***
С помощью ветряной маски удалось незаметно пролететь к гигантскому дереву в центре озера и затаиться среди ветвей. Идиоты. Хвалятся своим секретным входом, из-за которого их деревню никогда не захватывали, как будто других способов нет. Отсюда деревня очень хорошо просматривалась, при этом нас практически невозможно было увидеть. Один человек, обладающий возможностью летать, мог бы просто засесть здесь и всё разведать. Один человек мог бы привести сюда армию, обойдя эту хвалёную «защиту». Всё выглядело совершенно обычно: гражданские и шиноби бродили по улицам, переговаривались между собой в спокойной обстановке, только у неизвестного мне, но похоже очень важного здания, было крайне подозрительное движение. Толком я разглядеть не мог, но скорее всего именно там сейчас находится джинчурики. Я прошёлся взглядом по нескольким рядам зданий вокруг озера. Теперь их было куда больше, чем я помню. Где-то там, помнится, был и «мой» дом, в котором сейчас скорее всего живут другие люди, если его и вовсе не снесли. Воспоминания обрушились подобно внезапному урагану: мучительные дни в медпункте, когда ирьенины долго и болезненно сращивали сломанные кости, злорадные оскалы на лицах завистников, ликующих теперь от моего позорного поражения, холодные глаза старейшин, отправляющих меня на верную гибель, до тошноты доброжелательный, но суровый вид Сенджу, собственным голосом произнесённая клятва верности деревне, что уже через несколько лет станет пустым звуком… Я прожил в этом теле слишком долго, что уже перестал отличать, где именно мои воспоминания. Все образы были одинаково яркими. Как наяву ощущалось холодное лезвие скальпеля, медленно разрезающее мясо, пока я давился собственной кровью, нити техники, дробящие кости и уничтожающие ненужные органы, и граничащая с маниакальным безумием ярость. Дни, проведённые в подземной тюрьме я помнил так, будто это было вчера, и что бы я не говорил самому себе, полностью оправиться от их последствий я так и не смог. — Эй! Ты чего завис? — Хидан осторожно коснулся моего плеча, но я отбил его руку. — Да что с тобой? — Не делай вид, что ты не понимаешь. Я знаю, что ты не настолько идиот! — прошипел я. — Джинчурики, должно быть, в том здании. Постарайся пробраться туда, а я отвлеку на себя шиноби. — А почему это должен быть я? По… — Потому что мои способности больше подходят для сражения с большим числом противников, — отрезал я. Хидан хотел было ещё что-то сказать, но замолчал, отводя взгляд в сторону. Была и ещё одна причина, но знать о ней Хидану было совершенно необязательно. Я вовсе не собирался ограничиваться похищением джинчурики. Эта деревня, построенная на чужих костях, должна перестать существовать. Несколько печатей — и по периметру деревни выросли высокие каменные шипы, повергая в ужас людей на площади возле озера. Теперь сбежать будет намного сложнее. Я принял пилюлю, чтобы восстановить ушедший на столь масштабную технику запас чакры и поспешил выпустить все маски разом, прикусив собственную руку, чтобы не закричать от боли, которой сопровождалось это действие. Хидан спрыгнул с ветви первым, немного пробежавшись по стволу, и, оттолкнувшись, одним большим прыжком переместился почти на самый берег озера. Не глядя на людей, он побежал в сторону нужного здания. Маска райтона, вспыхнув искрами, в момент выскочила молнией между Хиданом и погнавшимися за ним шиноби. Те застыли в ступоре перед неизвестной тварью, слишком долго соображая, от чего и оказались поражены разрядами молнии, урон которых только усилился от металлических пластин бронежилетов. Кто-то в толпе, вероятно, не самый последний человек в деревне, громко и с ужасом выкрикнул название запретной техники, догадавшись о происхождении маски. Несколько наиболее сообразительных шиноби принялись эвакуировать ближайших гражданских, но вместе с ними оказались сожжены заживо огненным сердцем, уже забравшимся на крышу одного из зданий. Несколько ближайших домов также оказались подожжены, и из них в панике выбегали люди. Маски рассредоточились по всей деревне: ветряная в полёте сломала несколько зданий, и храбрый генин, попытавшийся перелезть через стену шипов и отправить сообщение о нападении, был схвачен стрёмным существом, которое, играясь, пару раз подкинуло его в воздухе, прежде чем бросить уже бездыханное тело на землю. Водяная маска расположилась прямо на озере, чтобы использовать воду из него для своей разрушительной техники. Я спустился самым последним, успев оценить начало хаоса. По лицу расползлась безумная улыбка, которую я не смог сдержать, глядя на полные ужаса глаза выживших. Пока что выживших. Чёрно-красная тряпка, которую я забыл снять, разорвалась, когда из спины вырвался ворох шевелящихся тёмных лесок. Швы на руках так же разрывались с треском, вытягивая конечности на оголённых нитях. Левый рукав плаща и вовсе оторвался, чудом оставшись висеть на руке, вместо того, чтобы упасть на землю. Ближайшие ко мне шиноби стиснули в ладонях кунаи до побелевших костяшек пальцев, отступив на два шага, за ними столпились в кучу испуганные гражданские. Какая-то женщина прижимала к груди ребёнка, настолько шокированного, что уже не плачущего, а только сжимающего ткань материнского платья и смотрящего на монстра, от которого его отделяли только несколько джоунинов. Пусть маски сейчас гуляют