Не беги

Солнце припекает макушку уже на подходе к офису Чэна. Прогретый осенний воздух сушит зелёные листья, прожигая их до желтизны. Ветер почти горячим порывом лижет кожу и от него поскорее хочется укрыться в помещении с кондиционером, который морозит на полную мощность. Би не особо любит жару, потому что она лишает сил, точно выпивает их. Он морщится на придурка, который решил долго и упорно сигналить замешкавшейся девчонке на перекрестке и притормозит в опасной для неё близости. Та лишь руки поднять успела в извиняющимся жесте. А Би челюсть до скрипа сжимает — бесит нереально. Сегодня всё почему-то бесит с самого утра. Особенно жара из-за которой взгляд мутнеет. И чёртово солнце, которое палит так, что горизонт темным из-за бликов выглядит. Би убеждается, что водитель девушку пропускает и дверь небольшого здания на себя дёргает, выдыхая. Потому что тут прохлада блаженная стоит. И охранник, которого Би знает. Тот голову в приветствии склоняет и проверять Би на наличие оружия даже не пытается. И так знает, что целый арсенал найдёт. И так знает, что Би не сдаст его даже под страхом смерти. Хао Шан не так давно на Чэна работает, но уже смекает что к чему. Умный парень — далёкой пойдет. По крайней мере Би так кажется. Там, где они с Чэном работают по-другому не выслужиться. Би его по плечу хлопает, проходя мимо. И с удовольствием отмечает, что Хао Шан так и стоит с опущенной головой до тех пор, пока Би из виду не скрывается. Значит о Би он уже прознал. Значит, проблем с ним не будет. Би зевает до хруста в челюсти, поднимаясь по лестнице на второй этаж. В этом офисе Чэна вообще хрен встретишь. И что-то странное с ним творится, потому он на целых два дня тут засел безвылазно, что на него вообще не похоже. Чэну шик подавай, а тут из шика только кафель на полу сколотый, да стены кое-где обшарпанные. Фирма подставная. По документам занимается внутренним туризмом. По факту — через неё проходят поставки оружия со всех окрестных регионов. О чём правительство, кстати в курсе — иначе давно бы прикрыли. С семьёй Хэ они в дружественных отношениях, в том числе и финансовых. Кому ж не понравится получать за то, что глаза на детали закрывают, а за это получают толстые пачки грязных денег. А если такие и находятся, то они уже со своим начальством дело имеют и либо с работы без права на восстановление вылетают, либо в систему попадают. Тут вариантов совсем нет. Би косится на дверь, которая от чего-то поцарапана снаружи черт пойми чем. На ногти похоже. Но кто ж станет вот так в дверь ломиться. Би аккуратно подушечками пальцев по деревянной поверхности проходится, с интересом растирает между ними опилки, а потом за ручку дёргает, без стука. Стоит только двери открыться, как в нос бьёт крепкий аромат табака. Перед глазами плотная пелена дыма, которая комнату охватывает. Её только солнечный свет из-под жалюзи режет лучами, что наискось проникают и выхватывают из приятной, красноватой полутьмы клубы дыма. Чэн на широком кожаном кресле сидит, отвернувшись к окну, только расслабленная рука на подлокотнике его выдаёт. На столе бумаги разбросаны, точно Чэн работать пытался. Пытался, потому что когда он реально работает — бумаги в беспорядке не держит. Они аккуратными стопками лежат, вычитанные от корки до корки, с правками в договорах с поставщиками на выгодные для обеих сторон условия. Когда Чэн работает, бумаги у него дольше дня не задерживаются — сразу к местному нотариусу уходят и к поставщикам. А там уже Би за работу принимается, если тем условия не нравятся. Рожа у его всё же зверская, как Цзянь сказал, и убеждать Би отлично умеет. И если по началу, поставщики нос воротят, то после того, как