Сидя в темной столовой и периодически отпивая чай, я слушала тишину. Было приятно не слышать душераздирающих криков людей. Я не была сентиментальной, и сама убивала без колебаний, но где-то на задворках сознания всегда крутилась мысль о том, что всё это были люди. Со своими жизнями, прошлым, мечтами, надеждами, семьей…
С другой стороны, бандиты не сильно жалели мою семью, когда ее вырезали.
Смит рассказал, что произошло. Женская особь, надо же. То, насколько быстро, безжалостно и смертоносно она поубивала всех, кто хотел ее остановить, не оставляло сомнений – мне крупно повезло, что она практически не обратила на меня внимания.
Однако Леви всё же смог ей навредить, по итогу освободив Эрена. Как же он может быть таким сильным?
Другой, более важный вопрос – зачем ей Йегер? Для каких целей? Если он на стороне человечества, почему она просто не убила его?
Во всем этом чертовски не хватало каких-то важных деталей.
Зато теперь понятно, почему Смит отослал меня в правое крыло – наверняка у него были какие-то подозрения насчет моей персоны. Хотя, зная всё, что происходило в этом гребанном лесу, я была даже рада своей отдаленности от места основной битвы.
Всё же я была воровкой, привыкшей действовать тихо, не привлекая лишнего шума. Самое пекло сражения было не для меня.
Смертельно захотелось с кем-то поговорить. Гюнтера в ночном коридоре я уже не встречу, да и раздражающему Оруо не дам подзатыльник.
— Жалеть умерших – это нормально, — произнес внутренний голос,
— Подобные эмоции и делают людей живыми, Хлоя.
— Интересно, мне когда-нибудь удастся заткнуть тебя полностью? — раздраженно пробормотала я, закрывая глаза.
Он появился через два года после попадания в Кинер. Перекройка личности, смена имени… Всё это не могло не отразиться на нестабильной психике ребенка. К счастью, к пятнадцати он практически заткнулся, лишь изредка напоминая о себе. Перемещение в иной мир пагубно отразилось и на барьерах сознания, заставляя голос появляться чаще.
Он мне не нравился. Он напоминал мне о прошлом. Обнажал слабости. Комментировал мои действия, но, слава богам, никак не отвечал на мои собственные реплики – тогда бы уже можно было всерьез задуматься о здоровье психики.
Интересно, тут есть психиатр?
Невесело усмехнувшись, я снова потянулась за кружкой.
— Опять сама с собой разговариваешь?
Усталый голос вывел меня из мыслей, и напротив опустился Леви. Наверное, ночами он меня не так сильно раздражал – возможно, с таким Леви мы бы даже нашли общий язык.
— Типа того, — ответила я.
Собеседник из него так себе, но другого мне явно сегодня не светит.
— Скажи, — я провела пальцем по ободку кружки, — Как так получилось, что известный бандит вдруг стал солдатом, да еще и правой рукой командира?
Он слегка удивленно поднял бровь, но тут же откинулся на спинку стулу, задумчиво рассматривая меня.
— Хочешь узнать о моем прошлом? — хриплым голосом спросил Леви, — Но тогда тебе придется рассказать о своем.
Хм, хочешь поиграть? Что ж, после такого дня я совсем не против.
— Да нечего рассказывать, — я улыбнулась, — У меня была обычная жизнь.
— Обычная, — брюнет хмыкнул, — Столько шрамов от обычной жизни? Боевые навыки и всё такое…
— Легко объяснимо. Меня с самого детства отдали в секцию единоборств. Так уж вышло, что…
— Так уж вышло, — он перебил меня, — Что я вроде как не идиот. Наемницами от хорошей жизни не становятся. Да и вряд ли такой взгляд на мир появился просто так. Поэтому перестань мне вешать лапшу на уши и ответь, блять, на вопрос.
Леви поднял на меня глаза, и моя фальшивая улыбка тут же пропала.
Жаль, что ты не идиот.
Хотя, в конечном итоге, какая разница. Всегда могу встать и уйти.
Но я не встала и не ушла. Почему-то под этим пристальным взглядом чувствовала себя так, будто в дальнейшем замалчивании просто не было смысла.
— И какой же у меня взгляд на мир? —промурчала я.
