***
Плюхнувшись на кровать, я неспешно стягивала с себя ботинки, уткнувшись взглядом в закрытую дверь, освещаемую огнем свечи. — Тебя долго не было. Петра повернулась на кровати лицом ко мне и облокотила голову на руку, выжидающе смотря на меня. Я неопределенно пожала плечами и поставила обувь на нужное место. Рал напряженно вздохнула и забарабанила пальцами по деревянному краю кровати. — Я уже начала волноваться, что до отбоя не вернешься. И что придется отчитываться перед командиром. — А, — я криво улыбнулась, поворачиваясь к ней, — Запрет уже давно снят. Мне можно находиться где угодно ночью, так что… Не переживай. — Это замечательно, — Рал подняла уголки губ и села, прижавшись спиной к стене, — И всё же… Где ты так долго пропадала? Пройдясь босыми ногами по холодным скрипучим половицам, я села на кровать, усмехнувшись. Конечно, Петре бы очень хотелось знать, куда это я отправилась на столько часов с капитаном… Я беспричинно и жестоко наказывала её этим молчанием, этим отстраненным поведением, постоянным избеганием, наказывала за то, что, на самом деле, она была права с самого начала, а я ошибалась. Наказывала за ребячливую жизнерадостность, романтическую легкость и глупую веру, боясь, что, в конечно итоге, стану такой же. А быть такой же мне чертовски не хотелось, это казалось слишком страшным, слишком жалким и чересчур открытым. — Ездила с Леви в столицу, — наконец лениво протянула я, зевая, — Нужно было уладить кое-какие вопросы. — Но вернулась ты одна, — тут же ответила Петра. — Ну, я решила всё то, что нужно было мне, — вздохнула я, обреченно понимая несправедливость такого отношения к ней, — Не стану же я его ждать, еще чего. Девушка попыталась спрятать улыбку, а затем подскочила с кровати, хватаясь за расческу: — Слушай, Лис, давно хотела тебя попросить, — рыжие локоны легко проходили сквозь зубья, — Пока я валялась в больнице, моя боеспособность сильно снизилась… А для того, чтобы и дальше оставаться в отряде капитана, у меня должны быть очень хорошие показатели, так что, может ты… Сможешь завтра потренировать меня? Всегда хотела рыжие волосы. Огненные, яркие пряди, что подобно пламени бы выделяли меня из толпы людей, прямо как мою мать. Но, чем богаты, тем и рады – природа наградила меня темными локонами, что подобно ночи обрамляли лицо; они идеально сливались с тенью, в которой мне так часто приходилось прятаться, дабы не быть обнаруженной. Их цвет был среднестатистическим. Обыденным. Обыкновенным. Таким, которому никогда не стать приметой, что позволит меня найти. Для моего рода деятельности это был вполне разумный цвет. Словно гены знали, какая жизнь уготована, и поэтому сжалились, одарив папиным темным оттенком. — Так что? — Петра помахала рукой перед моим лицом, отвлекая от медитативного созерцания её волос, — Поможешь? — Почему ты не попросишь Леви? — слова вырвались прежде, чем я успела подумать, но было поздно забирать их обратно, и я так же мягко добавила, — Он всё же более подкован в этих вопросах. — Э-э, ну, — девушка покраснела, отмахиваясь от меня гребнем, — Я не хочу просить капитана. — Почему? — недоуменно нахмурилась я, искренне не понимая, по какой причине Петра не желает просить помощи у предмета своего воздыхания. — Да не хочу, и всё тут! — Рал окончательно смутилась и разозлилась, бросая расческу куда подальше и снова приземляясь на кровать, — Будто у него дел других нет. Наклонив голову вбок, я наблюдала за её тщетными попытками привести себя в душевное равновесие. — Я не буду помогать, пока не объяснишь, — ультимативно заявила я, прищуриваясь. — Ну и не надо тогда! Девушка обиженно отвернулась, возмущенно пыхтя, но через несколько секунд глубоко вздохнула, пробурчав: — Просто… Вдруг он увидит, как сильно теперь я слабее остальных, и вообще выгонит меня из разведки… — Чего?! — я звонко рассмеялась, запустив в неё подушкой, — Самой-то не стыдно чушь такую нести? — Эй! Ты спросила – я ответила! — Ладно-ладно, — я подняла руки в примирительном жесте, всё еще посмеиваясь, — Позанимаюсь я с тобой. Как-никак, ты здорово помогла мне на первых порах… Жаль, дурь из твоей рыжей башки никуда не денется от этих тренировок… — Спасибо, Лис, — Петра облегченно улыбнулась, — Спасибо тебе. Я задумчиво опрокинулась на кровать, размышляя. То ли я уже стала совсем параноиком, то ли эта благодарность действительно была совсем не за будущие тренировки.***
