Первая эпоха. Так они и жили...

Макалаурэ вошел в шатер сгинувшего брата. Внешне Певец оставался все таким же: тяжелый водопад блестящих черных волос, бледное, сосредоточенное лицо, мягкие точные движения. Только глаза казались зимними колодцами: темная бездонная глубина подернута сверху тонким слоем льда. Певец прошелся по шатру. Здесь все еще находился Нельо, его недавнее присутствие остро ощущалось. На заправленной кровати ни складочки, ни морщинки, но подушка лежит чуть ли не в центре постели под одеялом – старая, еще детская привычка Старшего. Когда-то он так прятал подушки, чтоб их не воровали озорные близнецы. Теперь близнецы выросли, а привычка осталась. На гвоздике у двери висит такой знакомый зеленый шерстяной плащ, отороченный золотистым галуном. Правая пола плаща почти до пояса забрызгана желтой липкой грязью. Видимо, Нельо здорово поскользнулся на глинистом склоне. Хозяин не успел отдать плащ в стирку. А теперь некому и позаботиться о чужой вещи. В тазу на тумбочке еще осталась вода, которой Нельо умывался в то злосчастное утро прежде, чем выехать из дому. Рядом на полу валялось суровое полотенце, видать повешенное мимо крючка. Старший явно нервничал: совершенно нехарактерно для Майтимо оставлять за собой беспорядок. Макалаурэ сел на стол. Слева стоит наполовину догоревшая свеча в простом фарфоровом подсвечнике с блюдцем для воска и ручкой-кольцом, чтобы удобнее носить. Края блюдца и сам стаканчик для свечи неровно отделаны крупинками золотого песка. Когда-то давным-давно, в далеком детстве Макалаурэ сам смастерил эту безделушку и подарил брату на День Зачатия. Надо же! Старший сберег подарок, привез сюда! Нельо всегда так внимательно к ним ко всем относился… Макалаурэ почувствовал, как сдавило горло, и подвинул к себе небольшую шкатулку, чтобы переключиться. Шкатулка оказалась пеналом для письменных принадлежностей. Худшего и придумать было невозможно. Сквозь пелену прорвавшихся слез Кано глядел на изгрызенные до невозможности перья и кисточки – одна из немногочисленных дурных привычек их Рыжего… Неожиданно снаружи прошумели быстрые шаги. Полог отбросила сильная рука. На пороге показался Питьо. Следом за близнецом в шатер ворвался порыв холодного ветра. Увядающая еловая ветка, стоявшая на столе в прозрачной стеклянной вазочке, качнулась. На матовую поверхность стола посыпалась желтая хвоя. Как ни странно, это помогло Макалаурэ овладеть собой. Певец стряхнул с глаз навернувшиеся слезы и обернулся к младшему. - Питьяфинвэ, что-то случилось? Ты ворвался с такой скоростью… - Да… Певец… государь… там это… Артано, но не наш… - Питьо запутался и как-то по-щенячьи затряс головой. - Подожди, не мельтеши, - Кано встал из-за стола, подошел к смятенному брату. Крепко взял за плечи, ощутимо тряхнул. Кажется, ему помогло. Во всяком случае, говорить эльф стал более внятно. - У входа в наш лагерь стоит Артано. Только он больше не Аулендил. Кажется, теперь он служит Моринготто. Артано сказал, что будет говорить только с самым главным. Он принес нам вести о Старшем. - Что же, пойдем, послушаем, что нам скажет Артано, который больше не Аулендил. Питьо глянул на брата с изумлением, почти восторгом. Макалаурэ и сам не знал, откуда в нем взялись сдержанность, холод и спокойствие. Только с этого мига Макалаурэ вдруг отчетливо понял, что теперь он, Кано, Певец – старший. И именно на нем лежит ответственность за братьев. И за свой народ. У частокола, перед раскрытыми настежь воротами стояли два часовых. В проходе толпились братья-феаноринги. За ними выглядывали встревоженные