Пытаешься защититься вопросом? Как это похоже на тебя, Лис…
— Такой. Эти разговоры о том, что никому нельзя доверять, две стороны одной медали и все такое, — он неопределенно взмахнул рукой, — Вы с Петрой умеете находить места для подобных бесед.
Нахмурившись, я закинула одну ногу на другую. Да ты прямо как тень, действительно. Никуда не спрячешься.
Почему-то возмущения или злости от того, что он слышал все мои разглагольствования, не было.
— Ладно, — наконец произнесла я, — Я расскажу тебе. Но в ответ тебе так же придется поведать о своей жизни.
— В этом, вроде как, и была основная идея, — Леви мрачно усмехнулся.
— Не буду сильно растягивать эту историю. Когда мне было семь лет, мы с родителями отправились в кругосветное путешествие на круизном лайнере – это что-то вроде огромного дома-корабля. Он был действительно большим и вмешал в себя около пятисот человек; мне там нравилось – бывало, выходишь на палубу, а вокруг только бескрайний океан и темное звездное небо над головой.
— Океан? — непонимающе переспросил он.
— Тц, это будет сложно. Ну, как море, только в сто раз огромнее. Нет? Даже о море не знаешь? Ладно, представь озеро, увеличенное в тысячу, нет, в миллион раз; при этом океан соленый и не такой спокойный – в нем часто поднимаются большие волны, в которых легко можно захлебнуться… Так вот. В один из таких вечеров я стояла на палубе, считая звезды – мне казалось, что если я смогу посчитать все, то тогда моя жизнь будет самой счастливой на свете, — я хмыкнула, — Какая глупость. Снизу раздались какие-то громкие звуки, но я подумала, что это всего лишь выкрученная на максимум музыка. Но когда ко мне подбежала испуганная мама и сказала спрятаться в одном из ящиков, что стояли рядом, забеспокоилась. Зачем ей придумывать такую странную игру? Но я послушно залезла туда и стала ждать в темноте. До меня доносились чьи-то крики и грубые голоса, выстрелы и угрозы. Как потом оказалось, судно захватили бандиты, члены одной влиятельной группировки на востоке. Не знаю, чем им не угодил туристический лайнер, но произошло то, что произошло.
Убили практически всех, кроме детей. Кто-то, как мой драгоценный папочка, решил выпрыгнуть в океан, оставив семью на растерзание, но и там для них не было спасения – они либо разбивали себе головы, неловко крутясь в воздухе и ударяясь о жесткий металл, либо тонули спустя несколько часов, не в силах выдержать огромной силы стихии. Кто-то пытался бороться, но и их быстро приструнили пулей в лоб – они были недостаточно сильны, да и броня в виде плавок не очень-то помогает в бою, знаешь ли. Кто-то, как моя мать, остался с семьей, пытаясь защитить, взывая к благородству и милосердию бандитов – даже смешно думать, что они реально полагали, будто это поможет. Когда я услышала ее голос, то тут же вылезла из своего укрытия – наверное, это было глупо, но не забывай, что я была тогда совсем мелкой. Ее убили быстро, просто откинув в сторону – она ударилась виском об острый угол, и для нее это был конец. Картина была так себе: повсюду полуголые трупы, кровь, разбитое стекло…
Всех выживших детей забрали с собой – оказалось, что им нужно было пополнение для клана. Нас доставили в Кинер – это было что-то вроде тренировочной базы и школы для новых рекрутов. Там всему и обучили – как бить так, чтобы противник сразу упал, как использовать свои слабости, чтобы повлиять на других… Перед этим, конечно же, нас неплохо так побили – чтобы знали, где наше место. Чтобы понимали, что теперь – это наша новая жизнь. В пятнадцать уже выпускали готовых бычков. Не смотри так на меня, я сейчас расскажу, зачем все это было нужно. Им чертовски нужны были новые люди из-за обострившегося конфликта с другим кланом – и они решили воспитать их сами. Не все дожили до конца обучения – многие не выдерживали такого напряжения. Кто-то умирал от различных болезней – они делают тебя слабым, а слабые должны умереть. Такая вот философия.
