Миссия собаки Павлова

По дороге домой они оба молчат. У него, думается, младший брат Чэна уже в гландах застрявать начинает, настолько часто они видятся. Прямо как если бы светловолосый был мамой, а Чэн — злым отцом, у которого никогда нет времени на сына, а спасти эту ситуацию может только развод. А что делать с ребенком? Как воспитывать самому, где брать деньги? Геморройно! «С башкой своей разведись, долбаеб, бля.» — единственное, что проносится в мыслях Би, сжимающего ручки мотоцикла.И наверное это остается последней здравой извилиной, спасшей угнетение себя за сегодняшний день. Все проходит благоприятно: Тянь молчит, а значит — можно не думать, что куда надо будет вклеить, как девочке с журналами. Мужчина как в воду смотрит: «Вот тут куклу не так вырежешь, и я тебя съем» — на чужом лице просто отсвечивает. Би вообще все чаще начинает замечать, что у семьи Хэ какое-то потрясающее умение высасывать из других жизненные силы.Только рыжий, пацан тот — жаль его, конечно, — пробыл с «этим» один день, а белобрысый полжизни. Половину ебучей, мать его, жизни, потраченной на «хочу-не хочу» и «надо-не надо» Чэна. И упаси Господь Бог, да отведи это несчастье в сторону от всех, кто хоть как-нибудь с ним пересекался, ибо Хэ в молодости был тем еще уродом.Цю как сейчас помнит: горы трупов, клюшка для гольфа и он.Стоит с безразличной рожей, кровь с ебла вытирает. Он ведь тогда арендовал себе поле, а какие-то дети полезли к нему, потому что тоже хотят.Би их понимает: это дети.Не у всех есть богатый папаня, но всем хочется поиграть в гольф. А Хэ не понял, избил их до полусмерти, клюшку об кого-то поломал. Сказал «спасибо, что подождали своей очереди» и уехал.Надо было видеть лица ахуевающей полиции, которая по итогу даже арестовать его не смогла.Благо, хоть детям оплатили полное лечение.Кроме этого почему-то больше ничего не предпринимали. «Все ок» — сказала полиция, разведя руками. Потому и у Чэна это абсолютная норма, привитая и вшитая как чип с кодами его собственным отцом.Именно поэтому Би считает его блядуном-ака-новой версией Гитлера[1], не умеющего ничего, кроме как пиздить, пиздеть и подавлять.Но проблемы у этой семьи не заканчиваются, как бы папаша не пытался держать всех в узде. В шестнадцать лет Чэну первый раз подсовывают психолога.По какой причине — сложно сказать.Их было предостаточно, чтобы бить в колокола, отвести малого в церковь или поговорить с ним как минимум.Но, видимо, просто было западло возиться с ребенком, у которого стадия «ку-ку» настала раньше, чем половое созревание. Мужик, бля, до сих пор у врача лясы точит, а толку ноль.Как был уебаном, так им и остался вопреки всему живому, потому-что бить тревогу уже поздняк.Тут уже только могилой. Да и потом, всё равно много об этом не подумаешь.Когда начинаешь вспоминать — аж кости скручивает, настолько Би нутром их ощущает, ублюдков.Они со своим цирком уродов у Цю давно выжгли все, что раньше называли телом.Откусывали, отгрызали как голодные собаки, только «дайдайдай» и «сделайсделайсделай». Но время быстро подходит к концу, Тяня пора высаживать.Думать о прошлом в одиночестве становится слишком тягостно, и Цю прекращает. — Сегодня даже не заведешь шарманку про возвращение к брату? — тот недоверчиво и скрытно наблюдает за чужой реакцией, когда мотоцикл останавливается, становясь на подножку. Цю остается в таком же поебистическом состоянии и смотрит сквозь невозмутимым лицом.Достает сигарету, закуривает.Он в этом профессионал: глядя на пиздец качать головой. Ощущать, как горит чердак от этого ахуенного праздника жизни, но держаться.Он иногда чувствует, как за него тоже держатся, только с обратной стороны — руки покойников, торчащие с земли.Хуа Би мало спит и с этим пора завязывать. — Я не нанимался вам личным мозгоправом, мне до пизды. — здесь он даже не лукавит.Би действительно уже до самой глубокой женской точки, настолько это все начинает напоминать день сурка.Пойди туда, сделай то.Послушай пиздеж Тяня, поезжай домой и пососи получше.Можешь не сосать, но тогда тебя будут трахать.И тут уж выбирай, что лучше: трахать или сосать? В очко или в рот? — У него что-то случилось? — Би видит — пацан волнуется.Только вот ему, как он уже говорил ранее — остоебало и до жопы.От «а» до «я блять род весь ваш ебал. Знаете, что такое геноцид?» Он на Тяня даже не смотрит.Обращает внимание только тогда, когда чужое дыхание становится соразмерно слону. — Сам у него спросишь, если будет интересно. — Цю затягивается сигаретой и его почти отпускает.Не настолько, чтоб ручки перестало потряхивать от желания взять отвертку и расхуярить каждого, кто пройдет мимо, но на большую половину точно.На секунду даже погодка кажется хорошей: цверенчат птички, какие-то букашки ползают по земле, наверное, муравьи.Где-то возле мотоцикла ползет его любимый «солдатик» — шикарное насекомое, из большого количества которого можно построить дом.Такие, как знает парень, при спаривании очень хорошо друг на друга крепятся.Хуа Би все еще уверяет себя в том, что эта пиздопляска его не утомляет, пока Тянь скрывается в многоэтажном здании. Вспоминает про Ромео и Джульетту[0], почему-то думая, что будь он там — устроил бы целое производство ядов, траванувшись ими и перетравив полгорода из-за протечки.

***

Пятнадцать минут Тянь просто стоит в прихожей, думает над тем, что первым лучше сделать: нахуяриться или объебаться? Вспоминает о том, что сейчас есть увлечение получше, ведь он запомнил номер Мо Гуань Шаня.Он его, блядь, даже подписал по-уебски: «не закрывай гору», чтобы уж наверняка запомнилось, засело в голове и не выселилось обратно.Пускай рыжий танцует с его черными тараканами, потому что сам он не справляется.Должен быть кто-то второй у каждого из грешников.Так положено. И он звонит — трубку почему-то не берут, хотя сейчас около трех часов дня, еще даже светло на улице. Пишет — не читают, хотя Тянь уверен: номер его.Он тот десять раз повторил, записал на руке и вызубрил как школьница, чтобы шанс не упускать.Пишет еще раз. — Мо, ты не читаешь, потому что занят, или потому что я тебе не нравлюсь? — Я, блядь, знаю тебя только один день. — А если мы будем знать друг друга больше одного дня? — Хэ Тянь тянет уголок губы вверх, заваливаясь на кровать. Парень видит, что его прочитали, но не ответили.Напрягается, понимая, что это банальный игнор.Представляете? Его проигнорировали только что.Такого, как Тяня.В плане, это пиздец как странно.Диковато немного, как экзотические «фанк-пилюли[2]» из Новой Зеландии — но приятно. — Просто сотри мой номер, или я тебя блокну. Усек? Тянь не отвечает, кусает губу до крови и пялит в потолок. Долго думает, практически не моргая, пока мысль одна за одной не бьет в голову. Хэ Тянь по-недоброму оголяет зубы и печатает в ответ: — Усек, малыш Мо.