лица других эльфов. Лицом к эльфам стоял сам Артано Аулендил, бывший майа Аулэ. В знакомых серебряных доспехах. Только высокое забрало на этот раз поднято. Больше Артано не считал нужным скрываться. На шаг позади командира переминались двое огромных орков. Похожие, словно две капли воды, они были облачены в одинаковые кожаные латы. У каждого на голове возвышался остроконечный шлем, а на поясе висела большущая, неприятного вида секира. Один из орков держал в руках какой-то поднос, покрытый черной тканью. Макалаурэ широким шагом прошел к воротам, уверенно раздвигая эльфов. - Кто хотел меня видеть? Вот он я. - Мне нужен глава этого войска, - сказал Артано необычайно резким, высоким голосом. – И государь этих эльфов. - В отсутствие короля нолдор я являюсь главой этого войска и представляю этот народ, - холодно отрезал Канофинвэ. – Тебе придется говорить со мной. - Очень хорошо, государь! – в тягучем голосе майа изощренный слух менестреля уловил хорошо скрытую насмешку. Но оба переговорщика и бровью не повели. - Не зови меня государем. - Очень хорошо, наместник короля нолдор. Значит, я буду говорить именно с тобой. - Я слушаю тебя, Артано Аулендил, - Канофинвэ специально назвал майа валинорским именем, чтобы поглядеть на его реакцию. Майа в серебряных доспехах поморщился, будто услышал что-либо неприятное. - Тут я предпочитаю называться Майрон. Господин, - подчеркнул голосом, - Майрон. Впрочем, здешние эльфы прозвали меня Гортхауром Жестоким. Надеюсь, заслуженно. За спиной Кано забурлили, зашептались, зарычали эльфы. Послышался звон оружия. Макалаурэ поднял правую руку над головой, успокаивая бурление. Как ни странно, помогло. Очень быстро за спиной Певца установилась полная тишина. Впервые темный майа взглянул на своего собеседника с неким подобием уважения. А у Кано по хребту до сих пор бегали ледяные мурашки. Гортхаур продолжил речь. - Так вот, государь Канофинвэ, - Кано дернулся, чтобы опровергнуть эти слова, но ухитрился промолчать. Майа снова одобрительно кивнул. – Как я вижу, ты будешь хорошим вождем для своего народа, Канофинвэ Макалаурэ. Не зря отец дал тебе такое имя. Тем более что Золотой Голос вряд ли жаждет войн и смертей… - Может быть, перестанем обсуждать мои имена и перейдем к делу? – Кано удалось сдержать нетерпение, высказаться холодно, ровно. - Как скажешь, государь Канофинвэ, - теперь Гортхаур говорил спокойно, по-деловому. И Макалаурэ был ему за это почти благодарен. Командир эльфов совершенно не чувствовал внутри той твердости, с которой был вынужден держаться. - Как скажешь, государь Канофинвэ. Я кончаю говорить от своего имени. Теперь с вами будет говорить Голос Моего Повелителя, властелина Арды. Эльфы опять задвигались, угрожающе зашумели. Кано и на этот раз удалось их успокоить движением руки. Каждому хотелось узнать, что хочет передать Моринготто своим противникам. Гортхаур подобрался, посерьезнел, стал даже как-то выше ростом. Два орка за его спиной тоже приосанились. Один поднял выше свой поднос. Другой положил лапищу на рукоять секиры. - Мой господин спешит передать вам, - майа перевел дыхание, облизнул пересохшие губы. Видимо, послание и ему казалось очень важным. – Моему господину горько и безотрадно видеть столь бесприютный народ эльфов. Но на своих землях Повелитель не может потерпеть посторонних. Поэтому властелин Арды предлагает народу нолдор вернуться назад, в Валинор и забыть все происшедшее, как дурной сон. Со своей стороны Повелитель обязуется не преследовать данных эльфов вплоть до их отъезда и не объявлять им войну. - Сие невозможно, - жестко