Очнувшись от липкого, полного недавней слабости сна, я смог понять только то, что меня куда-то несут. Перед глазами всё плыло и застилалось пеленой, а в ушах стучало, не позволяя расслышать ничего вокруг. Но длилось это недолго и через пару секунд я вновь потерял сознание.
В следующий раз, когда вязкое марево перед глазами рассеялось, я уже лежал на чём-то мягком, а сквозь муть в глазах можно было разобрать мельтешащую фигуру. Я попытался что-то сказать, но из горла вырвался лишь неразборчивый хрип, услышав который фигура замерла, а в темноте перед моими глазами сверкнули две красные точки, снова погружая меня в сон.
Очнувшись уже в третий раз, я наконец смог увидеть, где нахожусь. Это было похоже на полузаброшенный деревянный дом, который ещё не начал разваливаться, но было очевидно, что здесь уже долгое время никто не жил, и на стенах уже собиралась плесень. Сквозь разбитое окно задувал ветер, колыша тонкую, изъеденную молью шторку, а иногда, при особо сильных порывах, и полуотвалившуюся дверь шкафа, нещадно поскрипывающую заржавевшими петлями. Посмотрев в другую сторону, я заметил сидящего на стуле Хидана, сюрреалистично облепленного воронами и немигающим взглядом смотрящего куда-то перед собой. Он не сразу заметил, что я пришел в себя.
— Хидан?
Парень резко подскочил, вороны разлетелись с громким карканьем, собираясь рядом в человекоподобную фигуру, принимающую знакомые черты. Молчание длилось почти минуту. Тишина разбавлялась лишь звуком ветра и скрипом дверцы шкафа, пока наконец Хидан не заговорил первым, опасно набрав воздух в лёгкие для длинной и явно нецензурной речи.
— Какого хуя ты это сделал?! — тут же резануло по ушам. — Ты ж, блять, в курсе, что всё ещё можешь умереть? — я не нашёл, что ответить, даже если бы постарался проанализировать свой поступок сейчас. — Ничего не случилось бы, если двухвостая поймала меня.
— Как минимум она могла бы перекусить тебя пополам, — усмехнулся было я, но мышцы лица отозвались болью.
— И что?! — снова начал заводиться Хидан. — Я же сказал, что всё равно от этого не умру! А…
— Хидан, успокойся, — попытался разгладить обстановку вороний клон, но, кажется, взбесил жреца ещё сильнее.
— Как, блять, я должен тут успокаиваться?!
Не особо отдавая отчёт своим действиям, я просто схватил его за руку, рывком притягивая к себе. Правда, тут же пожалел об этом — кажется, моя собственная рука чуть не оторвалась от такого, подозрительно полыхнув жаром. Только сейчас я обратил внимание, насколько сильно обожжена кожа.
— Ты какого хрена вообще делаешь?! — Хидан, не способный по причине своей относительной миниатюрности по сравнению со мной, попытался вырваться, на что я лишь сильнее, насколько это позволяло моё состояние, сдавил его в объятиях. — Пусти меня, придурок штопанный!
Я не отвечал на его ругательства и проклятья, хотя было достаточно неприятно, когда тот колошматил меня по груди, как истерящая девица. Так как любые попытки успокоить себя Хидан сейчас воспринимает в штыки, лучше просто дать ему перебеситься как следует, высказать всё, что он думает и так далее.
Вороний клон Итачи всё это время тактично молчал и лишь внимательно смотрел, от чего наконец настигло осознание, что я лежу без маски. Попытавшись прикрыть лицо краем одеяла, невольно вздохнул. Кожи на теле в некоторых местах совсем не осталось, и клон, если не прямо сейчас, когда он достаточно далеко для этого (с его-то минусовым зрением), то чуть раньше наверняка видел нити. Я стиснул было зубы от недовольства, но прикусил плотную массу чёрной ткани, которой был забит рот. Странно, что я всё ещё могу более-менее понятно говорить.
А ещё захотелось курить, хотя сейчас это не лучшее решение. О, кстати о сигаретах. А эти двое сумку-то после боя забрали? Она наверняка могла уцелеть: перед битвой я заранее положил вещи туда, куда разрушительные техники скорее всего не достали бы, а в ней были все мои вещи, включая сменную одежду и коллекцию недочитанных книг. И где мы вообще сейчас находимся? Как долго я был в отключке? Множество слабо связанных между собой мыслей роились в голове, пересекаясь, смешиваясь и заменяя друг друга.
