Бездна

Джинни Гарри — это мой принц. С первой встречи, с той самой первой встречи на платформе, я уже знала, что он будет моим. Скромный, нежный Гарри будет моим. Мне было четырнадцать, когда он начал отвечать на мои чувства, и я была так рада! Парила на седьмом небе от счастья — ведь Мальчик-который-выжил выбрал меня на место своей подружки, а в будущем — на место своей жены. Меня, девочку из бедной семьи! Чувствовала себя Золушкой из маггловской сказки. Но сказка быстро закончилась. Мой Гарри оказался слишком скромным и нежным, а сейчас и вовсе стал холодным и отчужденным. Втянуть его во что-то большее, чем поцелуи, неимоверно тяжело, и понимаю — он не хочет меня. Как могу стать его женой, если он даже не хочет меня? А я устала томиться в клетке, мои чувства требуют физической подпитки, мои чувства не платоничны. Но Гарри в свои пятнадцать не торопил события, а в шестнадцать и подавно. Я наблюдала за ним издалека, знала, что наступит мое время, момент, шанс, и я не упущу, заберу Гарри себе, и он будет моим. Это судьба, он не сможет убежать от меня, от судьбы ведь не уйдёшь. Я не такая уж наивная и невинная, понимаю, что дыма без огня не бывает. Поэтому когда слизеринцы (в частности Драко Малфой) начали распускать слухи, завеса над личной жизнью Гарри приоткрылась. Стали ясны его сомнения, метания, оставалось только одно непонятно — почему об этом узнал Драко Малфой? Как он узнал, почему именно он?! И что такого произошло в туалете? Видно, не просто драка. Но я не стала давить на Гарри. Как только он прибежал ко мне в библиотеку, знала, что делать — пригреть его, спасти, уберечь, сделать обязанным мне. И все это легко удалось. Дальше попытки свернуть на физические отношения снова дали отрезвляющую оплеуху, но я не отчаиваюсь. Приложу все усилия, чтобы сказка стала былью, ведь я действительно хочу заполучить Гарри. А его непонятная любовь к «другому человеку» — не помеха для моих высоких чувств. После «разболевшегося» шрама на нашем свидании я слегка приуныла. Зачем он сбежал от меня? Не понимаю. Поздно вечером, когда Гарри пришел в гостиную, он был весьма напуган, и я даже поверила в историю со шрамом. Может, снова начали мучить кошмары? Мой принц ничего не соображал, сидел в кресле, глаза безумные, руки трясутся, на вопросы молчит... Я могла бы догадаться, что скоро в наших отношениях будет поставлена жирная точка, ведь когда у любимого появляются не просто секретики, а СЕКРЕТЫ, когда он не говорит, куда уходит, а возвращается безумным — это начало конца. И чтобы ни делала, ни говорила — эффекта бы не дало. Так что и без того мой холодный Гарри бросит меня. Вот прямо сейчас в воскресный вечер он бросит меня. Знаю Гарри, понимаю, как саму себя. — Мне нужно сказать тебе, Джинни, ты очень хорошая, нежная, но… — останавливается и берет за руку, начинается. — Гарри? Что… — Джинни, я думаю, нам нужно расстаться, — говорит скороговоркой. — Скоро война, не хочу сделать тебе больно, если вдруг… и не хочу, чтобы ты оказалась в опасности. Будет лучше, если мы прекратим встречаться, прости меня, — рассеянно зарывает пятерню в волосы. — Прости. — Гарри… — начинаю выдавливать слезы. — Нет, мы должны быть вместе, ты не можешь… Все будет хорошо, если мы будет вместе. — Вместе. Вместе. Вместе. Бездарна игра одного актера, знающего, что это соло не вытянет. — Прости, Джинни, прости, мы вынуждены, прости, — Гарри падает передо мной на колени. Блин, и как это обыграть? — Гарри! — падаю рядом с ним, — пожалуйста, нет! Обнимает в качестве подружки в последний раз и уходит. А я с досадой в сердце так и стою в коридоре, в мантии спрятано пирожное, которое хотела разделить с Гарри в гостиной. Мы вместе возвращались с ужина, а дошли порознь. * * * Мой принц жесток. Теперь, когда Драко Малфой обзовет его нюней, я могу