Первая эпоха. Так они и жили...

Макалаурэ проснулся в прекрасном настроении. Улыбнулся. Вспомнил кошмар, который привиделся во сне. Будто бы Мелькор погасил Древа, убил деда и похитил сильмариллы. И теперь они идут в Средиземье, ища мести. Приснится же такое! И тут из-за открытого окна послышался недовольный голос Морьо: - Если в бочки с солониной морская вода попадет, ты у меня сам в котел полезешь! И неуверенный ответ эконома. - Принц же Феанаро не велел ничего с собой брать… только мечи… - Ага, - гремел в ответ возмущенный голос Темного. – А в открытом море ты меч глодать будешь? Макалаурэ открыл глаза, повернулся к окну, увидал расплывчатые темные тени и черно-синюю тьму с далекими пятнышками звезд вместо приветливого золотого сияния. Или, хотя бы, осенних серо-жемчужных туч. «Да уж… - грустно подумал Кано, - кажется, это не был сон…» Хорошее настроение улетучивалось, словно роса с кленового листа в жаркий летний полдень. Певец встал, мрачно оделся, Плеснул в лицо пригоршню ледяной воды, побрел в столовую, ведя ладонью по стене и раздумывая о неприятностях, которые обрушились на Первый Дом… В столовой над остывшим квениласом дружно зевали сонные Амбаруссар. Больше никого поблизости не наблюдалось. - Доброе утро, - напряженно поздоровался с братьями Макалаурэ. – А где остальные? - Ничего себе, доброе! – отвечал один из близнецов. Второй все-таки соизволил известить брата. - Остальные трудятся изо всех сил. - Как пчелки. С острыми-преострыми жалами, - добавил Питьо. Или все-таки Тельво? Спросонья Макалаурэ не очень хорошо различал мелких. А сейчас, с зевающими ртами, сонными глазами, растрепанные, румяные со сна, в абсолютно одинаковых мятых рубахах, близнецы были совершенно единообразны. - Ругаются что ли? – спросил Кано. Нужно же было что-то спросить. - Ага. К согласию никак придти не могут, - Питьо снова душераздирающе зевнул. – А ты как думаешь, почему мы тут сидим? - Спать хотите, вот и не идете никуда, - не долго думая, выдвинул самую вероятную версию Кано. - И это тоже, - не стал отрицать Тельво. – А еще не хотим ругань слушать. - Если мы вылезем, нас тоже заставят собираться, - уточнил Питьо. - Ну сидите, - не стал донимать мелких Певец. – А я вот поем, да пойду гляну, чего кругом происходит. Не знаете, что у нас позавтракать имеется? - На кухне в печке каша оставалась, - кивнул Питьо. – И квенилас там же стоит, остыл только, наверное. Все уже давно поели. Макалаурэ, зевая, добрел до кухни. Нет, все-таки нужно будет сказать близнецам, чтобы переставали бездельничать, а то весь дом ленью заразят. Певцу пришлось хорошенько встряхнуться, чтобы сбросить сонную одурь. - Кашу мы, пожалуй, есть не будем, - преувеличенно бодро заговорил Кано, открывая крышки котелков, стоящих на плите, - а квениласу выпьем с удовольствием. Певец размешал угли, чтобы жару прибавилось, передвинул квенилас на горячее место. Открыл шкафчик. Достал масло, сыр и лепешки. Отнес в столовую. Мед уже находился на столе, и ложки Амбаруссар время от времени одна за другой неторопливо ныряли в миску. - Сегодня кашу никто есть не хочет, - Тельво зачерпнул меда и осторожно, чтобы не пролить понес ко рту. – Времени, говорят, нет. Как будто эту несчастную кашу полдня жевать надо. - Некогда им, - Питьо придвинул, было к себе миску, но глянул на недовольных братьев, наморщил нос и вернул мед обратно на середину стола. Не забыв, однако, отправить в рот изрядную порцию – Ссориться нужно, какая уж тут каша! - И что за ссоры происходят? – поинтересовался Кано, намазывая маслом остывшую лепешку и укладывая сверху изрядный кусок горного сыра. - Злой отец нарычал на Курьо, - принялся сплетничать Питьо, вновь запуская ложку в мед, - что тот не следит за укладкой оружия, и мечи по ящикам болтаются, как язычки в колокольчиках. Курьо разозлился, нарычал на Морьо, что тот с припасами никак не разберется. Морьо сгоряча хлопнул Хуана по хребтине, чтоб под ногами не путался. Турко налетел с кулаками на