— Больше никогда так не делай, — наконец, Хидан успокоился и перестал дёргаться, бубня мне куда-то в шею.
— Ты про то, что я сделал сейчас, или про драку с двухвостой?
— Да, и про неё тоже, — Хидан притих на какое-то время, не двигаясь и кажется даже не дыша, после чего кинул взгляд исподлобья на вороньего клона. — Итачи рассказал мне всё, пока ты был в отключке.
— Пришлось, — клон неопределённо повёл плечом. — У него было много вопросов.
— Раз ты здесь, я так понимаю, ты решил прислушаться к моим словам?
Я попытался приподняться на локтях. Получилось, но ненадолго. Мало того, что нити подозрительно достоверно имитировали слабость мышц, так ещё и чакроистощение давало о себе знать.
— Тебе лучше сейчас не напрягаться, — заметил между делом Учиха, присаживаясь на стул, с которого чуть раннее вскочил Хидан. Парень до сих пор обиженно сопел мне в плечо, ругаясь на родном матерном, правда, не обращаясь ко мне конкретно. — Стоит признать, сперва я не думал отклоняться от изначального плана, но тот диалог никак не выходил у меня из головы. И на самом деле над многими вещами из твоих слов я думал и раньше, но… — Итачи вполне себе человеческим жестом потёр переносицу, на которой залегли усталые морщины. — Просто игнорировал эти мысли или придумывал отговорки. Даже когда из-за бездействия Хокаге погиб Шисуи, даже когда мне пришлось убить родителей своими руками и отправиться в изгнание.
— Я уже сказал тебе, что ты идиот, — фыркнул откуда-то снизу Хидан, невежливо перебивая исповедь Учихи.
— А можно я дослушаю, что было дальше? — стукнул я его легонько по белобрысой, растрёпанной сейчас макушке.
— Я был не прав, — будто не слыша нас, продолжал Итачи, слеповато глядя мимо моего плеча. — Во всём. Я следовал тому, чему меня учили. Защищать деревню, делать всё ради неё, быть идеальным убийцей, чтобы служить.
Учиха впервые на моей памяти поджал губы, выражая хоть какие-то эмоции. Широкие рукава плаща слегка зашевелились — пацан (как есть пацан же) сцепил пальцы обеих рук в замо́к.
— Я ничего не делал сам, лишь выполнял приказ, словно бездушная кукла, — вздохнул почти с отчаянием этот альтернативный гений, а я неожиданно понял, что с высоты своего возраста начинаю потихоньку вести себя как сварливый дед. Потому что начинающуюся истерику Итачи захотелось прервать хорошей затрещиной, чтобы нюни не разводил…
Однако выплеск чувств этому бревну был необходим.
— Но был один человек, которым я дорожил больше, чем деревней. Мой брат. Поэтому, когда старейшины дали мне выбор — убить всех самому и оставить Саске в живых или позволить АНБУ сделать всю работу, но уже не оставив никого, я выбрал первый вариант… — Итачи уже начинало трясти, и он был близок к предистеричному состоянию, но этого всё равно было мало.
Чёртовому миру шиноби однозначно не хватало психиатров. Остались только психи.
— И даже после всего этого ты продолжал сохранять верность деревне.
В этот раз уже я не удержался от того, чтобы ткнуть Итачи в его глупость, погружая пацана в его собственные переживания, чтобы он заново всё переосмыслил и смог на более взрослую голову подумать, что же он натворил.
— Старейшины сидели на своих тронах и чесали задницу, позволяя ситуации с Учихами накалиться до предела, а потом с помощью шантажа трусливо подбили тебя на самоличное участие в геноциде. И ты даже ничего им после этого не сделал. Более того, ты даже как мог оправдывал их «защитой Конохи». Только вот разве защитники и герои скрытых деревень сваливают свою работу на другого? Они обвиняют его в преступлении, лишь бы самим остаться чистыми и незапятнанными?
Дрожь Учихи усиливалась с каждой секундой, пока тонкая плотина, сдерживающая и без того тяжёлые эмоции, наконец не рухнула. Резко вскочив со стула и отпихнув его так, что тот упал, Итачи принялся нервно расхаживать по комнате, впиваясь пальцами в собственную голову, ероша неаккуратно причёсанные сослепу волосы и судорожно дыша.