Потом меня отправили на первое дело. Согласно их политике, я должна была отработать свое проживание и обучение – это заняло еще пять лет, а после уже была свободной. Могла уйти из клана и всё такое, но чем бы я занималась? Вся моя жизнь теперь состояла только из краж, убийств и подстав различного уровня. Так что я осталась свободной с ними, теперь уже получая оплату за каждый выполненный контракт. Пойми меня правильно, я не жалуюсь – все-таки я смогла выжить и приобрела бесценные навыки, да и тихая размеренная жизнь меня не очень-то привлекала.
— Вот и всё, — закончила я, продолжая пялиться в темноту. Там еще полыхали тени прошлой жизни, от воспоминаний которой меня почему-то охватило радостное волнение.
Все это время Леви молча слушал меня, не перебивая. Его отстраненный взгляд был прикреплен ко мне, ловя каждую эмоцию, появляющуюся на лице.
— Трудно поверить в то, что ты не пыталась сбежать оттуда, — наконец хмыкнул он.
— Пыталась, — согласно кивнула я. Рассказ открыл какие-то речевые потоки, и мне хотелось продолжать говорить, — Спустя год после попадания туда встретила двух ребят, Карла и Миру. Была еще Сара – она была необычайно доброй, но с ней я общалась редко, все-таки разница в возрасте давала о себе знать. Мы как-то быстро с ними сдружились, хотя такое понятие, как дружба, не особо приветствовалось в Кинере. Спустя еще год мы придумали план побега.
Наши учителя сделали всё, чтобы даже мысль о таком внушала ужас – на посту всегда кто-то был, а за воротами ждали обученные гончие; в первый же месяц нам показали, как быстро они догоняют беглецов и как жестоко с ними расправляются. Но сила человеческого стремления к свободе, знаешь, всегда недооценивалась. Мы продумали всё до мелочей.
На дежурстве в столовой подсыпать в корм собакам снотворное, которое бы вырубило их, устроить переполох в соседнем корпусе, подняв тревогу – а когда постовые уйдут проверять, сбежать. И у нас даже почти получилось. Отвлекающий маневр сработал на ура, а гончие действительно спали мертвым сном первое время – всё же доза была недостаточно сильной, и уже через пятнадцать минут нашего побега они пустились в погоню. Благодаря тренировкам, мы бегали быстро, и, хотя в темноте было сложно ориентироваться, скоро мы наткнулись на высокую скалу. Оставалось только залезть на нее, и путь к свободе был бы открыт. Карл с Мирой уже представляли, как мы заживем одной дружной семьей, будем всегда вместе и наконец распрощаемся с ненавистным Кинером.
Однако дети всегда упускают из вида важные детали. Как, например, то, что мы понятия не имели, где находились – это могли быть бескрайние леса или остров, отрезанный от остального мира. Или то, что, когда мы обсуждали план побега, за стеной что-то прошуршало. Или то, что постоянно присутствовавшего тренера Дефа почему-то не было вечером за ужином.
Когда мы наконец забрались на скалу, то до безумия обрадовались. У Миры была ранена нога, но всё это казалось такой ерундой, по сравнению с желанной свободой! Через мгновение мы услышали редкие хлопки, а потом на свет вышел тот самый тренер. Он даже похвалил нас за то, что добрались так далеко, представляешь? А после просто выстрелил Карлу и Мире в живот. Спросил меня, хочу ли я отправиться за ними, или всё же предпочитаю вернуться в Кинер? И я вернулась.
Меня сурово наказали, отбив почки и сломав пару ребер за попытку побега. Но по какой-то причине оставили в живых. Тела моих друзей еще неделю висели во дворе, разлагаясь – в назидание остальным. Но, знаешь, тогда я поняла одну важную вещь – я могла сколько угодно плакать, ненавидеть Дефа, проклинать его, жалеть себя… Но это ничего не могло изменить. Что толку в этом, если я всё равно застряла там? Нужно как-то выживать. Я выбрала вылезти из ящика, выбрала попытаться сбежать, выбрала вернуться… Одним словом - выбор без сожалений.
На последней фразе Леви странно хмыкнул. Нет, он, конечно, хмыкал большую часть своей жизни, видимо, но такой интонации я раньше в нем не слышала.
— Выбор без сожалений, — повторил он и осушил кружку, — Дерьмовая была у тебя жизнь, Лис.
— Может, и дерьмовая, но зато моя, — упрямо произнесла я.
Наступило молчание. То, что Леви не пытался меня жалеть или говорить какие-то слова поддержки, чрезвычайно радовало – я не любила вспоминать о прошлом, но и каких-то сильных эмоций грусти по отношению к нему я уже давно не испытывала. По крайней мере, обычно.
