Первая эпоха. Так они и жили...

Рано утром в капитанскую каюту «Розовой чайки» влетел Тьелпэ с криком. - Птички песенки поют, спать эльфятам не дают! Просыпайся, дядя Нельо! – неугомонное создание заплясало по тесному помещению, размахивая лапками, сшибая коленками углы и фыркая, словно борзый конь. Майтимо очнулся от неприятного тягучего сна, полного тумана и невнятных теней. Какое-то время эльф не мог понять, что происходит, и почему над головой качается низкий дощатый навес вместо высокого белого потолка. Затем сообразил. Выгнал звонкую «птичку» из своей каюты. Сильно, с хрустом потянулся, скидывая вязкую маяту сна. Поднялся, прошелся взад-вперед по каюте, наклонился, присел, разминая мышцы. На крохотном столике с вечера стоял кувшин воды в круглом и звонком медном тазу. За ночь горлышко кувшина затянулось тонким, тоньше лепестка ромашки, ледком. Нельо продавил этот ледок и стал умываться, поливая себя ледяной водой. Потом растерся хрустким, суровым полотном, оделся. После всех этих манипуляций Нельяфинвэ понял, что готов примириться с окружающей действительностью. Эльф накинул плащ и выбрался наружу. Огляделся. Кругом по-прежнему расстилался суровый север. Но, сейчас картина была повеселее, нежели вчера. Звезды стояли выше и сияли ярче. А кругом, растопив довольно толстый лед на ближних лужах и заставив иней стекать с веток на хрусткую траву, горело множество костров. Пришедшие обозы, войска Второго и Третьего Домов разложили огонь, грелись, варили еду. Отдыхали после долгого, утомительного перехода. Первым, кого Майтимо встретил на выходе из каюты, был отец. Феанаро мерил палубу шагами и что-то решал про себя, сосредоточенно морща лоб. – Айя, отец! Спасибо. Твое зелье отлично помогло. Мне удалось довольно неплохо выспаться. И недавние события, ну те, что… - Майтимо замялся, не желая произносить горестное слово, - в общем, Гавани, они как-то отошли на второй план. Не особо лезут в голову… А почему ты не дал нам этой травы после похорон деда? Феанаро дернул плечом, продолжая мерить шагами палубу. - Давал я. Почти все отдал, вчера самые остатки заварил. И сам я к отвару тоже прикладывался. Только в прошлый раз шок был чересчур силен. Зелье почти сразу перегорело. Кстати, сын, если хочешь знать, у меня этого снадобья больше не осталось. Это очень редкая трава из садов Ирмо, и высушивать ее нужно особым способом. Так что последующие напасти вам придется переносить наживую. - Мы научимся, - пообещал Майтимо, подходя к отцу ближе. – А что ты делаешь? - Бьюсь над вопросом, который не имеет решения, - Мастер хмурился, потирал руки и вообще имел вид донельзя сосредоточенного эльфа. – Как нам переправлять лошадей? Боюсь, что, как бы ни были умны эти животные, от качки и такой массы воды, бедняги потеряют разум. Да и вообще, сомневаюсь, что коней можно возить по морю. Но как же мы останемся пешими? - Если хорошенько нарастить борта, - Майтимо постучал костяшками пальцев в фальшборт, - то я, пожалуй, берусь перевезти лошадей на «Розовой чайке», она достаточно вместительна и устойчива к качке. - Ты так думаешь? – подозрительно покосился на сына Феанаро. Мастер не слишком доверял тому, кто знал больше него. Тем более, если это был собственный сын. - Я учился мореходному делу именно на этом корабле, и знаю его вдоль и поперек. - Слава Эру, что среди нас оказался хоть один настоящий мореход! – с неожиданным пылом отозвался отец. – Пошли на берег, Рыжий, поближе к нашему костру. Там расскажешь подробнее. Если удастся меня убедить, сейчас же начнем наращивать борта. Отец с сыном перебрались на шлюпку, где уже устроился распевающий песни собственного сочинения Тьелпэ. Далеко над тихой водой разносилось громкое, но не слишком мелодичное: - Вот на север мы пришли, скоро по морю поплывем! А на берегу загорелся вдруг костер! Кашу эльфы варят там! А я кашу есть не буду! Потому что не люблю! - Будешь-будешь, - стягивая губы скобочкой, чтобы спрятать улыбку, пообещал новоявленному менестрелю Феанаро. – Иначе за шиворот выложу. Я сам лично. Горячую кашу. - Дедушка! – укорило знаменитого лингвиста юное дарование, - ты ничего не понимаешь в квенья! Это акростоп! - Что? – от неожиданности Феанаро опустил весло и быстро-быстро моргнул несколько раз. – Что за акростоп? Какой акростоп? - Самый обыкновенный, - невозмутимо пояснял непонятливому деду певец, - ромбический. Меня Кано научил. Он знает, он – мене…стрель. - Ааа, - только и сумел выдавить из себя пораженный до глубины души