по деревне сами, но всё равно в этой форме я становлюсь гораздо сильнее. А сила мне сейчас пригодится, если хочу уничтожить эту жалкую деревеньку и не оставить в ней ни единого живого человека. «Говорят, эта деревня получила признание пяти великих стран за своих высококвалифицированных джоунинов. Что ж, посмотрим, насколько они сильны на самом деле». Справа раздался грохот воды, когда маска обрушила огромную волну на прибрежные здания, словно карточные домики ломающиеся под давлением стихии. Парочка шиноби предприняли попытку меня задержать, пока остальные эвакуировали гражданских в убежище, но оказались полностью обездвижены нитями, что сжимались на их телах, пока не ломали кости и не заставляли харкать кровью из-за повреждений внутренних органов. После чего ещё живые противники оказались отброшены в разные стороны: один из них упал в озеро, несколько секунд конвульсивно барахтался на поверхности, но из-за сломанных конечностей у него не было даже малого шанса выбраться. Несколько десятков человек, кинувшихся на суитон-маску в попытке задавить её числом, так же ждала участь утопленников с переломанными костями, когда на них с двух сторон атаковало водой и ветром. Где-то в дальней части деревни по пылающим, разваливающимся крышам скакали маски огня и молнии, убивая каждого, кто попадался им на глаза. Обладатели суитона отчаянно тушили горящие здания, но к тому моменту обычно становилось уже слишком поздно. Да и маски не испытывали особого восторга от того, что кто-то сводит на нет всю их «работу», так что количество людей, способных тушить пожары, постепенно сокращалось. Масштабные техники масок предназначались не столько для убийств, сколько для разрушений. Огонь поджигал дома, убивая тех, кто не успел выскочить наружу, а ветер сдувал пылающие доски на тех, кто уже пытался уйти по улицам. Для маленькой деревни в богом забытой стране наступил локальный апокалипсис. — Дотон! Гражданские в панике закричали, когда вокруг них в земле образовалось множество расщелин. Мечась в поисках спасения, они то и дело оступались и толкали друг друга навстречу гибели, шиноби едва успевали их ловить, и то не всех, слышались крики и плач. Остатки пылающего здания оказались подняты, когда под ними образовались каменные шипы, из-за чего горящие доски обрушились на головы не успевших вовремя отбежать людей. Какой-то мужчина в самый последний момент споткнулся и упал, из-за чего догорающая доска попала ему прямо под колено, оставив болезненный ожог, и будто этого было мало, почва под ним превратилась в вязкую грязь, затягивая и не давая шанса выбраться. Сама земля Такигакуре обернулась оружием против своих же жителей. Шиноби Таки отчаянно пытались хоть что-то сделать, давили числом, но оказывались раздавлены сами, не справляясь со стихийной мощью масок. Футон-сердце кружило в воздухе, не давая никому выбраться, играясь с жертвами так же, как и с тем генином. Техника «ужасающего давления» сбила с ног нескольких чуунинов и жителей, так, что тех вынесло на берег озера изрезанными ветряными лезвиями насмерть. Некоторым из них оторвало руки или головы, кого-то и вовсе полностью разрывало на части. Двое джоунинов, непонятно на что рассчитывающих, попытались атаковать меня сверху и теперь их тела с раскрытыми в немом крике ртами болтались безжизненными мешками, пронзённые нитями, по которым от их ран расползались багровые пятна. Ещё один висел на нитях у меня перед лицом, колышущаяся тёмная масса крепко держала его за руки и за ноги, не давая и шанса высвободиться. Шиноби закричал и затрепыхался, когда нити потянули его конечности в разные стороны, вытягивая их до предела и не останавливаясь на этом. Крик боли замолк только тогда, когда тело шиноби на распятье разорвалось пополам, извергая на землю склизкую тошнотворную массу внутренностей. Я небрежно сбросил тела в озеро, вода в котором уже была красной от крови павших. Взгляд упал на держащего в трясущихся руках кунай чуунина, что всё это время не в силах пошевелиться наблюдал за тем, как я расправляюсь с его товарищами. Его ожидала та же участь. Парень закричал и попытался было сбежать, бросив оружие, цеплялся за землю ногтями, когда тёмные лески схватили его за ногу, роняя, и потянули в противоположную сторону. Повиснув вниз головой прямо у меня перед лицом, чуунин скулил, моля о пощаде. Такие люди всегда забавляли. Не важно, сражались ли они именно со мной или я был просто сторонним наблюдателем. Они правда надеятся, что эти мольбы им как-то помогут? Я замахнулся, собираясь сломать это тело, со всей силы швырнув его об землю, но в воздухе просвистело лезвие клинка, перерезая нити. Тело, конечно, всё-таки шмякнулось об землю, но к сожалению особо не пострадало. Передо мной стоял ещё зелёный на вид мальчишка, с воинственным видом поправляя повязку с символом Водопада. В чёрных глазах читалось стремление сражаться до последнего и защитить свою деревню. Как будто бы тут осталось, что защищать. — Шибуки! — сорванным голосом крикнул спасённый чуунин, пытаясь выпутаться из остатков нитей. Хм? Я уже слышал это имя по дороге сюда. Кажется говорили, что так зовут нынешнего главу деревни. Да ладно, так это он? — Уходи! Спасай остальных, а его оставь мне. Чуунин растерянно кивнул, кое-как освободив ноги и незамедлительно скрываясь с места боя. Я не стал его