***
Мы неспешно шли, оставив выискивать свой бывший дом среди руин Эрену и Микасе. — Нам вообще повезет, если на его месте не окажется огромный валун, — мрачно заметила я, — Как вообще возможно что-то найти здесь? — Мозги отшибло? — откликнулся Леви, — Это же подвал. Под-вал. Он под землей. Даже если сам дом снесло, его задеть не должно было. Цокнув, я ничего не ответила. Хорошо, что последняя атака Эрвина проходила не тут. Бродить среди горы кровавых ошметков, поднимать тела, в надежде найти вход… Поморщившись, я перевела взгляд на Леви, на лице которого отражалась мрачная уверенность и упертость. — Пришли. Микаса показала рукой на груду мусора. Зое кивнула им, и подростки начали раскапывать свои бывшие вещи. Посуду, одежду, ножку от стула, часть двери… В конце концов раздался скрип, и Эрен с Микасой отошли, показывая нам вход в подвал. Спускаться туда было удовольствием так себе, ведь там царила сырость, затхлость и пыль. На одном из кирпичей стены была выцарапана прямая вертикальная линия, и ее вид откинул меня в воспоминания. В подвале не было ни единого окна, из которого можно было бы посмотреть на солнце, поэтому, сколько прошло времени с момента нашего заточения, я не знала. Знала только, что живот уже совсем свело от отсутствия еды, и что горькие слезы снова и снова лились из моих глаз, вырывая наружу отчаянные всхлипы, с каждым из которых остановиться плакать становилось все сложнее. Мама с папой мертвы, а меня теперь заморят голодом – как всё стало таким?! Почему именно я, почему именно моя семья должна была стать их жертвой?! — Хватит реветь уже. Мальчишка, сидящий под тусклой лампочкой и разделяющий со мной это карцерное одиночество, раздраженно цокнул. Выглядел он не лучше меня – грязные рыжие растрепанные волосы, порванная одежда, под глазом фингал… Иным словом, уверенности не внушало. Бросив на него озлобленный взгляд, я продолжила плакать, не в силах остановиться. — Мы тут из-за тебя вообще-то оказались! — со злости он запустил в стену маленький камушек, испугав меня. — Я… Я п-просто… Я просто хотела… к-кушать… — кое-как умудрившись вымолвить это в перерывах нескончаемых слез, простонала я, а затем снова уткнулась лицом в коленки, всхлипывая. Он был прав, оказались мы в этой ситуации действительно из-за меня: после недели без еды нам дали по малюсенькой порции какой-то каши, а я, не заметив свою, с чего-то решила, что именно этот мальчуган спер мою еду, и, недолго думая, набросилась на него с ножом, который умудрилась стащить с пола. В голове тогда было только одно – забрать свое, и по итогу нас обоих заперли сюда, в подвал. Оставив опять без еды. — Э? Кушать? Так какого ты тогда ко мне полезла, когда твоя тарелка под носом стояла?! Психованная… Я подняла на него широко распахнутые глаза, шмыгая носом. Он обиженно поглядывал на меня. — Я… Не увидела… Подумала, она у тебя… Мама всегда говорила, что воровать плохо, и что нельзя делать людям зло. От этих воспоминаний я разревелась еще больше, отказываясь принимать тот факт, что больше никогда не смогу её обнять, уткнуться в мягкие локоны... — Девчонки, — презрительно хмыкнул мальчик и замолк, а через время вдруг подлез ко мне, — Слушай, тебя как звать? У него было такое странное лицо… По-хулигански доброе, что ли. Вздернутый нос, россыпь веснушек, впалые карие глаза, под которыми уже виднелись синяки от недосыпа и изнеможения. — Меня зовут Итан, — так и не дождавшись моего ответа, произнес он, — Мамаше нравился Итан Рогзи из «Калейдоскопа», который она постоянно смотрела, вот и решила так