ответствовал Канофинвэ, - для изгнанников Валинор отныне закрыт. - В таком случае, - бывший Аулендил даже как будто не удивился таким словам, - эльфы должны отступить далеко на юг. Так далеко, чтобы границы земель Повелителя оказались в полной безопасности от нолдор. Так, не мешая друг другу, наши государства будут сосуществовать в едином пространстве. - Тоже исключено, - не меняя голоса, отозвался менестрель. – Государь и отец наш, король Феанаро завещал войну, пока сильмариллы не окажутся в наших руках… - Это будет глупая долгая война без надежды на победу! – досадливо отозвался бывший Артано. – Мой Повелитель предлагает вам гораздо больше. Если вы отступите на юг, мы передадим нолдор один из сильмариллов. - Об этом мы уже слышали, - на сей раз Макалаурэ говорил насмешливо, с оттенком презрения. – И где же этот сильмарилл? И где те эльфы, которые поехали на переговоры? - Вот об этом я и хотел сказать, до того, как ты перебил меня, государь Канофинвэ… При этих словах у всех братьев феанорингов замерли сердца. - Я внимательно слушаю тебя, Голос Моринготто. - Не стОит повторять неудачное прозвище. Впрочем, как вам будет угодно. Достоинство Повелителя Арды столь велико, что глупые клички не могут поколебать его. Итак. Подхожу к самому главному. У Повелителя есть важный заложник. Это истинный, подчеркиваю, истинный король нолдор и глава их войска. Думаю всем слушающим понятно, что речь идет о государе Нельяфинвэ Майтимо Руссандоле. Не так ли? Так вот. Означенный эльф-нолдо Нельяфинвэ Майтимо на данный момент жив, хотя не могу сказать, что здоров. И находится в Крепости Повелителя Арды. Вот тому доказательства. Орк с подносом шагнул вперед. Гортхаур сорвал черную ткань, закрывающую поклажу. На подносе лежал пышный хвост рыжих волос, перетянутых какой-то грязной бечевкой, тонкий медный обруч-венец Майтимо. И сломанный меч Рыжего. Все было слегка помято, испачкано, но вполне узнаваемо. По толпе эльфов пронесся вздох ужаса. Гортхаур продолжал говорить с чрезвычайно довольным видом. Ни дать, ни взять кот, который благополучно слизал крынку сливок! - Если государь Канофинвэ согласится на условия Повелителя и отведет свой народ далеко на юг, то означенный Нельяфинвэ Майтимо будет невредимо отпущен из плена. Не сразу, конечно. Мы же не хотим, чтобы эльфы, получив своего законного государя обратно, возвратились на север. Майтимо какое-то время поживет у нас в Крепости на положении почетного гостя. С ним будут обращаться так же, как и с остальными гостями Повелителя. Нельо будет предоставлены отдельные покои, штат прислуги. Никто не будет покушаться на его свободу внутри Крепости и в ближайших окружностях. Только вернуться к своим подданным Майтимо не сможет, пока Повелитель не убедится в лояльности бывших аманских эльфов. Но так будет даже лучше, не правда ли, ГОСУДАРЬ Канафинвэ? При этих словах Гортхаур гнусненько подмигнул и рассмеялся каким-то противным двусмысленным смешком. Кано не удержался. Шагнул вперед и сильно ударил негодяя кулаком по носу. Брызнула кровь. Кто-то из орков довольно фыркнул. Майа, зажимая нос платком, непонятно прогундосил. - Снова по тому же месту! Ух, феаноринги! Убил бы! - Я не прошу прощения, темный майа, - насмешливо отвечал Канофинвэ. – Ты сам на это нарвался. А теперь уходи. Я должен посоветоваться с братьями. - Нет времени советоваться, - слова, выходящие из-под платка, звучали невнятно. – Мой Повелитель желает сразу услышать твой ответ, государь Канофинвэ. Макалаурэ опустил голову. Наморщил чистый лоб в раздумьях. В глубоких глазах