Неужели ты ни о чем не жалеешь, Хлоя?
— А что насчет тебя? — быстро спросила я, в попытках заглушить голос.
Он поднял на меня тяжелый взгляд и начал рассказ.
Я была права – сладкой его жизнь нельзя было назвать. Но кто бы мог подумать, что его изначальной целью вступления в Разведкорпус было убийство Смита? Это было настолько ироничным, что мне захотелось рассмеяться, но я сдержалась.
Леви говорил сухо, без лишних подробностей и каких-либо эмоций. От всей этой истории мне вдруг стало по-настоящему тоскливо. Чем-то наше прошлое было похоже – оба стремились начать новую жизнь с друзьями, и оба потерпели поражение, потеряв близких людей. Наверное, он так же старается не привязываться теперь к людям.
Так же плывет по течению, адаптируюсь к новым реалиям жизни. Умерла мать? Окей, зато есть загадочный Кенни, который научит выживать. Ушел и он? Плевать, сам найду и заберу все, что нужно.
Много боли. Слишком много боли для одного человека. А теперь еще и потеря отряда…
Мы действительно были похожи.
Я бы не сказала, что жалела его. Все события наших жизней неизменно привели к тому, какими людьми мы являлись сейчас. Вся эта боль закалила меня и его, создала прочный непробиваемый панцирь.
И в этом панцире было чертовски уютно, кстати.
— Да уж, — подытожила я, — Дерьмовая была у тебя жизнь, Леви.
— Зато моя, — он повторил мои слова, откидываясь на спинку стула.
Некоторое время мы просто молчали, смотря друг на друга. Не знаю, о чем он думал – через эту каменную маску вообще сложно было что-то понять, – но я лично не думала ни о чем. Просто смотрела в его потемневшие глаза.
— Как Петра? — я наконец прервала молчание.
— С ней возится Ханджи. Может, завтра сможешь навестить – она звала тебя.
— Звала меня? — я рассмеялась, — Меня? Это даже забавно.
— Может быть, — он хмыкнул и поднялся, — Надо принести ей кое-какие личные вещи из вашей комнаты.
В три часа ночи?
Ладно, допустим.
— Пойдем, я соберу.
***
В комнате было слишком темно. Лунный свет проникал через окно, немного освещая помещение, но этого было недостаточно для того, чтобы понять, где находится нужная вещь. Зажигать свечу чертовски не хотелось, так что я просто стояла возле окна, не отрывая глаз от звездного неба. Леви стоял в дверной проеме, обколотившись на косяк, и я спиной чувствовала его пристальный взгляд.
Почему-то дыхание вдруг стало слишком рваным. Его медленные шаги раздались скрипом половиц, и я сглотнула.
— Тебе ведь не нужно забирать никакие вещи, да? — приглушенно спросила я, уже прекрасно понимая, куда всё идет, но абсолютно не понимая, почему.
— Да.
Его пальцы обхватили мою кисть и резко развернули к себе. Он обхватил мое лицо свободной рукой и тут же грубо поцеловал, сминая губы, прижимая к телу и не давая шанса отстраниться. От неожиданности я простонала, обхватила его шею руками, проходясь по волосам. Они были жесткие, слишком жесткие, и если бы из волос делали клинки, то эти черные пряди стали бы отличным материалом.
Леви сделал пару шагов вперед, прижимая меня к столу и грубо усаживая на него, а затем оторвался от моих губ, переходя на шею.
— Я же не в твоем вкусе, — язвительно выдавила я из себя. Он обхватил рукой мое горло, слегка сжимая, и раздраженно бросил мне следующие слова прямо в губы.
— Заткнись.
Поддалась вперед, снова целуя, и он с готовностью ответил мне.
Внизу сразу стало слишком влажно. Я обвила его торс ногами, притягивая ближе к себе, и начала тереться об его пах как чертова мартовская кошка. Хорошо, что было темно. Леви едва слышно выдохнул и подцепил пальцами мою рубашку, скидывая ее куда-то в сторону, а затем сжал грудь, посылая горячие импульсы по всему телу.