назвать… Я, правда, совсем не люблю эти девичьи мелодрамы, одни розовые сопли, тьфу! Это был первый раз с происшествия на лайнере, когда кто-то говорил со мной на отвлеченные темы. Я ошарашенно слушала его, не замечая, как удушающие рыдания почти прошли. Почесав нос, Итан выжидающе посмотрел на меня, и я решилась ответить: — Я… знаю этот сериал. Но мне не разрешают его смотреть… Мальчик как-то грустно хмыкнул, открыл рот, но тут же и закрыл его, будто передумав что-то говорить. — Имя «Итан» означает постоянство, надежность, — пролепетала я. — Ого, правда?! А ты откуда знаешь? — У меня так дедушку звали, он рассказывал. — Круть! А у меня не было дедушки… Ну, в смысле, — тут он как-то приосанился, — Он умер до того, как родился я, но он был героем! Героем гражданской войны! Когда я вырасту, то стану совсем как он – буду защищать свою страну от мерзких ублюдков, что хотят развалить её! Чего ты так смотришь, не веришь?! — Итан обиженно нахмурился. — Да нет, верю! — я поспешно замахала руками, — Просто я не знаю особо ничего про это… — А надо знать! Ну, вам, девчонкам, лишь бы в куклы свои играть… Думал, может, ты другая, раз в драку полезла… — И вовсе мне не нравятся куклы! Они глупые и бездушные! Мы отвернулись друг от друга, сверля глазами противоположные стены. С них стекало что-то мерзкое, склизкое, и мы одновременно передернулись. — Ладно! Плакать ты перестала, вот и хорошо! Нечего нюни развозить! Слезами делу не поможешь – мне всегда так говорили, — Итан вытянул вперед кулак, — Так что ты не плачь. А то станешь некрасивой. Вытерев оставшиеся на щеках слезы, я осторожно протянула в ответ руку, и мы ударились кулаками. — Хм… Давай-ка я угадаю, как тебя зовут, — глаза мальчишки возбужденно забегали по полу, — Ты похожа на котенка! Сейчас на такого, бездомного, что во дворе у меня обычно сидел под дождем и ждал, когда ему вынесут покушать… Так что ты – Китти! — Никакой я тебе не котенок, — я слегка стукнула его по голове, — Такого даже имени не существует! — А вот и существует! У меня так сестру братана зовут! — Ладно, ладно! — рассмеялась я, — Не знала… Меня Хлоя зовут. — Хлоя… — задумчиво протянул Итан, — А ничего так, тебе подходит! А что оно означает? Я нахмурила брови, пытаясь вспомнить. Как-то я пристала к маме с вопросом, почему меня зовут именно так, и никак иначе, и почему имя так важно для человека. Она тогда лишь рассмеялась, потрепав меня по голове, а затем пояснила… — Что-то вроде цветная… Нет, цветущая! Вот, точно! — Э? Как дерево, что ли? — мальчик выпучил глаза, — Ладно, ладно, не обижайся, как цветок, как цветок! За железной дверью что-то прогромыхало, и мы притихли, неосознанно сжавшись. Тяжелые шаги направились к нам, а затем прошли мимо. Я выдохнула и заметила, что вся трясусь. — Вот что, Хлоя, — заговорщически прошептал Итан, — Раз ты цветущая, а я надежный, надо тебе меня держаться. Буду оберегать твое это цветение… Сколько мы тут торчим уже?! Непонятно… — мальчик зашарил руками по полу, что-то выискивая, — О, нашел! Смотри, с помощью этого мы будем следить за временем! — Это как? — я недоверчиво покосилась на небольшой камень в руке Итана. — Как это - как?! Мы будем оставлять зазубрины на стене. Каждый раз после сна! Как будто с утра. И так мы будем точно знать, сколько времени прошло! Я не совсем понимала смысл этого действия, и сработает ли это вообще, но его бьющая через край энергия и решительность заряжала и одновременно успокаивала меня. — Хорошо, давай! Я отползла от стенки, и мы вместе ухватились за камень, прижимая его к поверхности. Одно движение