Они сидели в столовой, на соседних стульях, слушая тихое дыхание друг друга, которое не отражало и толики внутреннего дисбаланса. До общего сбора оставалось около получаса.
Мио наклонилась, положив голову на плечо подруги, и её тело приятно напряглось, когда пальцы барабанщицы с превеликой осторожностью начали перебирать её волосы. Это был редкий момент комфорта, затишье посреди бури, которая явилась в Академию с уходом Комаэды.
За последний день произошло столько событий, что Мио казалось, будто минула неделя с момента их последнего разговора с Нагито. Она всё ещё жалела, что не проводила с ним больше времени, пусть это и злило бы Ритцу. Может, она смогла бы предотвратить то жестокое убийство. Может, она убедила бы Комаэду рассказать о своих воспоминаниях.
Её кулаки сжались под столом, в тени, и басистка нахмурилась. Каждый из них был таким эгоистом, каждый цеплялся за клочки информации, скрывая от других своё состояние. Наверное, она была ярчайшим тому примером.
— Ритцу, — произнесла она в полной тишине, и барабанщица ответила вопросительным «м-м?». Мио покачала головой — ей нечего было сказать. Она находила утешение в том, что из всех людей, прибывших в Академию с друзьями, они единственные не потеряли эту ценную, но столь хрупкую связь. Касуми потеряла Реда, Хоро-Хоро потерял Йо — список можно было продолжать. Тот факт, что она может произнести вслух имя близкого человека и услышать в ответ её голос, давал Мио куда больше надежды, чем все речи Нагито вместе взятые.
— Что ты думаешь об игре?
Мио прикрыла глаза и дала себе расслабиться. Голос подруги успокаивал её: теперь в нём не было той резкой боли и отчуждённости, к которым Акияма успела привыкнуть. Странное ощущение. Ритцу вновь училась отпускать шуточки в неподходящие моменты — когда они проходили игру получасом ранее, например — а Мио заново училась всё это ценить.
Что она думала насчёт Эношимы Джунко? Наверное, Мио не могла прийти к однозначному ответу. Она не была человеком, способным ненавидеть кого-то, иначе ненавидела бы её за все смерти, за тюрьму в стенах школы. Не могла она и чувствовать к ней симпатию — никакое одиночество не может быть оправданием для жестокости. С другой стороны, слишком лицемерно винить Джунко во всём, что они натворили.
— Она плохой человек, — ответила Акияма, хотя в школе ей говорили не использовать слова «плохой» и «хороший» в сочинениях. — Но знаешь, Ритцу. Убийства происходят не только из-за этого. Она плохой человек не потому, что заставила нас убивать — она не заставляла, и теперь я это вижу. Она плохой человек, потому что подводит нас к краю и даёт выбор, который делаем мы сами. Все её мотивы — как проверка, и каждый раз находится человек, который эту проверку не проходит. Потому что не бывает абсолютно плохих и хороших людей. Ты понимаешь, о чём я?
Мио подняла голову и села поудобнее, чтобы лучше видеть Ритцу. Та медленно кивнула, демонстрируя одну из заученных неискренних улыбок. Акияма вздохнула.
— Я ненавижу эту девушку, Мио, — сказала Ритцу, а её улыбка стала ещё шире. — Я ненавижу её, потому что она делает тебе больно. Для меня это достаточная причина.
Она никогда не думала, что из них двоих именно Ритцу первой придёт к возвышенному чувству любви. Она не думала, что воплощение радости и оптимизма первой откроет в себе ненависть. Она не думала, хотя однажды Мио уже подвели к этому, ткнули носом, как нашкодившую собаку. Каждое слово Ритцу, каждое слово Комаэды — теперь она видела, как связаны все их разговоры. Она не думала, что её подруга может совершить убийство, а затем убеждала её и себя в этом, а затем снова боялась допустить эту мысль. И сердце начинало ныть, когда ставший последним нервный импульс заставил её задать этот вопрос.
— Ты помнишь лекцию Монокумы? — это был пистолет, поднесённый к виску Тайнаки, и вместо пуль внутри него — правда.
— Смутно, — её ответ, очевидная попытка солгать. Ритцу, что умудрялась забывать домашнее задание спустя минуту после урока, отчётливо помнила каждое слово директора. Её слова лгали, но её глаза — нет. И хотя мысленно Мио проклинала себя за это, она нажала на курок.
— Он произнёс длинную речь, давил на каждого из нас, находил причины сорваться и начать убивать друг друга, — Мио следила за непроницаемым лицом Тайнаки. — И в конце сказал, что некоторым людям не нужны причины. Они уже «готовы». Помнишь?
— Ты намекаешь на что-то? — она рассмеялась и пожала плечами. — Он явно имел в виду Комаэду, и несмотря на это ты продолжила с ним общаться. А затем, — Ритцу искусно перешла от шутливого тона к серьёзному, — он убил двух человек.
— Хочешь сказать, я должна была перестать общаться с теми, кого он не назвал?
— Только с Комаэдой.
Мио не хотела ссориться. Мио не хотела вновь выяснять отношения. Они с огромным трудом склеили осколки своей дружбы, что готовились рассыпаться под малейшим дуновением ветра. Именно потому, что она не обсудила всё до конца с Комаэдой, Мио должна была забраться в голову Ритцу. Тайнака никогда не любила убираться, и Акияма не против была навести порядок за неё.
— Ты предвзята и ты всё ещё ревнуешь, — сказала басистка, с трудом оставаясь спокойной и избегая резкости в интонациях. — Несмотря на то, что я знала его каких-то пару недель, и мы тесно общались всего три дня. С тобой мы дружим с детства, тебе я призналась в любви, с тобой был мой первый поцелуй и… — она покраснела, только не от злости. — Ты так хочешь лишить меня свободы? Мы уже говорили об этом. Ты не единственный человек, с которым я могу общаться, Ритцу!
Тайнака взяла её ладонь, отчего Мио дёрнулась и убрала руку. Это заставило Ритцу застыть на секунду и проглотить любой ответ, который созрел в её голове. К счастью, Мио не единственная, кто пытался сохранить спокойствие.
— Я и не думаю запретить тебе общаться с другими людьми, — мягко улыбнулась барабанщица, — но я волнуюсь за тебя. Комаэда всегда был странным, от него можно было ожидать чего угодно, и он подтвердил мои опасения. Я думала, что ты не видишь всего этого. Кому, как не твоим друзьям, указывать тебе на вещи, которых ты сама не замечаешь? Прости, что со стороны это выглядело так.
Мио вздохнула, потирая пальцами лоб. Иногда её беспокоило такое количество внимания к своей персоне, но с другой стороны, она ни за что не согласилась бы жить в мире, где их близость не такая явная и… чувственная? Ей нравились фильмы про любовь, в них всегда были конфликты, и жизнь Акиямы без этих переживаний становилась серой, как её глаза. Вот только связывать свои тревоги с убийствами ей всё равно не хотелось.
— Дело не только в Комаэде. Монокума не назвал ещё двух человек, — брови Ритцу поехали вверх, и Мио едва не рассмеялась — та действительно этого не заметила. — Он не назвал Нанами, но я бы предпочла обсудить её действия, когда придут остальные. Что я хочу обсудить лично с тобой, — она облизала губы, — он не назвал
тебя.
Ритцу чуть наклонила голову. Она выглядела так, будто решала сложный пример по математике, а Мио пыталась объяснить, как применить формулу, но это всё равно не помогало. Затем что-то произошло. Зрачки Тайнаки сузились, она стала серьёзной, и Мио почувствовала, как та вновь прячет все свои эмоции как можно глубже. Прямо как во время Суда.
— Ты думаешь, я способна убить кого-то, — это не был вопрос, и у Мио в любом случае не нашлось ответа.
— Я думаю, так считает Монокума, — твёрдо ответила она, и теперь пришёл черёд Мио ободряюще сжать ладонь подруги. Та не изменилась в лице. — Я просто хочу знать, почему. Нет ничего постыдного, если ты думала об этом… гипотетически. Я тоже размышляла, могу ли я сделать это. Если тебе было больно, если ты была готова пойти на это, ты можешь рассказать мне. Ритцу, — она приблизилась к барабанщице, надеясь, что её слова не звучат, как приговор, — ты ничего не сделала, но я волнуюсь за тебя. Как и ты волновалась за меня. Позволь мне помочь тебе. Пожалуйста?
Тайнака смотрела по сторонам, на её лице почти физически отпечатался мыслительный процесс. Мио не нужны были слова, чтобы знать, что её логика — точнее, логика Комаэды — верная. Куда сложнее было получить от Ритцу признание. Ещё сложнее — не получить его.
— Я думала, что могу это сделать перед его тестом, если бы у нас не осталось другого выхода, — она стала барабанить пальцами по столу. — Я бы точно его завалила, но дело не только во мне. Там могло быть что угодно, понимаешь? Это мог быть тест на жестокость, там была бы кровь и всё такое, я не хотела, чтобы ты проходила через это, — она говорила, отбивая ритм всё быстрее и громче. — Хотя это меня не оправдывает. Я думала, что могу выбраться и привести помощь, но теперь не уверена. Комаэда был… — она одними губами произнесла что-то нецензурное, — не самым хорошим человеком, но всё равно. Должна быть причина, по которой он не привёл помощь. И теперь я не уверена, что это вообще возможно. Если бы был способ выбраться отсюда вместе с тобой, я бы могла это сделать. Ну, иногда приходится выбирать меньшее зло, знаешь. И я думала об этом тогда. Сейчас мне всё равно. Я не против жить здесь и ждать, пока остальные найдут способ выбраться. Ты знаешь, у меня самой не хватит мозгов на это, но ты умная, Шикамару тоже умный, да и Люси. Вместе вы придумаете что-то. Пока у меня есть ты, я не против оставаться в Академии. И я хочу защитить тебя, если кто-то сорвётся. Это буду не я.
