Академия Надежды

Этим утром они делали то же, что и всегда – запивали разбитые надежды крепким кофе. Две ложки сахара для Ритцу и обнажённый горький вкус для неё самой. Говорят, свежесваренный напиток помогает проснуться? Только не от этого кошмара. После вчерашней казни Мио с трудом добрела до туалета, где исторгнула недавний обед в зияющее чрево унитаза. Её желудок не выдержал вида обугленного тела. Она почти физически ощущала запах, поднимающийся от останков Натцу. Как пахнет сгоревший человек? Как курица? Ещё несколько подобных мыслей, и ей придётся выплюнуть кофе. Ритцу поддерживала подругу как могла, но Мио, несмотря на свою пугливость, была отнюдь не дурой. Она видела, с каким трудом барабанщица выдавливает из себя все эти улыбки и слова ободрения. Янтарные глаза перестали сиять. Теперь они источали усталость и... злость. Тягучую и холодную внутреннюю злобу. Будто что-то сломалось в сердце барабанщицы, а из осколков на свет явилось нечто циничное, отвратительное. С пугающим безразличием Тайнака смотрела на казнь, сжимая ладонь подруги. – Доброе утро, – к завтракающим музыкантам присоединилась Касуми. Теперь, вместе с Шикамару, в кафетерии было четыре человека. Остальные спали? Возможно. Акияме кусок не лез в горло, но утренний сбор в столовой стал для неё некой традицией. Ей казалось, что стоит изменить этой привычке, и всё станет ещё хуже. И ведь хотелось думать, будто хуже быть не может, но Мио знала: ей есть, что терять. Глядя на Касуми, видя сломленную Хартфилию, басистка осознавала, как она безумно волнуется за Ритцу. То, что они есть друг у друга в этом мире – какое-то чудо. Она старалась проводить с подругой всё больше и больше времени, опасаясь, что каждая их минута может стать последней. В этом месте действительно начинаешь ценить жизнь, как свою, так и чужую. – Ох, как мало вас сегодня! Он снова появился будто из-под земли, прямо за её спиной. Мир на секунду замер, позволив басистке судорожно выдохнуть. Остальные молчали. Лишь Шикамару вопросительно поднял глаза на Монокуму. Директор, наверное, ехидно скалится. Как тут не быть довольным – ученики пляшут под его дудку. Он мог оборвать их жизни в один момент, но зачем-то игрался, как кошка с загнанными в угол мышами. Почему? – В качестве награды за вчерашнее представление, я открываю вам доступ к третьему этажу школы, – продекламировал Монокума, спрятав за спиной лапы. – В числе местных достопримечательностей хотел бы отдельно упомянуть художественную студию, – бубнил медведь. – Надеюсь, среди вас много творческих личностей! Скоро вам пригодятся навыки импровизации, у-пу-пу… Долгая пауза. Он ждёт аплодисментов? По дёрнувшейся жилке на лбу Ритцу, басистка поняла, как тяжело той держать себя в руках. Всё больше Тайнака походила на вспыльчивых одноклассников. Вот только Натцу пылал ярко, не скрывая своих эмоций, а огонь Ритцу был ледяным. Он бушевал где-то глубоко внутри, и Мио опасалась, что стихия вот-вот вырвется наружу. – Фу, скучные вы. Не проснулись ещё? – с досадой фыркнула плюшевая игрушка. – Ладно, и без вас у меня дел по горло. Наслаждайтесь своими последними деньками, – пропел он, топая лапами по полу. – Всем привет! – Акияма обернулась на звук жизнерадостного голоса. В дверях, застенчиво улыбаясь, стоял Комаэда. Мио закусила губу. Она до сих пор не разобралась, как относится к этому загадочному парню. Страшно признаться, но ей чем-то нравился счастливчик. То ли вечно доброй улыбкой, как у Ритцу, то ли эрудицией и спокойствием, как у самой басистки. Образ Комаэды разрушал лишь тот случай с Редом… – Доброе утро, – отозвалась Касуми. Мио кивнула, присоединясь к приветствию. Монокума, тем временем, преспокойно покинул столовую, и всё внимание Акиямы захватил вошедший парень. – Что я пропустил? – поинтересовался растрёпанный Нагито, приблизившись к общему столу. Его взгляд остановился на Мио, будто вопрос был адресован ей. Девушка застыла, утонув в огромных глазах счастливчика. Его