Первая эпоха. Так они и жили...

Тут у меня несколько иной вариант пленения Майтимо, нежели в "Зарисовках". Не хотелось повторяться. Надеюсь, будет не намного хуже, потому что отличия все-таки небольшие. Кружным путем, прячась в рощах, засадный отряд подъехал к заросшей лесом лощине. Встали, сохраняя боевой строй. Командир сотни разрешил воинам по очереди отдохнуть, оправиться, размять ноги, выделив для этого немножко времени. Впрочем, воины слишком задерживаться не стали. Прошлись пару раз, сделали свои дела, выпили по глоточку воды из поясных фляжек и снова заняли свои места. Умные кони стояли неподвижно. Эльфы замерли в седлах. Не звякнет сбруя, не прошелестит плащ под легким осенним ветерком. Ни один эльф даже не пытается что-то сказать. Изредка пробегает осанвэ от командира к подчиненным. Всегда одно и то же: быть настороже, не распускаться, ждать команды. Внезапно небо почернело, надвинулось. Крупными хлопьями повалил снег. Тяжелые мокрые комья, кружась, опускались на землю, скалы, ветви деревьев. Выбеливали гривы коням, скапливались в складках плащей. Скользили по поднятым к небу остриям копий. В месте переговоров горели большие факелы, укрепленные на воткнутых в мерзлую землю копьях. Между факелами находились переговорщики. В центре – Нельяфинвэ в полном доспехе, с отцовским мечом в узорчатых ножнах. На плечах поверх лат – длинный, даже конский круп прикрывает, плащ. Вещий Hwinya перебирал тонкими ногами, вскидывал головой, храпел. Не нравилась ему эта поездка, ох как не нравилась. Порывами налетал ветер, взметывал языки факелов. Черный плащ с алой шелковой подкладкой метался под этим мокрым ветром. Полотнище то вздымалось парусом, то хлопало, будто стяг. Своенравный конь перебирал ногами, «делал свечу», бил задом. Майтимо осаживал Hwinya, заставляя смириться. Всадник перехватывал поводья в левую руку, пытался правой хоть как-то поймать плащ. Чуть щурил зеленые глаза, отливающие темным янтарем в оранжевом свете факелов. Покусывал нижнюю губу от волнения и негромко обращался к старинному другу отца. - Дивэ, как ты думаешь, все будет в порядке? - Уж надеюсь… - с сомнением в голосе отвечал оруженосец. Ему эта затея нравилась все меньше и меньше. Дивэ оглаживал коня по шее, трогал рукоять меча. Нервно облизывал стынущие на ветру губы. По щекам его, словно слезы, стекали растаявшие снежинки, запорашивали глаза мокрыми хлопьями. Наконец эльф полез в притороченную к седлу сумку, пошарил. Достал небольшой батистовый платок, когда-то вышитый сестрой на память брату. Стал вытирать мокрое лицо. Странно смотрелся изящный аманский платочек среди снежной тьмы, оружия и неровного факельного света. Знаменосец, чьего имени история не сохранила, ежился от ветра. Запахивался плотнее в зимний плащ. Пытался отвернуть лицо от летящего снега. Часто моргал, стряхивая липкие снежинки с длинных ресниц. Над головой знаменосца громко хлопало, рвалось с древка развернутое знамя. Под ветром, казалось, что восьмиконечная звезда тускло мерцает в вышине. Внезапно знаменосец перехватил древко покрепче, приподнял знамя выше. Дивэ разжал пальцы, бросив драгоценный платочек прямо под ноги коня, в темное месиво снега и грязи. Майтимо огладил Hwinya по боку, выпрямился и застыл в торжественной напряженной позе. Из снежной круговерти выступили три фигуры. Давешний эльф в серебряных, почти зеркальных доспехах сидел на пепельном, с траурно черной гривой коне. Два существа по бокам всадника стояли на собственных ногах. Фигуры пеших смутно напоминали эльфов. Перекореженных, изуродованных, здоровенных эльфов с ручищами до колен. У обоих сопровождающих чернели сквозь снег кожаные доспехи. И лица такие же, как доспехи. Черные, невыразительные, плоские. У обоих орков в лапищах огромные секиры. А у одного еще и турий рог в придачу. Дивэ вскинул медный горн и трижды протрубил. Эхо через падающий снег пробилось звонкой трелью. Орк ответно протрубил, прижав к вывернутым губам рог. Хриплые негармоничные звуки раскатились окрест. Майтимо и всадник в серебряных доспехах встали один напротив другого. Невнятно пробормотали слова приветствия. Ни один не потрудился выдать противнику никаких добрых пожеланий. Какое-то время противники сидели молча. Майтимо обратил внимание, что злодей Hwinya ведет себя необычайно тихо-мирно, только прижимает уши, будто побаиваясь. Дивэ и знаменосец косились на здоровенных орков в черных доспехах, на их громадные секиры. Эльфы слегка страшились грядущего. Впрочем, это было видно лишь наметанному взгляду Нельяфинвэ. Для остальных переговорщики оставались холодны, спокойны и непроницаемы. «Кажется, все вокруг меня чего-то опасаются. А я боюсь?» - непрошенная мысль скрутила мгновенным страхом горло юного короля. Этот страх выпил слезы из глаз, заставил гулко ухать сердце. Феанарион опустил руки на луку седла, чтобы скрыть мгновенную мелкую дрожь. Напротив, через прорези серебряного шлема темным огнем горели странно знакомые, внимательные глаза врага. - Ну, - высоким, каким-то натужным, будто измененным голосом заговорил посланник Моринготто. – Что вы можете нам предложить? - Ваш хозяин затеял эти переговоры. Пусть он и излагает свои условия, - отозвался Майтимо, старясь, чтобы голос его звучал по возможности ровно. Серебряный то ли закашлялся, то ли рассмеялся. Голос его из-за шлема звучал неестественно глухо. - Ничего хорошего мы вам предложить не можем. Незваные гости должны понимать, что их тут не ждали и не рады видеть. Впрочем, в неизреченном милосердии своем Повелитель предлагает вам убраться восвояси подобру-поздорову и обещает, что не будет преследовать. - Это не разговор, - оборвал глупые слова Руссандол. От нахальства собеседника страх эльфа исчез, будто испарился. – Давай говорить по существу. О возвращении в Аман не может быть и речи. - Тогда вы должны отступить далеко на юг. - Как далеко? – в глаза Майтимо ветер бросил заряд мокрого снега, и эльфийский король прищурился. - Как можно дальше, чтоб не путались под ногами! Лучше всего вам утопиться где-нибудь в море… - в словах Серебряного слышалась неприкрытая издевка. Майтимо подумал, что долго разговора в таком тоне не выдержит. Сорвется и выхватит меч. А может, это было бы к лучшему - мелькнула у Рыжего здравая мысль. Вызвать сотню и домой, в лагерь. Все равно в этих переговорах никакого смысла нет. И тут же Нельо оборвал сам себя. Нельзя идти на поводу у своих опасений. Нужно попытаться узнать хоть что-то. Отрицательный результат – тоже результат. Так говорил когда-то Феанаро. И, кажется, не только он… - А если мы не захотим убираться на юг? – Майтимо все еще удавалось сохранить спокойный тон. – Если мы сначала поговорим о возврате сильмариллов? - Я не уполномочен говорить о возврате сильмариллов! – бесцеремонно перебил молодого короля посланник Моринготто. - А что же ты уполномочен делать? – открыто удивился Майтимо. - А вот что! – серебряный всадник, полуобернувшись, махнул рукой назад. Из распадка, словно горох, посыпались многочисленные орки. - Как это понимать? – Майтимо цеплялся за остатки здравого смысла. – Это же переговоры. - Эти переговоры будут идти с позиции силы, - засмеялся всадник. – Чтобы никто не думал, будто он может диктовать владыке Мелькору свои условия! - Предательство! – крикнул Майтимо, оборачиваясь к соратникам, - Дивэ, труби тревогу! Оруженосец поднес к губам медный горн. Запел короткий и резкий сигнал тревоги. На полу фразе горнист неожиданно захлебнулся, замолчал и стал опрокидываться назад. Из горла эльфа торчала широкая стрела с черным оперением. Руки Дивэ бессильно разжались, выпустив трубу и не достав меч. Ярко-алая на фоне снега кровь заливала ясные латы, стекала на луку седла. Но горн не упал на мерзлую землю. Майтимо подхватил сияющую медную трубу, и сигнал тревоги зазвенел над заснеженным полем, над горами. Из лощины рванула на помощь своим конная сотня нолдор. Закипел бой. Эльфов оказалось впятеро меньше, и они были неопытны в бою. Но все заглушалось отчаянным рвением, бесстрашием и стремительностью. Нолдор сражались как будто последний раз в жизни. Впрочем, так и оказалось. Странные и страшные существа в темных доспехах рубились топорами и секирами. Зрелище было кошмарным… Тьма и свет мешались. Мелькали факелы, сверкали