— Да потому, что ты был прав, когда сказал, что воля огня промыла мне мозги, так, что я не замечал очевидное! — раздался его сорванный голос. — А если и замечал, то игнорировал, ведь всё делается на благо Конохи! И да, я понял, что правда ничего не знаю о своём брате! Я могу понаблюдать за ним и сказать, что он делает сейчас и как себя чувствует. Я могу рассказывать, каким Саске был в детстве, и ни разу не ошибиться, но я совершенно не представляю, как он поведёт себя после выполнения своей цели! Я не знаю, вернётся ли он в Коноху хоть когда-нибудь, ведь там его ничто не держит! Всех близких ему людей я убил своими руками и продолжаю это делать, медленно убивая себя!
Долгий истеричный монолог закончился, и повисла звенящая тишина. Хидан, подозрительно притихнув у меня на груди, тихо матерился под нос «охренеть его прорвало», и, честно говоря, я и сам был в шоке. Никак не ожидал, что мои слова окажут такой сильный эффект, что он в итоге додумается до такого…
— Я уже предлагал тебе решение. Расскажи брату всё и, если после этого он передумает тебе мстить, идите вместе в Коноху, убейте Данзо и заодно покажите всем остальным, какие грешки всё это время скрывала их «самая лучшая и благородная» деревня, — всё же нашёл я слова, невольно приобняв примолкшего Хидана.
— Не думаю, что стоит делать именно так… — растерянно, всё ещё упёршись установки мозга, отозвался Итачи.
Так, похоже не до конца я ему мозги вправил. Ну ничего, я в лепёшку расшибусь, но доведу это дело до конца.
— Ну, можно конечно обойтись без этого, если ты хочешь, чтобы твой брат дошёл до желания убить не только Данзо, но и вообще всех. В конце-концов, убийство Учих аргументировалось защитой всех остальных жителей, а значит — они тоже виноваты в произошедшем.
— Охуенная у тебя логика — пара гондонов из деревни виновата, значит — виновата вся деревня, — фыркнул развесивший уши Хидан, без стеснения стиснув мои бока.
— Да кто бы говорил! Сам вырезал всю Югакуре за то, что верхушка решила сделать из неё дорогой курорт.
— Вообще-то это не то же самое! — энергично принялся спорить Хидан. — Те, кого я убил, согласились на отказ от жизни шиноби, зная, что это повлияет не только на их жизни, но и на жизни тех, кто вообще не хотел этого дерьма! Им было плевать, они решили, что раз так будет лучше для них, то и для всех остальных тоже.
— Разве есть в этом что-то плохое? Люди Югакуре и их дети перестанут умирать на опасных миссиях…
Мы с Хиданом посмотрели на Учиху как на идиота. Каким он собственно и был.
— Люди Югакуре были шиноби, — тоном воспитателя в саду для отстающих детей объяснял я. — И их обучали как шиноби только затем, чтобы отобрать работу? Думаешь, им так просто было бы влиться в новую жизнь? Те, кто каким-то чудом получил нужные навыки и деловую хватку, смогут подняться в новой деревне. А остальные? Лучшее, что им светит — быть обслуживающим персоналом с заработком меньше, чем у генина, и презрительными взглядами окружающих за запачканные кровью руки. По-твоему, такая жизнь будет лучше? Хидан оказал шиноби Югакуре большую услугу, убив их до того, как они начали познавать все «прелести» мирной жизни.
Учиха удивлённо поднял брови, заметно «оттаяв» от состояния отморозка. Видимо, он даже не пытался взглянуть на ситуацию с подобной точки зрения. Эх, ты, пацифист недоделанный…
— Вот где ты с таким мнением шлялся, когда глава Югакуре принимал это дерьмовое решение? — проворчал Хидан, медленно сползая с меня. Поднявшись на ноги, парень пристально оглядел те части моего тела, которые не были скрыты тонким дырявым одеялом и оценивающе прищурился. Я бы на его месте не смотрел. — Знаешь, ты какой-то сегодня… немного…
— Та-ак. Не смей, — по выражению лица Хидана я понял, что он сейчас скажет очередную глупость…
— Несобранный! — и тут же он залился в приступе смеха.
Сам придумал — сам посмеялся. Очень зрело.
— Сволочь белобрысая…
Ну мне ж тяжело смеяться в таком состоянии!
По крайней мере, он уже не так сильно переживает.