лицо выражало лёгкую снисходительность: он и так знал ответ на свой вопрос. Басистка покраснела, отвернувшись. – Если ты голоден, то пропустил завтрак. Монокума сказал, что открыл третий этаж, но это и так было очевидно, – вздохнул стратег, и басистка услышала скрип отодвигаемого стула. – Пойду наверх, чего и вам советую. Может, наконец-то найдём выход. – Тогда я схожу за всеми остальными, – поспешно извинилась Касуми, следом за Шикамару покидая кафетерий. Сегодня одноклассники были скупы на слова и выглядели необычайно измотанными. Мио прекрасно их понимала. Убийство Реда вызвало у одних гнев, у других апатию, а у кого-то, как у басистки, животный страх. Теперь же не осталось ничего, кроме усталости. Словно вопреки всем её мыслям, Нагито светился энергией. – Не хотите составить мне компанию? – он тепло улыбнулся девушке, будто они остались наедине. У Мио перехватило дыхание. Комаэда почти всегда внушал ей трепет и страх одновременно. Точно молния, Ритцу поднялась с места и в мгновение ока приблизилась к подруге. – Прости, но мы лучше побудем вдвоём, – рассмеялась Тайнака, и смех был настолько фальшивым, что скрипел на зубах. Мио непонимающе покосилась на неё. Сейчас, когда одноклассники едва общаются между собой, подружиться с Нагито было отличной идеей. Почему она вмешивается? – О, конечно, простите мне мою невежливость, – церемонно кивнул Комаэда, и непонятно было, шутит он или всерьёз. Парень задержал взгляд на каждой из них, а затем, кивнув, повернулся к выходу. Акияма протянула руку и приоткрыла рот, намереваясь окликнуть Нагито, но что-то помешало девушке. Чуть выше её локтя, сжимая пиджак, мёртвой хваткой сомкнулись пальцы Ритцу. Мио нахмурилась и дёрнула рукой, но это не помогло: подруга была сильнее. Янтарные глаза смотрели куда-то в сторону Комаэды, отрешённо, будто глядели сквозь него. Отсутствующее выражение лица не мешало барабанщице молча пресекать все попытки вырваться. Всё это продлилось какие-то мгновения – достаточно, чтобы Нагито покинул столовую. – Да что с тобой такое?! – взвилась Мио, с обидой и непониманием взирая на подругу. Та моргнула и отдёрнула свою руку, как от огня. Ритцу выглядела потерянной, неуверенной в себе, и это пугало Акияму больше, чем самая жестокая казнь. – Прости, – стоило извиниться за свою резкость. – Я… – она посмотрела на свои руки, все в мозолях от игры на барабанах. Помедлила, будто взвешивая собственные слова, – я просто хочу защитить тебя. Комаэда себе на уме, никто не знает, что ещё он может выкинуть. Несмотря на эти улыбки, я не могу доверять ему. Да и никому здесь не могу довериться, кроме тебя. Её серьёзный взгляд было невероятно трудно вынести. Мио хотелось отвести глаза и сжаться в комок – она не узнавала своей подруги. Нет, нельзя было сказать, что Ритцу изменилась. Она лишь преобразилась под влиянием обстоятельств. Неважно, как ты ведёшь себя в повседневности – лишь экстремальные ситуации показывают, кто ты на самом деле. И теперь Мио видела её настоящую. Ритцу, которая закрывается ото всех, пытаясь сохранить самых близких, забывая о собственной безопасности. – Есть люди, которым мы можем довериться, – она сама не верила, что говорит это. И всё же… если бы одноклассники доверяли друг другу, убийства можно было предотвратить. Признайся Нами, что отчаянно нуждается в деньгах – и Ред, возможно, был бы жив. Люси побоялась довериться одноклассникам и решила уничтожить Монокумабук, а Натцу в тайне от неё исполнил свой замысел – к чему это привело? Лишь к новым жертвам. – Со мной всё будет в порядке. Это моя вина, что ты так волнуешься, – добавила Акияма. – Первое время мне и правда было трудно справиться со всем этим. Но теперь я стала сильнее, и ты перестань закрываться от остальных. Ритцу, которую я знаю, никогда бы так не поступила. В её глазах вновь сверкнул холодный огонь, пробирающий Мио до мурашек. Голос был полон боли и невыразимой тоски: – Ритцу, которую ты знала, не смогла защитить тебя.