Я не хотела стонать. Не хотела целовать его, извиваться под ним, черт возьми, да он же раздражал меня с самого первого дня! Но скопившееся за последний месяц напряжение уже не могло находиться в моем теле, оно требовало выхода, и я показала, где он находится.
Брюнет приподнял меня со стола на мгновение, не отрываясь от губ, и стянул мои штаны, не медля ни секунды. Как будто любое промедление могло остановить нас, любая отрезвляющая мысль, появившаяся в голове, могла заставить сразу же отойти друг от друга.
Я потянулась к его брюкам, но он тут же отбросил мои руки.
— Я сам.
Голос напоминал какой-то хриплый, утробный рык изголодавшегося зверя, и я послушно опустила ладони на стол, ожидая. Леви быстро расстегнул ремень и спустил брюки вниз, а затем снял с себя и рубашку, бросая куда-то на пол; снова прижал меня к себе, настойчиво целуя, кусая, облизывая. Его чертово бледное тело было слишком горячим. Таким горячим, будто он сам был титаном, и я хотела чувствовать это тепло каждой клеточкой тела, каждым сантиметром кожи, хотела, чтобы оно согрело меня, хотя бы ненадолго. Его пальцы сильно оттянули мои волосы назад, открывая доступ к шее, и мои руки тут же нырнули под резинку его нижнего белья, проходясь по всей длине члена.
Ого. От такого коротышки такого размера я не ожидала.
Леви опять рыкнул, прикусив кожу на шее и толкнулся бедрами в мою руку, параллельно снимая с меня последнюю преграду в виде нижнего белья и проходясь пальцами по клитору.
Господи, какая же я мокрая. Все мысли и желания отошли на дальний план, хотелось только одного – чтобы он наконец вошел в меня и вытрахал каждый грамм моей злости и раздражения.
На секунду наши взгляды встретились. Он смотрел на меня как-то странно, в этих то ли серых, то ли синих глазах, зрачки которых расширились до предела, было намешано все – злость, усталость, непонимание, уверенность, похоть… Весь этот невозможный микс не оставлял никакого шанса на то, чтобы остановиться.
Он убрал мою руку со своего члена, скидывая белье, и прижал ее к столу, крепко держа за кисть. Хотелось бросить ему что-то грубое, как-то сбить с него всю эту из неоткуда взявшуюся сумасбродность, но я лишь облизнула губы.
А потом резкий толчок выбил из меня стон. Закусила губу, в попытках сдержаться, не давать ему ни намека на то, как мне хорошо, но, черт, я и так находилась перед ним с раздвинутыми ногами, с настолько влажной промежностью, что даже маломальские прелюдии не понадобились.
За первым толчком сразу же последовали другие, еще более резкие и грубые. Леви сжал руки на моей талии, прижимая к себе так сильно, что даже становилось немного больно, но эта боль лишь сильнее распаляла меня. И теперь я не могла делать ничего, лишь стонать от наслаждения, чувствовать его хриплое рваное дыхание на своей шее, зарываться пальцами в волосы, слегка оттягивая их.
Черт… Что я там говорила о его сексуальной неполноценности? О, этот мужчина был вполне полноценным, даже слишком. По комнате разносились пошлые влажные шлепки от соприкосновения тел, и осознание того, что происходит прямо сейчас, лишало меня всех возможных мыслей.
Его натренированное жесткое тело плотно прижималось ко мне, давая прочувствовать каждый шрам, каждый порез, каждую мозоль, что присутствовали на коже, и это, черт возьми, сводило с ума. Он двигался рвано, входя глубоко и резко. На теле постепенно выступали капельки пота, стол ходил ходуном, периодически ударяясь о стену, оповещая всех, что именно сейчас происходит.
Я уже не пыталась сдерживать свои стоны, а он и не думал останавливать меня, как будто только этого и добивался; периодически больно покусывал шею, даже не стараясь смягчить эти укусы слюной.
— Блять, — хрипло выдавил он, толкаясь в меня снова и снова. Перед глазами все вдруг поплыло, и оставались лишь толчки и стоны, раз за разом, снова и снова.
Я непроизвольно закатила глаза, сходя с ума от такого наслаждения. Боги, меня давно так не трахали. Каким-то неведомым образом именно этому человеку удалось найти все нужные точки, все слабости, все изгибы, что нуждались в прикосновениях. Почему-то вспомнились его мозолистые пальцы, массирующие мою ногу, и эта мысль заставила тело сильно содрогнуться в оргазме, прижимая его к себе еще сильнее, чувствуя непрекращающиеся движения его бедер.