снова ловить. Бежать всё равно было некуда. Парень вытащил бутыль с водой и сделал несколько глотков, мощно вспыхнув после этого чакрой. Я на удивление быстро вспомнил, что за жидкость в бутылке и усмехнулся. Бедняга. Только себя убьёт истощением. — Ты правда надеешься, что вода героя поможет тебе меня победить? — Я подметил, как глаза нового противника удивлённо расширились после этих слов. — Откуда ты знаешь про воду героя? — Ты серьёзно? — Здесь я не выдержал и хрипло рассмеялся, подгоняемый лёгким безумием, вызванным переходом в так называемый «режим Шинзо». — Да даже ваша джинчурики поняла, кто я такой! А она у вас туповата, учитывая, что попыталась подружиться с нукенином, пришедшим явно с совсем иной целью! Парень, недоумённо моргая, всматривался в моё лицо ещё несколько секунд, прежде чем его наконец настигло осознание. — Эти глаза. Ты… Какузу?! Но это невозможно… Да сколько же тебе лет-то?! Швы на лице, и без того разошедшиеся от техники, расползлись в жутком подобии ухмылки ещё сильнее. — Столько, сколько тебе уже никогда не прожить! Нити рывком потянулись в сторону мальчишки, но вместо атаки напрямую ушли под землю. К сожалению, тот сумел сообразить, что к чему, и успел вовремя отскочить, когда из земли прямо под ним вырвались угрожающе извивающиеся серые щупальца. Одно из них всё же успело схватить мальчишку за ногу и с силой припечатать к земле, но тот, не растерявшись, перерезал путы и в несколько прыжков отскочил подальше, проломив летящий в его голову булыжник усиленным от действия воды ударом. Сложив печати, он попытался атаковать суитон-маску водой из озера, но та, только кажущаяся неповоротливой, текучим прыжком ушла с зоны поражения. Побочный эффект воды героя истощает чакру противника, сокращая продолжительность его жизни. Этого так называемого лидера деревни достаточно было просто измотать, и, если сильно повезёт, он сам помрёт от побочных эффектов своей силы, а если нет, то останется только его добить. От второй водяной атаки я заботливо закрыл маску земляной стеной, которая уже через несколько секунд начала трескаться от такого напора, но всё же это дало существу время скрыться. Маски активнее разбушевались, доламывая оставшиеся здания, отлавливая и убивая людей. В глазах моего противника мелькнули ярость и отчаяние, но, быстро собравшись, он снова применил водную технику, в этот раз направив её к пылающим зданиям, среди которых возилась маска молнии. Существо взвизгнуло, задетое атакой, к счастью, не смертельно, но даже так я почувствовал, как ком ярости внутри растёт, заставляя ворох нитей за спиной агрессивно зашевелиться. А вот это уже личное! Теперь я по-настоящему разозлился. Словно по сигналу, маски огня и ветра скооперировались и объединённой стихийной техникой превратили один из кварталов деревни в пепелище вместе с попытавшимися остановить их шиноби. Натиск нитей и земляных техник усилился, вынуждая парня отбивать их щитом из чакры и пить больше воды героя. Всё, лишь бы меня победить, защитить деревню ценой собственной жизни. Глупый мальчик. Будто у него был на это хоть какой-то шанс. Когда парень в очередной раз потянулся за бутылью, на дне которой осталось жидкости буквально на пару глотков, я перехватил её, вырывая нитью, словно лассо, из чужих рук. Несмотря на то, что тело противника ещё полыхало силой, он выглядел крайне измотанным, усилием воли держа себя на трясущихся ногах. С коварной ухмылкой я бесцеремонно вылил драгоценную воду в землю, демонстрируя таким жестом всё своё отношение к деревне. Парень с яростью смотрел, как величайшее сокровище селения бесцельно растворяется в прибрежном песке, но никак не выразился по этому поводу. Ведь предатели не заслуживают разговоров, так? Рука, сжимающая оружие, дрожала, дыхание было тяжёлым, и даже на расстоянии можно было разглядеть, насколько измотан мой противник. — Лучше бы ты бежал, пока был шанс… Хотя, его у тебя и не было. — Опьянённый силой и ощущением превосходства я набросился на своего противника.***
Раздались и тут же затихли испуганные крики находящихся в убежище гражданских — его расположение так и не изменилось со времён основания деревни, и огненная маска легко нашла его по моей памяти. Плотно забитые в тесном каменном пространстве — как рыба в консервах из дорожного пайка — люди за несколько секунд оказались сожжены заживо. Тлеющие, горящие здания с грохотом разрушались, в воздухе пахло гарью, и от пепла становилось трудно дышать. Ландшафт деревни был полностью изменён земляными техниками. Выжившие жители связанные сидели на площади перед озером, плача и взирая на бродящих вокруг них масок. Жуткие существа не пытались атаковать их техниками, только угрожающе рычали, чтобы никто не думал сбежать, но их участь будет в разы хуже тех, кто пал от техник сердец. Нет. Не просто смерть. У нас с Хиданом было негласное правило — часть противников всегда оставлять ему для жертв. Забавно, что даже в таком состоянии я помнил об этом. — Ты… Не получишь… Фуу… С последними словами клинок выпал из ослабевших рук парня, насмерть пронзённого нитями. Я поймал его во время прыжка — не успел увернуться, находясь в воздухе. Из приоткрытого рта стекали капли крови, а остекленевшие глаза смотрели в пустоту. — Нужна она мне, — хмыкнул я, брезгливо стряхивая очередной труп в озеро. Мне нет и не было