вниз – и у нас вышла вертикальная царапина. — Вот и все! А как только таких будет семь, мы зачеркнем их – значит, прошла неделя! — Итан стоял с чрезвычайно важным видом, и я осмелилась улыбнуться. — Значит, теперь мы друзья? — Конечно, друзья! Спрашиваешь еще! Когда пришла пора менять имена, Итан стал Китом. — Лис. Я оторвала взгляд от зазубрины. Леви с нетерпением смотрел на меня. — Чего застряла? — Ничего, — нахмурившись, тихо ответила я и передернулась. Вот уж уберег мое цветение, ничего не скажешь. У последней ступени всё же пришлось задержаться – ждать, пока Йегер откроет дверь. В какой-то момент я уже чуть было не предложила себя в качестве взломщицы, но тут голос подали Ханджи с Леви: — В чем дело? — Что копаешься? С обреченным видом Эрен отошел от двери, неверяще смотря на ключ: — Этот ключ не подходит… Микаса тут же приблизила его к глазам: — Ничего не понимаю… Но доктор Йегер точно ходил именно с этим ключом… Леви недовольно цокнул, оттесняя всех ближе к лестнице и становясь перед дверью: — В сторону, я сам открою. Ударом ноги выбив дерево, Аккерман первым зашел в помещение, зажигая лампу. — Ну наконец-то, — пробурчала я. Глаз не выхватил ничего интересного. Обычный стол, какие-то склянки, шкафы с книгами… — Этот подвал напоминает лабораторию, — заметила Ханджи, вертя один из сосудов в руке, — Если содержимое соответствует этикеткам, то в этих колбах нет ничего запрещенного. — А книги на полках по медицине, — задумчиво подхватил Моблит, стоящий у шкафа, — С виду обычное рабочее место врача… — На первый взгляд, — чихнув от обилия пыли, сказала я, — Наверняка, так и задумывалось. Вряд ли твой отец скрывал ото всех рецепт средства от кашля. — Верно, — бросил Леви, — Всё, что могло заинтересовать столичных, не лежало бы на видном месте. Вздохнув, я прошлась к шкафам, ощупывая их на наличие какого-нибудь рычага или скрытого пространства. Остальные также занимались поисками, и я ухмыльнулась, подмечая, что мы разделись на своеобразные парочки – Эрен с Микасой, Зое с Бернером и я с Леви. Романтический квест на Хэллоуин, чтоб его… Позади раздался звон – это Микаса уронила какой-то кубок под стол. Закатив глаза, я уже было хотела переходить к следующей части комнаты, как вдруг она позвала Йегера: — Эрен! Эта замочная скважина… Парень тотчас же подлетел к ней, снова доставая ключ. Мы сгрудились у этого стола, ожидая, пока он откроет ящик, и я мысленно поставила Грише Йегеру два за скрытность. Неужто он думал, что они просто не додумаются сломать замок, если заподозрят в чем-то? — Пусто?! — удивленно-отчаянно воскликнул Эрен, и мы с Леви синхронно закатили глаза. — Приглядись, бестолочь. Двойное дно. За двойным дном скрывались три книги, нет, дневника… И, на самом деле, это было гораздо более ценнее, чем десять наборов инъекций, ведь если там раскрывается правда о внешнем мире, правда о происхождении титанов, да вообще о всем, то… — Похоже, пахнет мятным маслом и углем, — принюхавшись, вынесла вердикт Ханджи. — Он пытался уберечь их от сырости и насекомых? — нахмурился Бернер. — Понятия не имею, о чем вы говорите, но, похоже, перед нами то, что мы искали, — возбужденно прошептала я. Соблазн открыть эти дневники прямо сейчас был так велик, что я еле сдерживала себя на месте. Одна рука даже начала непроизвольно подергиваться и, когда Йегер с Микасой чрезвычайно долго просто тупо смотрели на обложку первого, она было вскинулась в их сторону, но оказалась тут же перехвачена. Леви схватил мою кисть даже не смотря на меня, рефлекторно, и еле заметно покачал головой. Не