Леви едва слышно простонал и тоже кончил, изливаясь внутрь. Еще пару раз лениво толкнулся и прошелся пальцами по позвоночнику, слишком нежно, почти невесомо. Руки обхватывали его крепкие плечи, и мне смертельно не хватало воздуха. Он уткнулся мне в шею, переводя дыхание, и вдруг завалился вперед, припечатывая спиной к столу. Я всё еще чувствовала его в себе, чувствовала, как мышцы сжимаются и разжимаются, расслабляясь. Ноги немного потряхивало.
Порыв ветра проник в комнату, принося так необходимый кислород, и я жадно вдохнула, пропуская его жесткие, слегка влажные волосы сквозь пальцы.
Это было хорошо. Слишком хорошо.
Леви так и лежал на мне, и мы молчали. Просто молчали, восстанавливая дыхание.
Контраст прохладного стола под спиной и горячего тела надо мной наводил на мысли о том, что я действительно застряла между двумя противоположностями. Нормальным миром и этим. И вырваться, выбраться никак не получается. Так и приходится существовать: с мертвецки холодным прошлым, дышащим в спину, и раскаленный паром настоящего.
На место возбуждения и азарта вдруг пришла какая-то тоска. Тело напряглось, и Леви, почувствовав это, тут же поднялся, выходя из меня с хлюпающим звуком. Я соскочила со стола, ощущая, как по внутренней стороне бедер стекают улики нашего внезапного безумства.
— Мне надо в душ, — спокойно произнесла я, собирая нужные вещи, и направилась к двери.
Закрывая ее, увидела, что Леви так и стоит возле этого чертового стола, опершись на него руками.
Встав под горячие струи, я на несколько секунд задержала дыхание. О произошедшем я абсолютно точно не жалела. Как, думаю, и он, хотя хер его разберет, что у этого мужчины в мыслях. Лично мне просто необходимо было расслабиться. Забыть об изорванных в клочья телах, об огромных титанах, о всех этих мыслях, что неизбежно приходили в голову.
Устало проведя последний раз мочалкой по бедрам, я вылезла из душа, и тут же недовольно цокнула, рассматривая отражение в зеркале. Вся шея была в укусах и засосах, а на талии еще краснели следы от его рук. Точно будут синяки. И как мне это теперь скрывать? Консилера-то тут нет.
Когда я вернулась в комнату, Леви уже не было. Ну и черт с ним, так даже лучше. Принюхавшись, я ухмыльнулась – в воздухе явно пахло сигаретным дымом. Тоже любишь побаловаться таким, капитан? На стуле аккуратно были сложены мои вещи, что недавно были небрежно сброшены на пол.
В эту ночь я спала на редкость крепко.
***
Настроение было чертовски хорошим. За завтраком меня выловила Ханджи и сообщила, что я могу навестить Петру.
Не то чтобы мне это было нужно. Но было интересно, отчего же рыжая звала меня.
Взгляд сразу же прикрепился к ней – Рал лежала на больничной койке, и огненные волосы были разбросаны на подушке, выделяя неестественную бледноту ее лица. Как бы то ни было, она вроде даже пыталась улыбаться.
— Петра, — я подошла к ней, — Как ты?
Вроде руки и ноги были на месте, но верхняя часть правой руки была крепко обмотана бинтом, через который проступала кровь. Артерию, что ли, задело?..
— Лис, — она слабо улыбнулась мне, — Привет.
Я опустилась на стул, внимательно смотря на нее. Что-то изменилось. Выражение ее лица было каким-то иным, не таким, как обычно. Такое обычно бывало у воспитанников Кинера спустя некоторое время после первого убийства – отрицание, неверие и ожесточенность. Печаль. Потерять всех и чудом выжить – тяжелое бремя для такой хрупкой девушки.
— Я хотела… Хотела сказать тебе спасибо, — прошептала она, — За тот урок.
На мгновение я даже приоткрыла рот от удивления, но тут же взяла себя в руки, откидываясь на спинку стула. Никогда не любила посещать больных и раненных – что им скажешь? Выздоравливай, поправляйся? Так это не словами достигается. Еще хуже, если человек сильно изувечен – всегда возникает это чувство напряжения, будто это ты виноват в его ранах. Будто виноват, что сам цел.