Би к ним на разговор приезжает — условия без лишних слов принимают. С лишними жертвами, но без лишних слов. Такая уж работа. Би дверь прикрывает громче обычного, чтобы Чэн понял, что он пришел и на диван заваливается, с удовольствием вытягивая ноги. Пачку сигарет достаёт и нашаривает где-то под задницей пепельницу, которая неприятно в ягодицу упирается. Ставит ее на пол, зажигалкой чиркает и затягивается. — Кого ты ко мне притащил? — у Чэна голос сталью ломает. У Чэна настроение ни к черту. Ещё хуже, чем пару дней назад. Чэн руку с подлокотника сметает и слышно, как лицо усиленно потирает. Как вздыхает почти безнадежно. Как голову на подголовник откидывает. И наконец к Би поворачивается. Уставший. Не спавший долго очень — синяки под глазами ещё чернее стали. Смотрит на Би из-под полуприкрытых век. Внимательно смотрит, серьёзно. — Я его не тащил, он сам к тебе в машину сел. — Би дым выдыхает в потолок. И вправду ведь не тащил. Даже не связывал, как это обычно бывает, в багажник не упихивал. На переднее сидение — по-человечески усадил. Но у Чэна взгляд такой, точно Би ему монстра, а не человека подсунул. У Чэна взгляд почти загнанный. Он глаза трёт, головой неверяще качает и произносит убито: — Би, если бы я знал — ни за что не стал бы его к себе везти. Чэна вот таким — Би видеть не привык. И значит ситуация случилась — из ряда вон. Ситуация, которая из Чэна всю душу вытрясла — вон какой заебавшийся сидит. Еле живой. В пиджаке от чего-то мятом. На ботинках грязь комьями налипла, значит за городом был. Значит пацана и убить мог. Но что-то Би в это не особо верится. Чэн просто так никого не трогает, тем более гражданских — по регламенту не положено. И регламент Чэн, как никто другой соблюдает. У него всегда всё чётко и по плану. А тут, видимо, план по пизде пошёл, как и состояние Чэна, который виски себе из графина, что на столе — плещет в стакан четырехгранный. Безо льда. В чистом виде. А значит — пиздец совсем. — Стащил бумажник? — Би просто предполагает. Конечно, этому Чэн бы мало расстроился. Нашел бы его быстро и без проблем. А потом уже и комья грязи на подошве объяснить проще было бы. Да только не стал бы он так убиваться после того, как какому-то мальцу дурному в лоб пулю пустил. Максимум — вздохнул бы тяжко, руки влажной салфеткой обтёр и приказал ребятам с телом разобраться, чтобы следов не осталось. Чтобы всё чисто было, как и всегда. — Да если бы. — Чэн волосы назад пятерней убирает, да так и сидит, на Би исподлобья глядя. — Я бы ничего против не имел, даже искать бы его не стал. А вот это уже новости — искать бы не стал. Чэн свои вещи вообще мало кому доверяет. Тем более бумажник. Особенно бумажник. А тут такое заявление. Би хмыкает, хитро Чэна изучает, пока тот глоток большой делает и даже не морщится, только языком удовлетворенно цыкает и с губ каплю виски слизывает. — Ну, мало ли. — Би ехидно отзывается. Почему-то сейчас Чэна подразнить очень хочется. Отомстить за то, что к Цзяню его приставил и у Би теперь настоящий сдвиг по фазе. У Би всё на этого пацана великолепного сбилось и настроить на прежний режим не получается — настройками не предусмотрено. Коротнуло Би, да так, что теперь ориентир у него один остался. И что с этим всем делать — хер его знает. — Ты его глаза видел? — спустя минуту гробовой тишины спрашивает Чэн. Спрашивает серьезно. Спрашивает так, словно Би о задании отчитаться должен. Би по статусу положено все запоминать и даётся на это максимум три секунды. От того и память хорошая. Би всё помнит от цвета волос, до марки дорогих кроссовок, которые в продажу меньше недели назад поступили. Три дырки на кофте спереди, которые ключицы открывают. Пять