Морьо, крича, что тот собаку избил. - Ну, Хуана не больно-то затиранишь! – ухмыльнулся Тельво. – Он, паршивец, взял моду эльфов по траве валять. - Если эти приставучие эльфы беднягу совсем допекли, - ехидно уточнил Питьо. Тельво потер бок. Питьо коротко хохотнул, а Кано понял, откуда пришли такие сведения. Впрочем, Певцу не очень-то хотелось долго рассиживать. Кано быстро проглотил пару лепешек с сыром, запил все разогретым квениласом и отправился на улицу. Амбаруссар, обрадовавшись, что квенилас горячий, налили себе еще по кружечке и с новыми силами принялись налегать на мед. У крыльца на корточках сидел Турко, кормил с ладони Хуана кусочками сырого мяса и приговаривал. - Натерпелся страху, бедняга, когда на тебя этот лоб с кулаками налетел… Кушай-кушай, маленький! Хуан перепуганным совершенно не выглядел и кушал с большим аппетитом. Кано фыркнул. - Турко, ты сам-то понимаешь, что говоришь? Какой же он маленький? С хорошего теленка будет. - Ты много понимаешь! – огрызнулся Турко. – Песик молодой совсем, наивный еще. Поиграть хотел, а Морьо его чуть насмерть не убил… - Убьешь такого медведя! Он, пожалуй, самого Тулкаса заломать может! А ты, Охотник, с ним носишься, словно это и в самом деле крохотный, беззащитный щеночек… - Хуан очень нервный и восприимчивый, - стал оправдывать своего любимца Турко. - Если его обидеть, может надолго аппетит потерять. А в этом возрасте собаке очень важно регулярно питаться, она растет. - Куда же Хуану еще расти? До размеров лошади что ли? Что ты с такой громадиной делать-то будешь, Охотник? Ездить на нем собрался вместо Синдорокко? - Ой, Кано, не говори глупостей, ты ничего не понимаешь! Хуан - пес Оромэ, ему положено быть большим и сильным. Кушай, кушай, хороший мой, не обращай внимания на дядю Кано, он шутит. - Тем не менее, от тычка аппетита у Хуана не убавилось. Скорее, наоборот… - Кано! В скором времени мы поплывем на корабле. А там будет качка. У собаки от качки может начаться морская болезнь, и бедняжка ничего в рот взять не сможет. Значит, Хуан должен заранее запасти питательных веществ. - Ну, Турко, как знаешь. Только гляди, станет плохо твоему Хуану, что делать будешь? - Ладно тебе, Кано, не придумывай. Я хозяин, я знаю, что надо делать! А Хуан тем временем отошел за куст жимолости и издавал странные звуки, будто давился. Макалаурэ прислушался. - Точно, тошнит твоего пса! - Вот значит как! – рядом с братьями встал, подбоченясь, разъяренный Курьо. – Они, значит, мух ловят! А я за них отдувайся - все оружие в одиночку складывай! - Почему в одиночку? – удивился Кано. – Кто тебе мешает взять помощников? В Форменосе, кажется, недостатка в эльфах не наблюдается. - Не в помощниках дело! – отмахнулся Атаринкэ. – Вы жизни радуетесь, а меня отец песочит за вас! - Ты с ума сошел! – возмутился Тьелкормо. – У меня собака заболела, плохо себя чувствует, а я буду ерундой заниматься! - Облопался твой Хуан, и вся болезнь, - отмахнулся Куруфинвэ-младший. – Он с самого утра отирался возле коптильни. Ребята ему то утиную ножку подбросят, то кусочек окорока. Вот и переел. - Хуана копченостями кормили? Это же очень вредно для собаки! Не удивительно, что бедняжку выворачивает! – всполошился Турко. Вскочил, побежал, крича. – Хуан! Хуан! - Нет. Так дело не пойдет, - Атаринкэ ловко перехватил брата за локоть, придержал. – Хуан и без тебя справится. Травки поест, желудок очистит. В этом ты ему не помощник. Он сам знает, какую травку употреблять надо. А ты сейчас отправишься со мной и будешь снимать тетиву с луков. Я один не управлюсь. Только сначала пойдем, возьмем у эконома мешки и наберем стружек побольше, чтоб мечи в ящиках пересЫпать. Турко хотел что-то сказать, но промолчал. Подумал. Вздохнул. Облизал губы и молча последовал за братом. Кано остался стоять у крыльца, радуясь, что он Курьо не потребовался - Атаринкэ опять с кем-то поругался? Сколько можно-то?! – неожиданно раздался над ухом у Кано знакомый голос. Певец вздрогнул и