лезвия мечей и топоров. Раздавались крики боли и ужаса, боевые вопли. Рычали и ухали искореженные существа - легендарные орки, которых не поминали к ночи, которыми пугали детей и чьим именем бранились. Теперь эти орки умело махали топорами, подсекали ноги коням, спешивали эльфов. Упавших добивали на земле безо всякой пощады. Впрочем, эльдар тоже не миндальничали. Аманские копья всадников пробивали насквозь орочьи доспехи. Сияющие мечи пеших рубили головы, словно капустные кочаны. Уже не одно чудовище валялось на мерзлой земле, окропляя тонкий снег черной кровью. Майтимо дрался, позабыв себя. Гнев, злость за обман застилали глаза, но они же придавали верность руке и силу удару. Злодейский нрав Hwinya пригодился тут чрезвычайно. Огромные мощные копыта в осколки разбивали орочьи щиты и шлемы вместе с черепами. Крупные желтые зубы норовили ухватить незащищенное место. Уже не один орк валялся мертвым под ногами сильного коня. Hwinya то припадал к земле, то становился на дыбы, избегая удара, защищал всадника. Длинный меч Нельяфинвэ вздымался, чертил серебряные линии в воздухе, наносил смертельные раны противникам при каждом движении. Черная орочья кровь заливала все кругом, брызгала на копыта Hwinya, капала со вздымающихся конских боков, текла со стремян и высоких сапог Руссандола. Орки пятились от смертоносного всадника на ужасающем коне. Битва кипела так долго, что Майтимо уже почти забыл ее начало. Он ощущал лишь, что звон оружия становится тише, крики глуше. Наконец один сраженный мечом Майтимо орк припал к земле в последнем усилии и метнул тяжкий топор. С неожиданно громким звуком топор вонзился Hwinya у самого крупа и отсек левую заднюю ногу напрочь. Обезножевший конь покатился по земле, оставляя на тонком снегу ярко алые капли. Руссандол мгновенно соскочил наземь, перехватил меч и, повернувшись, одним быстрым движением перерезал Hwinya горло, отдавая последнюю дань старому другу. В воздух плеснула алая струя. Конь передернул ногами и затих. Черный дикий глаз его подернулся смертной пеленой. Нельяфинвэ отшвырнул ставший ненужным щит и заработал мечом с удвоенной яростью. Орки падали под ноги юному королю, словно поломанные, разбитые игрушки. Державшийся в стороне серебряный всадник торопливо поднял правую руку, призывая кого-то на помощь. Дальние холмы озарились багровыми вспышками. К полю боя приближалась пара барлогов, огромных, похожих на гигантских объевшихся шмелей с пылающими жалами в лапах. Балроги раскручивали огненные бичи. Воздух содрогался от оглушительных хлопков. Раскаленные струи брызгали во все стороны. Серебряный всадник оглушительно крикнул высоким (даже уши заложило!) голосом: «Живым! Главного брать живым!» На миг все замерло. Даже огненные бичи, кажется, застыли в полуразмахе. Первым очнулся Майтимо. Смутно осознавая, что такие же существа погубили Феанаро, Руссандол припомнил уязвимое место огненосного врага. Эльф резко задвинул меч под дымное сочленение лат. Лезвие вошло неожиданно мягко, словно в масло. Дымно-огненный шмель покачнулся, бич безвредно хлестнул по воздуху. Из-под лат плеснул язык оранжевого огня. И в тот же миг громада обрушилась пирамидой пустых лат в дымном мареве. Второй Огненный тут же замахнулся горящим бичом. Знаменосец, сражавшийся спиной к спине со своим королем, упал мертвым. По обгорелой руке его стекали зеркальные капли расплавленного металла. На оставшегося без прикрытия Майтимо грудой полезли орки. Они наседали, неловко уворачивались, падали, сраженные. И снова ломились, размахивая топорами. Эльф метался, едва успевая развернуться, чтобы отбить очередной удар. Долго так продолжаться не могло. В конце концов, нолдо просто оказался завален черными телами. Нельяфинвэ не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, когда его извлекли из нагромождения мертвых тел. В голове у эльфа шумело, перед глазами толклись огненные мошки, во рту стоял горьковатый, болотный привкус орочьей крови. Несколько орков подхватили пленника под руки, стиснули, не давая пошевелиться. Понимая, что проиграл, Майтимо стоял, тяжело дыша. Отдыхал от горячки боя. Схватка