ответить «проглоти свой язык, лжец». У Гарри горячее сердце, но он с холодным расчетом умеет скрывать душу. Он считается с чувствами других, но свои ставит на первое место. Он герой для всех, но спасет лишь то, что ему дорого. Он слишком многое терял… и что-то важное не хочет упустить сейчас. Что это? У него сильный характер, но наверняка есть пробоина и в его броне. Кто это? Я тоже не лыком шита, не хочу его отпускать, и не отпущу. Я клянусь, что стану Амортенцией в его венах. Вот сейчас наблюдаю, как он играет в волшебные шахматы с Роном, и прикидываю шансы на его возвращение. Гарри замечает мой слезливый взгляд и пытается в утешение улыбнуться. С меня хватит, быстро выхожу из гостиной, так дело не пойдет! Не могу сидеть и наблюдать, сложа руки, как мое счастье, подобно песку, ускользает сквозь пальцы. — Эй, ты! — окликаю, и неспешно прогуливающийся Колин удивленно поднимает глаза: — А? — Передай Гарри — он в гостиной, что я побежала на Астрономическую башню. Скажи, что я жить так не могу. — Эм-м… ладно, — прибавляет ходу. — Стой! Шепни ему на ухо, чтобы никто не слышал. — Угу, — Колин чешет быстрее. Еще бы! В рекордно малое количество времени долетаю до Астрономической башни, и стою на вышке — перелезла ограждение — полностью готова к прыжку. Ну, где же мой герой?! Весна на дворе, но Борею это не указ. От холода скоро руки отвалятся, пальцы ледяные — могут и подвести, не хватало действительно перерезать нить судьбы: это будет самая последняя и самая трагичная разыгранная сцена в жизни. — Джинни! Наконец-то! — Гарри, уходи! Я не могу так жить! — начинаю рыдать. — Уйди! — Нет! Не смей Джинни! — хватает за руки и пытается утащить обратно. — Джинни, это не выход. Пожалуйста, Джинни, слезай! О Мерлин! Какие же горячие у него руки! Как его люблю, моего героя. — Я не могу жить без тебя, — не вру. — Уходи. Оставь меня! — Нет, нет, нет! Джинни, слезай, пожалуйста, Джинни! — обнимает сзади. — Пожалуйста. Подумай о родителях, о брате… Поворачиваю к нему лицо, и захлебываюсь очередной порцией рыдания. Ну же скажи! — … обо мне? — это звучит, как вопрос, но для меня это утверждение. — Я тебе не нужна! Не нужна! Значит, жить мне незачем! — шмыгаю носом, блин, как холодно. — Я… я… Джинни, мы друзья, ты нужна мне как друг. — Нет! Уйди! Я не могу быть твоим другом, я люблю тебя, Гарри! — начинаю вырываться, но не слишком усердно. — Но я не могу быть сейчас с тобой, пойми. Я не могу. В воздухе запорхала крыльями надежда. — А потом? Гарри, после войны?! Смотрим друг на друга. Минута, две, и, кажется, он сейчас заплачет! В глазах много боли, печали, и невыплаканных слез, но думать об этом нет времени, и не та обстановка. — Я… я думаю, после войны… мы сможем, — опускает голову, и значит, я победила. Поворачиваюсь к нему и крепко-крепко стискиваю в объятиях — чтобы не выбрался. — Правда? Когда все закончится, мы будем вместе? Мы поженимся? — забегаю немного вперед, но сдержать желание не могу. — Вместе. Будем вместе, — говорит убийственным голосом. — Слезай. Я бы хотела, чтобы, не расцепляя объятий, он помог перелезть через ограду. Поцеловал страстно, взял на руки, и как драгоценную принцессу понес в опочивальню, где бы мы предались великой любви. Отдали бы себя страстной и жаркой ночи. Но Гарри резко сбрасывает мои руки и, стараясь избегать взгляда, уходит прочь, быстро и без пререканий. Хочу догнать, но не успеваю. Пока я со своим заледеневшим, замедлившим все движения телом отхожу от рокового места, принц убегает уже далеко, и мой охрипший голос не может достигнуть милых ушек. А может и может? Подышав на замерзшие руки, бреду в гостиную. У меня, наверняка, печальный вид: синие губы и ледяное тело не придают обворожительности, но из этой игры выхожу с гордо поднятой головой. Схватила надежду, в руках оказалось обещание.