Мио сглотнула комок в горле, но это не помогло. Голос Ритцу оставался удивительно спокойным, и поначалу её это удивляло, но затем она поняла, что барабанщица слишком много раз обдумывала подобный исход. Она уже прошла стадию отрицания и страха и приняла возможность взять все эти грехи на себя. И всё это ради неё, Мио? Это было приятно, это было страшно, но больше всего её злило, что Ритцу собиралась сделать всё в одиночку.
Ладонь подруги всё ещё была в её руках, и Мио положила её поверх своего колотящегося сердца. Ритцу замерла.
— Ты слишком храбрая, Ритцу, — она наклонила голову и закрыла глаза. Сердце начинало успокаиваться, ведь рука Тайнаки была такой тёплой. — Пожалуйста, не взваливай всё на себя. Я в порядке, и мне жаль, что я вела себя так. Я не замечала ничего, кроме своих страхов, но теперь, видя твою силу, я чувствую её в себе. Мы обязательно выберемся отсюда, верь мне, только пожалуйста, скажи, что не будешь делать ничего необдуманного. Если даже Монокума пообещает тебе золотые горы, пообещает выпустить меня, не слушай его. Приходи ко мне, мы всегда найдём выход вместе. Пожалуйста, Ритцу.
Она кивнула ещё до того, как Мио закончила свою речь, улыбаясь так, как всегда делала это до Академии: разбив коленку на уроке физкультуры, получив плохую оценку, подшучивая над Мио. Как будто ничто не могло её сломать. Зная, что это не так, Акияма позволила себе поверить.
— Обещаю, Мио!
Басистка услышала звук шагов в коридоре, и прежде чем двери столовой открылись, она наклонилась к подруге. Спустя мгновение, когда в зал вошёл Шикамару, они сидели, смотря в противоположные стороны; Мио самодовольно улыбалась, а Ритцу изо всех сил старалась не краснеть.
Месть за все те годы, когда барабанщица заставляла её прилюдно смущаться.
Она ожидала, что одноклассники будут приходить на общее собрание парами — так, как они исследовали школу — но следом за Шикамару проследовала длинная цепочка из всех оставшихся учеников. Люси шла в ногу со стратегом, оба выглядели серьёзными и сосредоточенными. Чуть позади них, ближе к своей подруге, держался Хорокеу, как обычно злой, к чему Мио уже привыкла. За ним — сама Касуми, поникшая, украдкой вытирающая слёзы. Замыкала процессию, конечно, Нанами, что держалась на почтительном расстоянии от прочих ребят и выглядела так, будто у неё только что умер котёнок. Акияма громко выдохнула: кажется, они пропустили очередную ссору.
Каждый взял себе по стулу, и их компания распределилась по периметру стола. Шикамару сел во главе, и Мио почувствовала себя полководцем на военном совещании. Она давно не задумывалась о том, что титул стратега дан ему не только за острый ум.
— Прежде, чем мы начнём, — он подал голос, едва утихли разговоры и скрип отодвигаемых предметов мебели, — я хочу кое-что сказать. У некоторых из нас есть разногласия, — он внимательно посмотрел на Хоро-Хоро, тот ответил ему тем же, — и если вы ждали момента их уладить, то он настал. От нашего обсуждения сейчас зависит, сможем ли мы наконец-то покинуть Академию или останемся здесь, продолжая ненавидеть друг друга.
Его слова повисли в воздухе, мгновенно сделав обстановку более напряжённой. Несмотря на это, Мио не чувствовала особого волнения — напротив, она внимательно слушала Шикамару и видела, как остальные ждут продолжения.
Стратег прокашлялся.
— Мы редко собираемся все вместе, чтобы обсудить нашу ситуацию. В результате, у многих из вас копятся личные секреты, обиды, волнения. Мы должны разрешить их сейчас. И для этого я предлагаю устроить, подобно Монокуме, Суд, — он поднялся на ноги, пока Мио осознавала смысл сказанного. — Многие из вас становятся серьёзными лишь тогда, когда на кону стоит жизнь убийцы, жизнь невинного человека или ваша собственная. Это понятно, но не стоит забывать, что и в более мирные времена все наши жизни под угрозой из-за этого места. Я хочу, чтобы вы представили, что сейчас ваше благополучие зависит от исхода нашего обсуждения. Я хочу, чтобы вы искали доказательства, но не вины ваших товарищей. Воспринимайте это как наш последний Суд, на котором мы все вместе найдём правду об Академии Надежды, а вместе с ней — выход.
Хоро-Хоро поднялся со стула вслед за ним, умудряясь улыбаться и скалиться одновременно.
— Мужик, ты прав! Мне надоело, что все что-то скрывают и ходят вокруг да около, строят какие-то планы у нас за спинами. Хочешь Суд — я с тобой. И я даже стану первым, кто расскажет правду, потому что я, — он показал пальцем на Чиаки, — умею отвечать за свои слова.
Мио знала, что он перейдёт сразу к обвинениям, но его дальнейший рассказ стал полной неожиданностью.
— Моё настоящее имя — Хорокеу Юсуй, и я бы хотел, чтобы отныне вы звали меня именно так.
— Тогда почему ты назвался Хоро-Хоро? — фыркнула Ритцу. — Мне так больше нравилось!
Сноубордист покраснел и ответил ей убийственным взглядом. А Мио была только рада видеть, как подруга умеет смущать не её одну.
— Ну-ка не перебивай, я вам тут душу изливаю! То прозвище было придумано девочкой, которая жила в моей деревне. Отец запрещал мне общаться с ней, и однажды она пошла за мной в горы, — он посмотрел себе под ноги, — где и погибла от холода. Я очень долго винил себя за это, но я готов принять своё прошлое, — серьёзно объяснил он, и они с Касуми понимающе переглянулись. — И я жду от вас того же, иначе я лично выбью из каждого правду, можете мне поверить!
Он громко сел на стул, скрестив руки на груди. Мио ошарашенно смотрела на Хорокеу, не зная, что и думать. Неужели, у остальных тоже есть за душой такие истории? Он рассказал это так спокойно, хотя наверняка провёл многие годы, изводясь от чувства вины. Ей стало стыдно за собственные переживания, которые рождались буквально из ничего. Наверное, из всех её одноклассников у них с Ритцу была самая счастливая жизнь до поступления в Академию. Никаких особых способностей, никаких сражений и боли. Худшее, что могло произойти — она не поступила бы в университет, в который хотела.
Теперь уже Касуми, сидевшая подле него, встала и обратилась к остальным с речью.
— После смерти Реда я была зла на себя, но хуже того — я злилась на вас. Я думала, что своим голосованием мы убили Нами, и хотя мои слова стали решающими, я не могла принять это. Мне очень жаль, и у вас есть полное право злиться на меня за это, — она склонила голову и сжала кулаки, пока Хорокеу молча хмурился, глядя куда-то в стену. — Теперь, не в последнюю очередь благодаря вашей поддержке, я смогла это пережить. И я хочу, чтобы остальные тоже отпустили свой гнев, потому что ссоры между собой не помогут нам. Наш общий враг — Монокума, Эношима Джунко и вся эта Академия. И ещё… — она посмотрела сверху вниз на сноубордиста, и хотя тот не видел этого, улыбнулась. — Я хочу сказать, что Хорокеу иногда бывает невыносимым и шумным, — Мио не сдержала улыбки, — но в душе он очень добрый и чуткий. И пусть он бывает груб в разговорах, он хочет того же, что и мы все. Я верю, что мы с вами друзья, и поступок Комаэды стал последним убийством.
Шикамару кивнул, пока пловчиха опускалась на своё место. Стратег выглядел удивлённым, и Мио предположила, что он не ожидал чистосердечных признаний от каждого, но это было только к лучшему, верно? Слова Хорокеу заразили честностью всех, и пока следующий человек вставал из-за стола, Мио думала, что она может сказать одноклассникам.
— Касуми очень точно выразила мои мысли, — виновато улыбнулась Хартфилия. — Я злилась на вас за то, что произошло с Натцу, но… это был его выбор. Он всегда готов был пожертвовать собой ради остальных, и я хочу уважать это. Я знаю, что всё ещё не могу принять до конца его смерть, но знаю и то, что Натцу больше всего на свете ценил дружбу, — она сжала в руках клетчатый шарф, прерывисто выдыхая. — Он не хотел, чтобы мы ссорились, и я не нарушу его желание. Я буду улыбаться в лицо будущему, как это делал он. Поэтому простите меня, если сможете. И особенно я хочу попросить прощения у Шикамару. Я говорила ему вещи, о которых теперь сожалею, — стратег кивнул ей, и Люси улыбнулась ещё ярче. — Спасибо тебе, что организовываешь нас, ты и правда отличный лидер. Есть человек, которому я не могу доверять, — она, да и все остальные, посмотрели в сторону молчавшей Чиаки, — но я верю, что мы сможем найти какое-то взаимопонимание. Как уже сказали ребята до меня, у нас есть общая цель, к которой мы должны двигаться.
Акияма едва удержалась от того, чтобы ей похлопать. Это собрание оказалось совсем не тем, что она ожидала. Краем глаза басистка видела, как Ритцу слушает их с открытым ртом, и она улыбнулась этому зрелищу. В её голове наконец-то созрели мысли, которыми она хотела бы поделиться. В комнате наступила тишина, в которой ребята стали переглядываться — остались всего три человека, которые не взяли своё слово. Мио посмотрела на барабанщицу, поймала её улыбку и уверенно поднялась с места…
…и тут же села, потому что на её плечо опустилась сильная рука Тайнаки. Ритцу покачала головой, улыбаясь с той же уверенностью, и Мио отрешённо кивнула. Глаза подруги светилась такой решимостью, что было глупо спорить с ней.