Феанаро. - Никакого смеха нет! – сурово отрезал Тьелпэ на безудержный дядин хохот, сопровождавший сей запредельный диалог. Но не выдержал и сам засмеялся, словно серебряный колокольчик зазвенел. Под разговоры и песни эльфы достигли берега. Едва нос лодки коснулся прибрежного песка, малыш Тьелпэ легкой птичкой перемахнул через борт и поскакал вдоль берега, взмахивая руками и голося от полноты жизни. Мастер поспешил к костру, где расположились феаноринги. Молодые эльфы с вожделением поглядывали на кипящий котел, в котором, судя по всему, готовился завтрак. Морьо следил за огнем, вовремя подкидывая дрова. Атаринкэ, видимо взявший на себя роль кашевара, раскладывал по мискам аппетитно пахнущее варево. Но Майтимо за отцом не пошел, свернул к излучине. Там в одиночестве сидел на коротком бревнышке Финдекано, задумчиво глядел на водную гладь и ел из небольшого котелка что-то вроде очень густой похлебки с дичиной. Майтимо присел рядом и слегка толкнул товарища локтем. - Подвинься-ка, лоботряс, да поделись едой. Финьо отодвинулся к краю бревнышка, дал место другу. Бормотнул сердито-неразборчивое слово про неимущих разгильдяев и протянул походную ложку, предварительно облизав ее. Нельо картинно-недовольно нахмурился, оглядел подношение. Пробормотал: - Маловата! – и зачерпнул со дна, где погуще. С видимым удовольствием отправил в рот. - Это кто из нас лоботряс, еще неизвестно! – рыкнул Финьо, забирая ложку обратно. – Пока некоторые дрыхли, словно ленивые коты на теплой печке, мы мужественно продирались через чащобы, бурелом, сражаясь по дороге с непогодой и опасностями. Заключил сию героическую фразу Финьо полной ложкой дымящейся похлебки. - Опасности! Зайца что ли по дороге встретили? – ложка вновь вернулась к феанорингу, чем последний не замедлил воспользоваться. Тем временем в лагере закипела работа. Феанаро уже сам сообразил, как нужно наращивать борта наилучшим образом, чтобы разместить на палубе лошадей. Эльфы распиливали бревна на доски, сокрушались, что лес сырой. Феанаро подбадривал плотников, уверял, что пару дней продержится, а дальше и не надо. Майтимо, не забывая жевать, обвел глазами лагерь на предмет розыска братьев. Под руководством Морьо эльфы таскали в трюм «Песни Уйнен» ящики с оружием. Нельо дернулся проследить. Финдекано поймал друга за руку, усадил обратно рядом с собой. Добровольно вручил ложку. - Сиди, ешь. Без тебя разберутся. - Да я уже вроде, как и наелся… - Ешь. Знаю я тебя, с нашей последней встречи хоть корочку поглодал? - Вообще-то я и до нашей последней встречи корочек не глодал… - Не морочь мне голову, принц Нельяфинвэ! Быстро! Ешь безо всяких разговоров! - Тиран, деспот, чудовище… - с ворчанием Нельо взялся за ложку. Но сразу же отложил. – Грузы в трюмы нужно умеючи укладывать, а то ящики собьются на один борт и утопят корабль. Я должен проследить. - Ничего с твоим кораблем не случится. Ты же Морьо объяснял принципы укладки груза? - Ну… объяснял. Но вдруг… - Ничего не вдруг. Сам же Курьо успокаивал, и сам засуетился хуже Искусника. Позавтракать не можешь, как эльф, - нарочито жестко оборвал Финдекано. Набрал на ложку еды, демонстративно понес к губам друга. - Прикажешь тебя с руки кормить? - А ты можешь! – Нельо забрал ложку и принялся есть дальше. После трех ложек Финьо не выдержал, отобрал «орудие труда». Друзья принялись совместно доедать завтрак, передавая друг другу ложку. «Розовой чайке» принялись наращивать борта. Плотники, не переставая ворчать, обстругивали сырые доски. Куруфинвэ-младший распаковывал ящик в поисках гвоздей нужного размера. Близнецы носились вокруг и, под видом помощи, путались у всех под ногами. Макалаурэ нигде не было видно. Дорвавшийся до твердой земли Турко спал у костра, постелив плащ поверх набросанных на землю веток. Впрочем, от него иного и не ожидали. Подошел Нолофинвэ, о чем-то заговорил с братом. Феанаро казался недовольным, явно злился и недоумевал. Дергал плечами, крутил головой. Неожиданно кругом потемнело и на землю пала глубочайшая тишина. Странно высветилась одна лишь скала, нависающая над берегом. Даже не высветилась, а посветлела, привлекая к себе внимание мятежного войска. Над скалой, будто скрывая нечто важное, заклубились жемчужные тучи. Пронесся порыв ураганного ветра, и вновь все стихло. Лишь мерцают звезды в вышине. Медленно, будто нехотя, расползался клочьями светящийся изнутри серебристый туман. Внезапно грянул оглушительный гром, от которого зазвенело в ушах. Небеса полыхнули бело-голубым