***

Ночь стала для неё забвением. Пока изможденное тело грузом валялось на кровати, в душе протекали необратимые изменения. Опухшие от слёз глаза остекленело смотрели в потолок. В голове не осталось ни одной внятной мысли. Если снова начать думать и вспоминать, будешь задыхаться слезами. Бесполезно. Она кричала, билась в истерике. Девичьи ногти оставляли следы на руках Хоро-Хоро, бережно прижавшего её к себе. Остальные сгрудились вокруг, а она всё рыдала, заливая слезами полосатый шарф. «Нет! Нет! Нет!» В это было слишком тяжело поверить. Слишком трудно принять, что его больше нет. «Нет!.. Нет…» Её лёгкие горели огнём, требуя кислорода, пока она сипло повторяла одно слово, будто заклинание. Задыхаясь, кусая собственные руки, вырываясь с нечеловеческой силой, пока эмоции разрывали внутренние органы на кусочки. Не замечая протянутых к ней рук, ободряющих слов, она медленно умирала внутри. Это странное чувство. Ты жив, но в тебе нет ни капли жизни. Ты ещё не умер, но уже мёртв. Ты дышишь, но кислород подпитывает лишь жгучий огонь отчаяния, разгорающийся внутри. Словно то пламя, пожравшее Натцу, оно охватывает тебя, растекаясь от груди к кончикам пальцев, пронизывая болью всё твоё тело. Люси не помнила, как оказалась в своей комнате. Она вообще не понимала, где находится. Ей уже не было дела до всех остальных, до этой чёртовой Академии, до Монокумы. Гори оно всё огнём! Тем самым, что обратился против них. Она плакала. Слезам не было конца. Судорожные всхлипывания сменялись громким скулежом, а горячие капли всё падали на подушку, оставляя следы на её щеках. В голове стремительным потоком неслись воспоминания, сменяя друг друга ежесекундно. В какой-то момент она уснула. Или же нет? Грань между реальностью и вымыслом была потеряна. Силы оставили её, и потерявшие блеск глаза устало закрылись. Кошмары только начинались. Утихли всхлипы, но немая скорбь повисла над ней дамокловым мечом. Она очнулась уже в коридоре. Как она оказалась там? Кто знает. Ей некуда было деть себя, хотелось идти и идти, без цели и направления, без смысла и времени. Она бесцельно бродила по второму этажу, то и дело останавливаясь перед одной и той же дверью. Пальцы осторожно поглаживали тыльную сторону ладони. Знак гильдии был испещрён красными следами и свежими царапинами от ногтей. Словно играя с собой, ковыряя рваную рану, она вошла в мужской туалет. Чистые и ухоженные кабинки, свежий кафель на полу – идиллия. Словно вчера всё происходило в другой вселенной. Из сияющих зеркал на неё смотрела слабая, болезненная девушка. Или же… Она моргнула, всматриваясь в отражение. На долю секунды – она готова была поклясться – по ту сторону стекла промелькнул Натцу. Но нет. Лишь его шарф, что неуклюже болтается на хрупких плечах. – Не кисни, Люська, – пробормотала она, грустно улыбаясь. Он наверняка сказал бы что-то такое. Вечно улыбающийся, такой ребёнок, в минуты опасности он становился взрослее и мудрее. Натцу не позволил бы ей долго хандрить. Вода с шипением ринулась из открытого крана. Девушка подставила ладони под холодную жидкость, прислушиваясь к ощущениям. Руки коснулись лица, смывая усталость живительной влагой. Она тяжело вздохнула. Хартфилии не впервой было переживать смерть близкого человека – она потеряла маму ещё в детстве. Мозг ребёнка воспринимал уход в иной мир совсем по-другому. Маленькая девочка с трудом понимала, что больше никогда не увидит свою мать. Сейчас же осознание навалилось тяжёлым грузом, придавив к полу и выбив весь воздух из груди. К счастью, она была уже не ребёнком. Как ни болело её сердце, Люси понимала, что не может сдаться. Не теперь, когда Натцу навсегда останется в стенах этого кошмара. Игра зашла слишком далеко. Теперь «Хвост феи» обязан докопаться до истины