никакого дела до этой девчонки. Она, как и хвостатый внутри неё, нужна только Пейну. Сквозь стук крови в ушах раздались знакомые быстрые шаги, и я осознал, что не успею принять привычный облик до того, как Хидан меня увидит. Однако это уже не вызывало никаких эмоций. Плевать. Я медленно обернулся на звук шагов. Хидан удивлённо озирался по сторонам, весело крикнул «привет!» пролетевшей над его головой маске ветра, сбросившей на землю очередное тело. Выглядел парень несколько потрёпанным, очевидно после драки с охраной джинчурики, которую после этого скорее всего всё же забрал Зецу. Но заметив меня, парень тут же сбледнул с лица, попятился назад, сжав косу в руках и едва заметно поведя ее в жесте защиты. Я никак на это не среагировал. Только ворох нитей за спиной на миг всколыхнулся громовым облаком. Перед Хиданом стояло существо, теперь даже внешне на человека не похожее: руки растянуты, болтаются, как у какой-нибудь марионетки, лоскуты кожи на спине раскрыты, как кожура от цитруса, и из неё торчит несчётное количество серых нитей, чуть шевелящихся не то от ветра, не то сами по себе. Изо рта с растянутыми швами так же свисают нити. Любой другой на месте джашиниста сбежал бы от этого зрелища, но я слишком хорошо знал его, чтобы ожидать от него подобной реакции. Пацан еще помнил, как я накинулся на него в приступе ярости, и не подходил. Ждал — сорвусь я или нет. Но — нет. Адреналин в крови еще гулял по телу, и мысли сузились до минимально допустимого порога анализирования в боевом режиме. Хидан медленно обошел меня по кругу, сжимая косу и готовый защищаться. Его глаза резко и быстро перескакивали с рук на спину, со спины на горы трупов вокруг, с трупов на моё лицо. Когда джашинист вновь оказался передо мной, завершая круг, замер, слегка брезгливо морщась. И вдруг произнес: — Ну, и страшный же ты, пиздец! Надеюсь, хуже уже не будет? А то предупреди, я хоть в кусты блевануть отойду. «Замолчи! Я и без тебя это прекрасно знаю!» — Не переживай, — только и произнёс я вслух, отворачиваясь и глядя на горящие развалины с полным равнодушием на душе. — «Хуже» ты вряд ли однажды увидишь. — Еба-ать, ты ещё и говорить с этими штуками во рту нормально можешь? Охуеть! — Они твои. — Начисто проигнорировав данный выкрик, я указал пальцем в сторону связанных людей. — Это мне? Как ми-ило! — Голос Хидана приторно тянулся, но выражение его лица я не видел. Медленно я возвращался в нормальное состояние, пока уходил от места ритуала. Руки втягивались, маски возвращались на место, лоскуты на спине снова сшивались между собой. Только после окончания процесса сзади раздался крик первой жертвы, как будто бы Хидан до этого момента не начинал, следя за мной. Я направлялся к единственному уцелевшему зданию в мёртвой деревне — хранилищу свитков с секретными техниками. Именно там, в совсем небольшой комнате с запретными техниками всё и началось… Вспоминая брезгливо скривившееся лицо напарника, меня передёрнуло. Я ведь знал, на что иду, знал, во что это меня превратит, но я и подумать не мог, что однажды мне будет не наплевать, когда кто-то посчитает меня «страшным» или «монстром». Но… Хидан был единственным повстречавшимся мне человеком, который никогда не выказывал отвращения или страха. Слышать от него что-то подобное теперь было почти физически больно. Хранилище запретных знаний, единственной вещи здесь, которую я посчитал не заслуживающей уничтожения, медленно опускалось под землю, не разрушаясь, а лишь прячась до поры до времени. Над крышей храма сомкнулась земляная поверхность, и теперь никто не мог бы сказать, что здесь когда-то что-то стояло. Закончив, я прислонился спиной к ближайшему дереву и медленно съехал вниз, запутывая кусочки коры в распустившихся волосах. Я слишком устал после боя, к тому же, из-за произошедшего навалилось невероятное чувство опустошения. Где-то вдалеке фоновым шумом лаяли и выли каким-то чудом уцелевшие во время бойни собаки. Редкий и слабый ветер приносил пепел от сгоревших домов, оседающий на волосах и обрывках плаща. — Сука, вот ты где! По всей этой сраной деревне тебя обыскался! Он что, уже здесь? А как же молитва? Стоп, а сколько вообще времени я здесь сижу? Значит, он уже закончил? И чего ему приспичило меня искать?.. Побродил бы, посмотрел достопримечательности, проверил, не осталось ли в округе потенциальных жертв для ритуала… — Ну? — Хидан остановился напротив меня, присаживаясь на корточки и заглядывая мне в глаза. — Может, расскажешь уже? — Чего тебе рассказывать? — Я бегло скользнул по нему взглядом, снова опустив после этого глаза. Сил на то, чтобы встать и уйти, не было. — Всё. Всё, что ты мне ещё не рассказал. Я ни разу ещё не видел у него настолько недовольное, раздражённое и обидчивое выражение лица. — Почему бы тебе не спросить об этом у Зецу? Уверен, он с радостью поделится с тобой этой информацией. Может даже расскажет, где и когда я родился, — огрызнулся я в ответ, но сделал себе только хуже. — Да срать я хотел на Зецу! Я спрашиваю у тебя! И вообще — почему это я от него узнаю, что ты дрался с Первым Хокаге?! И почему я только сейчас узнаю, что благодаря своей технике ты можешь наизнанку вывернуться?! Что ты мне ещё, блять, не рассказал?! Голос напарника отдавался в ушах звоном. Впервые за долгое время мне снова хотелось, чтобы Хидан исчез. Или чтобы я исчез