— Я не тот человек, от которого много толку в судах и расследованиях. Ну, знаете, мой главный талант — это громко стучать, — Люси и Касуми рассмеялись, а Мио лишь смущённо спрятала лицо в ладонях. Эта дурочка… — Поэтому я оставляю мыслительные процессы в надёжных руках Мио! — Боже, почему она снова говорит только о ней? — И раз уж мы разобрались с этим, вы должны знать кое-что обо мне. Я думала о том, чтобы совершить убийство. Мне казалось, что это единственный возможный выход, но меня что-то останавливало. Наверное, я не убийца? Если нельзя убить человека плохим ритмом. Хех. Разве глубоко ночью у вас не было тех же мыслей, когда кажется, что других вариантов не осталось? Может, я одна такая, не знаю. Но если мы все объединим усилия, — она вскинула руку вверх, а Мио вспомнила, что её подруга на самом деле обладает взрывной харизмой, — мы справимся! Я приведу вас к победе, ибо я — Тайнака Ритцу, и я не ищу лёгких путей! А ещё Мио очень милая. У меня всё.
Акияма ударилась головой об стол под смех одноклассников, среди которого она с удивлением услышала голос Хорокеу. Басистка пробормотала, что сама убьёт Ритцу, отлично зная, что последнюю фразу Тайнака сказала лишь для того, чтобы смутить её. Всякая уверенность улетучилась, и Мио снова почувствовала себя девочкой в средней школе, которая пыталась спрятаться от одноклассников за спиной Ритцу (это было смешно, учитывая их разницу в росте). Такое странное чувство, привет из прошлого, и она была благодарна барабанщице за него.
Пусть и отвесила ей лёгкий подзатыльник, отодвигая стул.
— Я… — она оглядела остальных и внезапно вспомнила о том, что боится выступать перед толпой. Слова застряли в горле, и Акияма вспомнила, как Тайнака учила её: нужно представить, что все вокруг — картошка. Или ананас, потому что Ритцу больше всего похожа на него, если сделает маленький хвостик. И вот, собравшись с духом, Мио обратилась к окружающим её ананасам: — Я всегда была очень пугливой и во всём полагалась на окружающих. Всю жизнь я думала, что могу цепляться за храбрость Ритцу, и это будет нормально. Но все вы помогли мне понять, что моя судьба в моих руках, — она опустила упоминание Комаэды, и это был её единственный секрет. — Не знаю, насколько ценной будет моя помощь, но я сделаю всё возможное, чтобы мы больше не ссорились друг с другом и наконец-то вернулись домой. И больше других я хочу извиниться перед Ритцу, — она посмотрела на удивлённую барабанщицу, — которую подозревала в убийствах. Мне очень жаль, что я предала твоё доверие, и я обещаю, что это больше не повторится. Я хочу верить всем вам.
Мио помолчала ещё несколько секунд, прежде чем поняла, что это всё. Она наконец-то нашла внутреннюю гармонию и отпустила все обиды, которые накопились за прошедшие пару недель. На душе стало легко и приятно — она опустилась на стул, готовая продолжать обсуждение. Теперь остался лишь один человек, что не сказал ни слова, и не только она, но и весь класс выжидающе смотрел на Чиаки. Та видела это, но молчала, глядя себе под ноги и сжимая лямки рюкзака. Спустя какое-то время, Шикамару и Хорокеу оба раскрыли рот, и в этот момент Нанами медленно поднялась на ноги.
— Тебе есть, что сказать? — спросил Шикамару, в его голосе было что-то, похожее на просьбу. Чиаки вздохнула, кивая.
— Наверное. Но сначала мне придётся в третий раз рассказать о своём прошлом, — она усмехнулась, — хотя в этот раз я обойдусь короткой версией. Как вы знаете, сейчас мы находимся в виртуальной реальности, но это не первый раз, когда я оказалась в Академии Надежды. Я училась в ней в настоящем, реальном мире, но мои воспоминания оказались стёрты. Кем? Монокумой, конечно. И как все уже должны знать, Монокумой управляет человек, с которым я познакомилась в этой Академии. Этот человек — Эношима Джунко. Пароль от Монокумабука, пароль от двери на третьем этаже, всё это — её способ поиграть со мной. Наши отношения трудно назвать дружбой. Это было что-то большее… и что-то меньшее. Одновременно. После знакомства с ней я начала меняться. Я прониклась её философией отчаяния и вместе с ней делала вещи, которым до сих пор не нахожу объяснения. В этом самом здании, только не виртуальном, мы устроили игру на выживание. Вроде той, в которой оказались заперты мы сейчас. Тогда я заставила ни в чём не повинных учеников убивать друг друга. Я лично убила одного из них, — она поднесла к глазам свою дрожащую руку, — и даже в тот момент я не знала, правильно ли это. И сейчас не знаю. Часть меня хочет делать непоправимое ради Джунко. Часть меня — это та Нанами, которую знали вы. Из-за виртуальной реальности у Джунко есть полный контроль надо мной и моими воспоминаниями. Она заложила в мою голову историю каждого из вас, поэтому я знала настоящее имя Хорокеу с самого начала. Я знала, что Ритцу влюблена в Мио. Я знала, что брат Саске убил всю его семью. Я должна была предотвратить все эти убийства, но… я не смогла. Я не знаю. А сейчас, когда воспоминания о школьной жизни возвращаются ко мне, я не могу понять, что же я за человек. Действительно ли я убийца? Может, эти воспоминания — фальшивка? Одно знаю точно. Я не хочу играть по правилам Джунко. Даже если я чувствую, что люблю её, больше кого-либо другого, я хочу выбраться отсюда самостоятельно. Не прибегая к её же методам. Мне кажется, если у меня получится, то я снова смогу обрести свою личность. Для вас я предатель — и пусть будет так — но даже если вы не доверяете мне… у нас действительно есть общая цель.
Она села, закрыв глаза, и Мио пыталась представить себя на её месте. Каково это — знать прошлое окружающих тебя людей, но не помнить своё собственное? Акияма ценила каждую мелочь из своей старой жизни, все репетиции с Ритцу, каждую мозоль после игры на басу. Если бы у неё отняли это, она перестала бы быть самой собой. Она знала, что хочет помочь Нанами, и даже если остальные не будут доверять ей после этой истории, Мио готова быть единственным человеком. В конце концов, она слишком хорошо знала, что такое — быть аутсайдером. Если бы не Ритцу, она так и осталась бы замкнутой боязливой девочкой, над которой все насмехаются. В жизни каждого должен быть человек, в котором можно найти опору. Пусть даже Нанами совершала ужасные вещи, она уже понесла за них наказание сполна, отплатив собственными страданиями. Всегда можно начать жизнь с чистого листа. Если она не может вспомнить свою старую личность, нужно помочь ей построить новую.
Шикамару, который стоял на ногах всё это время, снова прокашлялся, обращая на себя внимание остальных. Наверное, многим хотелось прокомментировать слова Нанами, но стратег не дал им этого сделать, вновь взяв обсуждение под свой контроль.
— Теперь, когда все мы понимаем, что происходит на душе друг у друга, настало время того, что я назвал Судом. Нанами подвела нас к этому, и я хочу спросить у вас, есть ли те, кто не верит, что мы находимся в виртуальной реальности? Есть ли у вас тому доказательства? Может, кому-то трудно смириться с этим?
— У нас есть доказательства того, что мы в ней находимся, — вступил Хорокеу. — Сам подумай. Мы все потеряли наши способности, которые возвращаются только в той комнате на четвёртом этаже. Нанами знает о нашем прошлом — тут уж она не врёт — и я не знаю, как ещё это объяснить. Со слов Касуми я вроде понял, что такое «виртуальная реальность», поэтому я согласен, что мы действительно попали внутрь компьютера. Не знаю, как, но это уже другой вопрос.
— Какая ещё комната? — удивилась Мио. Она знала, что Касуми, Хорокеу и Шикамару должны были обследовать новый этаж, но не думала, что там окажется что-то неожиданное. Музыкальная комната была приятным сюрпризом, но не более того.
— К ней мы ещё вернёмся, но чуть позже, — пообещал Нара. — Есть что-то ещё по поводу виртуальной реальности, чтобы мы закрыли эту тему?
К ещё большему удивлению Мио, ему ответила Нанами.
— Из-за своих воспоминаний мне трудно говорить с полной уверенностью, так как многие вещи я почти помню, но не до конца. И тем не менее, я уверена, что мы находимся в виртуальной реальности. Я лично тестировала её с Джунко, и я помню, что архитектура Академии Надежды в реальном мире немного отличается от той, в которой находимся мы, — она нахмурилась, будто пыталась вспомнить это прямо сейчас. — Если вам интересно, когда мы попали в виртуальную реальность, Джунко стала рассказывать мне о своём прошлом — это та самая игра на третьем этаже. Ещё я знаю, что помимо изменения воспоминаний, она может менять наши эмоции. Она может заставить вас чувствовать гнев, боль. Я уверена, что она не будет пользоваться этим для совершения убийства — таковы её принципы — но стоит держать это в уме. Потому что…
— Не все твои эмоции принадлежат тебе, — повторила Мио уже знакомую ей фразу. Чиаки посмотрела на неё, и басистке пришлось объяснить: — Это было в записке, которую оставил мне Комаэда. Помните, я рассказывала про неё? Там же он написал про комнату на третьем этаже и команду от компьютера. Ничего важного там больше не было, и я думала, что же означает эта фраза.
— Мы что, не можем доверять сами себе? — повторила Люси, прячась за своим шарфом. Мио думала о том же. Что, если Джунко уже сделала что-то с их воспоминаниями, просто теперь Акияма не может вспомнить? А её чувства? Её любовь к Ритцу? Это тоже подделка Эношимы?
Нет. Лишней паранойей она ничего не добьётся. Тем более, Нанами знала Джунко, в отличие от всех них, и если она говорила, что та не станет использовать эту способность просто так — Мио ей верила. К тому же, ей начинало казаться, что из всего класса Джунко интересовала именно Нанами, и все её издевательства предназначались именно ей.
— Можем, — одновременно заявили Хорокеу и Ритцу со своей непробиваемой уверенностью. Шикамару кивнул, хотя ни у кого не было доказательств.