и наказать всех, кто стравил учеников между собой. Ещё тяжелее было от осознания того, что Натцу умер из-за неё. Кто знает, если бы Люси оставила в покое проклятый Монокумабук, Драгнил был бы жив. Волшебница закашлялась, склонившись над раковиной, чувствуя собственную беспомощность. Как можно скорее нужно было покинуть проклятое место – так Люси и сделала. Дверь туалета закрылась позади неё с громким хлопком, точно сдвинутая крышка гроба. После этого волшебница направилась в сторону библиотеки – решение, скорее, неосознанное. Ей хотелось побыть одной, да лишь бы не в своей комнате, с пропитанной слезами подушкой. Хартфилия моргнула, замедляя шаг. Что-то странное бросилось ей в глаза. Люси повернула голову в сторону лестницы – нет, не той, что вела на первый этаж. Здесь была и другая. Та, что ещё вчера была закрыта решёткой. Её широкие ступени поднимались наверх, будто бы приглашая волшебницу. Истинно женское любопытство в миг отодвинуло всякие тревоги на второй план. Люси и сама не против была хоть на минуту забыть об ужасных событиях. Теперь всё её внимание занимала таинственная лестница, ведущая неизвестно куда. Может, даже к выходу? Эх, если бы всё было так просто. Перепрыгивая через две ступеньки, блондинка быстро преодолела расстояние до третьего этажа. Интерьер практически не изменился – разве что стены сменили голубоватое оформление на тёмный пурпур. Всё остальное будто скопировали из предыдущего коридора: и тянущиеся к потолку величественные колонны, и таблички с номерами классов, и пол в клеточку. Без всяких сомнений, у Академии обнаружился ещё один этаж. В голове промелькнула мерзкая мысль, что это своеобразная награда от Монокумы, довольного количеством смертей за последнюю неделю. Люси поморщилась. До завтрака, по прикидкам Хартфилии, оставалось ещё некоторое время, и она решила стать первооткрывателем парочки комнат. В её груди теплилась слабая надежда найти хоть какой-то ключ к тайнам Академии, и столь же сильно она боялась напороться на очередную провокацию от директора. Первой на её пути выросла дверь с небольшим округлым окном, слева от лестницы. На всякий случай, Люси решила осмотреть комнату через стекло. Ничего необычного она не увидела – только столы, стулья, небольшую скамью. Выдохнув, Хартфилия повернула ручку и толкнула дверь. На тёмно-синей стене слева красовалась яркая надпись «Академия надежды». В дальнем углу примостился игровой автомат, а у противоположной стены висела доска для дартса. В центре комнаты стоял бильярдный стол, рядом с ним – столик поменьше, с какой-то настольной игрой. Тут же были стул и деревянная скамейка, а ещё правее Люси обнаружила стойку с журналами. Яркие обложки тут же привлекли её внимание, напомнив о милой сердцу подшивке «Магического вестника». Хартфилия уже два года коллекционировала выпуски этого популярного журнала, не столько из-за новостей мира магии, сколько из-за плакатов с самыми красивыми волшебниками Фиора. Вот и здесь Люси не удержалась, схватив первое попавшееся под руку издание. Журнал, что взяла волшебница, назывался «NyonNyon». С обложки на Люси смотрела красивая девушка с волосами кремового цвета, заплетёнными в два хвостика и увенчанными роскошной белой розой. Улыбка этой девушки была хитрой и невинной одновременно. Её огромные голубые глаза будто бы смотрели в самую душу, заставив Хартфилию на несколько мгновений замереть, погрузившись в эти бездонные лазурные озёра. Лицо красавицы занимало всю обложку, и волшебница не могла винить издателей за это решение. Оторвавшись от бесстыдного разглядывания миловидного лица, Люси переключилась на занимавшие оставшееся пространство надписи. Самая яркая из них гласила: «Интервью с Эношимой Джунко! Легендарная модель становится студенткой Академии