отсюда. — Да хватит уже драть свою руку! — Хидан схватил меня за запястье, дёргая на себя, с кончиков пальцев упало несколько капель крови. Я устало выдохнул, подняв него глаза — Ты ведь не отвяжешься, да? — Плевать. Хуже уже не будет. — Хорошо, я расскажу тебе. Конечно же, прямо «всё» я не расскажу. О моих знаниях о будущем знать ему не нужно. Хидан уселся поудобнее, умещая свою задницу прямо на землю и нетерпеливо постукивая пальцами по рукояти косы. — Да, — начал я повествование. — Зецу сказал правду, хотя сомневаюсь, что ты ему без моего утверждения не поверил. Я родился ещё до создания системы скрытых деревень, и когда появился Скрытый Водопад, как и многие другие, пришёл сюда, понадеявшись на лучшую жизнь, чем у шиноби-одиночки, как наверное и многие другие, не имеющие своих кланов. Поклялся деревне в верности, ради неё был готов умереть… Идиотом я был. Возможно, так было бы и дальше, если бы не то самое проваленное убийство Хокаге. В тот день я остался жив только потому, что он сам пощадил меня, и возможно, не будь я таким упёртым в попытке его убить, то отделался бы лишь парой царапин. У меня ещё не было моей техники, не было возможности использовать все стихии, не было и шанса выстоять против Первого Хокаге, и я не уверен, что даже сейчас он есть. Но старейшины не пожелали и слушать о причинах моего поражения. — И после этого ты сбежал? — осторожно спросил Хидан, воспользовавшись паузой. — Не сразу. Они навесили на меня каких-то нелепых обвинений, из-за чего выходило, будто я предал деревню, и заключили в тюрьму, на всю жизнь пометив этими клеймами. — Я стянул одну перчатку, продемонстрировав Хидану татуировки, снова неосознанно начав их царапать, на что пацан несильно шлёпнул меня по рукам, будто родитель ребенка, чешущего укус от комара. — Уже оттуда я сбежал, но перед этим пробыл там примерно пару недель. И каждый день меня отводили к местному дознавателю под предлогом выбивания информации. Но мне кажется, ему просто нравилось истязать меня и гадать, сколько я ещё выдержу прежде, чем сойду с ума. Это именно он разрезал мне лицо. Просто так. Ради забавы. До сих пор я ненавидел вспоминать об этом. Пусть сейчас было гораздо легче — первые дни после побега я то и дело прокручивал произошедшее в голове, думал о том, что всё могло быть иначе. Что я мог бы этого избежать, если бы ещё тогда, как только попал, был хоть капельку храбрее. — Я думал, порезы из-за твоей техники такие, — Хидан вновь напомнил о себе, вытаскивая моё сознание из кровавого прошлого. — Ну, почти. — Я на удивление легко взял себя в руки, когда сосредоточил своё внимание не на своих истерзанных запястьях, а на бледных, тонких и длинных пальцах Хидана. — В конце-концов, это техника зашила полученные раны. После битвы с Хокаге я понял, что не так уж сильно горю желанием умирать, а потому из всех возможных запретных техник выбрал себе ту, которая дарует бессмертие, пусть и неполноценное. И я тогда не всё тебе рассказал. Дело в том… что из-за неё я больше не являюсь человеком. Хотя, ты это и так уже заметил. Попав в моё тело, нити уничтожили все мои внутренности, кроме сердца — кости, органы. По логике я должен был умереть ещё в тот момент, но нити заменили собою уничтоженные ими же органы, выполняя их функции. Нечто, подобное мне, никогда не должно существовать в этом мире. Закончив свой рассказ, я стал ожидать реакции от джашиниста. С ужасом я осознал, что мне не всё равно, что он об этом подумает и как будет относиться ко мне после таких откровений. Люди боятся того, что отличается от привычного им уклада мира. Они стремятся это уничтожить или уйти как можно дальше. Что сделает Хидан? Назовет меня чудовищем и будет игнорировать или попытается убить? Проявит ненужную, унизительную жалость? Парень поднялся на ноги, тряхнул головой так, что затёкшая шея щёлкнула, рвано выдохнул, скрестив руки на груди, и насупился, глядя на меня сверху вниз. И набрал воздуха для гневной тирады. — Во имя Джашина! — вспыхнул он, словно спичка. — Ты за кого меня вообще принимаешь? Ты думал, что я убегу, визжа и сверкая пятками, едва узнав, кто ты? — Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать услышанное. -Думаешь, мне не похуй, человек ты или неведомая ёбанная хуйня? Так вот: мне похуй! Только обидно, что ты всё ещё мне не доверяешь. — Полчаса назад ты говорил, что я страшный. — Я много чего говорю, если ты за несколько лет не заметил, — закатил глаза Хидан. — И хуле ты сопли развел? Ну, рожа страшная что пиздец, а я вообще в себя штыком тыкаю и мне в кайф. Пошли уже! — Парень нетерпеливо потянул меня за руку, вынуждая встать. — Ну, а что ты такой древний, я уже давно подозревал. Думал, может ты потому время определить и не можешь, что слишком долго живёшь и просто однажды перестал считать часы и дни. — А он догадливее, чем я думал, ведь по сути так оно и есть… — Правда, мне казалось, чтобы дойти до такого состояния, тебе нужно было жить ещё как минимум во времена Мудреца Шести Путей. Или ты опять что-то не договорил? Я устало посмотрел ему в глаза. «Много чего говорю». Удобное оправдание. Но… Он до сих по не сбежал и упрямо пытается тащить меня за собой, будто ничего и не было. Будто нет вокруг сотен трупов, сгоревших остовов домов и мягкой и карминовой от крови земли и озера. — Нет, Мудреца Шести Путей я