— Нет смысла думать о том, что мы всё равно не сможем изменить, главное быть начеку. Джунко хочет, чтобы мы сомневались в себе и друг в друге, чего я делать не собираюсь. И раз у остальных больше нет возражений, мы примем как факт, что мы находимся в виртуальной реальности. Это ведёт нас к следующему вопросу. Означает ли смерть в виртуальной реальности смерть наших реальных тел?
Вопрос явно был адресован Нанами, и Мио с замиранием сердца ждала, что геймер сейчас разом разрушит все их надежды. Но даже если бы она сказала, что смерть в виртуальной реальности ни к чему не ведёт, смогли бы они ей поверить? Разве вся боль, которую они чувствовали здесь, не была настоящей? Она помнила крики Комаэды, когда Монокума отрубил ему руку, и думала, что в этот момент испытывало его тело в реальном мире. Ей, в виртуальной реальности, было по-настоящему больно.
— Я не знаю. Всё зависит от того, напрямую подключены наши тела к компьютеру или нет, — ответила Чиаки. — Если только копия нашего сознания находится здесь, тогда должна быть возможность отключиться от этой реальности, не загружая воспоминания о смерти в мозг. В таком случае, все будут живы, но мы не будем помнить, что произошло здесь. Я бы сказала больше, но я… я не помню.
— Может, именно поэтому Комаэда до сих пор не привёл помощь, — осенило Акияму. — Если он не сохранил свои воспоминания об этом мире, то не знает, что мы заперты здесь.
— Всё равно странно, что никто не заметил нашего отсутствия, — нахмурилась Люси.
— Они, может, и заметили, но как мы об этом узнаем? Наверное, наши настоящие тела спрятаны где-нибудь, — вступила Ритцу. Акияма подумала, что она может быть права, и мысленно порадовалась, что её подруга наконец-то думает вместе со всеми. Она была не такой глупой, как любила повторять.
— Хорошо, — кивнул Шикамару. — Значит, такая вероятность есть. И прежде, чем мы перейдём к самому важному моменту, давайте обсудим, что мы нашли на четвёртом этаже. Есть желающие?
— Там есть что-то вроде актового зала, — пожала плечами Тайнака. — Большая комната, много инструментов, ничего необычного.
— Также мы нашли запертую дверь и два класса, — продолжила Касуми. — И мы нашли комнату талантов.
— И вот тут начинаются странности, — поддержал её Хорокеу. — В этой комнате, и только в ней, мы с Шикамару можем использовать наши способности.
— Я могу применять техники своего клана — например, связать свою тень с тенью другого человека, тогда моя цель будет копировать все мои движения, — объяснил Шикамару, и у Мио полезли глаза на лоб. Одно дело — слушать рассказы её одноклассников, другое дело, если все их способности оказались реальными.
Хотя иронично называть их реальными, когда они признали, что находятся в виртуальной реальности.
— Ну, а я, как и Йо, шаман — я могу видеть духов и давать им вселяться в своё тело. Вообще, понятно, почему в компьютере я до сих пор не видел ни одного духа, но там я наконец-то встретил одного. Не знаю, как он может существовать здесь, но тем не менее, — рассказывал Хорокеу. — И это был не один из наших друзей. А вот всё остальное лучше расскажите вы двое, — он посмотрел на Касуми и Шикамару, — потому что я нихрена не помню после того, как он в меня вселился.
— Подожди, — перебила его Касуми. — Но ты мне рассказывал, что сохраняешь свою память, когда в реальном мире в тебя вселяются духи. И ты даже говорил, что можешь контролировать своё тело.
Хорокеу кивнул, раздражённо перебирая остро торчащие волосы.
— Я-то говорил, но в этой Академии всё не по правилам. Когда я стал с духом одним целым, то не контролировал себя и даже не знаю, о чём вы с ним говорили. Надеюсь, он ничего не пытался сделать, — шаман посмотрел на свою подругу с нотками тревоги во взгляде. Та покачала головой.
— Нет, но… Я думаю, лучше Нанами объяснить, чей именно дух мы встретили.
И снова все взгляды обратились в сторону геймера. Мио не была удивлена, что большинство тайн Академии крутились вокруг неё — всё же, именно Чиаки училась здесь и только она до этого видела виртуальную реальность. Может, это был дух человека, которого она убила? Только как он попал сюда? И разве духи вообще существуют? Мио поёжилась. Ритцу любила пугать её историями о призраках, и слышать теперь, что они реальны… Она продолжала убеждать себя, что любые странности можно списать на виртуальную реальность, но на душе всё равно скребли кошки. А вдруг, этот дух выберется из комнаты и вселится в одного из них? Что тогда?
Только теперь Нанами не отвечала им с той же готовностью, что и ранее. Она замерла, глядя в одну точку, и Мио видела, как сжались её зубы. Теория о личности этого призрака становилась всё более реальной.
— Вы встретили Хаджиме Хинату, моего друга из Академии. Мы познакомились ещё до того, как я встретила Джунко, — сбивчиво объяснила она, избегая любых подробностей. — Я правда не думаю, что он имеет какое-то отношение к тому, что мы здесь заперты. Скорее всего, это очередной подарок от Джунко мне. Она делает всё, чтобы я сорвалась. Не хочу доставить ей это удовольствие.
Она не проронила больше ни слова. Хорокеу не выглядел довольным и смотрел на Касуми, но и та молчала, будто не зная, что ещё сказать. Шикамару вновь оказался тем, кто нарушил тишину.
— Я слышал слова этого призрака и не думаю, что он сейчас слишком важен для нас. Люси, расскажи, что ты нашла в компьютере.
— Как я уже сказала Шикамару и остальным, — сейчас она смотрела на Мио и Ритцу, — кажется, я нашла способ выбраться отсюда.
У Мио перехватило дыхание. Она повернулась к Тайнаке — та сжала руку подруги, и их пульс рокочущим мотором отозвался в каждой клеточке тела. Это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.
— Я плохо понимаю, как устроен компьютер, но Нанами немного помогла мне, и я нашла команду, которая может отсоединить нас от виртуальной реальности, — начала объяснять Хартфилия. — Для этого нужно, чтобы человек стоял в центре платформы, а кто-то другой ввёл команду в компьютер. Только я всё ещё не уверена, что это сработает. А если сработает — так, как мы того ожидаем.
— Это плохая идея, — сразу сказала Чиаки. — Я не помню деталей, но у меня есть ощущение, что всё это — очередная ловушка. Я не верю, что Джунко так просто даст нам доступ к выходу. Тем более, мы с Комаэдой были в этой комнате — если даже он не воспользовался консолью, то я бы не рисковала.
— Но ведь Люси только что объяснила, что для этого нужно как минимум два человека, — подала голос Касуми. — Может, Комаэда не думал, что мы ему поверим? Он был близок только с Мио, но…
Акияма похолодела. Если счастливчик всё это время знал о способе покинуть Академию, но так и не рассказал им или ей и даже не упомянул этого в записке… что, если это действительно ловушка? Кто из них отважится проверить это способ на себе?
— Кроме того, мы не знаем, что происходит сейчас в реальном мире. Есть вероятность, что в стенах Академии действительно безопаснее, чем там, — продолжила гнуть свою линию Нанами. — И я думаю, если эта мысль вообще пришла мне в голову, всё это не просто так. Возможно, в моих воспоминаниях произошло что-то.
— Мы не можем вечно ждать, пока ты всё вспомнишь, — резко отозвался Хорокеу. — Я за то, чтобы опробовать этот способ. Если хотите, буду волонтёром.
— Ну уж нет, я буду волонтёром, — ткнула его локтём Касуми. — Даже не думай геройствовать.
— Совсем из ума выжила? Это же опасно!
— Вот именно!
— Послушайте! — Шикамару повысил голос, заставив обоих замолчать. — Это действительно похоже на ловушку. Скорее всего, это она и есть. Тем не менее, мы явно узнаем что-то новое, если попробуем, тем более, иных зацепок у нас нет. Есть и другая причина, почему мы должны действовать как можно решительнее, — он поднял вверх указательный палец, — по какой-то причине, Монокумы сейчас нет в школе. Он не отвечает, когда мы его зовём, и вообще никак не заявлял о себе после вчерашнего Суда. Он так и не дал нам нового мотива. Возможно, Джунко сейчас чем-то занята — тем же Комаэдой, он мог устроить саботаж снаружи — и мы должны воспользоваться этим шансом. Поэтому я предлагаю завтра, за час до утреннего объявления, собраться всем в комнате талантов, обсудить ещё раз детали, а затем попробовать отправить одного из нас на свободу. И чтобы вы не спорили, этим человеком буду я.
— Нет, — ответила ему Люси, — это сделаю я, — Шикамару смотрел на неё со смесью раздражения и удивления. — Я нашла эти команды, и если что-то пойдёт не так, это будет моей ответственностью. Я не хочу становиться убийцей, — она сказала что-то ещё себе под нос, но Мио не разобрала её слов. — И не хочу делать убийцей кого-то из вас. Поэтому позвольте мне сделать это.
Шикамару сдвинул брови, устало выдыхая, и после небольшой паузы кивнул.
— Хорошо, это окончательное решение. Надеюсь, никто не будет спорить, что Люси имеет право выбраться первая, раз уж она была той, кто вообще нашёл выход, — возражений не последовало. — А сейчас, я думаю, нам всем нужно отдохнуть. Я обдумаю детали, чтобы застраховаться от всяких неожиданностей, а вам лучше сделать все свои дела, пока есть такая возможность, — он поднял голову и уверенно улыбнулся, едва ли не впервые за тот день, — потому что завтра, я надеюсь, мы выберемся из этой дыры.
— Стой, — Мио прищурилась, — почему мы собираемся в комнате талантов? Не проще сразу пойти в комнату с компьютером?
Шикамару самодовольно ухмыльнулся.
— Потому что у меня есть идея, как оставить Монокуме прощальный подарок.