словно облако отразилось. А Гортхаур подгонял, не давал сосредоточиться. - Ну! Государь Канофинвэ! Что я должен буду отвечать своему повелителю? Макалаурэ поднял голову. Точеное лицо его стало строгим, жестким, как будто осветилось изнутри высоким светом Амана. - Передай своему повелителю наш отказ. - А? – кажется, Гортхаур не понял. Он шагнул назад. Даже платок опустил. Несколько капель вишневой крови упали на резной нагрудник лат. – Что? Какой отказ? - Мы отказывается от сделки с Моринготто. Мы не уйдем на юг. - Но тогда… - помощник темного валы откровенно растерялся. Кажется, к твердости Макалаурэ он готов не был.- Тогда ваш брат будет казнен. И Повелитель объявит вам войну. - Мы уже считаем себя в состоянии войны с Моринготто. С тех пор, как был предательски убит государь Финвэ и похищены сильмариллы. А брат… Что же брат! Мы отомстим за него. - Но это же ваш старший, ваш законный государь! Как вы можете оставить своего брата на мучения и смерть?! – окончательно потерял лицо Гортхаур, принявшись уговаривать бледного, но непреклонного Певца. - Я не имею права менять одного эльфа на весь народ нолдор, пусть даже этот эльф и приходится мне старшим братом, - процедил сквозь зубы Макалаурэ. – И довольно об этом. Отправляйся назад. Передай нашу волю Моринготто. Это мое последнее слово. Другого не будет. Артано сделал несколько шагов назад, свистнул сквозь зубы. Тут же откуда-то появился огромный серый конь с черным хвостом и гривой. Темный майа вспрыгнул на коня и умчался прочь. За своим хозяином споро бежали орки. Макалаурэ вышел из ворот. Сел на колени перед брошенным подносом. Бережно взял в руки отрезанные волосы. Прижал к лицу. Сквозь вонь крови, железа, гари еще пробивался слабый аромат полыни и земляники – привычный запах Рыжего. У Макалаурэ полились слезы. - Ты молодец, братишка! – послышался над ухом голос Телуфинвэ. – Здорово ты ему ответил! Даже не ожидал! - Заморочили им голову, а теперь ночью ррраз! – и нападем на Ангамандо! Всех их разобьем! И Нельо освободим! Так? – радовался открытый Тьелкормо. - Нет, Охотник, не так, - Макалаурэ встал, по-прежнему держа в руках рыжие пряди. – Я говорил правду. Нам придется предоставить Старшего его судьбе. - Ты с ума сошел, Певец! – вспылил Атаринкэ. – Понимаешь, что говоришь? Да я сам пойду! В одиночку! -Мы с тобой! – подскочили к Искуснику близнецы. – Не в одиночку, а втроем! - Никто никуда не идет, - размеренно заговорил Макалаурэ, преодолевая режущую боль в сердце. – Сам Майтимо велел мне… - Ааа! – высокий охотник налетел на Кано с кулаками. – Я все понял! Этот… Гортхаур… был прав! Ты специально не хочешь идти освобождать старшего! Потому что сам намерен править, быть государем и главой войска! Тяжелая пощечина Морифинвэ отшвырнула Охотника к воротам. Малиновый от злости Карнистиро глядел на брата исподлобья, по-бычьи нагнув голову – того и гляди бросится! - Думай, что говоришь, братишка! – Морьо обвел глазами разъяренных братьев. – Думайте все, что вы тут творите! Среди дня, на глазах всего народа поднимаете бунт против законного государя… - Спасибо, Морьо! – Певец подходил по очереди к каждому брату, брал за руку, глядел в глаза. – Турко! Куруфинвэ! Близнецы! Неужели вы не понимаете? Мне так сейчас тяжело… Но мы не может верить словам Отца Лжи. И притвориться тоже не можем – пример засадного отряда показал нам тщетность этих попыток. Уж тем более сейчас не можем атаковать Ангбанд! Давайте пока оставим все, как есть. Переведем дух, освоимся, найдем союзников, соберем достойное войско. И помните, Нельо обещал вернуться…