обернулся. Рядом стоял изрядно вымотанный Нельо. Обреченным взглядом глядел в спину быстро идущему Атаринкэ . – Я не могу одновременно быть во всех местах и успевать растаскивать забияк… - Тут Курьо слишком не буйствовал, - Макалаурэ кивнул на Турко, - всего-навсего Охотника потащил луки укладывать. Не без рыка, конечно. - Кто бы сомневался! – Майтимо грустно усмехнулся. – Отец торопится. Сам бегает, всех подгоняет. На Курьо особо рычит. Тот старается изо всех сил, да никак угодить не может. - Очень сложно, - улыбнулся и Кано, - быть любимцем нашего отца. Это тебе не лишнюю плюшку съесть. - Стоите! – коршуном налетел на сыновей пробегавший мимо Феанаро, - лясы точите! Думаете, что все само соберется и уложится? Очень красиво! Изо всех моих сыновей работает лишь Морьо! Остальные прохлаждаются! Видимо ждут, что за них Манвэ с Вардой вещи собирать будут! Где Курьо? Где этот бездельник?! Верно, дрыхнет где-нибудь в укромном уголке, забыв обо всем на свете! - Курьо и Турко складывают оружие, - невозмутимо, как всегда, доложил отцу Нельо. – Амбаруссар укладывают свои мешки. А мы с Кано идем собирать одежду и постели. - Постели, постели, - проворчал Феанаро, заметно снижая тон, - вы еще перины пуховые не забудьте. И благовонные притирания… Мы на войну собираемся, а не на свадьбу валар. Зачем нам постели? - Уже осень, а скоро ляжет зима, - отвечал отцу Старший, - можно, конечно, ночевать под кустом… Но я что-то очень сомневаюсь, что после пары таких ночевок наши воины смогут сражаться. Макалаурэ всегда поражала свобода, с которой Нельо отстаивал свою точку зрения перед кем бы то ни было. Вот и сейчас он отвечал отцу так, как никто бы не осмелился. И отец терпел это. Больше того, он прислушивался к словам старшего сына. БОльшим могла похвастаться только Нерданель. Кано еще помнил те времена, когда матери удавалось заставить отца переменить мнение. Правда, это было давно и уже вряд ли повторится. - Ну ладно, уговорил, - казалось, Феанаро неудобно за свою беспричинную вспышку. – Идите, укладывайте. Да поторопитесь – времени у нас в обрез. - А куда мы так спешим? – удивился Макалаурэ. - В Средиземье, на войну, - проворчал Феанаро, отходя. - Разве мелкие тоже делом занялись? – продолжал удивляться Кано. – Я их оставил за чайным столом. Они сидели, зевали и «употребляли» мед столовыми ложками. - Знаю, - отвечал Нельо, увлекая за собой Певца. - Я их там нашел, разогнал и велел укладываться. Они верещали, словно белки, но послушались. Или сделали вид, что послушались – от наших мелких всего можно ожидать! Кстати, хорошо, что напомнил. Близнецов проверить совершенно необходимо. Я боюсь, что наша милая парочка снова могла завалиться на кровати. Братья прошлись по дому. Заглянули в детскую. Деловитый и сосредоточенный Тьелпэ собирал свои игрушки в большой холщовый мешок. Волосы Тьелпэ были аккуратно заплетены – небывалое дело! Здоровенный свежий фонарь под левым глазом играл всеми ночными оттенками темно-синего и фиолетового. Майтимо шагнул вперед, присел на корточки. - Привет, малыш. - Я больше не малыш, - небрежно отвечал Тьелпэ, не отрываясь от своего дела. – Я теперь большой. Я с вами еду в Средиземье на войну с Морин…того… - А синяк ты заранее посадил? – поинтересовался Нельо, разворачивая к себе отважного воина и хорошенько разглядывая «боевой трофей». – Уже воевать начал? - Это не синяк, - так же деловито и небрежно поправил куруфинвион. – Это черника. Мне сегодня пришлось ее покушать. - Не сомневаюсь, что пришлось, - отвечал Майтимо серьезно-пресерьезно, - Тьелпэ мирно шел по своим делам, когда его поймали злые орки и заставили есть варенье. - Да, Майтимо, почти так и было, – суровый Тьелпэ не собирался поддерживать легкомысленные шутки. - Я шел мимо, а дя... Морифинвэ позвал меня в погреб и угостил черничным вареньем. - И никто не бежал со всех ног, не спотыкался, не падал, считая попкой ступеньки, а щекой утюжа пол? Не сажал себе при этом здоровенный фингал под глаз? Тьелпэ нахмурился, почесал в затылке. Потянул себя за ушко. Потеребил нижнюю губу. Поднял на дядю растерянный, удивленный взгляд. - Как ты узнал? Это был секрет. Дя... Морифинвэ сказал что ли? Он же мне обещал… - Нет, Тьелпэ, можешь быть спокоен. Морьо не обмолвился ни словом. Я догадался сам. - Правда? – от удивления малыш забыл про «взрослый» тон и заговорил как обычно. – Дядя Нельо, а как ты догадался? - Ну, что тебе сказать? Если в дело замешалось черничное варенье, то нетрудно предположить, что ты очень торопился его попробовать. А торопиться по дороге в погреб никак нельзя. Рискуешь упасть и сломать себе шею. - Так не сломал же! Вечно ты, дядя Нельо, все знаешь! Ты прям… такой… - Какой я, Тьелпэ? – Нельо был непроходимо серьезен. - Такой, ну… - малыш сделал руками в воздухе замысловатый жест, почесал пострадавшую щечку и нахмурился. – Я не знаю, как сказать… Ну… такой… Ты… вездесущий! Найдя нужное, да к тому же еще сложное и взрослое слово Тьелпэ загордился, задрал нос, встал в красивую позу. Макалаурэ не выдержал торжественности момента и слегка пощекотал куруфинвионово пузико, благо под рукой оказалось. Тьелпэ тут же растерял всю величественность и с визгом отскочил подальше, сгибаясь пополам. Братья улыбнулись, оставили Тьелпэ возиться дальше, а сами отправились в бельевую. Там посреди комнаты стояла стремянка. На стремянке Куруфинвэ-младший что-то делал с самосветной лампой, которую они с отцом недавно изобрели. Теперь такие лампы (получившие известность как лампы Феанаро) находились в каждой комнате. Макалаурэ остановился под лестницей, задрав голову, окликнул брата. - Курьо, что ты там делаешь? Не упади, смотри. Лестница неровно стоит. - Светильник снимаю, тоже укладывать будем. Кано, отойди, пожалуйста, не говори под руку, а то уроню тебе на макушку. Твоей-то дубовой голове ничего не будет, а лампа разобьется. Жалко. - А как же нам собирать одежду и постели? – возмутился Макалаурэ, не обращая внимания на шпильки. – В темноте на ощупь? - Знаешь слово «свечи»? – Куруфинвэ-младший явно был зол и нарывался на ссору. – Это палочки такие из воска с фитильком внутри. Их зажигают и они светят. Так вот, при помощи этих приспособлений вполне можно заниматься различными делами. В том числе и прибирать различные тряпки. Макалаурэ уже открыл рот, чтобы достойно ответить, но Майтимо взял брата за плечи и молча увел из комнаты. Куруфинвэ выдал еще пару язвительных замечаний. Удивленный тишиной, оглянулся через плечо. Обнаружил, что его никто не слушает, пожал плечами и продолжил снимать лампу. Тем временем Кано вернулся на кухню, стал рыться в ящичках, ища свечи. Нельо же отправился в спальню Амбаруссар. Проведать близнецов. Мелкие, противу ожиданий, не дрыхли, не закусывали и не занимались ерундой, а прилежно собирали свои мешки. Нельо постоял, поглядел и дал совет. Вытрясти всю начинку, начать укладывать заново и не пихать, что попало. Близнецы возмутились. Как это! Они так стараются, а их работу критикуют! Там нет ничего лишнего, только самое необходимое! Нельо запустил руку в ближайший мешок. Первое, что он выудил оттуда, была красочная, цветная, со множеством иллюстраций книга о Черном Всаднике. Близнецы наперебой принялись доказывать, что это вещь первейшей важности. Знать в лицо своего врага просто необходимо. А эта замечательная книга позволяет лучше узнать… глубже проникнуть… четче представить… Нельо не стал ничего опровергать и доказывать, а просто заметил, что каждый потащит свой мешок на загривке. Так что пусть сами рассчитывают, чего и сколько брать. Тогда Амбаруссар впали в другую крайность. Положили по смене белья, паре яблок и заявили, что готовы в поход. И снова Нельо пришлось объяснять, что путь будет долгим, тяжелым, что нужно, по крайней мере, взять теплые чулки, шарфы и перчатки, не говоря уже о плащах. И снова упрямые близнецы пытались доказывать свое, упирались, демонстрировали теплую подкладку и непромокаемую ткань на коротеньких осенних