— Обращайся, — хмыкнула я, — Я тебе еще много что могу посоветовать.
Интересно, что именно Рал имеет в виду?
— Просто, — по ее щеке вдруг скатилась слеза, и я поморщилась, — Тогда, в лесу… Когда мы боролись с Женской Особью и начинали проигрывать; когда Гюнтер уже… И Оруо тоже… Мы с Эрдом должны были нанести удар. Я должна была подлететь к ней, разрезать мышцы на руке, а Эрд должен был прикрывать, я просто… — Петра рвано выдохнула, — Вдруг вспомнила твои слова. Меня охватило какое-то такое странное беспокойство и паника, что я просто… Замедлила скорость. И ее рука отбросила меня. Но если бы я продолжала двигаться с той же быстротой, если бы понадеялась на Эрда… То ее ладонь бы просто расплющила меня…
Я молча слушала ее, наблюдая за исказившемся лицом. Конечно, ей больно, наверняка больно. Вдруг осознать, что ты не смогла довериться своему товарищу – тяжело. Для таких, как Рал, так точно.
— Но потом она убила Эрда! А я просто продолжала висеть на запутавшихся тросах, ничего не предпринимая, не пытаясь освободиться и снова ударить ее, — слова потонули в новом всхлипе, — И мне так плохо от этого! Может, если бы я попыталась остановить ее, то…
— То ты бы сдохла, — отрезала я, — Не неси чепухи. Всегда тяжело терять кого-то, но, если ты думаешь, что твоя глупая смелость смогла бы спасти их – ты ошибаешься. Она просто убила бы тебя, как остальных. А ты жива. Так что радуйся этому.
— Но мы же, мы же… Одни из лучших в разведке! Почему мы не смогли остановить ее? Я так виновата, капитан…
У нее бред что ли начался, раз видит во мне своего капитана?
— Петра, — произнес голос за мной, и я всеми усилиями заставила себя не обернуться, — Не жалей. Никто не знает, что бы было. Может, ты бы смогла замедлить ее, а может, просто умерла бы. Ты ни в чем не виновата. Я рад, что ты осталась жива.
Ну конечно, куда же без него. Опять стоял, словно тень, притаившись в каком-нибудь углу. И почему нельзя вести себя, как нормальный человек?
Рал неуверенно кивнула, и прикрыла глаза на секунду, а потом вдруг схватила меня за руку:
— Но знаешь, Лис… Твой совет спас мне жизнь, но я бы не хотела снова им пользоваться – это слишком страшно, не доверять никому. И второй совет я не приму. Когда я висела там, истекая кровью, то думала о том, что умру, так и не рискнув. А ведь это так глупо! Поэтому, капитан Леви…
— Ханджи! — вдруг громко крикнула я, осознав, что именно эта рыжая собирается сделать. Господи, и как можно быть такой идиоткой.
Зое тут же вошла в палату, вопросительно смотря на меня.
— Петре нужен отдых, она какая-то слишком бледная. Посмотришь ее? — с нажимом произнесла я, надеясь, что до нее дойдет.
— А?! Да, конечно, сейчас! Выйдите отсюда, идет осмотр больной! — пропела она, скрываясь за ширмой с Рал.
Я выскочила из комнаты. Даже если Леви остался там, это больше не мои проблемы. Становиться свидетелем этого позора мне точно не хотелось. Это как-то… совсем уж жалко.
— И что это было? — явно озадаченный Леви тут же перегородил мне дорогу. Его глаза на секунду опустились на мою шею, но он сразу же снова перевел взгляд на лицо.
— Разве не очевидно? — я хмыкнула, присаживаясь на лавочку и закидывая одну ногу на другую, — Глупая втрескалась в тебя по уши. Не хотела застать этой нелепой сцены, плюс, потом, когда придет в себя, она пожалеет о своих словах.
Леви молчал, стоя в каком-то ступоре. Неужели он все-таки не знал?..
— И почему ты так уверена, что я бы отказал ей? — наконец бросил он, пристально смотря на меня.
— Брось, — я поднялась с места и мрачно улыбнулась, направляясь вниз по коридору, — Такие, как мы, не влюбляются.
Нужно было сходить к Смиту.