трещин на нижней губе из-за того, что Змей ту постоянно закусывал нервно. Два широких кольца на левой руке, семь глубоких порезов на ней же. Браслет с круглыми, гладкими камнями на правой. И глаза помнит. Обычные такие глаза. Разве что, взгляд глубокий и опечаленный. Только вот вряд-ли Чэна его печальные глаза задели. — Ну, жёлтые. Обычные глаза. — Би хмурится, вспоминая чего там Чэн углядеть мог в его глазах. В том-то и дело, что ничего. Чэн в глаза вообще редко смотрит. Не его это. Максимум, когда запугать кого-то хочет. И вот у него — реально рожа зверская. Цзянь к нему просто не приглядывался и с выводами поспешил. Би только сейчас понимает, что дышать чаще при одной мысли нём стал. Что сердце снова в проклятую тахикардию. И запястье снова теплеет — тепло это всему телу разносит, хотя в кабинете кондиционер на полную пашет. Из него воздух холодный вырывается, морозит кожу приятно. И тут вот — диссонанс получается. Да такой жёсткий, что Би из реальности на секунду выпадает и возвращается только когда Чэн голос подаёт: — Они, блядь, волшебные, Би. Для меня — волшебные. Би на Чэна охеревая смотрит. Смотрит удивлённо. Смотрит и что сказать не знает. Потому что Чэн и сам удивился тому, что выпалил необдуманно. Чэн руками в волосы зарывается и стонет протяжно. А у Би чуть сигарета из пальцев не валится. — Чего? — А того. Мы с ним связаны. — глухо говорит Чэн, задирая рукав и демонстрируя Би алую надпись. — У меня на руке его имя красуется. А этот гадёныш… Чэн захлебывается возмущением и пальцем на дверь указывает. А потом руками всплёскивает, точно слов теперь и вовсе найти не может на то, что произошло. А произошло для Чэна явно непривычное. Он про связь не упоминал никогда. А теперь она его сломала слегка. Би усмехается мстительно — не одному же ему страдать. Ловит укоризненный взгляд Чэна и губу закусывает, улыбку пряча. Замечает, что так и не затянулся нормально, а сигарета истлела наполовину — пепел свисает уже, в опасной близости к полу чистому. Стряхивает труху в пепельницу и спрашивает уже без смеха: — Гадёнышу что-то не понравилось? — Я. — Чэн головой кивает. — На том и разошлись. Плевать ему на связь, а мне теперь как-то хуёво. И видно — действительно хуёво ему. Вон как рука трясётся, которой Чэн стакан крепко ухватил. Чэну вообще отказать трудно. Он не из тех людей, с кем такие штуки провернуть возможно. На него либо залипают безбожно и соглашаются, либо боятся и принимают его условия — третьего не дано. А тут — нонсенс. Тут пацан с глазами жёлтыми и улыбкой змеиной. Тут пиздец. — Поздравляю, ты познал все прелести связи, что теперь делать собираешься? — Би на сигарету наполовину скуренную смотрит и тушит её. Не хочется и всё тут. Сейчас максимум чего хочется — к Цзяню рвануть и увезти его из города. Праздники ведь впереди. А он их с Чжэнси провести хотел. А вот этого — совсем не хочется. Этого избежать как-то надо. Потому что связь опять Би измучает подчистую. Все силы из него выбьет, да мыслями ненужными и отвратительными голову займёт. Пару вариантов того, чем они занимаются подкинет. А там и до убийства реально недалеко. Поэтому от оружия Би сейчас лучше подальше держаться. От города. От людей. Подальше и с Цзянем. — Приручать, бля. Другого выхода не вижу. — Чэн выдыхает шумно и губы поджимает. Би бы подумал, что он шутит. Ну не из тех Чэн людей, которые такими глупостями занимаются. Времени на это нет, да и желания. А сейчас на полном серьёзе — приручать Змея собрался. Би бы посмеялся, только это вот — ни разу не смешно. От этого кровь в жилах почти стынет. Как Чэн приручает — Би примерно знает. Ох, и достанется же пацану. — Это будет забавно. Позови