Утро встретило меня неожиданной облачностью и недоваренной овсянкой. Скривившись и кое-как проглотив эту смесь, скорее напоминающую пресный клей, нежели съедобную кашу, я заметила нечто странное. Леви был в столовой. Это было странным, потому что с провальной пятьдесят седьмой экспедицией Аккерман больше никогда не принимал пищу вместе со всеми. Мужчина всегда удалялся в свой кабинет, будто предпочитая разделять трапезу с призраками своего мертвого отряда, нежели чем с живыми людьми. А тут, надо же. Сидит за одним столом со всеми нами, прямо напротив меня. Пьет свой гребанный чай. Будто почувствовав нахмуренный взгляд, Леви поднял на меня глаза, равнодушно уставившись в ответ. Петра перестала весело щебетать с Армином и теперь нервно поглядывала то на капитана, то на меня. — А нормальная пища у нас будет, капитан? — решив перевести тему на более насущный вопрос, надменно спросила я, — Королева-то у нас всё-таки из разведки. А на таком дерьме мы долго не протянем. Саша, которая все же активно уминала уже порцию Жана, что недовольно скривился при одном лишь виде завтрака, согласна замахала головой, бухтя с набитым ртом: — Не протянем, это точно! Нам бы мяса… — Мясо сейчас на вес золота, — отрезал Аккерман, не отрывая взгляда от меня, — Но поставка сносной еды скоро будет, раз тебя это так заботит, Лис. — Прекрасно, — я оскалила зубы в улыбке, отодвигая от себя тарелку с остатками, — Потому что тому, кто готовил вот это, нужно отрезать руки. И подать их на стол. Посъедобнее будет. На этих словах Конни поперхнулся, но Жан тут же пришел к нему на помощь, дубася по спине. Мне же прилетел пинок в ногу от, видимо, Петры, что нервно посмеивалась и периодически метала в меня молнии взглядом. Микаса равнодушно жевала, следя за Эреном, которому так же пришлось есть под пристальным взглядом своей подруги. — Пять дополнительных кругов, — спокойно отчеканил Леви, — Если не хочешь еще – замолкни. Обстановка за столом сменилась на напряженную, и теперь все следили лишь за нашей хиленькой словесной баталией. Капитан выжидающе поднял бровь, и я снова улыбнулась, откидываясь на спинку стула и с вызовом смотря на него: — Прекрасно. — Еще пять кругов. Я сощурилась, с ухмылкой смотря на него. Десять дополнительных кругов каким-то образом подняли мое настроение, хотя и созданы они были явно для обратного, и в глазах Леви на долю секунды, на какое-то мимолетное мгновение промелькнула ответная ухмылка. Петра благородно решила составить мне компанию, аргументируя это тем, что ей они явно не помешают, и теперь лежала на земле, тщетно пытаясь отдышаться. Я сидела неподалеку от неё, вглядываясь в мутное небо и надеясь увидеть хоть один луч солнца. — И надо же тебе было язык свой подкладывать, — кое-как выговорила Рал, приподнимаясь на коленях. — Какая неблагодарность! Я ведь для тебя старалась. Кстати, — я перевела на неё взгляд, — А капитана-то нашего не видно… — Нет-нет-нет, даже не начинай, — девушка замахала руками, нервно оглядываясь, — Поверь, он следит. Мы на первых порах тоже отлынивать пытались, да только капитан Леви всё видит. — Заняться ему больше нечем, — фыркнула я, проходясь взглядом по окнам штаба. Знакомой фигуры там не наблюдалось, — Ладно, продолжим нашу тренировку? — Да, сейчас, подожди немного, — несчастно простонала Рал, восстанавливая дыхание. — Лис! Повернувшись на голос, я заметила Моблита, что бежал к нам на всех парах. — Тебя Смит вызывает к себе. Говорит, срочно! Лениво поднявшись на ноги, я попыталась успокоить начавшее биться сильнее сердце и кивнула Петре: — Прости, рыжая, дальше без меня.***