Вороний клон некоторое время стоял в ступоре, пока, видимо, не понял шутку. Правда, его реакция ограничилась лишь коротким смешком и сдержанной улыбкой, больше похожей на лицевой тик.
— Вы двое странные, — вот уж кто бы говорил, — но, думаю, мы сможем сработаться.
— О чём это ты? — прикинулся я дурачком.
— Короче, раз мы лидера не очень любим, — начал отвечать за него Хидан, экспрессивно взмахнув руками, — то Итачи предложил нам сделать своё Акацуки без Пейна и охоты за всякими джинчурики, но с его братом. А ещё он рассказал, что нам пиздели и настоящий план Акацуки — говно. И что нам стоит этому помешать, иначе самим хуёво будет.
— Я-то может и не против, — пребывая в лёгком шоке от такой информации, ответил я. — Но может не стоит обсуждать это здесь? Зецу может нас подслушивать.
— Не может, — ответил клон Итачи с толикой гордости. — Я кое-что смыслю в фуиндзюцу.
В общем, Итачи чуть более подробно пересказал мне всё то, что только что вкратце объяснил Хидан…
А затем рассыпался на кучу ворон, будучи больше не в состоянии поддерживать технику.
Дальнейшие несколько дней снова покрылись пеленой тумана: я не мог есть, не мог самостоятельно ходить и почти всё время пребывал в полусне. Клон Итачи периодически материализовывался снова, чтобы помочь с моим лечением. Ирьенином он не был, но базовым навыкам оказался обучен. Хотя, с моим телом и ирьенины не разберутся, ха. Скажут что-то вроде «отсутствуют почти все жизненно важные органы, оставшихся больше, чем необходимо. Заключение: какого хрена это всё ещё живое?» Неуместные шутки помогали оставаться в хорошем расположении духа, когда ты лежишь практически по кускам. И я стабильно оставался в таком состоянии, пока одной ночью мне резко не поплохело.
Тогда я внезапно проснулся от того, что не мог дышать. Тело онемело и покрылось каплями холодного пота. Я не мог издать ни звука, чтобы позвать на помощь. Уставший Хидан так и спал в положении сидя, подперев голову рукой, а вороны, рассевшиеся по комнате, молча наблюдали своими глазами-бусинами, пока всё не закончилось, и я не провалился в темноту.
И эта самая «темнота» встретила меня тошнотно-знакомым морем алых ликорисов.
Не думал, что когда-нибудь буду рад здесь оказаться. Больше не было боли и отвратительной слабости физического тела, даже захотелось остаться здесь подольше. Красные цветы вокруг, казалось, источают свет, освещая собой это загробное царство тьмы.
— Ну и ну. Я и не ожидал гостей так скоро.
Твою-то ж мать!
От неожиданности я подскочил на месте, развернувшись в воздухе. Фигура, так похожая на Хидана в его ритуальном раскрасе, стояла прямо позади меня. На руке у сущности висела корзинка, в которую тот собирал ликорисы. Больше всего меня удивляло то, что я, собственно, и не удивлён такой картине в принципе.
— Что-то вы с Хиданом за последнюю неделю застыли на месте. Ни жертв, ни даже простых убийств, — скучающе произнесло божество, бегло осматривая меня и морщась. — Хотя я догадываюсь, что могло к этому привести.
Фигура щёлкнула пальцами, и тут же рядом из-под земли выросла призрачная фигура… Нии Югито. Да, она не умерла тогда от ритуала Хидана, но всё же, как и я, оказалась «помечена». Похоже, её запечатывание завершили без нас — Пейн отстающих не ждал.
Бывшая джинчурики смотрела пустым взглядом перед собой, словно призрак. Что, по сути, недалеко от правды. Джашин щёлкнул пальцами над её ухом, после чего Югито будто очнулась от транса.
— Ты, — мгновенно узнала меня куноичи, приняв воинственный вид. — Значит всё это было не зря… — По её лицу вдруг расползлась почти безумная улыбка. — Раз ты здесь, значит ты всё-таки сдох, ублюдок из Акацуки!
— Акацуки то, Акацуки это… — откровенно устало произнёс я. — Я не простой смертный, так что можешь не радоваться раньше времени и лучше подумать о своей участи. Кстати, как там твои ученики? — я ухмыльнулся, глядя на то, как искажается в гневе лицо куноичи.
Нарываюсь? Да, но мне можно, моё тело в другом месте.
