потрепал здоровенной ручищей молодого эльда по плечу так, что Нельо покачнулся. - Эй! Да не кисни ты, не тесто для каравая! Подумаешь, двенадцать-то годочков всего, промелькнут – не заметишь. И вновь папку увидишь! - Я не оставлю отца в изгнании, вала Тулкас, – неожиданно для себя отозвался Нельяфинве. – И надеюсь, что братья тоже последуют в Форменос. Все шестеро. - Правда что ли? – Тулкас перестал смеяться, на мгновенье став серьезным. - Ну, вы даете, нолдор. Никогда не знаешь, чего от вас ожидать. Внезапно кусты барбариса чуть дрогнули и на полянку к разговаривающим бесшумно вышел огромный белоснежный конь со всадником, не уступавшим размерами самому Воителю. На плече у всадника висел лук, у пояса – меч. На груди – Валарома. Великий Охотник кивнул головой в ответ на приветствие Майтимо, тепло улыбнулся юноше. - Тьелкормо ведь твой брат, молодой эльф? - Да, вала Ороме, так оно и есть. - Тьелкормо – прекрасный охотник, только немножко нетерпелив. Но, со временем это пройдет. - Я рад, что мой брат попал в твою свиту, вала Оромэ. Великий Охотник еще раз улыбнулся Майтимо и обернулся к вале Тулкасу. Стихии какое-то время молча смотрели друг на друга. Видимо, переговаривались неслышно. Лицо Воителя налилось кровью, глаза засверкали, огромные, как булыжники, кулачищи сжались. Охотник успокаивающе положил руку на плечо брата. Тулкас дернулся, будто хотел скинуть руку в тяжелой кожаной перчатке. Оромэ сильно сжал пальцы, наклонился, ловя взгляд Воителя. Валар еще недолго поглядели друг на друга. Затем согласно кивнули, в знак прощания махнули Нельо и исчезли в направлении реки. Руссандол проводил глазами стихии. Тяжело вздохнул, снова сунул в рот многострадальную кисточку и глубоко задумался. В принципе, ничего не случилось. И в Форменосе эльфы живут. Мать только жалко. Но Майтимо чувствовал, что поступает правильно.