— Ты вызываешь у меня очень много вопросов, Лис. Смит наконец нарушил пятиминутное молчание, которым наградил меня при входе в кабинет. Зная все эти идиотские стратегии, к которым прибегают руководители всех сортов, всё это время я расслабленно сидела на диване, всем своим видом показывая непринужденность. И пытаясь унять растущее беспокойство. — Полагаю, это потому, что личность я нетривиальная? — с ухмылкой спросила я после секундной паузы. Мужчина наградил меня мимолетным взглядом, а затем снова принялся заполнять документы. — Ты решила остаться в разведке по собственной воле, — буднично начал он, — Спасла свой отряд в, казалось бы, безвыходной ситуации; не переметнулась на сторону военной полиции. Иными словами, эти действия доказывают то, что тебе можно доверять. Не понаслышке зная, что за сладкой пилюлей всегда следует горькая, я лишь поджала губы, выжидая продолжения. Напрягало то, что в кабинете, помимо нас двоих, никого не было, и кто бы мог подумать, что я буду этому совсем не рада. Для меня это значило совсем не то, что теперь Смит понимает, что его жизни ничто не угрожает. Это значило лишь то, что разговор предназначен только для моих ушей. А значит, речь пойдет о чем-то личном. — С другой стороны, — мужчина вздохнул, переворачивая бумагу, — Ты нарушила прямой приказ, не уничтожив определенные документы, и зачем-то решила полазить в королевских архивах. Вот оно. — Не подскажешь, что ты там искала? С усилием заставив себя не напрягаться, я начала усердно размышлять, приходя к выводу, что сейчас всё завязано на Леви. Если Смит знает, что я была в архиве, то наверняка знает, зачем, следовательно, любая другая ложь изначально обречена на провал. Вопрос состоял в другом: знает ли Эрвин, что я нашла? Если Леви поведал ему о моих открытиях, то Смит наверняка понял, что я скрыла нечто гораздо более важное, чем причину преследования Аккерманов. Из чего исходило, что вариантов у меня два. Боги, Леви, надеюсь, ты докладываешь ему не о каждом моем шаге. — Мне показалось странным то, как связаны все три Аккермана, — нахмурившись, я уставилась на Эрвина, который теперь пристально смотрел на меня, — Трудно не заметить просто нечеловеческую силу, которая есть у них, плюс, была эта мутная история с фамилией, так что… Я решила поискать в архивах информацию об этом. Глаза Смита опасно блеснули. — Это действительно интересный вопрос. Нашла что-нибудь? — Как сказать, — пожав плечами, хмыкнула я, — Я просидела в этом проклятом архиве два часа, перерыла уйму документов, но ничего, связанного с Аккерманами, я не нашла. Конечно, бумаг там просто завались, и вероятность того, что я элементарно пропустила нужные мне файлы, есть, однако… В конце концов, я отчаялась что-либо найти. Так или иначе, это не самый насущный вопрос. Эрвин медленно кивнул. Его глаза холодно смотрели на меня, пытаясь понять, правду ли я говорю. Было непонятно то, по какой причине мужчина так старается сохранить правду об Аккерманах, нет, о Леви… Ведя себя внешне спокойно, Смит заставлял меня чувствовать себя какой-то жертвой, запертой в клетке с хищником. Иными словами, было не по себе. Еще сильнее нагнетало обстановку абсолютное незнание осведомленности мужчины о моих находках. — Ты как всегда любознательна, — Эрвин откинулся на спинку стула, откладывая ручку в сторону, — И в свете открывшейся родословной капитана Леви твой интерес понятен. Жаль, что тебе не удалось ничего найти, но, думаю, это тема не такой важности, чтобы хранить её в королевском архиве. Конечно, гораздо важнее было изменение цены на картофель в разрезе по годам, которое хранилось там же. — Однако тебе стоит быть осторожнее. Не забывай, что по факту ты самозванка, и мне бы не хотелось, чтобы тебя поймали. Именно я сделал тебе документы, придумал биографию и всё остальное… Королева теперь на нашей стороне, конечно, но, боюсь, немногие оценят такой поступок. Здесь даже не надо было читать между строк, чтобы понять, о чем идет речь. Не лезь туда, куда не просят, а иначе… — Я бы не хотела поставить разведку в такое неудобное положение, — нахмурившись, ответила я, — Всё же, теперь мы в одной лодке. — Рад, что мы поняли друг друга, — удовлетворенно кивнул Смит, — Ты можешь идти. Внешне отдав ему честь, а внутренне послав куда подальше, я направилась к двери, радуясь, что разговор наконец закончен. — А, и Лис, — Эрвин окликнул меня, когда рука уже была на дверной ручке, — Не забывай о субординации. Чувствуя, как бежит холодок по спине, я спокойно произнесла чертовое «конечно» и