Надежды!». Глаза Хартфилии округлились от удивления, а по спине пробежали мурашки. «Эношима Джунко» – о ней говорили на Суде, совсем недавно. Волшебница помнила слова одноклассников: её имя являлось паролем к Монокумабуку, поэтому оно так запомнилось Натцу. Эта девушка была кем-то особенным. Сердце Люси заколотилось с удвоенной силой, пока она лихорадочно листала страницы в поисках нужного интервью. Наконец, она открыла огромный разворот, целиком посвящённый Эношиме. Девушка с обложки – а это была она – оказалась красива не только лицом, но и телом. Страницы демонстрировали героиню интервью во всевозможных нарядах, в том числе и в купальнике, акцентируя практически идеальную фигуру и немаленьких размеров грудь. Уж Хартфилия много смыслила в женской красоте, но даже она не без уважения просмотрела многочисленные фотографии голубоглазой модели. Вскоре девушке пришлось напомнить самой себе, что интервью содержит куда больше информации, чем красивые картинки. Она опустила палец на глянцевые строчки, внимательно вчитываясь. Ей пришлось пропускать множество ненужной информации и неприкрытой лести, пока взгляд читательницы не натолкнулся на нужные слова. – Как вы восприняли приглашение в «Академию надежды»? Как известно, эта школа выпускает лучших из лучших, звёзд мировой величины. – Я более чем достойна обучаться там, и ничуть не удивлена приглашению. Хотя мне будет трудно стать ещё популярнее, чем сейчас. На этом обсуждение Академии заканчивалось. Далее Джунко отвечала на вопросы о своей карьере, мотивации и прочем. Ничего полезного. Многообещающее интервью на деле не содержало ни капли полезной информации. Хартфилия была разочарована, и теперь хмуро взирала на «Супер-Модель» Академии. Волшебница хотела узнать, как эта девушка связана с Комаэдой, а узнала лишь её титул. Блондинка опустилась на стоявшую рядом скамью, разглядывая оставшиеся страницы журнала, но и они содержали лишь однообразные фото полу-оголённых девушек. Одно она выяснила точно: кем бы ни была эта «Супер-Модель», Джунко точно училась в Академии Надежды. Монокума неспроста выбрал её имя в качестве пароля! Хотя кто его знает… это же Монокума. Может, он просто решил их запутать? Ведь этот журнал попал сюда не просто так. Вовсе не Люси нашла эту зацепку – директор позволил найти её. Волшебница потёрла усталые глаза, запоздало понимая, как же сильно она хочет спать. Прикрыв отяжелевшие веки, Хартфилия опустила голову на грудь и задремала под звуки утреннего объявления Монокумы.

«…Пусть сегодняшний день станет лучшим и последним в вашей жизни».

*** – Апчхи! Громкий чих Зоро поднял ещё больше пыли в душном помещении, и мечник закашлялся, выплюнув смачное ругательство. Он был абсолютно уверен, что идёт в сторону спортзала, но почему-то оказался в окружении книг и шкафов. И откуда в чёртовой Академии так много дверей?! – Не ожидал тебя здесь увидеть, – услышал пират за спиной. Потирая красный от раздражения нос, Ророноа развернулся с изяществом массивного танка. Прямо перед ним, подойдя едва ли не вплотную, стоял мальчишка. – Взаимно, – буркнул Зоро, скверно прищурившись. Все его мысли сейчас были направлены на подавление очередного приступа чихания. Когда у него вообще появилась эта аллергия на пыль? – Решил почитать? Понимаю. Дед всегда говорил мне, что ум мечника должен быть столь же острым, как и его оружие, – Асакура рассмеялся, заложив руки за голову. Зоро смерил его скептическим взглядом. Он не знал, шутит этот пацан или всерьёз несёт свою чушь. – Что ты вообще в мечах понимаешь? – пренебрежительно фыркнул Ророноа. Он не любил хвастать своим мастерством, но и слушать наставления щуплого школьника не собирался. Таких умников Зоро всегда на место одной левой ставил. М-да, одной левой… – Ну, я