Югито бросилась было на меня с яростным воплем, но тут же её тело окутал чёрный шлейф, будто чернильное облако. А затем исчез, забрав с собой куноичи.
— Думаю, если вы читаете мои мысли, то уже в курсе о произошедшем, — невесело произнёс я, отмахиваясь от оставшегося чёрного дымка. — К сожалению, моя регенерация не такая быстрая, как у Хидана… И я извиняюсь за доставленные неудобства.
Эта штука пугала меня хоть и меньше Хаширамы (как минимум потому, что навредить мне Джашин пока что ни разу не пытался), но всё равно достаточно, поэтому вежливость в таких разговорах я старался проявлять для меня максимальную.
— Вот как? — безучастным голосом спросило божество, больше сосредоточенное на плетении венка из собранных ликорисов. — К сожалению, я не могу дать тебе бессмертие сейчас, но… Это не значит, что я не стану помогать. Как я говорил, я забочусь о своих последователях. — Он немного промолчал, а затем добавил всё так же скучающе: — Но всё-таки ценный божественный дар даётся не просто так.
Да, пожалуйста! Я на всё соглашусь, если мне не придётся воскрешать для этого Хашираму!
— А если это будет прыжок в жерло вулкана? — Джашин засмеялся, опять прочитав мои мысли. — Но не волнуйся, тебе всего лишь надо избавиться от кое-кого. Демон Морьё. Тебе явно должно быть знакомо это имя.
Морьё… Морьё… Что-то припоминаю, но…
А!
Морьё, Страна Демонов, жрица! Четвёртый фильм! Только, во-первых, разве его события не закончились немного раньше? А во-вторых, там разве не должен всё решать джинчурики девятихвостого?
— А регенерацию мне, получается, тоже джинчурики девятихвостого отдавать? — опять прочитала мои мысли сущность, уже закончившая плести венок. — Когда цели богов или демонов расходятся, они становятся врагами. Конечно, кто-то назовёт наши с Морьё цели похожими, но это вовсе не так. И предвидя твой вопрос: я не смогу расправиться с ним сам. Мы находимся на разных планах и добраться до него я могу только через смертных последователей. Так что, ты согласен?
Я смог лишь молча кивнуть, переваривая доставшийся мне «квест».
— Сделка заключена! — с этими словами бог весело водрузил венок мне на голову и хлопнул в ладоши.
Все ликорисы мгновенно вспыхнули, и я ослеп от алого света. Открыв глаза, я уже был не в мире мёртвых. Всё те же полугнилые деревянные стены, беспокойный Хидан… И краем глаза я увидел побледневшего, сползающего по стене Итачи.
***
— Значит, нам надо пойти за три пизды и убить одного демона, чтобы отработать твою регенерацию? — прокомментировал Хидан мой рассказ о произошедшем, задумчиво постукивая указательным пальцем по своим губам. — Нет, если это делается для Джашина-самы, я только за, но…
— Но тебе лениво идти настолько далеко, — заключил я, откинув голову на бортик ванны.
Хидан аккуратно отмывал мне волосы от спёкшейся крови в старой, специально вычищенной для этого ванной. Водопровода тут не было, так что ему пришлось бегать к ближайшему озеру, а Итачи нагревать воду катоном. Я предлагал использовать свои маски, но это оказалось очень зря: если Хидан просто на меня прикрикнул, то Учиха целую лекцию прочитал о вреде использования очага при чакроистощении. Моё восстановление хоть и пошло быстрее, но помощь посторонних мне по-прежнему требовалась.
— Да, лениво. А тебе как будто нет? — фыркнул парень на такой правдивый ответ, чуть дёрнув меня за очередной образовавшийся колтун.
— Я не знаю. Большую часть своей жизни я только и делаю, что шатаюсь туда-сюда.
Я прикрыл глаза, когда гребень прошелся по влажным волосам.
— Эх, ты, — язвительным тоном протянул Хидан. — В твоём возрасте все уже оседают на одном месте да внукам байки из жизни травят.
— Вот только внуков мне не хватало! — фыркнул я показательно ворчливо. — Тебя с головой достаточно. И масок. Они порой сами как дети.
— Про Итачи не забывай. Он теперь тоже в нашей команде.
Пока Хидан говорил, с волос его прохладные тонкие пальцы как-то незаметно-медленно перебрались на шею и плечи. Сильные, но аккуратные прикосновения того, кому я доверял, откровенно расслабляли в тёплой воде. Я откинул голову назад, так и продолжив сидеть с закрытыми глазами, а потому не успел заметить, когда Хидан наклонился достаточно близко, чтобы с победным «хе!» впечататься в губы резким поцелуем.