зашагала по коридору, стараясь не срываться на бег. Кожа покрылась мурашками, и я хмурилась, пытаясь понять, что такого опасного в этом? Не забывай о субординации. Мимолетная связь подчиненной и капитана наверняка была не в новинку всем здешним, да и всё это, скорее всего, всегда заканчивалось максимум выговором с минимальным уроном, вот только… Всё нутро, какой-то животный инстинкт подсказывал мне, что Смиту ни в коем случае нельзя знать обо мне и Леви. Абсолютно иррациональный страх. После всего, что я узнала, этот мужчина вызывал у меня абсолютно иррациональный страх. Страх, который заставляет зайца бежать от волка. И хотя зайцем я себя ни в коем роде не считала, с этим волком мне явно не справиться. И хвала богам, что мне хватило ума спрятать эти документы куда подальше! Конечно, в изначальной задумке они должны были быть спрятаны от вездесущих глаз особо любопытных, но зато теперь послужат отличным подтверждением моего рассказа – сложно найти бумаги, засунутые в проекты проверок канализационных ответвлений пятидесятилетней давности… Теперь осталось разобраться с единственной трещиной. Поспешно постучав два раза и даже вежливо дождавшись сухого «войдите», я зашла в кабинет Леви, закрывая за собой дверь. Аккерман оторвался от бумаг и удивленно поднял бровь, увидев меня. Несмотря на достаточно долгое пребывание в этом мире, здесь я была впервые. Всё было ожидаемо чисто, аккуратно и минималистично: из мебели присутствовали лишь кровать, письменный стол со стульями и узкий шкаф. Слева виднелась дубовая дверь, которая вела, по всей видимости, в ванную – та самая привилегия, о которой болтала Ханджи, – а справа находились два окна, из которых, судя по расположению комнаты, открывался отличный вид на тренировочное поле. И во всем этом кабинете неоспоримо витал аромат капитана. — Миленько у тебя тут, — наконец выдавила я из себя, совершенно не понимая, чем аргументировать свою будущую просьбу. — Тебя отправить бежать еще пять кругов или просто вышвырнуть отсюда? — скучающе спросил мужчина, оглядывая меня. — Овсянка с утра сделала тебя совсем злым, — обиженно вздохнула я, садясь на стул, — Я по делу. Леви взялся снова заполнять бумаги. — Понятно. Слушаю, Харрис. — Не по такому делу, — раздраженно сказала я, зная, что значит произнесение моей фамилии. Мужчина отложил ручку в сторону и нахмурился, складывая руки на груди и выжидающе смотря. — Ты ведь докладываешь обо всех моих действиях Смиту, верно? — я нервно закусила губу, озвучивая догадку. — Да. Вздохнув, я начала разглядывать стеклянную дверцу шкафа за спиной мужчины, находя там чайный сервиз и несколько непроницаемых банок. Стекло, которое было кристально чистым, смотрелось в его кабинете инородно, неподходяще под сам образ владельца. На ум как на зло не лезло ничего, что бы я могла предложить Леви в обмен на просьбу. На просьбу солгать своему чертовому избранному. И нужно же тебе было создать связь именно с ним… — Обо всех важных, — уточнил он, цокая, — Эрвину необязательно знать, сколько раз ты сходила в туалет сегодня и как сильно повредила легкие за последний час. Но ты ведь и так это знала. — Да, — взгляд Леви сосредоточился на моих искусанных губах, — Просто решила уточнить. Снова наступила тишина, в которой я всё еще искала подходящую альтернативу, а Леви пытался понять, чего конкретно я от него добиваюсь. Он честно выдержал полминуты, а затем в раздражении дернул рукой, побуждая говорить дальше. — У меня есть к тебе просьба, — нахмурено сказала я, понимая, что предложить мне взамен, собственно, и ничего, — Не рассказывай Смиту о том, что я нашла в архиве. Бровь мужчины в удивлении дернулась, но он тут же взял себя в руки, снова надевая на лицо маску безучастности. — И с какой стати мне это делать? Обмен. Всегда нужен обмен. Весь человеческий мир, в целом, держится на обмене. Ты даешь мне это, а я тебе взамен вот это. Все в плюсе. Никто не обижен. Вот только сейчас никакого обмена не будет, и это очень нервировало, ведь это означало, что всё зависит лишь от прочности человеческих связей, которые позволят или, при плохом раскладе, не позволят пойти на определенные уступки. — Чего ты хочешь? — наугад