***
На следующее утро Люси проснулась за час до будильника — выспаться перед долгожданным освобождением так и не удалось. Она провела половину ночи, ворочаясь на кровати, пока, наконец, не решила встать.
Оставалась ещё одна вещь, которую она давно должна была проверить, и как это часто бывает, решила заняться чем угодно другим, лишь бы отсрочить неизбежное. От неё никто ничего не требовал, кроме неё самой, и это было ещё хуже.
Она поднялась на второй этаж и остановилась на распутье, виновато озираясь по сторонам. Её одноклассники наверняка спали, никто не пытался ходить по школе, и Люси осталась в не очень-то гордом одиночестве. В тот злополучный день она точно так же замерла перед походом в библиотеку, и сейчас это воспоминание, поддавшись знакомой картине перед глазами, стало захватывать её сознание. Люси улыбнулась этому. Когда она произносила свою речь на общем собрании, то чувствовала себя уверенной. Это была скорее полуправда. Она пришла на обсуждение с водоворотом мыслей, но слова других людей помогли ей, и пусть трудно обуздать чувство вины в столь короткий срок, у неё уже не тряслись предательски руки только от того, что она находилась на втором этаже. Хороший знак.
И как в самое тёмное утро в её жизни, она приоткрыла дверь в мужской туалет.
Она давно перестала чувствовать стыд, заходя сюда — потому что стыд стал наименьшей проблемой. Она перестала чувствовать злость на одноклассников, и это принесло облегчение, хотя часть её души неустанно твердила, что она обманывает себя во имя памяти Натцу. И, наконец, она перестала чувствовать вину. Не до конца, но достаточно, чтобы вновь подойти к зеркалу и взглянуть на своё отражение.
Как и тем утром, ничто не намекало на учинённый её другом погром. Те же вылизанные дочиста раковины, тот же аккуратный белый кафель, ровные ряды кабинок и писуаров. А в зеркале — та же девушка. Она почти привыкла видеть шарф на своих плечах, представляя, что он хранит частичку духа Натцу. Это всегда было лишь приятной иллюзией, но теперь она точно знала, что в мягкой ткани на её коже не было и капли чего-то родного. Она поднесла шарф к глазам, перебирая его пальцами и пытаясь понять, чем же он отличается от реального. Насколько она могла сказать — ничем.
Люси всматривалась в зеркало, и за своей спиной видела идеальное отражение идеально чистой комнаты. То же, что видел Драгнил перед тем, как разбить это самое зеркало. Вдох-выдох — небольшое запотевшее пятно, до которого она дотронулась пальцами, аккуратно выводя знак гильдии. Вдох — и она задержала дыхание. Потому что, как и в то утро, в зеркале она увидела Натцу.
Он стоял немного боком, так, что нарисованный ею знак был у него на плече, ровно в том месте, где у настоящего Натцу была татуировка. Он смотрел прямо на неё и улыбался. Она моргнула, затем ещё раз, но в отличие от того дня картинка не пропадала. Зато пропала улыбка с её лица.
Теперь она знала, кто играет с ней, услужливо подавая нужные образы из головы. Она всё ещё не понимала, зачем, но в груди теплилась надежда, что уже через пару часов она встретится с виновницей всех этих событий и сможет что-то изменить. Люси смотрела на отражение своего друга с горечью, и кулаки её непроизвольно сжались. Она перевела взгляд на камеру, следившую за ней со стены. Затем снова повернула голову в сторону фальшивого Драгнила.
А затем размахнулась и что есть силы ударила по стеклу.
Стекло треснуло и градом посыпалось в раковину, и каждый осколок резал её кожу, оставляя мелкие зарубки и длинные царапины, из которых на белую эмаль скользнула кровь. Расплывшееся пятно, ещё одно, ещё несколько. Больно, но ни один из порезов не был достаточно глубоким. Она думала, что если бы обратила внимание на руку Натцу в тот день, они могли бы проголосовать за другого человека.
Стоило перевязать рану, чтобы избежать заражения, но Люси не верила, что в виртуальной реальности ей это потребуется. К тому же, уже через час она покинет стены этой ненастоящей школы. И пусть пальцы ныли при каждом движении, при каждом вздохе, этот необдуманный жест придал ей решимости. Натцу всегда действовал необдуманно — теперь в ней действительно была часть его духа.
Путь обратно до её комнаты был короче и энергичнее. Ровно до того момента, пока она не увидела Чиаки — та стояла как раз возле её двери.
— Нам нужно поговорить, — заявила она, едва Хартфилия подошла ближе. Затем взгляд геймера скользнул к сжатой в кулак руке, из которой мало-помалу на пол капала кровь. И без того хмурая Нанами прибавила в серьёзности и задала единственный вопрос: — Почему?
— Это должна я спросить.
Люси вздохнула. Какой бы уверенной она себя ни чувствовала, присутствие Нанами заставляло напрячься, и демоны в её голове хором заговорили, что ученица Джунко слишком опасна, чтобы оставаться с ней наедине. Если она не предприняла попытку убийства тогда, в компьютерной комнате, то лишь потому, что Шикамару и все остальные знали, кто будет сопровождать Люси в попытках найти выход в реальность. Сейчас — все двери заперты, комнаты звуконепроницаемые, и каждая смерть до этого случилась перед рассветом.
— Я разбила зеркало в туалете, — призналась Люси, ведь едва ли был смысл это скрывать.
Чиаки помедлила, точно компьютер, обрабатывающий информацию, а затем сказала, ни к кому не обращаясь:
— Иногда, глядя в зеркало, я вижу вместо себя Джунко.
Люси не стала отвечать.
Она открыла дверь в свою комнату, стараясь не поворачиваться к Нанами спиной. Та отошла на пару шагов, пока Люси поворачивала ключ в замке. Перед тем, как войти, Хартфилия ещё раз оглядела одноклассницу. Она не держала руки в карманах и вообще, не сказать, чтобы прятала что-то. Не было и рюкзака, с которым геймер приехала в Академию. Если она действительно прятала оружие, то достаточно хорошо, чтобы Люси смогла заткнуть свою паранойю. В ответ на несколько удивлённый взгляд Чиаки, Люси лишь покачала головой и предложила ей войти.
— Так о чём ты хотела поговорить? — выдохнула Хартфилия, облокотившись о дверь и скрестив руки на груди. Она всё ещё не спускала взгляда со своей гостьи.
— О вашем побеге.
Разумеется, этого ответа Люси и ждала. Нанами с самого начала не была в восторге от их находки, пусть именно из-за неё и был найден верный выход. Сердце Хартфилии пропустило удар, когда она поняла, что в общей шумихе на собрании так и не сказала, как именно воспользоваться компьютером. Этой информацией владели всего два человека, и оба сейчас находились в её комнате.
Наверное, ей стоило обойтись без опрометчивости Натцу в то утро.
— М-может, немного позже? Я бы хотела побыть одна. К тому же, ты могла высказаться на общем собрании, — голос выдал её, и Люси боялась, что открытая враждебность не сыграет ей на руку, но Чиаки не подходила ближе и не вела себя так, как в представлении Люси должны вести себя убийцы. — Ты пришла отговорить меня?
Геймер молчала, глядя в пол, затем посмотрела в сторону зеркала. Люси вспомнила её слова минутой ранее.
— Не знаю, но я всё ещё чувствую, что это плохая идея, — Чиаки выглядела взволнованной и, что более странно, — искренней. — На общем собрании слишком много людей, я теряюсь, и мне хотелось продолжить наш разговор, но дело не только в этом. Мне кажется, я могу что-то вспомнить.
Люси немного расслабилась, выравнивая своё дыхание. Она старалась рассуждать трезво, не поддаваясь излишней панике, потому что когда паника захватила её однажды, она уже совершила непоправимое.
— Как сделать так, чтобы к тебе вернулись воспоминания?
Её уже давно волновал этот вопрос. Она предполагала, что Джунко сама выбирает, в какой момент открыть часть сознания Чиаки, но что, если были и другие способы? Люси подумала о вещи, которую прятала в своём шкафу. Если помочь Чиаки что-то вспомнить, возможно, ей не придётся пользоваться
этим…
— Я всё ещё не уверена, но мне кажется, есть определённые триггеры для этого, — Люси приподняла бровь. — Например, когда мы разговаривали вчера, ты упомянула самопожертвование. Мы обсуждали то же самое с Джунко, и я смогла вспомнить наш разговор. Для некоторых вещей нужно больше условий: например, я давно прошла игру, связанную с её прошлым, но не могла понять, о ком вообще идёт речь. Пока не обрела большую часть воспоминаний, оказавшись в компьютерной комнате. Если я знаю Джунко, то она использует и прямое вмешательство в моё сознание, а триггеры оставляет, как некий элемент случайности.
— Зачем ей оставлять что-то на волю случая? — поразилась Люси. — Если бы ты случайно вспомнила, что мы находимся в виртуальной реальности, это бы всё изменило! Мы могли бы предотвратить другие смерти.
Чиаки обречённо кивнула. Она наверняка и сама понимала это, а Люси ещё глубже всадила нож в её чувство вины. При всём недоверии к Нанами, это не доставило ей удовольствия.
— Теперь я вижу некоторые закономерности, но раньше я этого не понимала. Я не думала, что в моём прошлом есть какие-то пробелы, потому что помню, как поступила в Академию, как встретились мы с Комаэдой и потеряли сознание. А затем я стала видеть Джунко в ночных кошмарах, какие-то другие сцены и образы. В какой-то момент я поняла, что часть моего прошлого закрыта от меня. Как-то я спросила об этом Комаэду, и он сказал, что помнит абсолютно всё, но он лгал. Что касается Джунко, — каждое упоминание о ней меняло что-то в выражении лица Чиаки, — она является воплощением отчаяния и хаоса. Ей хочется не только распространять отчаяние, но и чувствовать его самой, поэтому в её планах всегда есть уязвимые места, чтобы их можно было сорвать. Только нам это не поможет. Самые важные вещи я вспомню лишь тогда, когда она захочет. Но мы можем попытаться.