— Ну, и что это сейчас было? — пробормотал я в чужие губы.
— Поцелуй, — хитро улыбнулся мальчишка. — Забыл уже, что это такое, старик?
— Ой, ну хватит тебе, — ворчливо отозвался я и сполз ниже в бадье. — Сотня лет для бессмертного не возраст. Да и вообще выгляжу я на все тридцать, — как-то немного даже обиженно ответил на очередную колкую фразу.
— Только ли выглядишь? — парень расплылся в ехидной лыбе, слишком ласково для безумного сектанта проведя пальцами по моим плечам и ниже, к ключицам.
— Хочешь проверить? — с вызовом ответил я встречным вопросом и подался ближе к его лицу.
— А если да?
Хидан резво перемахнул через бортик ванны, подняв брызги тёплой воды. Одежды на нём, ясное дело, уже не было, что подтверждало, что парень-то готовился к его затее заранее. Его бледная кожа тут же покрылась россыпью блестящих под древней лампочкой капель, а обычно зачёсанные волосы умудрились напрочь намокнуть и теперь хаотично свисали по бокам от его лица.
В этот раз уже я затянул этого невозможного мальчишку в глубокий поцелуй, рывком притянув к себе столь близко находящееся тело. Рука не отвлекающегося от откровенного действа Хидана прошлась по моей ключице, скользнула ниже, по груди, пересчитав каждый стежок на швах, спустилась к прессу, задевая несколько ниток. Когда тонкие, длинные пальцы, успевшие согреться в тёплом помещении, нырнули между нашими телами ещё ниже, я рвано выдохнул. Прикосновение на твердеющем члене отозвалось самыми яркими, новыми ощущениями, похожими на волны жара — приятного, дурманящего и затягивающего в череду мыслей «хочу его, хочу его, хочу».
Хидан, с влажным чмоком оторвавшись от поцелуя, смочил пальцы собственной руки слюной, пошло пройдясь по ним языком, и завёл руку себе за спину. Сразу видно, кто тут даже теорию не изучал, дурной. И как бы мне не нравилось смотреть, стоило остановить его до совершения роковой ошибки. Первый раз — а первый ли для этого горячего парня? — даже для выносливых шиноби хотелось совершить хотя бы в рамках приличий.
— Это не поможет, — обхватив тонкое запястье, на котором просвечивали синюшные линии вен, я потянул руку Хидана. — Тебе всё равно будет больно… — я поймал на себе заметно расстроенный взгляд, — так что давай сейчас сделаем это немного по-другому.
— То есть ты?.. — распахнул глазищи пацан, подумав совсем не о том.
— Закатай губу, — буркнул я.
С этими словами я аккуратно надавил Хидану на поясницу, заставляя опуститься на себя полностью. Его лёгкое тело не доставляло никакого дискомфорта, лишь ощущаясь совсем ново вот так — обнажённым. Опустив руки ниже, я с довольным хмыком сжал упругие бледные ягодицы, ненароком коснувшись кончиками пальцев нежной промежности, и сам качнул бёдрами. Соприкоснувшиеся члены смотрелись в этом положении невероятно возбуждающе. Не помню, когда в последний раз — возможно, никогда — настолько хотелось самой обычной человеческой разрядки.
Хидан, со стоном весь затрясся от предвкушения, когда я запустил руку между нашими телами. Но на полпути остановился и, не успел Хидан начать возмущаться, из шва на предплечье выскользнуло несколько ниток, словно змеи обвиваясь вокруг возбуждённой плоти.
— Еба-ать… — протянул Хидан, рефлекторно двинув бёдрами. — Я так и знал, что ты свои нитки для этого используешь!
Даже в таком состоянии он продолжал говорить… Надо бы это исправить. Честно признаться, я уже давно не использовал нити для подобных целей, как-то всё не было желания и возможности. Зато незанятыми руками можно было заняться другим, например, удерживать на месте непоседливого пацана. Хидан ёрзал, активно распускал свои руки, лез за поцелуями, а то и вовсе начинал кусаться. Но сжавшиеся нити немного поубавили пыл, вызывая у него протяжный стон, а у меня — туман похоти перед глазами, словно мутная пелена.
Хотелось ещё. Большего.