точно не застал. — Оторванный рукав плаща окончательно съехал с руки, беззвучно падая на землю. Я лениво проследил его падение взглядом, тяжело выдыхая. — Ладно, пойдём отсюда, пока разрушение скрытой деревни не заметили. — Ну, его уже заметили… — Парень почесал затылок и в ответ на мой взгляд поспешил оправдаться. — Зецу заметил. Он появился сразу, как только я добрался до комнаты, в которой держали ту ебанутую, и убил медиков, которые пытались её подлечить. Сказал, — Хидан спародировал голос Белого, — «если ты сейчас выйдешь наружу, то увидишь кое-что интересное». — Кто бы мог подумать. — Ну разумеется, и здесь вмешался Зецу. Хотелось бы увидеть его лицо, когда он поймёт, что облажался со своей подлянкой. С другой стороны, у него почти получилось. — Да, и кстати. Спасибо. — Слово с непривычки прозвучало для меня странно. — А? — Хидан удивлённо моргнул. — За что? «За то, что не испугался». Вслух я предпочёл не отвечать, чтобы окончательно не свалиться в сентиментальности. Стена, окружившая деревню, исчезла, рваные куски плаща и обрезанные остатки нитей были сожжены, а кровавый круг впитался в землю. Теперь ничто не давало намёка, кто был виновником произошедшего. Из сожжённой деревни мы ушли без каких-либо проблем, но, оказавшись почти у водопада, услышали истошный вопль. Местные периодически ходят сюда стирать вещи, так что сейчас внизу на земле сидела женщина, с ужасом взирая на то, как со скалы бурным потоком стекает красная от крови вода. В перевёрнутой корзине часть отстиранного белья так же пропиталась кровавыми разводами. Услышав шорох шагов, женщина подняла взгляд и, к сожалению, заметила нас на вершине водопада. Оцепенение продлилось недолго. Вскочив на ноги, она бросилась бежать, крича и зовя на помощь. Я среагировал немедленно — спрыгнул вниз и пробил нитями тело убегающей. Ничего личного. Кашлянув кровью, женщина бездыханным телом упала на землю. Не люблю оставлять свидетелей. Хидан, немного помедлив, приземлился рядом со мной. — Знаешь, я всё ещё считаю, что ты мог бы стать отличным последователем Джашинизма. Ты любишь убивать, не щадишь жертв, даже когда они тебя просят, жестокий в бою, но не оставляешь никого умирать недобитым. Тебе буквально осталось только уверовать. — Опять завёл он свою шарманку… — Я не знаю. Я всё ещё сомневаюсь, что мне это надо. С другой стороны, приближение канона и всей той задницы, в которую предстоит окунуться как и мне, так и всему миру шиноби, заставило меня всерьёз задуматься. Дополнительное бессмертие мне не помешает. В религии Хидана, как оказалось, было минимум правил — не удивительно, что такая бунтарская личность, как он, смогла там прижиться, — и в принципе, их соблюдение не доставит мне особого дискомфорта. Однако, я всё ещё не был до конца уверен, действительно ли этот Джашин существует или способность Хидана — чисто результат эксперимента, которому его подвергли члены культа? Поскольку во втором случае я останусь ни с чем. Маска ветра восстановила чакру достаточно, чтобы на ней можно было улететь, так что дальнейший путь я решил преодолеть уже по воздуху. Существо взмыло в небо сразу, стоило нам закрепиться на его спине. В отличие от первых полётов, Хидан не вопил от восторга каждый раз, когда видел что-либо интересное на земле, хотя всё ещё поглядывал вниз, сжимая пальцами «шерсть» маски. Но, надо признать, даже меня всё ещё завораживал вид сверху. Хм, а что если… Хотя, я так давно этого не делал, может и не получиться… Ай, ладно! Маска поднялась выше, чтобы точно не ошибиться с безопасной высотой. Оказавшись на достаточном от земли расстоянии, я прекратил цепляться за существо и завалился вбок, камнем падая с его спины вниз. Потоки воздуха хлестали по лицу, гудели в ушах, заглушая испуганный выкрик откуда-то сверху. Невероятное ощущение, от которого сердца колотятся громче, и на несколько секунд появляется страх разбиться, при этом зная, что этого не произойдёт, даже если маска не успеет меня поймать. Как только существо, спикировавшее следом, оказалось в зоне досягаемости, я поспешил ухватиться за него и снова забраться на спину. Стоило мне закрепиться на существе, как оно резко, что даже голова немного закружилась, снова начало набирать прежнюю высоту. — И что это, мать твою, ты только что устроил?! — шокировано выкрикнул пассажир сзади, испуганно замерев где-то у меня за спиной. Ах, да, я и не подумал, как это может выглядеть для неподготовленного зрителя. — Да ладно, не умер же. — Я тряхнул головой, смахивая волосы, из-за такого «полёта» окончательно растрепавшиеся и налезшие мелкими щупальцами на лицо. — Может, хочешь попробовать? — Да ни за что! А если твоя маска не успеет меня поймать? Я ж в камень обращаться не умею, чтоб меня не размазало! — Успеет, — фыркнул я. — Ну, а если вдруг нет, то я тебя сам же с земли соскребать буду и обратно сошью, что потом никто и не скажет, что тебя расплющило в лепёшку. Хидан с нитей маски переместил руки мне на плечи, слегка сжимая пальцы и явно что-то обдумывая. — Если я разобьюсь, — взволнованно начал он, — купишь мне рёбрышки. Три порции! — выдал он после недолгого молчания. — А не многовато ли будет? — поинтересовался я и тут же получил лёгкий толчок в спину. — Ну, хорошо, договорились. Маска шумно втянула воздух, не слишком-то довольная перспективой ловить сразу