Люси не знала, что творится в её собственной душе, потому что описание искажённой логики Эношимы вызвало у неё неподдельный интерес и даже… уважение? Она и до этого умела оценить изворотливость людей, у неё самой была хитрая сторона, но Джунко нельзя было даже описать этими словами. Чем больше Люси узнавала о ней, тем больше хотела узнать. Если, выйдя из виртуальной реальности, она встретит её, то, возможно, испытает что-то вроде счастья.
В это время аналитическая часть её сознания раздумывала, почему пробелы в прошлом касались исключительно Комаэды и Нанами. Если даже она чего-то не помнила (хотя была уверена в обратном), к этому не было никаких предпосылок. Нанами и Комаэда были единственными, кто знал Джунко. Они единственные учились в Академии Надежды, в настоящей Академии. Было ли что-то ещё, что их объединяло?
Хотела бы она это понять.
— Хорошо, — наконец, кивнула она. — Мы поговорим. Почему тебе кажется, что пытаться сбежать — плохая идея? Даже если ты не помнишь точно, попытайся хотя бы описать своё чувство. У него должна быть какая-то причина.
Нанами закрыла глаза и наморщила лоб.
— Мне кажется, в реальном мире что-то произошло или происходит прямо сейчас. Возможно, мы должны это переждать. Ураган, цунами — я не знаю. Не думаю, что наши тела находятся под угрозой, но…
Люси кивнула и дотронулась до правой руки, поглаживая пальцами свежие раны — кровь уже остановилась. Она думала, что не станет пользоваться
этим, если Нанами сможет что-то вспомнить. Теперь становилось ясно, что как раз та вещь может стать для неё необходимым триггером. Значит — время действовать по изначальному плану. Достаточно ли она доверяла Нанами для этого? Нет. Хотела ли она снова наступать на те же грабли? Нет.
Доверяла ли чувствам, что пытались отговорить её? Тоже нет.
— У меня есть идея, как посмотреть, что происходит снаружи, — сказала Люси после продолжительной паузы и с тяжёлым сердцем отошла от двери, направляясь к своему шкафу. Нанами смотрела на неё с непониманием и тревогой. Могла ли она, подобно Люси, ожидать нападения? Вряд ли это важно.
Хартфилия в очередной раз помедлила, прежде чем распахнула дверь шкафа с одеждой, где на самой нижней полке, прикрытый парой одинаковых юбок, лежал Монокумабук. Чиаки за её спиной резко выдохнула.
— Ты всё это время хранила его у себя?
Люси кивнула, наклоняясь, чтобы подобрать его.
— Это одновременно моё наказание и гарантия того, что больше никто не воспользуется им во зло, — она села на кровать, поставив ноутбук на колени и раскрыв его. — Монокума не был против. Я бы сказала, он даже был рад, что я храню его у себя.
— Ты пользовалась им? — Чиаки осторожно присела рядом, глядя на выключенный экран, и Хартфилия покачала головой.
— Я не смогла. Мне плохо даже от того, что он всё ещё у меня. К тому же, я не думаю, что он может показать что-то новое. Но если вдруг это не так, — она серьёзно взглянула на Чиаки, — мы можем узнать что-то важное. И если сейчас моё будущее — сбежать из Академии — возможно, я увижу реальный мир.
Чиаки поднесла палец к губам, глубоко задумавшись. Люси надеялась, что к ней возвращается часть воспоминаний, но она просто кивнула:
— Да, это достаточно безумная логика, с Джунко может и сработать. К тому же, ты произнесла это вслух, — Нанами показала на камеру в комнате, — и теперь она знает, чего ты хочешь. Она вполне может тебе это дать.
И снова что-то толкнуло её в грудь. Люси начинала понимать, почему и Нанами и Комаэда так много говорили об Эношиме. Ещё она переставала понимать, почему сама так много о ней думает.
— Если она действительно копается в наших мозгах, то знала и до этого.
— Не уверена, может ли она напрямую читать наши мысли. Этим она портила бы себе всё удовольствие. Вносить коррективы — да, хотя и это должно быть сложно, — Нанами пожала плечами. — В любом случае, стоит попробовать.
Что-то в её словах насторожило Хартфилию. Если это странное чувство в груди — дело рук самой Джунко, она даже не знала, спокойнее ли ей от этого.
Кнопка включения привела Монокумабук в действие, и высветившееся на экране изображение заставило Люси вздрогнуть от неожиданности. А затем едва не задохнуться подступившими к горлу слезами. Она помнила, что показывал Монокумабук, когда они видели его в последний раз, но… фотография её руки, когда она толкает Саске в бассейн, стала болезненной неожиданностью.
Пока Люси переживала тот момент снова и снова, Нанами потянулась к клавиатуре и нажала какую-то кнопку в верхнем левом углу.
— Сработало, — прокомментировала Чиаки с облегчением. Роковая фотография исчезла, и они снова увидели знакомую надпись, приглашающую узнать будущее, а также место для ввода своего имени. Люси выдохнула, склонив голову и касаясь губами шарфа.
— В комнате должен быть только один человек для этого, — вспомнила Люси, хотя желание сбежать от Нанами уже не было таким сильным. К её удивлению, геймер помотала головой.
— Перед самым началом Суда мы с Шикамару, Касуми и Хорокеу были в бассейне, и Монокума показывал нам наши видео. То есть «будущее». Чтобы нас ещё больше запутать, наверное. Вряд ли это ограничение всё ещё в силе.
— И каким было твоё будущее?
Нанами не выглядела так, будто собиралась это рассказывать, но всё равно ответила:
— Тогда я не понимала, что увидела, и я ли это вообще на видео. Сейчас очевидно, что это было моё тело, подключённое к виртуальной реальности. Похоже, через капельницы мы получаем необходимое питание и витамины, так что, пока Джунко не взбредёт что-то в голову, наши тела в безопасности.
Тошнота подступила к её горлу. Прямо сейчас, в этот самый момент, её тело лежало где-то в реальности, и Джунко имела над ней полную власть. Она могла убить её простым движением пальца, даже не прикасаясь к компьютеру. До этого у Хартфилии было чувство безопасности хотя бы в стенах своей комнаты. Затем она узнала, что её сознание заключено в компьютере. Теперь ей стало по-настоящему страшно.
Как, зная всё это, Нанами могла думать, что снаружи ещё хуже?
— Подожди… — что-то в её объяснении не складывалось. — Ты ведь прямо сейчас находишься в виртуальной реальности. Почему ты увидела это в своём будущем?
Чиаки грустно улыбнулась.
— Это Джунко. Она не станет врать, что показывает нам именно будущее, но она может не говорить всей правды. Это может быть очень близкое будущее, спустя пять минут, например, — и вот, это уже превращается в чистую правду. К тому же, будущее можно менять своими действиями, поэтому у неё достаточно оправданий. Проще говоря, не стоит полностью доверять тому, что мы видим в Монокумабуке. Лучше задуматься, почему мы увидели именно это. Джунко никогда не делает ничего просто так.
Люси, что уже занесла пальцы над клавиатурой, остановилась. Теперь её идея посмотреть на внешний мир не казалась такой уж хорошей. Даже если Монокумабук что-то ей покажет, даже если она увидит обычный мир, может ли она этому верить?
Что бы там ни было её это не остановит в любом случае, и прежде, чем Хартфилия успела засомневаться вновь, она напечатала своё имя.
Она не увидела ничего. Возможно, Монокумабук был сломан, либо Джунко не хотела им ничего показывать. Либо… у неё не было будущего? Что, если она действительно умрёт сегодня? Или же…
Нет, Чиаки спокойно сидела возле неё, внимательно глядя на экран.
— Как я и думала, — пробормотала геймер. — Скорее всего, она просто не загрузила в компьютер новое видео, а старое ты уже посмотрела, ведь так? — Хартфилия кивнула, радуясь, что Чиаки не просит подробностей. — Не знаю насчёт Ритцу, но я почти уверена, что Мио ещё не пользовалась им, мы можем попросить её, хотя… — она протянула руку к Монокумабуку. — Могу я попробовать?
Вряд ли из этого могло выйти что-то плохое, поэтому Люси без особых колебаний подвинула Монокумабук к Нанами. Та положила его себе на колени и снова нажала на кнопку в верхнем углу — теперь Люси видела, что на ней написано «Esc». Затем, печатая вслепую, Нанами ввела собственное имя.
На мгновение экран снова стал тёмным, и сердце Люси упало в осознании того, что её затея провалилась, хоть это и было ожидаемо. А затем они увидели реальный мир.
Хартфилия не привыкла к такой архитектуре. Она видела огромные дома, что заслоняли собой небо, множество людей, спешащих куда-то, магазины, улочки.
— Это странно, — сказала Чиаки, вглядываясь в экран вместе с ней. — Я думала увидеть мир в руинах, но это…
А затем Нанами вскрикнула и схватилась за голову обеими руками. Хартфилия едва успела поймать Монокумабук, что полетел на пол. Она отодвинула его, прикрыв крышку, пока Нанами, издавая крики боли, сложилась пополам, тяжело дыша. Почему-то Люси больше волновалась о сохранности ноутбука, чем о самочувствии геймера.
Всё закончилось спустя несколько секунд. Нанами открыла глаза, её лоб был испещрён капельками пота, а в её взгляде что-то изменилось. Это что-то заставило Люси сделать пару шагов назад.
— Прости, что напугала — сказала Чиаки на выдохе и снова опустила голову, так что волосы скрыли её лицо от Хартфилии. Волшебница не знала, что ей делать — мгновение назад она не сомневалась, что геймер набросится на неё. И хотя более атлетически сложенная Люси не могла уступать ей в силе, она всё ещё не знала, есть ли у Нанами какое-то оружие.
— Ты что-то вспомнила?