Разделявший мой дурман Хидан прошелся языком по шву на лице, пересчитав каждый стежок и оттягивая их зубами. От очередного движения нитей, скользящих между телами, он запрокинул голову с протяжным стоном «хорошо-бля-я». По лицу стекла прозрачная капля воды — пота? — уже нельзя было разобрать. На задворках сознания мелькнула мысль, что по окончанию процесса нам придётся мыться заново… Но это будет потом. Ещё больше нитей вылезло из шва, начав ласкать самые чувствительные места на теле Хидана, массируя мышцы и обхватывая. Парень вскрикнул, впиваясь ногтями мне в лопатки, наверняка оставляя там царапины, что, впрочем, было совершенно не важно. Невольно рыкнув, я прижал его к себе едва не сдавив до хруста. От движений вода из ванной выплёскивалась на пол, заливая старые доски, но нам было плевать.
Пульсирующие движения нитей на членах подводили всё ближе к краю, в комнате становилось всё более жарче и душно. Я откинул голову назад, тяжело и сбито дыша. Хидан поспешил воспользоваться моментом, в порыве страсти подобно вампиру впиваясь мне прямо в шею и слизывая выступившую кровь, будто всю жизнь этим и занимался. Я оттянул его голову за волосы, заглянув в совершенно шальные малиновые глаза, и, спустившись короткими укусами с его подбородка до кадыка, впился зубами в основание шеи в ответ. Переместив руки на чужую спину и невольно царапая её ногтями, я прижимал Хидана к себе ближе, плотнее, желаннее. Нити двигались всё быстрее, уже живя отдельной жизнью и обвивая то запястья, то бёдра. Долго мы таким темпом не продержимся, и я, немного протрезвев, слегка замедлился.
Однако Хидан явно думал иначе. Потеряв столь приятные ощущения, почти подогнавшие к краю, он начал раскачивать бёдра, потираясь промежностью почти с отчаянием.
И он же не выдержал, первым излившись с громким криком, переходящим в полустон, полускулёж, и тяжело уронил голову мне на плечо, жарко дыша в шею. Я кончил сразу после, прикусив его за плечо, чтобы заглушить низкий крик удовольствия.
Нити вернулись на свои места, будто ненароком ополоснувшись в остатках воды. Всю ту минуту, что мы просто пытались перевести дыхание, позорно долго для шиноби, я смотрел на тусклую лампу, мигающую от того, что в неё бился глупый мотылёк…
— Ты там живой? — первым поспешил нарушить молчание Хидан, не двигаясь.
— Более чем, — невозмутимо отозвался я и провёл рукой по чужим мокрым волосам, спутавшимся от активных телодвижений.
— Охуенно, — парень наконец слез с меня, улыбаясь так счастливо и довольно, что аж ослепнуть можно, и погрузился в воду с противоположной стороны бедной бадьи. — Надо будет как-нибудь повторить. И в этот раз по настоящему, как положено.
— Для «как положено» ещё подготовиться надо, — заметил я небрежно, почесывая разбереженные раны.
— Ну, раз так, то у нас ведь для этого полно времени, да? А чё вообще делать надо? — спросил легкомысленно парень, видимо, не так поняв мои слова.
— Ай, потом объясню, — отмахнулся я, не желая после сладкой неги обсуждать нечто подобное.
— Кстати, а ты меня или я тебя? — хитро улыбнулся Хидан, скалясь сытым котом.
— Что? А, это… На второй вариант можешь даже не рассчитывать.
— Ну-ну, посмотрим. Ты раньше и джашинизм принимать не хотел.
— Нашел, с чем сравнивать, — буркнул я.
С джашинизмом у меня хотя бы не было связано никаких психотравм…
Хидан вылез из ванны и протянул руку, помогая выбраться мне. Теперь, когда всё приятное закончилось, я снова мог ощутить не до конца восстановившееся тело. Ноги тряслись от слабости, и приходилось опираться о стены при ходьбе, чтобы не упасть. Часть кожи успела отрасти заново, но парой десятков новых швов я всё-таки успел обзавестись.
Аккуратно делаю шаг, другой — и я едва не падаю, поскользнувшись на мокром деревянном полу. Благо, что с реакцией шиноби Хидан вовремя подставляет плечо, а затем помогает завернуться в полотенце, полностью выдерживая мой далеко не маленький вес. Хотя было бы что выдерживать — одни нитки. Как же я ненавидел такие моменты беспомощности. Приятно конечно, когда о тебе заботятся, но я просто стыдился показывать свою слабость перед другими. Даже перед близким человеком.