надо было быть гением, чтобы понять – это их право открыть дневники первыми. Выдохнув раздражение, я расслабила кисть, и спустя мгновение кожу покинуло тепло. Наконец подростки пережили торжественность момента (черт побери, как же долго!) и вместе открыли дневник. — Что это? Рисунок? Такой подробный… Уставившись на кусок бумаги, что держал в руках Эрен, я чуть было не прикусила себе язык, потому что слово «фотография» почти слетело с него. Фотография. Это была фотография. Да, гораздо хуже качества, чем те, которые существовали в моем мире, да, черно-белая, но это была фотография. Видеть её в живую было странным не только из-за очевидных её простоты и несовершенства, но также и потому, что я сама не видела реальных, распечатанных фото уже непонятно сколько лет. Они все хранились в памяти смартфонов, в облачных хранилищах, сверкали с рекламных билбордов, но они не были такими живыми. Первой опомнилась Ханджи, мельком взглянув на меня: — Не может это быть рисунком. Человеческой руке невозможно запечатлеть все в таких подробностях. У меня уже немного кружилась голова, хоть я и знала, что Гриша Йегер, скорее всего, пришел из внешнего мира. И что, конечно же, там технологии ушли далеко вперед. Детишки наивно полагали, что их желание узнать, что же скрывал отец Эрена, велико, однако это было далеко не так. Они знали только то, что его нашли за стенами и что он был титаном – остальное им было неизвестно. Мы же с Леви, Ханджи и Моблитом знали гораздо больше – мы знали, что существует более развитый внешний мир и что этот самый мир по какой-то причине третирует Парадиз, и оттого наше желание узнать правду было в тысячу крат сильнее их. Они не знали, что найдут – мы же уже видели верхушку айсберга и нам до смерти хотелось найти оставшиеся ответы. Эрен перевернул фотокарточку и начал читать: — То, что вы видите – это не рисунок. Это фотография…***
История Гриши Йегера поражала своей жестокостью и наивностью. Элдийцы, которых держали в специальных загонах в Марли, вынужденные носить унизительные повязки просто за то, что когда-то давно их предки развязали кровавую войну. Это было самое настоящее, неприкрытое ничем рабство и унижение другого народа, и я понять не могла, как и почему все они так покорно принимают свою судьбу. И всё же, какая ирония! Те элдийцы, что оказались неугодными Марли, превращались в титанов и отправлялись на Парадиз, убивать свой более свободный, в некотором смысле, народ. А те, кто становился «почетным марлийцем», всё равно шли убивать, только уже в качестве разумного титана и теперь другие народы. Даю руку на отсечение, что даже такой охренительный ранг не смывал с них того клейма, что навесил весь остальной мир. Внезапно жизнь на Парадизе перестала казаться такой уж плохой. Я молча слушала всё, что было написано в дневниках Гриши Йегера, откинувшись на спинку стула и закрыв глаза. В конечном итоге, ситуация была еще дерьмовее, чем можно было предполагать. И ведь нам сейчас стали известны только прошлые события, как обстоят дела на сегодняшний день по-прежнему было неизвестно. Было понятно только одно – империя Марли ни за что не позволит Парадизу развиваться. Еще кое-что оставалось загадкой – ранее марлийцы спокойно скидывали титанов на остров, имели вооруженное превосходство среди других стран и даже подумать не могли о том, чтобы направить разумных титанов на Элдию. Так почему же сейчас они сделали это? Отправили целых пятерых, трех из которых на такой долгий срок… Бертольд и Райнер утверждали, что им нужен Эрен, точнее, как теперь стало понятно, титан