Первая эпоха. Так они и жили...

Коротенькая глава, проходная. Эльфы от берега моря идут к озеру Митрим. Мне захотелось обыграть название Поющие Горы. Получилось ли - судить читателям. Не слишком строго, пожалуйста!:) Очень скоро прибежал отец, велел не разводить тут сады Лориэна, а быстренько доедать и собираться в путь. Король поторопил сыновей и сразу же умчался дальше. Было такое ощущение, что Феанаро очень спешит, будто у Мастера осталось совсем немного времени. И он за отпущенный краткий срок стремится успеть сделать как можно больше. Амбаруссар тут же побежали собираться, оставили недопитыми кружки с квениласом и куски недоеденных лепешек, слизав мед. Старшие братья подрываться не стали. Ничего не случится, если кони окажутся оседланы на три кошачьих чиха позже. Однако Нельо, Морьо и Турко завтрак постарались ускорить. Следом за отцом к костру заявился угрюмый Куруфинвэ-младший. Без лишних слов усадил недопроснувшегося сынишку на колени к Нельо, велел напоить малыша квениласом, только не слишком горячим, фыркнул и ушел седлать своего вишневого жеребца, прихватив со скатерти самую большую лепешку. От такой братней наглости Старший даже онемел. Обрадованные происшедшим Морьо с Турко гнусно хихикнули, похлопали Рыжего по плечу, обещали что-нибудь придумать с его конем и устранились. Майтимо только головой покачал. Злодея Hwinya не осмелится оседлать даже Охотник, который обычно находил общий язык с любым животным. К счастью, пришел Кано, веселый, ясный, какой-то утренний, пахнущий холодной родниковой водой. Уселся у костра, налил себе квениласу в кружку одного из близнецов. Улыбаясь, протянул руки. - Давай-ка сюда это спящее дитя. Я его покормлю. Иди, седлай свой ночной кошмар. - Ага, - спящее дитя мгновенно ожило и зашебуршилось, перелезая на коленки Певца, - отдавайте меня Кано. Пусть он кормит. Может, хоть от каши увильнуть удастся… - Нету сегодня никакой каши, - Макалаурэ вытащил из кармана гребешок и принялся разбирать «воронье гнездо» на вертящейся мальчишечьей голове. – У тебя нынче вместо каши причесывание волос и заплетание кос. - Лучше бы кашей накормили, - недовольно буркнул мальчик, принимая от дяди Нельо лепешку с медом и кружку квениласу. – Ой, больно! Кано! Все волосы выдрал! - На тебя, голубчик, не угодишь! Сначала каши не надобно, а потом вдруг возжелал… – рассмеялся Кано, аккуратно разбирая колтун на макушке. – Придется немножко потерпеть, сам набрал в волосы мху и веток. Не вертись, сиди смирно, тогда не будет больно. - А вон папа идет! Пааап! Меня Кано причесывает! - пожаловался мальчик. Подошедший Атаринкэ невольно улыбнулся, глядя на несчастное, перемазанное медом лицо сына. - Ох, спасибо, Певец! Моего мужества на такой подвиг частенько не хватает, - отец пригляделся и протяжно присвистнул. - Ну-ка подвиньтесь, друзья! Тут, как я погляжу, целая пасека завелась… Курьо уселся рядом с братом, достал из кармана платок, начал вытирать сыну перемазанное медом лицо. - Совсем замордовали ребенка, - недовольно вякнул Тьелпэ, подставляя под ласковые отцовские руки замурзанную щеку. Потом был недолгий переход через Эред Ломин, Поющие Горы. Колонны нолдор шли быстро, весело. И эльфы, и кони радовались, что под ногами лежит твердая земля, а не качается палуба корабля. Что над головой светят низкие мелкие звезды, а не гудят снасти, не завывает ветер, не хлещет косой дождь пополам со снегом. Что теперь невозможно в любой момент услышать через завывание бури зловещий треск ломающихся бортов. Что больше нельзя увидеть, как крошится палуба, как темная ледяная вода заливает все кругом, утаскивая в ревущую бездну живых эльфов. Одуревший от радости Хуан нарезал круги вокруг колонны. Вспахивал землю лапами, восторженно лупил хвостом по камням и веткам, гонял незнакомых птиц, совал нос во всякую дырку в земле, обнюхивал каждый пень. Словно глупый щенок, погнался за кроликом. Когда же шустрый зверек шмыгнул в норку, солидный охотничий пес, растеряв все свое почти майарское достоинство, принялся разрывать лапами кроличье убежище, подвизгивая от нетерпения. И хозяину стоило довольно больших трудов оторвать Хуана от этого увлекательного занятия. Эльфы на ходу дурачились. Выкрикивали всякую ерунду и со смехом слушали, как звонкое эхо Поющих Гор повторяет сказанное на многие голоса. Вопили, напевали, верещали. Эхо послушно воспроизводило каждый звук. В конце концов, Макалаурэ не выдержал. Распаковал свою лютню. Завел простенькую лирическую мелодию. Эльфы тут же замолчали. Ехали в очарованном безмолвии и слушали, как одинокому нежному напеву лютни отвечает многоголосый горный оркестр. Потом Кано запел веселую песню. Эхо послушно подпевало. - В мою дверь раздался стук! – пел Макалаурэ. - Тук-тук-тук! – отвечало эхо. - Кто ко мне явился вдруг? – спрашивал Певец. - Друг, друг, друг, - отзывались горы. Мелодия лилась. Горы подхватывали мотив, откликались певцу, перекликались между собой. Эльфы невольно придерживали коней, заслушавшись прекрасным представлением. - Чего застряли? Езжайте дальше! – принялся торопить остановившихся соратников Феанаро. – У нас нет времени слушать, как обезьянничает этот горный пустозвон! - Вон! Вон! Вон! – гневно загремело эхо. Эльфы покатились со смеху. Даже сам Мастер чуть расслабил напряженные плечи и улыбнулся, слушая удивительно точный и правильный, хоть и не лестный для него ответ. В конце концов, нолдор спустились к озеру Митрим. Тут на северном берегу была удобная лощина. В этой лощине пришельцы принялись обустраиваться. Раскинули настоящий, долговременный лагерь. У родника развели костер, поставили полевую кухню. По требованию Феанаро кашевар первым делом начал готовить горячую еду. Эльфы рассыпались. Принялись устанавливать шатры и палатки. Собирать хворост для обогрева. Рубить лапник, чтобы не спать на сырой земле. По границе лагеря пошли дозором несколько часовых.