Смешно — неубиваемый монстр, машина для убийств сейчас — не может сделать и пары шагов, не оступившись на ровном месте.
— Ну, а что ты хотел? Думал, получишь регенерацию и сразу будешь скакать и прыгать как горный козёл? — внезапно спросил Хидан. — Не с твоими ранами — даже у меня так быстро не зажило бы. Просто на то, на что ушло бы несколько недель, ты потратишь всего пару дней.
— Ты, что, тоже теперь мысли читать умеешь?
— Нет, просто у тебя на лице написано: «как же хуёво, что мне всё ещё нужна помощь, я ненавижу себя за это!»
Я не нашелся, что на это ответить, так что дальнейший путь до комнаты прошел в абсолютной тишине, прерываемой только вороньим карканьем. Птицы, скопившиеся толпой у окна, снова собрались в единую фигуру, но одна — та, у которой один глаз был заменён шаринганом, почему-то осталась.
— Думаю, моя помощь здесь больше не потребуется, — пояснил Итачи, рассеянно поглаживая птицу. — Я не могу присутствовать с вами постоянно даже в виде клона, так что… Вы, что, подрались? — удивлённо спросил Учиха, прищуривая слепые зенки.
И тут я понял, что мы оба покрыты царапинами и укусами, которые ещё не успели зажить… Упс.
— Да, можно и так… — начал было оправдываться я.
— Мы поебались! — гордо произнёс Хидан, не давая мне даже малого шанса договорить.
Повисла неловкая пауза.
— Кхм, сделаю вид, что я не слышал этого, — пробормотал Итачи, однако стремительно и густо покраснев в лучших традициях эмоциональных родственников. — В общем, если снова понадоблюсь — используете эту ворону, чтобы связаться со мной.
— Как нам её использовать? Привязывать письма к лапе? А если дело срочное?
Ну, не говорить же через неё, как через телефонную трубку!
— На самом деле, всё куда проще: передай ей немного чакры и сформируется клон, который при развеивании передаст мне информацию. Только, пожалуйста, не слишком часто, у меня всё-таки не так много чакры.
С этими словами клон снова развеялся. В этот раз все вороны, кроме той самой, улетели в разбитое окно. Птица с пофигистичным видом чистила свою голову лапой, забавно почёсываясь коготками и усевшись на спинке кровати. Со вздохом я сел на мягкий матрас, смиренно принимая свою новую ответственность в виде… вороны.
***
Путь к стране Демонов был неблизкий. Усложнялось всё армией каменных големов — прислужников того самого Морьё, встретивших нас на границе. Разрушить их было невозможно, а вот замедлить огромным болотом — вполне. Джоунин с символикой Травы, что вместе с остальными пытался их задержать, благодарственно махнул мне рукой под осуждающий взгляд коллеги из Песка. Мелкие скрытые деревни относились к Акацуки чуть более лояльно, поскольку не пострадали от их действий. Ну, кроме одной, ха. Но там и возмущаться больше некому.
Вокруг храма жрицы было множество трупов её защитников, но судя по тому, что внутри горел свет и слышались голоса, атака всё же провалилась. А ещё… Несколько растущих рядом деревьев выглядели странно. Как минимум в этой местности такие не растут, как максимум — они выросли прямо на ступенях храма. На всякий случай я стукнул по одному из них рукой — дерево как дерево, не вражеская маскировка.
Что-то мне резко стало не по себе.
— Вы, наверное, те самые наёмники? — какой-то парень в очках и колоритно устаревшей униформе храмовой стражи вышел вперёд. — Прошу, проходите. Жрица уже ждёт вас вместе с другой группой.
«Другая группа?» А, ну да, нас предупреждали, что на всякий случай они наняли сразу две группы шиноби для защиты жрицы, но я тогда не придал этому значения. Ну, не может же это быть Узумаки, он сейчас технику новую изучать должен! Должен же? Или уже нет? Чтоб я ещё помнил эту вашу хронологию!..
Раздвижная дверь открылась, пропуская нас внутрь. В помещении, на воистину королевском пьедестале сидела та самая жрица, а перед ней та самая «другая группа»…
Я тяжело вздохнул и обратил свой взгляд к небу.
— Я понял. Это моё наказание за задержку жертвоприношений.