Эрена, но что в нем такого важного? Почему Гриша Йегер всё это время жил обычной жизнью и решился поглотить титана рода Рейсов только спустя много лет? Как все интересно совпало… Он поглотил того самого титана, что мог управлять памятью элдийцев, именно в тот момент, когда Бронированный пробил стену, может, он знал о том, что это произойдет? И воспользовался шумихой для отвлечения внимания? Но зачем ему тогда оставлять свою семью в городе, где они, скорее всего, умрут? Как ни посмотри, момент был подобран идеально, даже слишком. И эта история с его первой женой… Почему такое значение имело её происхождение? Неужели лишь ради символа их революционного кружка? От всей этой новой информации голова просто разрывалась, я пыталась структурировать и логично обосновать все изложенные факты, но всё равно что-то упускала. Наконец я раздраженно встала и вышла из подвала на улицу. Достала чудом сохранившуюся пачку и закурила, прислонившись спиной к остаткам чьей-то стены. — Дерьмо, — мрачно заключил Леви, подходя ко мне и принимая идентичную позу. — Причем отборнейшее, — кивнула я, — Вот было время… Воровала, то, что надо было, убивала, кого надо было, и неплохо за это получала… И ведь умудрялась еще и жаловаться на такую жизнь! А тут люди, превращающиеся в титанов, Марли, управление памятью, какие-то концлагеря и, в добавок ко всему, семейка, обладающая суперсилой… — Зато теперь мы хотя бы знаем правду, — хмыкнул мужчина, на что я его тут же перебила. — Да черта с два! Опять слишком много всего неизвестно… И что дальше? Будем проводить грамотную геополитику? Вешать плакаты по типу: «Элдиец – не враг, он лучший друг, подружись с ним, он – спасательный круг»?! — Сомневаюсь, что это сработает, — невозмутимо ответил Леви, — Будем делать то, что и всегда – сражаться. От злости я втоптала еще недокуренную сигарету в землю, ударив по ней как минимум пять раз. Обреченное спокойствие брюнета выводило из себя еще больше. — Бред какой-то! Ты хоть представляешь, сколько работы нам предстоит? Думаешь о том, что Парадиз – это в буквальном смысле черное пятно на всем мире, и что всем абсолютно плевать на то, что идиотская история с тиранией титанов была дохуища лет назад? Что технологии у нас находятся на таком уровне, что даже хренов фотоаппарат еще не изобрели, что уж говорить о каком-то нормальном оружии? У нас чертовы лезвия! — на этих словах я даже взвизгнула, показывая ему эти самые лезвия, — А что у них? Автоматы, пулеметы, ракеты, может, ядерные боеголовки? Самолеты, танки, подлодки, может, у них теперь еще и дроны имеются… Леви слушал мою тираду, а потом вдруг схватил меня за плечи и сильно встряхнул, заставляя умолкнуть: — Нихера не понял из последних двух предложений. Успокойся, — его потемневшие глаза устало смотрели на меня, — Ты слишком далеко смотришь. И это не твоя задача – придумывать стратегию. Ты подчиняешься приказам Ханджи и королевы, остальное тебя волновать сейчас не должно. Лис, — Леви еще раз несильно встряхнул меня, — Я и сам понятия не имею, что нам со всем дерьмом делать. Но мы разберемся. У нас теперь в распоряжении два титана вместо одного, значит, убивать других титанов сможем быстрее и легче. Доберемся до моря – а там посмотрим. Каким-то образом его безэмоциональная и усталая речь немного успокоила меня, заставив выбросить из головы все волнения насчет очевидно предстоящей войны. Ну, если не выбросить, то уж точно отложить их на потом. — Доберемся до моря, — тупо повторила я его фразу, кивая, и Леви отпустил меня, снова облокачиваясь на стену. — Вот и ладно.