Прошла целая вечность, прежде чем геймер кивнула и подняла голову. Она выглядела ровно так же, как и пять минут назад, разве что чуть более уставшей. Может, Люси почудился тот взгляд.
— Вы ни при каких условиях не должны покидать Академию через компьютер, — сказала Нанами с убийственной серьёзностью. Люси лишь недоверчиво нахмурилась.
— Почему?
Они смотрели друг на друга, не мигая — уверенность Нанами против уверенности Люси. Хартфилии некуда было отступать, и если она решила выслушать геймера, это не означало, что она собиралась бросить их единственный шанс.
Её единственный шанс.
— Это ловушка Джунко. Компьютер просто сотрёт твою личность, это равноценно смерти. Сознание в твоём теле умрёт.
Люси оставалось только усмехнуться.
— Ты думаешь, я тебе поверю? — Нанами молча буравила её взглядом. — Убьёшь меня теперь?
Хартфилия выпалила это прежде, чем осознала тяжесть своих слов; недоверие к Чиаки оказалось куда глубже, чем она представляла. Вместо очередной грустной улыбки Нанами изучающе взглянула на неё.
Как будто взвешивала варианты.
— Нет, — она покачала головой, поднимаясь на ноги. — Хотя это и самый простой выход, я уже говорила, что не собираюсь пользоваться методами Джунко, — с этими словами, Чиаки направилась к двери. И хотя Люси почувствовала облегчение, она не знала, должна ли остановить геймера.
— Что ты собираешься делать? — крикнула Хартфилия ей в спину.
Чиаки остановилась перед выходом и развернулась в пол-оборота. Люси впервые в жизни видела её такой серьёзной.
— Ничего. Если ты так хочешь умереть, я не стану тебе мешать.
***
Времени оставалось всё меньше и меньше. Я не сомневалась, что Люси не поверит мне, разбудит остальных, и они начнут подготовку к своему плану досрочно. Выбор невелик. Сломать замок комнаты? Плохая идея, тем более, это запрещено правилами. Если Монокума давно не объявлялся, это не означало, что Джунко перестала за нами следить. Сломать консоль? Возможно, тогда я отрежу самой себе путь в реальный мир.
Оставалось только одно — усвоить урок, полученный ещё во время смертей в студсовете. А главное — положиться на удачу Комаэды.
Я огляделась по сторонам. Люси всё ещё сидела в свой комнате, больше никого не было. Мой пульс лихорадочно стучал, и не раздумывая больше ни мгновения, я вошла в комнату Нагито.
Обычно Монокума запечатывал комнаты погибших учеников, но после Суда он так и не объявился, поэтому интерьер остался нетронутым: написанный рукой Комаэды портрет Джунко, ковёр из комнаты искусств, но меня интересовало совсем другое. Я смотрела на стену с доской для дартса, на игральные кубы на столе, после чего решительно прошла к одной из тумбочек.
Ящик отодвинулся со скрипом, и в нём было пусто. Как и во всех остальных, как и под кроватью и в шкафу и даже в ванной. Я перевернула комнату вверх дном, искала, хотя время работало против меня. Я не знала, сколько прошло минут. Десять? Двадцать? Успею ли?
Я не знала, правдива ли моя догадка, но это же комната Комаэды! Джунко просто не могла обделить его вещью, столь соответствующей безумному таланту удачи.
А затем в моей голове что-то щёлкнуло. Комаэда всегда говорил, что его талант сочетает в себе неудачу и удачу одновременно. Я чуть ли ни бегом вернулась к самому неопрятному из выдвижных шкафчиков — тому, у которого была отломана ручка. Я осмотрела его ещё раз, изучив каждый сантиметр.
Конечно же, у него было потайное дно.
Моя рука легла на холодную сталь. Я поднесла предмет к глазам, бережно и осторожно, хотя моё сердце колотилось и приказывало торопиться, бежать.
В моей руке покоился шестизарядный револьвер.
Я побежала так, как не бегала никогда в своей жизни. Лестничный пролёт, ещё один — и никого, будто вся школа вымерла, будто я опоздала и они действительно смогли сбежать. Нет, скорее, глупо умереть, но…
В компьютерной комнате никого не было. Я ошарашенно смотрела на пустую платформу, на нетронутую консоль и не понимала, как я могла опоздать. Нет, это невозможно. Нужно как минимум два человека, значит, один из них должен был остаться позади. Они что, всё ещё были в комнате талантов? Но… это глупо. Люси поверила мне?
Идти туда было слишком опасно. Стоило мне ступить внутрь, Шикамару сковал бы меня своей тенью, а затем просто удерживал бы, выигрывая время остальным. С другой стороны, что бы я сделала, оставшись в той комнате? Я сжала пистолет, спрятанный в кармане. Я знала, что не собиралась убивать никого из них, только запугать, и на этот раз — следуя всем советам Джунко. Не пользуясь её методами, но используя полученный опыт. Я всё ещё думала, что смогу убедить их. Может, Шикамару прислушался бы ко мне. Может, они поверили и ждали меня для общего собрания. Может, мне не нужен был этот чёртов пистолет.
Как бы поступила Джунко на моём месте? Она наверняка нашла бы совершенно другой выход, менее глупый и радикальный, более изящный. Но я не была Джунко. Я даже не была Чиаки Нанами.
И я совершила ошибку, решившись встретиться с остальными в комнате талантов.
Я прошла по третьему этажу обратно к лестнице, оглядывая каждую дверь — они могли спрятаться, они могли поджидать меня, и я с трудом соображала от нахлынувшего волнения и едва вернувшихся воспоминаний. Я поднялась на четвёртый этаж, прислушиваясь, но голосов не было. Где они были?
Я толкнула дверь в комнату талантов, осторожно, чтобы даже кончик моего пальца не оказался за чертой коридора. Я ждала, что увижу Шикамару с его тенью или всех остальных ребят в засаде, я ждала чего угодно.
Только не её.
Лениво опираясь о стену и перелистывая журнал с собственным лицом на обложке, в комнате талантов стояла собственной персоной Эношима Джунко.
Что бы я ни сказала в тот момент, мой голос застыл поперёк горла, а сердце ухнуло в пятки и пробило пол.
Все мои мысли по поводу побега одноклассников, опасения насчёт ловушки Шикамару — всё это отошло на второй, третий, десятый план. Я на негнущихся ногах вошла внутрь, глядя прямо на неё, шаг за шагом, а она будто не видела меня.
Когда я оказалась на расстоянии вытянутой руки, Джунко со вздохом закрыла журнал и небрежно отбросила его. А затем её взгляд остановился на мне.
Воспоминания никогда не передают и толики того, что испытываешь при реальных встречах. И я помнила те ощущения, но пережить их заново — совсем другой опыт. Она была намного выше меня и смотрела сверху вниз так, как смотрит учитель на нерадивого ученика.
Джунко подошла ближе, и я неотрывно смотрела в её голубые глаза. Она прищурилась.
— Ты разочаровала меня.
***
Голос девушки разнёсся по всей комнате. Нанами смотрела на неё так, будто увидела призрака, и в глазах геймера проступили слёзы, а сама она начала дрожать.
Чиаки моргнула, и в следующую секунду Эношима Джунко развеялась в облаке густого дыма. Нанами не двигалась. Её тело трепетало в бесплодных попытках пошевелиться, и зрачки геймера расширились, когда на её лице проступило осознание.
Шикамару выдохнул.
— Техника теневого подражания… завершена.
Он привык произносить эту фразу с мрачным удовлетворением от удачно исполненного плана, но в тот момент стратег чувствовал именно то, что сказал в лицо Нанами.
Разочарование.
Он посмотрел поверх её головы, наблюдая за тем, как по коридору мчатся его одноклассники, спускаясь по лестнице. Хорокеу задержался на секунду, кивнув и показав ему большой палец, а затем последовал за остальными. Нанами должна была слышать звуки шагов, но уже ничего не могла сделать.
— Н-но… как?.. п-почему?.. — срывающимся голосом спросила она, и Шикамару устало сел прямо на пол, скрестив ноги. Чиаки тотчас повторила каждое его движение.
— Ты сказала, что знаешь о нашем прошлом и наших способностях, — Чиаки дёрнулась, чтобы кивнуть, но её голова едва ли сдвинулась на миллиметр. — И всё равно попалась на самую элементарную технику из моего арсенала. Это уже я должен удивляться, почему.
Она смотрела на него, едва сдерживая рыдания. Шикамару терпеть не мог, когда плакали девчонки, но в тот момент не чувствовал к Чиаки никакого сострадания. Он лишь двинул рукой, наблюдая, как его одноклассница делает то же самое. Шикамару направил свою ладонь в воображаемый карман кофты, чтобы заставить Нанами показать ему, что она прячет.
Он ожидал увидеть нож, но предмет в руках геймера оказался ему незнаком. Нара двинул ладонью так, чтобы эта вещица прокатилась по полу, к его ногам, после чего подобрал её. Чиаки, даже в своём опустошённом состоянии, улыбнулась краем губ.
— Ты даже не знаешь, что это. В твоей родной деревне нет пистолетов, — всхлипнула она.
Действительно, он впервые видел пистолет, но разгадать принцип действия по внешнему виду — не слишком трудно. У стального механизма был спусковой крючок, вращающийся барабан и крупное отверстие. Шикамару навёл пистолет на Чиаки и та посмотрела на него в смеси ужаса и недоверия.
— Ты не станешь этого делать.
— Нет, не стану.
Зато он хотя бы понял, как им пользоваться. Нара положил пистолет на пол рядом с собой, надеясь, что эти знания ему не пригодятся.
— Им можно убить?
— Смотря, куда целиться.
Он кивнул.
— Ты сказал, что я разочаровала тебя. Очень убедительно. Так похоже на Джунко, — отрывисто говорила она, криво улыбаясь. Шикамару лениво провёл рукой по лицу, чтобы не видеть этих дорожек из слёз на щеках геймера. — Или это потому, что я попалась в такую элементарную ловушку?