накидках. Уверяли, что очень любят холод и даже в этих легких одеяниях вытерпят любой мороз. И вновь Нельо разбил все аргументы мелких, спросив, что Амбаруссар думают о дрожащих полководцах с красными носами и синими ушами. Опять мелким пришлось признать правоту Старшего. Удостоверившись, что дело у Питьо с Тельво налажено, и за близнецов можно быть спокойным, Майтимо прошел в бельевую. У брата работа уже кипела вовсю. Канафинвэ брал платье, встряхивал. Оглядывал: цело ли, достаточно прочно и удобно, не слишком ли изношено. Если одежда удовлетворяла всем требованиям, то аккуратно складывал и откладывал в отдельную стопку. Плащи к плащам, рубашки к рубашкам, нательное белье к нательному. Справа от Кано стояла уже довольно большая вереница таких стопок. Нельо одобрительно кивнул и принялся скатывать матрасы. Работа шла неспешно. За окном даже звезд не видать – тучи, темнота. По подоконнику мерно барабанил мелкий осенний дождь. Свечи ровно горели, отражаясь вытянутыми огоньками в темных стеклах окон. Взять, расправить, сложить, скатать, перевязать. Рядом Кано напевает ритмичную песенку вполголоса. Взять-расправить-сложить-скатать-перевязать. И снова, и снова. Однообразие движений навевало дремоту. Мелкий перестук дождя за окном. Темнота. Тишина, лишь мягкий голос Кано. Свечка мигнула. И снова ровно горит. В какой-то момент стало казаться, что так было, есть и будет всегда. Оранжевые огоньки свеч. Перестук капель за окном. В полупустой комнате не то чтобы зябко, а как-то неуютно. И это нескончаемое взять-расправить-сложить-скатать-перевязать. Нельо поймал себя на том, что именно так представляет себе бесконечность. Скука. Отрешенность. Полутьма и шепот дождя. В этот миг Кано негромко спросил: - Майтимо, как ты думаешь, в чертогах у Намо тоже все так обстоит? - Как «так»? – немножко растерялся Нельо, уж больно созвучно его мыслям прозвучал вопрос. - Как здесь и сейчас. Бесконечно. Однообразно. Бесцветно. - Понятия не имею, - Майтимо заставил себя усмехнуться. – Если окажемся там – поглядим. - Ты, может быть, и окажешься, - руки Кано не переставали складывать одежду, несмотря на разговор. – А вот я – вряд ли. - Почему? – Майтимо подумал, что их беседа выглядит не слишком-то умно. Но все вокруг располагало к грустной и глупой болтовне. - Не знаю. Подумал. Показалось почему-то… Ерунда, не обращай внимания, - Кано смущенно улыбнулся и перевел разговор на другую тему. – А почему мы одни складываем белье? Разве нам не придут на помощь другие эльфы? Вдвоем мы до Дагор Дагорат провозимся. - Придут, не волнуйся, - отозвался Нельо. - Отец на что-то грандиозное многих забрал, как я понимаю. Он уже давно всех, кроме нас, к мастерским отсылал. Эльфы там закончат и придут сюда. Мы ж и в самом деле на целую армию матрасов с рубашками не соберем. Хотя… гляди, как у нас дело-то бойко идет. Снова тишина. Под перестук капель складываются тонкие и теплые одеяла, толстые матрасы. Летит белье, убираясь в стопки. И вновь Кано нарушает тишину. - Странная штука – жизнь. Ты не находишь, Майтимо? Еще вчера с утра у нас было спокойное, устоявшееся, размеренное бытие. Дед ругался с Эонвэ. Мы по лесу гуляли. Отец на Пегашке разъезжал. Планы какие-то строили, ты рисовать учиться хотел. Мелких в Тирион отправлять собирались… И вдруг ррраз – и все кончено! - Ну, скажем, отец на Пегашке – не совсем обычное зрелище, - улыбнулся Майтимо, - но я тебя понимаю. - Вот-вот. Все произошло только вчера, а кажется, будто давным-давно. У тебя есть такое ощущение? - Есть, конечно, - согласился Майтимо. – Думаю, все так чувствуют. Беда пришла в одночасье. А случилось столько, сколько мы за всю свою жизнь не видели. Вот и кажется, что прошло запредельно много времени…. В это время распахнулись двери. Несколько эльфов, отряженных Феанаро, вошли, чтобы собрать белье и постельные принадлежности. Майтимо с Макалаурэ показали сделанное, поставили эльфов на свои места и покинули бельевую. Впереди было еще много дел...