затихала. Вскоре пал последний эльф. Прогорающие факелы начали гаснуть. И тут послышался непонятный шум. По полю боя побежали странные группки скорченных, согнутых к земле мелковатых орков. Они бегали по застывшему полю, звенели, гремели, тихо переговаривались. Иногда между ними вспыхивали ожесточенные схватки. За этими существами оставались лежать голые, обобранные трупы. Все самое ценное перекочевывало в подвешенные к поясам мешки отвратительных существ. Майтимо передернуло. Вспомнились давние рассказы деда. Это же мародеры - орки, которые грабят убитых. Судя по всему, эти не только грабили, но еще и приканчивали раненых. Вот один взмахнул коротким кинжалом, и тихий стон лежащего эльфа оборвался. Руссандол никак не мог понять, видит ли серебряный всадник, беседующий с кем-то в сторонке, отвратительных существ. А если видит, то почему не пресечет. Наконец, мародеры добрались до того места, где стоял окруженный орками-воинами Руссандол. Глава разбойников о чем-то тихо и коротко переговорил с командиром солдат. В лапу последнего перешло некое подношение. Орки-воины неожиданно убрали лапы, оставив пленника во власти грабителей. Но Нельо не успел даже рук поднять. Ему вцепились в горло, так что у эльфа потемнело в глазах. Когда нолдо пришел в себя, он уже стоял на снегу босой и полуголый. А мародеры удалялись, потряхивая мешками с богатой добычей. Нельо передернул плечами, чувствуя, как холод охватывает незащищенное тело. Ощутил, что голове странно легко. Привычной тяжести волос затылок не чувствовал. Кажется, мародерам и медная грива Майтимо зачем-то понадобилась! Да уж… Ушлые ребята, своего не упустят! Тем временем серебряный всадник завершил беседу, подъехал ближе. Нельо воспользовался тем, что остался без присмотра, выхватил у ближайшего орка кинжал из-за пояса и метнул в подлеца, заманившего эльфов в ловушку. Кинжал взвился, пролетел, как положено. Но почему-то никуда не попал, безвредно звякнув по серебряным латам, свалился наземь. Нельо хотел повторить попытку и нагнулся за камнем. К несчастью спохватились конвоиры. До того они стояли полуобернувшись, как бы не видя, что делают с пленником мародеры. Но тут уж орки взяли свое. Майтимо повалили в снег. Принялись избивать кулаками и ногами. Нельо перекатился на бок, скорчился, прикрывая голову руками. Кажется, оркам нравилось находить уязвимые места и с размаху бить по ним, выбивая стон у лежащего эльфа. Добрые, однако, парнишки какие… От этого увлекательного занятия ребят оторвал повелительный клич серебряного. Тому пришлось аж дважды рыкнуть, чтобы орки прекратили избивать беззащитного. Двое черных громадин схватили Майтимо за локти, вздернули кверху. Серебряный отцепил от седла моток тонкой веревки с петлей на конце. Не спеша раскрутил. Веревка изогнулась змеей, свистнула, и петля упала точно на плечи Майтимо. Серебряный потянул. Петля затянулась. Дышать стало труднее. Тогда посланник Моринготто, ловко прикрутив петлю к седлу, коротко бросил своей сволочи распоряжение. Гикнул и помчался. Майтимо пришлось бежать за ним, чтобы петля не удушила. Очень скоро нолдо сообразил, как можно избавиться от удавки, а заодно от ненужной более жизни. Майтимо на бегу рванул в сторону, зацепился босыми ступнями за колючий и упорный придорожный куст. Куст согнулся, заскрипел, но выдержал. Эльфа сильно рвануло вперед. Горло перехватило, в глазах потемнело. Под закрытыми веками заплясали звезды. Но удушиться не удалось. Серебряный вовремя спохватился: почуял сопротивление и вернулся. Отцепил веревку. К этому времени всадника догнали пешие орки. Столпились вокруг лежащего без сознания Майтимо, почесывались, переругивались. Серебряный смотал веревку, спешился. Наклонился над лежащим. Нашел пальцами биение жизни на горле пленника. Посчитал. Убедился, что в Руссандоле осталось достаточно жизненных сил. Тогда серебряный легко вскочил на своего пепельного жеребца. Крикнул оркам какое-то распоряжение. Те послушно схватили веревку, перетянули Майтимо, словно узел. Перекинули через седло своего командира. Пленного короля аманских эльфов везли в Крепость Черного Врага Мира…