меня, когда соберёшься, а я с собой попкорн прихвачу. — Кто бы говорил, а? Я на тебя посмотрю, когда тебя связь за жабры схватит. А чего там смотреть-то? Уже схватила. Уже не отпускает. Уже привязала. Би хмыкает и отвечает: — Не надо на меня смотреть. Можешь просто отпуск недельный дать. — Би, я вот понять не могу, почему он. Он дурной какой-то. Мелкий ещё. Без царя в башке. И от этого и у меня крышу второй день рвёт, прикинь. Би прикинуть может. На своей шкуре прикинуть. Как крышу рвёт из-за глупостей всяких. Из-за того, на что в жизни внимания не обращал, а если и обращал — то не заинтересовывался. И тоже понять не может, как его угораздило на Цзяня нарваться. Как его так въёбывает каждый раз, когда пацан рядом. Когда пацан очаровательный в своей лютой неуклюжести. Когда пацан пиздливый до ужаса. Когда пацан — его полная противоположность. Полная противоположность тех, кем Би увлекался. И их номера из телефонной книги удалить срочно хочется, чтобы из его жизни к черту исчезли. У него же Цзянь, бля. Который пока не догадывается чей он. Который пока надежды глупые питает и мечтает о большой и светлой с другом детства. — Так где он? — Би тему переводит, чтобы Чэн ненароком на его связь не переключился. Иначе Би тоже выпить захочется. А если они с Чэном вдвоем пьют — добра не жди. Жди настоящей катастрофы и разнос какого-нибудь бара, куда они после пойдут. А Би ещё Цзяня со школы забирать. И от этого выпить ещё больше хочется. Потому что вроде рядом Цзянь, а трогать его пока нельзя. И от этого ещё больше хочется. Так оно вообще-то и бывает. Всегда хочется потрогать что-то запретное — затянуться этим как следует и приход словить нереальный. Самый острый и въёбывающий. Самый жёсткий. Без которого потом жить — ну никак совсем. И такие вещи следует делать обдуманно или не делать вообще. Лучше, конечно, не делать. Но если судьба сама тебе эту дурь подкидывает и ещё и заявляет, что она твоя целиком и полностью — удержаться трудно. — Отпустил, чего мне его тут держать? — Чэн снова рукой указывает в сторону двери. А Би щурится. Не верит Би, что Чэн так легко свою добычу выпустить на луга вольные может. Просто потому что Чэн, если нашел что-то стоящее — хер отпустит. Би такой же. Они вообще во многом похожи. Может, от этого и дружба многолетняя такой крепкой оказалась. — И? — Би вопросительно брови приподнимает и выжидающе на Чэна глядит. — Живёт недалеко от главного офиса, в своей квартире. В университете отгулы взял. — Чэн вздыхает, поджигает сигарету, которую из початой пачки вытягивает. — Пару раз около школы появлялся, как в прошлый раз. Не жрёт ничерта. Чэн демонстративно виски потирает. И Би его понимает — это та ещё головная боль. С такими, как Змей и Цзянь — только кажется, что легко. Мелкие же, тараканов в их светлых головах непомерно много. Загонов ещё больше. И неебически много любви, которую им проебать придётся из-за связи. А со всем этим, им — взрослым разбираться теперь. Как будто своих проблем недостаточно было. Как будто специально именно этих мальчишек им судьба подсунула и сидит сейчас, наблюдает с интересом, и в предвкушении руки потирает: что же дальше будет. — Ты кого к нему приставил? — Би голову поудобнее на подлокотник укладывает, притирается коротким ёжиком волос и слышит, как они кожу чуть царапают. — Тао. Он у нас спец по маскировке. — Чэн телефон сгребает со стола, явно проверяя ежечасный отчёт от Тао. Хмурится недовольно, чертыхается и печатает ему что-то быстро. — Да у тебя по ходу реально крышу рвёт. — Ещё как. — на лице его улыбка хищная и в глазах интереса столько искреннего, что Би и сам уголками рта улыбается — давно с ним такого не случалось.