двоих. Хидан, немного замешкавшись, всё же накренился, съезжая со спины маски, я сделал то же самое. Мальчишка в виду своего более лёгкого веса и немного замедляющих падение полов плаща падал медленнее, но это не помешало мне пусть и недолго, но посмотреть на смену выражений его лица и насладиться реакцией. Испуг сменился простым удивлением, пацан раскинул руки в стороны, будто пытаясь таким образом замедлить падение. Поймав мой взгляд, он улыбнулся, прикрыв глаза. Понравилось, значит. Сердце ветра легко поймало нас обоих, правда, теперь выходило так, что на «переднем сиденье» оказался Хидан. Не то что мне было до этого какое-то дело, но раньше как-то не доводилось быть смещённым с привычного места. — Ну, как ощущения? — спросил я, пытаясь найти удобное положение. — Охуительно. — Парень поправлял взлохмаченные от ветра волосы, пытаясь снова зачесать их назад. — Только ты рёбрышки мне всё равно купи! — Эй! Мы так не договаривались. Ты ведь не разбился. — Ну, тебе что, жалко, что ли? Ну, хоть одну порцию! — Хидан обернулся, делая самую милую лыбу, на которую был способен. — Да шучу я, куплю тебе твои рёбрышки, дай сперва до города добраться. — Я несильно толкнул парня рукой, чтобы он развернулся обратно. За время разговора и прыжков без парашюта мы успели перелететь границу со страной Огня.***
— Держи. Зайдя в номер, я кинул в сторону Хидана купленное по дороге бенто. Парень недоверчиво осмотрел пойманную коробочку, но, увидев сквозь прозрачную (ого, а прогресс-то не стоит на месте) крышку её содержимое, буквально засиял от радости. Специально выбирал то, в котором побольше мяса, а из всего остального только пара листиков салата, к которым пацан скорее всего даже не притронется, и немного риса. Кивнув в ответ на его радостное «спасибо», я стянул потрёпанный плащ, который ещё до входа в город надел вместо обрывков плаща Акацуки, кинув его куда-то в угол, и устало проковылял после этого в ванную. Несмотря на то, что сама комната была довольно большая (для дешёвого гостиничного номера), собственно сама ванна, теснящаяся вплотную к душевой кабинке, была довольно маленькой, хотя, думаю, для какого-нибудь поменьше ростом — нормального, кисло поправил я себя-шпалу, — она будет более, чем нормальной. Я уже даже не знаю, кого проклинать по этому поводу: собственные гены или не учитывающих людей высокого роста строителей гостиниц, тем более, что последние годы рост метр семьдесят и выше стал нормой. Набрав воду, я кое-как уместился в кадке, откинув голову на бортик. В этом мире, похожем на, если мне не изменяет память, «Японию» (слово, как название страны, звучало крайне странно: оно не говорило об особенностях местности, не носило название какого-либо природного явления или даже предмета и скорее подошло бы для города или не скрытой деревни), люди использовали ванны для отдыха после душа, для которого были отдельные кабинки. Подобное времяпровождение было хорошим способом расслабиться, хотя даже так я не переставал слушать доносившиеся из-за двери звуки, чтобы быть готовым к возможному нападению охотников за головами. Хотя… Я ведь сейчас не один, а уж если на Хидана кто-нибудь вздумает напасть, то это услышу не только я, но и вся гостиница с ближайшей улицей в придачу. И вот, о парне стоило вспомнить, как словно по сигналу тот ворвался в ванную, распахнув настежь дверь. Так и знал, что на защёлку её надо было запереть… — Подвинься, бля, я тоже хочу! — Парень чуть ли не на ходу снимал штаны, выпрыгивая из грязной от крови и пропыленной одежды. — Подождать, пока я выйду, совсем нельзя было? — прошипел я, но всё же постарался вжаться в бортик ванны. Костяные маски с противным звуком скрипнули по эмали. — Да что не так-то? — Хидан плюхнулся в воду, поднимая брызги, и с блаженным видом устроился в горячей воде у бортика напротив. С его точки зрения действительно ничего такого не было. Подобное совместное купание здесь было в порядке вещей, если только в одной ванне или горячем источнике не плескались сразу и парни, и девушки, и дворовые собаки, а для того, кто вырос в деревне, чьей главной отличительной особенностью являлись как раз горячие источники, это тем более было привычным. Только вот у меня возможности привыкнуть к такой части местной культуры не было. Даже в источники не ходил из-за нежелания привлекать внимание, — швы по всему телу не заметил бы только слепой, а хенге быстро слетит из-за потери концентрации. Так что делить ванну с кем-то — для меня в новинку и от того крайне некомфортно. — Ты занял половину ванны! — Я не виноват, что она такая мелкая. И хватит меня пинать, дальше я при всём желании не сдвинусь. Парень бесцеремонно закинул ногу на моё плечо в попытке развалиться поудобнее, на что я вздрогнул. Пусть он давно стал единственным человеком, чьи прикосновения не вызывают у меня желание схватиться за кунай, это казалось перебором. Взгляд скользнул по чужому лицу. Парень слегка улыбался и, казалось, заснул, разморенный тёплой водой. Светлые ресницы были практически не видны на фоне бледной кожи закрытых век. С лица внимание стекло вместе с капельками воды по шее, впадинке ключиц, груди… Так, кажется, я снова начинаю его рассматривать. Фыркнув, я отвернул голову в сторону двери. Какого чёрта со мной вообще происходит? Ну, подумаешь, красивый он. Что, сразу пялиться при каждой возможности? Тем более, что за всю жизнь я повстречал немало людей, которых можно было бы назвать красивыми, и ни разу ничего подобного не было! Оправдание нашлось быстро: тех людей я видел мельком, а с Хиданом общаюсь уже достаточно долго, чтобы начать обращать внимание не только на «общую картину», но и на мелкие детали. Звучало не очень правдоподобно, но всё же такое объяснение более-менее успокаивало.***