сполохом, резко высвечивая черный контур в длинных, ниспадающих одеяниях. Наверху, на немыслимой высоте обрисовалась исполинская фигура. Она будто вырастала из камня и сама казалась каменной. Темные, какие-то облачные очертания размывались туманом. Неподвижность возникшего исполина выглядела зловещей, почти угрожающей. Пораженные эльфы вскочили, повернулись и замерли, растерянно глядя на явившегося в громе и молниях великана. Побежал испуганный шепот: «Намо… Сам Намо Мандос… Повелитель Чертогов Ожидания…» Многие эльфы содрогнулись. Страшны Чертоги, куда отправлялись души погибших. Но еще страшней выглядел сейчас повелитель этих Чертогов. Намо Мандос, великий вала и прорицатель, не уступающий силой и могуществом своему царственному брату, королю Арды. Понемножку боязливые шепоты стихли. Кругом воцарилась глухая тишина. В этой тишине Намо Мандос чуть наклонил голову, будто желая лучше разглядеть бунтарей, замерших у его ног. Никто, даже сам Феанаро, не осмеливались нарушить звездную тишину, окружающую великого валу. Наконец Повелитель Чертогов разомкнул тонкие губы. Заговорил. Сам Мандос оставался абсолютно неподвижен. Лишь темная, словно ночная тень, мантия трепетала под порывами гулявшего в вышине ветра. Да волосы медленно, словно нехотя, приподнимались и опадали тяжелой темной волной. В свинцовом, будто загустевшем воздухе лилась негромкая, но слышная каждому речь. - Неисчислимые горести лягут вам под ноги, - падали тяжкие слова, сгибая эльфов, заставляя в ужасе опустить глаза и замереть. – Слезы ваши прольются обильней ливней Эа. Но пусть не ждут нолдор снисхождения. Эльфийских рыданий Валинор не услышит. Валар закроют свои владения, оградят их. Наш гнев лег на дом Феанаро и падет на каждого, кто последует за ним. Этот гнев настигнет любого из вас, где бы он ни пытался укрыться. Сейчас вас ведет Клятва, поведет она эльфов и далее к вероломству, лиху, смертям. Эта же Клятва сделает недосягаемым сокровище, за которым гонится дом Феанаро. Вы будете проливать кровь свою и чужую, предавать, и страшиться предательства. Начатое в добре, обернется злом и погибелью. Мандос чуть повернул голову, оглядывая эльфов. Рот его тронула печальная улыбка, но глаза остались темны и холодны. - Всех, кто последует за безумцем Феанаро, ждет неминуемая гибель. Потому что, хоть и даровал вам Эру долгую жизнь, и никакие болезни не могут победить эльфов, но одержат победу оружие, муки и скорбь. Погибшие придут в мои Чертоги, чтобы невообразимо долго скитаться там тоскующими бестелесными тенями. Как возрожденные тела будут недоступны проклятым, так же прощение будет недоступно им. Пусть даже все жертвы станут молить за своих убийц. А те, кто останется в Средиземье и не придет ко мне, со временем тоже потеряют тела, истают и превратятся лишь в печальные тени для Идущих Следом. Вот мои слова, эльфы-нолдор. Да не забудутся они никогда… Тут же вновь заклубился непростой туман, скрывая исполинскую фигуру владыки Чертогов Ожидания. Тишина разорвалась. Зашептались волны, набегавшие на берег. Скрипнуло надломленное дерево. Протяжно крикнула северная птица. Заржал конь. Звякнул упавший наземь котелок. Вернувшиеся звуки принесли с собой обыденность. Лишь эльфы стояли, будто громом пораженные. Слова Намо Мандоса звучали в ушах нолдор. Руки словно холод сковал. Горло у многих перехватило. Сердца бились беспорядочно и суматошно. Феанаро понял, что, если сей же миг не произойдет чего-нибудь, то Первый Дом останется без войска. Поэтому Пламенный Дух отогнал тяжелое предчувствие и заставил себя рассмеяться. - Молодцы валар! – звонкий голос предводителя эльфов расходился по лагерю, словно круги от брошенного в воду камня. – Слова Эонвэ не проняли нас, так Манвэ, голубчик, самого Намо Мандоса прислал! Как видно, встревожились наши высокие покровители! Эру-то не будет по их указке эльфов изводить, хе-хе… Ах, как мы устрашились! Плачем навзрыд – все платочки промочили… В самом деле, много ужасов разгневанные валар посулили непокорным эльфам, только не трусость. А почему? Да потому что знают: мы не устрашимся, не будем проливать бесплодные слезы… Лучше пойдем вперед наперекор всему и совершим такие дела, что о нас песни сложат по всей Арде! Сказки рассказывать будут! Дети в нас будут играть! Это ли не завидная участь?! После таких гордых слов кое-кто приободрился, но многие остались печальны и задумчивы. Эльфы медленно, осмысливая речь Намо, расходились по своим местам, прятали глаза друг от друга.