Он покачал головой и указал глазами на принадлежавшее Чиаки оружие.
— Вот почему.
— Я не собиралась никого убивать. Это крайний выход. Я просто хотела, чтобы вы меня послушали.
— Тогда тебе повезло, — безэмоционально ответил стратег. — Я тебя внимательно слушаю.
— Что тебе сказала Люси?
— То же, что и ты ей. И пока я не услышу, что ты на самом деле вспомнила, — Нара подпёр голову рукой, как и Нанами, — мы отсюда не уйдём. Я уже говорил, что у нас не должно быть секретов друг от друга. Я верил тебе всё это время, потому что считать тебя предателем глупо, но ты ведёшь себя так иррационально, что у меня не осталось выбора.
— Я не могу рассказать. Во-первых, никто мне не поверит. Во-вторых, я не могу. Правда убьёт либо меня, либо вас, либо всех нас вместе.
— Хочешь сказать, ты о нас заботишься? Я не знаю, как верить тебе, если ты сама отвергаешь всякое доверие. Просто расскажи, в чём дело, а дальше мы разберёмся.
— Я не могу.
— Очень жаль.
Он мог бы много чего ещё сказать, но был слишком занят, чтобы разгребать собственные эмоции. К тому же, ему много раз повторяли, что личная привязанность не должна мешать выполнению миссии.
И Нара был слишком занят подсчётом секунд и минут в своей голове. Прошла уже половина отведённого ему времени. Скорее всего, они успели вывести Люси из виртуальной реальности. Теперь оставалось только ждать.
— Вы же не хотите выбраться сразу все?
— Нет, это было бы опрометчиво.
— И в чём ваш план? Как вы узнаете, что Люси в порядке там, снаружи?
— Боюсь, я не могу рассказать тебе это.
Они молчали до исхода шестой минуты. У Шикамару уже начала кружиться голова — пока что слабо, и стратег знал, что это чувство со временем будет усиливаться. Наверняка об этом знала и Чиаки. Он вряд ли сможет остановить её, когда тень даст сбой, но к тому моменту изменить что-то будет слишком поздно.
— Тебе всё равно, что умрёт Люси?
— Не пытайся мной манипулировать. Мне не всё равно, но это её выбор. Мы уже не раз говорили с ней об этом, и я понял, что переубедить её невозможно. Мне встречались подобные люди, тот же Саске — себе на уме. Если она готова пожертвовать собой, мне приходится принять это.
— А остальные?
— Как видишь, они согласны. И я не уверен, что это такая плохая идея, как ты говоришь.
Семь минут.
— В чём состоял твой план? — она почти пришла в себя, во всяком случае, говорила уверенно и спокойно, перестала плакать. — Почему вы ждали меня здесь, а не в компьютерной комнате?
— Тут повезло, что моя интуиция сработала, — пожал плечами стратег. — Изначально я предложил встретиться в комнате талантов только потому, что подозревал, что ты попытаешься нас остановить. Ты вчера говорила, что тебе не нравится эта идея.
— Так вот, что за «прощальный подарок»? Ты просто соврал?
— Я лукавил. Единственный способ обезвредить тебя без причинения вреда — эта комната. Поэтому я поставил на то, что ты придёшь сюда. Мы решили, что будем ждать, пока ты не объявишься.
— Поставил на удачу? В духе Комаэды.
Восемь минут.
— Я доверяю своей интуиции, — он нахмурился. — Это совсем другое.
— Как скажешь. И где прятались остальные?
— В музыкальной комнате. Я сказал им ждать кодовой фразы.
Чиаки моргнула.
— Как они услышали что-то отсюда? До музыкальной комнаты целый коридор и дверь в неё была закрыта, я смотрела.
— Я говорил достаточно громко. Плюс, звуконепроницаемы только жилые комнаты. Ну, и к тому же, — он усмехнулся, — в нашей команде парочка музыкантов. На Ритцу я не особо надеялся, но у Мио отличный слух.
Девять минут.
— Тебе ведь нужно знать внешность человека, чтобы превратиться в него?
— Конечно. Спасибо Люси — принесла мне журнал.
В глазах у стратега темнело, ему приходилось изрядно напрягаться, чтобы поддерживать свою технику. Наверное, он переборщил, сказав о десяти минутах, но данное обещание приходилось держать, и усилием воли Нара поддерживал Чиаки в неподвижном состоянии. Почти: чем больше он слабел, тем больше мелких движений она могла совершать. Геймер уже двигала пальцами, и хотя она всё ещё сидела в идентичной ему позе, Шикамару видел, как одноклассница изо всех сил тянется к пистолету.
Последнее, что он успел сделать — взять в руки оружие и наставить его на геймера.
Тень под их ногами исказилась и начала уменьшаться в размерах. Едва Нанами ускользнула из её цепких лап, как рванула вперёд, не обращая внимание на целящегося в неё Шикамару. Это не входило в его планы, и привыкший быстро реагировать стратег сделал единственно возможное в данной ситуации — выстрелил.
Он целился ей в ногу, надеясь, что сможет обездвижить геймера не только ранением, но и болевым шоком.
Ничего не произошло.
Чиаки налетела на него, и если бы Шикамару ожидал этого, то с лёгкостью увернулся бы от нетренированной девочки. Только вот в тот момент шансы были не в его пользу: ослабленный после использования своей техники и удивлённый тем, что пистолет не работает, Нара не смог удержать его в руках.
Нанами стояла над ним, быстро дыша, и в свою очередь наставила пистолет на стратега. Оружие щёлкнуло.
— В твоём мире нет пистолетов, — выдохнула она, — и ты не знаешь, как снимать их с предохранителя.
Это была её последняя реплика перед тем, как Чиаки развернулась и понеслась к двери. Шикамару вскочил, чтобы догнать её, но тут же повалился на колени, выплёвывая слюну и едва не вывалив на пол утренний завтрак. Он мог бы и потерять сознание, если бы не долгие тренировки. Момент упущен, и всё, что он мог сделать в своём состоянии — надеяться на остальных. Верить, что их план сработал, и Нанами ничего не останется, кроме как смириться с этим.
Он пытался прийти в себя, и понемногу чувства возвращались к нему. Руки снова наливались кровью, голова уже не гудела так сильно. Ещё пара минут — и он сможет встать.
А затем он услышал прогремевший на всю школу взрыв.
Нет, это был не взрыв, но что-то очень похожее. Громкий хлопок. Источник звука трудно было определить — как будто он доносился с лестницы, и Нара похолодел.
Он смог найти в себе зачатки сил, чтобы встать и проковылять к ступеням. Едва не упав, Нара кое-как спустился вниз, и чем ближе он подходил, тем сильнее проклинал себя и свою непредусмотрительность.
У входа в игровую комнату стоял Хорокеу. Он скрипел зубами, и прижимал ладонь к левой руке — оттуда густыми волнами вытекала кровь.
— ХОРОКЕУ! — подбежавшая со стороны компьютерной комнаты Касуми с ужасом поднесла пальцы к ране сноубордиста. — Это Нанами сделала?..
— Да, — кивнул Хорокеу, его лоб покрылся мелким потом. — Эта сука встретила меня, промахнулась и побежала вниз по лестнице. Она совсем сдурела.
— Вниз? — поразился Шикамару. — Стой, что с Люси? У вас всё получилось?
— Более или менее, — уклончиво ответила ему Касуми. — Но сейчас важнее заняться Хорокеу! Там остались Мио и Ритцу, они за всем проследят.
— Да подожди ты! — с неожиданной резкостью зарычал на неё Юсуй. — Я не помру, но нельзя дать Нанами просто так разгуливать по школе с грёбаным пистолетом. Ты можешь её найти? Пусть Касуми останется со мной, — сноубордист смотрел на него с яростной решительностью.
Шикамару выдохнул сквозь зубы. Он всё ещё с трудом стоял на ногах и не был уверен, что вдали от одноклассников Чиаки представляла хоть какую-то опасность. Впрочем, лучше проявить лишнюю бдительность — тем более, это его вина, что тень ослабла на пол минуты раньше положенного срока.
Нара молча кивнул и побежал на второй этаж — даже этот разговор стал достаточной передышкой, чтобы восстановить ещё немного сил.
Он прислушивался и искал её шаги, но этаж был пуст. Могла ли она спуститься на первый? Да, но зачем? Нара прошёл по всему коридору, постоянно оглядываясь, чтобы не пропустить Чиаки, если та вдруг побежит к лестнице. Всё ещё никого. Он заглянул в каждый класс, посмотрел в библиотеке, в мужском туалете. Там было разбито зеркало, и это заставило его замереть на мгновение, но потом стратег вспомнил, как спрашивал Люси об израненной руке.
В бассейне никого не было, в мужской раздевалке — тоже. Скрепя сердце, Шикамару проверил и женскую раздевалку и даже женский туалет, но никого не нашёл. Он вернулся к лестнице, вновь прислушиваясь. На верхнем этаже стихали звуки шагов, и Шикамару точно молния ударила: он что, пропустил Нанами?
Шикамару взлетел вверх по лестнице и огляделся, но Чиаки уже и след простыл. Его единственной мыслью было бежать как можно скорее к остальным — кто знает, что ещё натворит отчаявшаяся Нанами.
Затем внимательный стратег приметил кое-что странное. Лужа крови на полу, оставшаяся от раны Хорокеу, тянулась из игровой комнаты, хотя Чиаки и напала на него в коридоре.
Шикамару решил, что готов потратить лишнюю секунду на то, чтобы проверить ужасную догадку.
Он резко толкнул дверь в игровую и едва не упал, поскользнувшись в крови. След тянулся дальше — к прислонённому к стене телу. В тот же самый момент раздалось объявление, которое Нара уже не думал когда-либо услышать.
«Внимание, было обнаружено тело! В скором времени состоится Школьный Суд».
А у стены
с кровавой раной на голове
безвольным манекеном
сидела Чиаки Нанами.