Несмотря на то, что уже была глубокая ночь, с улицы по-прежнему раздавались громкие голоса прохожих. Кажется, это была какая-то весьма пьяная компания. Удивительно, что Хидан, в отличие от меня, всё же смог заснуть, не обращая внимания на весь этот балаган. То, что он спит, я понял потому, что несмотря на сильный шорох с соседнего футона, ругани на шумных людей слышно не было. Даже странно. Терпел я недолго и, нехотя поднявшись, подошёл к окну, с помощью чакры создал небольшой, но весьма увесистый камень, выплюнул его на ладонь и не глядя кинул в сторону, откуда доносился шум. Раздался грохот и испуганный вскрик, и я понадеялся, что попал в кого-то из нарушителей спокойствия. По крайней мере, судя по звукам, та компания поспешила убраться. Тишина… Стоило вернуться обратно, как с соседнего футона раздалось подозрительное мычание, а шорох на несколько секунд прекратился. Неужели он всё-таки проснулся? Я лежал, глядя на слабо освещённую лунным светом щель между досок на полу, вслушиваясь в происходящее за спиной. Зевок, возобновившийся шорох, слабое мычание, а затем, судя по всему, Хидан поднялся на ноги, прошлёпав босиком по деревянному полу ко мне. Я не реагировал. В голове было три сценария: либо он поймёт, что я не сплю, и начнёт докапываться, либо попытается сделать какую-нибудь глупость, либо… просто постоит секунд десять и пойдёт, допустим, в ванную. И из всех возможных вариантов, он выбрал именно второй — немного потоптавшись на месте, опустился на мой футон, прижимаясь к моей спине так, что уткнулся лицом прямо между верхних масок. Я не сразу среагировал на этот наглёж. Подумал. Вздохнул. — Ты слишком близко. Тело за спиной вздрогнуло. Вероятно, Хидан только сейчас понял, что я не сплю. Интересно, как бы он тогда объяснялся утром? — Раньше тебя это не особо волновало. Я хотел было переспросить, но замолчал, потому что понял, о чём речь. Примерно год назад, если я правильно посчитал, Хидан обзавёлся странной привычкой приваливаться ко мне на плечо и засыпать. Иногда я позволял ему спать так всю ночь, иногда осторожно перекладывал, когда надоедало быть подушкой, но никогда не возражал и не спрашивал. И сейчас я впервые задумался о причине таких действий. Простая хотелка или он так пытается быть поближе и заставить меня привыкнуть к этой доверительной близости? Парень практически вжимался лицом в мою спину и даже на несколько секунд перестал дышать. — Я твоё основное сердце почти не слышу, — неожиданно снова заговорил Хидан. — Похоже, оно скоро остановится. — Я в курсе. Любая маска сможет заменить его своим, так что пока они живы, мне не о чем беспокоиться. Разве что, если не успею его заменить до начала какого-либо сложного боя, будет тяжеловато. Конечно, из защитных техник всё ещё оставался покров молнии, но с ним я практиковался исключительно в скоростном аспекте. Конечно, если ударить такой голыми руками или кунаем, то будет очень больно, да даже камень раскрошится за счёт стихийного преимущества, но вот сильная атака возможно ещё сможет пройти. Я не знаю. — Помнишь, когда мы впервые встретились, ты сказал, что я не смогу тебя ранить, если ты сам мне это не позволишь? — Бля-я, да что ж его так пробило-то на ночь глядя?! — Так почему ты позволил? — Спи, — раздражённо прошипел я, — или хотя бы мне не мешай. Я не желал продолжать этот диалог, тем более, что у самого адекватного ответа на данный вопрос не было. Просто… Захотел? Выходит, что так. Но зачем? Хидан обнял меня со спины, почти прижимая к себе. Его руки слегка дрожали по неизвестной причине. Я с удивлением подметил, что этот жест не вызвал незамедлительного желания вскочить и отшвырнуть нарушителя моего личного пространства в противоположную стену. — Если бы я только был там, когда тебя пытали, то убил бы этого ублюдка на твоих глазах, — вдруг процедил парень. — Я бы заставил его страдать. Я не ответил. По правде говоря, я совсем не хотел, чтобы Хидан был там и видел меня в таком состоянии. Особенно в последний день… По спине пробежал холодок, а пальцы сжали ткань футона от нахлынувших воспоминаний. Если бы я только знал, что ОН насилует заключённых за попытки побега, то не стал бы поступать так опрометчиво, если бы вообще решился бежать. С тех пор я никому не позволял к себе прикасаться — любое, даже случайное касание напоминало о руках с искривлёнными пальцами, что удерживали меня на месте, не давая сбежать, и до синяков сдавливали рёбра. Слишком сильно отпечаталось пережитое в моей памяти. Однако с недавних пор что-то изменилось. Я кинул взгляд на бледные руки уснувшего жреца. Его прикосновения давно перестали вызывать неприятные ассоциации. И сейчас, когда спину щекотало тёплое дыхание, я снова задумался о том, что позволяю ему слишком многое, подпускаю слишком близко. Не оттолкнул от себя тогда, когда это было ещё возможно, и позволил закрепиться ненужной привязанности. «А действительно ли я жалею об этом?»