спросила я, всё еще надеясь найти что-то нужное ему. Мужчина задумчиво откинулся на спинку стула, взглядом медленно проходясь по мне. — Не знаю. Тебе есть, что предложить? Я уставилась на дубовый стол и сжала зубы, упорно игнорируя скользящий взгляд. Что я могла ему предложить? Что ему нравится? — Эксклюзивный чай? — Не интересует, — сразу же отбил Леви. Нервно поджав губы, я продолжала думать. Как бы ни печально было признавать это, но в этом мире я была никем, и не могла предложить ничего – ни каких-то полезных связей, ни красивых вещей… Да и сложно было представить, что бы это заинтересовало его хоть чуть-чуть, раз даже от чая своего любимого отказался. Стоп. Это же Леви. Леви, которого не любили все чиновники именно из-за того, что подкупить его было попросту невозможно. Леви, который накрепко связан со Смитом, и который ни за что на свете не променяет своего хозяина на пустые безделушки. Тогда чего он добивается своим вопросом? Раз изначально знает, что я не могу предложить ничего, что изменит его решение? Разве что… Я наконец подняла распахнутые глаза на мужчину, смутно подозревая, куда он ведет, и признавая свое поражение. — Мне нечего предложить. Я просто прошу тебя этого не делать. Скажи, что ничего не нашла. Аккерман медленно кивнул. Возможно, моя нервозность и впрямь была сильна заметна, потому что в следующее мгновение он произнес, нахмурившись: — Ты напугана. Почему? Истерично взмахнув рукой и вздохнув, я покачала головой и прошептала: — Это неважно. Просто пообещай, что не скажешь. Думаю, что Леви изначально именно этого и добивался. Было глупо предполагать, что его можно чем-либо купить – с самого начала он хотел конкретно просьбы. Как показатель того, что я могу ему доверять. И как шаг доверия в ответ с его стороны. Все усложнялось тем, что мое самообладание находилось на грани, и этого мужчина не заметить никак не мог, ведь подобное поведение, подобное выражение страха и нервоза проявлялось внешне у меня крайне редко. И поэтому вызывало вопросы. В коридоре раздалась тяжелая поступь уверенных шагов, что с каждой секундой становились все громче, и Леви вдруг встрепенулся, взглядом указывая на боковую дверь: — Иди туда, быстро. И не высовывайся. Не желая спорить, я как можно быстрее прошмыгнула в ванную, бесшумно закрывая дверь за собой и подмечая растерянный вид Аккермана, который как будто не мог понять, зачем он это сейчас сделал. Сердце снова начало стучать, как бешеное, когда раздался звук открывающейся в кабинет двери и голос: — Леви, не помешаю? Выдохнув, я прикрыла глаза, хоть в этом и не было необходимости – света в комнате было ровно ноль. — Эрвин, — лениво ответил Аккерман, — Что-то срочное? Ты мог вызвать меня, как обычно. По ровному голосу мужчины я понимала, что ситуация с личным приходом Смита в кабинет была не то чтобы тривиальной, однако это не помешало брюнету определить обладателя шагов с пугающей быстротой. Что в итоге сыграло мне на руку. Страшно представить, как бы я сейчас объясняла Смиту, что забыла в кабинете у Аккермана сразу после разговора с ним. Актрисой я, может, была и неплохой, но вот только на такую внезапную импровизацию со спокойствием была явно не готова. — Решил зайти к тебе лично, — по звуку отодвигающегося стула стало понятно, что Смит садился, и мое сердце сделало еще один кульбит. Я ведь по-любому стул нагрела. Это невозможно не заметить. — Многовато у меня сегодня посещений, — хмыкнул Леви, — Петра только недавно ушла. Выдохнув и мысленно поблагодарив мужчину за сообразительность, мне тут же захотелось дать ему подзатыльник. Плохо, плохо, очень плохо! Она же сейчас на тренировочном поле, и стоит только Смиту взглянуть в окно… — Как её состояние? — Улучшается, но ей придется много работать, чтобы вернуться в прежнюю форму, — безразлично ответил Аккерман, — Так о чем ты хотел поговорить? — О Лис, — задумчиво начал Эрвин, и я прильнула ухом к двери, стараясь расслышать все оттенки их разговора, — Как считаешь, ей можно доверять? — Какая разница, что считаю я, — недовольно бросил Леви, — Не я тут главнокомандующий. По спокойному тону Смита было понятно, что такая манера разговора у них привычна, и я старалась не делать никаких лишних движений, чтобы ненароком ничего не задеть. О том, что будет, если Эрвин меня здесь найдет, я предпочитала не думать. — И всё же. Ты ведь изначально не хотел её видеть в составе своего отряда. — Тц, конечно, — фыркнул Аккерман, — Кто захочет иметь такую наглую и опасную девку в подчинении? Да она и сама не горела желанием помогать нам что-либо делать. — Но теперь ты думаешь иначе? — Эрвин говорил вкрадчиво, будто пытаясь выведать всё, что творилось у Леви в голове. — Много времени прошло с тех пор, да и поступки говорят сами за себя. Не сказал бы, что доверяю ей полностью, но и отрицать её пользу для разведки не стану. Для чего спрашиваешь? Молчание длилось дольше, чем того требовал вопрос, что было показателем их зрительных баталий. — Хотел узнать твое мнение, — наконец вздохнул Смит, — Всё же, в последнее время у меня не было возможности следить за её действиями. Да и интересно, почему она так, гхм, изменилась… — Мне откуда знать, что в её башке происходит? Служить стала на благо остальным - и хорошо, остальное меня не волнует, — недовольно отрезал капитан. — Тут ты прав, — голос Смита стал мягче, — Кстати, она нашла что-нибудь полезное в архиве? Я даже задержала дыхание, моля, чтобы Леви ничего не сказал. Ведь если он скажет, то Эрвин сразу же всё поймет, и тогда… Что будет тогда, я не знала, но чувствовала, что ничего хорошего. Не зря ведь Смит так оберегает эту тайну. — Если бы, — фыркнул Аккерман, и я осторожно выдохнула, — Зря только королеву беспокоил. Бесполезная трата времени, да и хер с ним. — Понятно, — тихо ответил Эрвин, а дальше я услышала скрип стула, — Ну, будем надеяться, она и дальше будет хорошо себя вести. Не хотелось бы получить нож в спину. Ногти впились в ладонь, и я нервно прислушивалась, ожидая, что ответит Леви на эту манипуляцию. В то, что он может пойти на попятную, не верилось, однако… — Леви. Что ты сделаешь, если Лис причинит вред разведке? — последняя удочка была закинута уже возле двери. — А разве не очевидно? — холодно отчеканил Аккерман, — Убью её, как и любого, кто посмеет это сделать. Раздался звук закрывшейся двери, а через мгновение распахнулась и та, возле которой сидела я. Леви мрачно смотрел на меня сверху вниз, и я осторожно встала, выходя на свет. — Спасибо, — пробормотала я, наблюдая, как мужчина ненадолго прижимает пальцы к вискам, — Что с тобой? — Ничего, — хмуро ответил Леви, присаживаясь на свое место. Память услужливо подкинула еще один маловажный факт из архива – если Аккерман намеренно идет против сильной воли своего избранного, это может вызывать такую же сильную головную боль. Недолго думая, я приложила свои холодные пальцы к виску мужчины, ощущая пульсирующую вену и надеясь, что это хоть как-то уймет боль. Леви, что странно, отстранился не сразу, и только через несколько долгих секунд перехватил мою кисть, убирая руку. — Я же сказал, всё нормально, — мужчина поднял на меня глаза, внимательно всматриваясь, — Во что ты меня втягиваешь, Лис? В сокрытие полуправды от своего хозяина. В то, чтобы эту правду не узнал ты сам. — Ни во что, — прошептала я, осторожно высвобождая запястье, — Клянусь тебе, ни во что. — Клянешься? — мужчина прикрыл глаза, усмехаясь, — Вот теперь мне точно не по себе. Да, клятва явно была лишней, но… Прости, но, кажется, придется тебе еще разок солгать. — Я не сказала тебе кое-чего, — глубоко вздохнув, я присела на краешек стола, не желая физически оказываться в том месте, где минуту назад сидел Смит, — В архиве так же были упоминания того, что Аккерманов первое время хотели разводить, как скот, заставляя спариваться в одной семейной ветви. Чтобы рождалось больше сильных. Больше ловких. И я, — мне даже не приходилось играть эмоции, потому что сожаление и печаль и так находились на моем лице. Правда, совсем по другой причине, — Я бы не хотела, чтобы об этом снова стало известно, и чтобы Микасе пришлось постоянно размножаться. Еще и со своим капитаном. Это ужасно. Леви в изумлении поднял бровь, а затем нахмурился, дернув головой: — Да, веселого мало. Удивительно, что ты так печешься об этой девчонке, но… Ты права, архивы лучше не поднимать. Я пекусь о