ведь тоже мечник. Хотя по мне и не скажешь, – Йо, продолжая улыбаться, прошмыгнул мимо высокого парня и плюхнулся на стул. Пират повернул голову, недоумённо хмуря брови. – Ты? – выдавил из себя пират с нескрываемым любопытством. – И какой стиль используешь? – недоверчиво спросил он. – Стиль? – Асакура удивился, почесав затылок. – Я сражаюсь вместе со своим духом хранителем, – признался шаман. – Наверное, это тоже можно назвать стилем? Видишь ли, сам по себе я не обладаю особыми боевыми навыками. Даже катану правильно держать не умею. Зато когда Амидамару – дух древнего война самурая – вселяется в меня, мы сражаемся как одно целое. Поэтому я тренируюсь, чтобы тело могло выдерживать любые нагрузки. С каждым предложением Зоро лишь непонимающе хмурился, склонив голову набок. Он знал о мечниках, использующих дьявольские фрукты, чтобы увеличить свою силу, но всегда считал их глупцами. Величайшим фехтовальщиком может стать лишь тот, кто достигнет этого упорными тренировками. Духи и прочие сказки – слишком лёгкий путь. А на пути к своей мечте он таких не искал. Йо, видя такую реакцию, виновато улыбнулся. – Для тебя мои слова могут казаться глупостью, но есть одна вещь, которая справедлива для нас обоих, – его глаза вмиг перестали улыбаться, наполнившись серьёзностью; такой, что Ророноа не мог не прислушаться. – Для бойца важна не физическая сила, а его дух. Если твой дух силён, ты сможешь стать величайшим мечником. Подумай о том, что направляет твой меч. Асакура поднялся на ноги. Его деревянные сандали со скрипом скользили по полу. Шаман смотрел прямо в глаза пирату, не прерывая зрительный контакт ни на секунду, словно заправский гипнотизёр. – Почему ты хочешь стать лучшим? Зоро моргнул, понимая, что сейчас от него ждут ответ. Мотивация? Вопрос простой, и в то же время, так трудно выразить это словами. Тем более, открываться какому-то едва знакомому парню? Однако в Йо было нечто, внушающее уважение. Только сейчас пират это заметил. Он чувствовал себя так, будто говорил с Луффи. Нет, более того. В его голове разворачивалась именно эта сцена. Ророноа видел серьёзный взгляд своего капитана из-под опущенной соломенной шляпы. В этом взгляде не было осуждения, но Зоро отчётливо чувствовал свою вину. – Потому что это и её мечта тоже, – туманно ответил мечник. Словно наваждение, он видел перед собой образы давно умерших людей. Образ девушки из его детства. Той, что была для него недостижимым идеалом. Той, которую он видел всего пару дней назад – в Монокумабуке. – Ты бы хотел встретиться с ней? – продолжал голос, отражающийся от стен библиотеки. Будто Луффи и Йо говорили в унисон, орали ему в оба уха. – Конечно! – рьяно ответил Зоро, подавшись вперёд. И тут же запнулся. Оступился. Упал назад. Ветер бросил в его лицо детские воспоминания. Маленький мечник, валяющийся в траве, сражённый темноволосой девочкой. Катана, приставленная к его лицу. Протянутая рука. Он вновь чувствовал себя побеждённым, беспомощным. Отчаянно искал любой способ подняться, превзойти себя. Почему он вообще стал использовать три катаны в бою? Одной ему было мало. Но ведь если подумать, всё это было детской игрой. Три меча ему были нужны лишь для того, чтобы достичь её уровня мастерства. Там, где она управлялась одним оружием искусно, с силой и грацией, он пытался достичь качества количеством. И хотя Зоро всю сознательную жизнь совершенствовал искусство боя с тремя мечами… Может, он был не прав? Он распластался на полу в библиотеке, сидя перед Йо. Сжав зубы, опустив взгляд на пол, но глядя куда-то сквозь него. Сквозь время и расстояние. Словно заворожённый, повторяя губами одно и то же имя. «Куина». – Я – шаман, проводник между миром духов и миром живых, – словно он и правда пришёл из другого мира, голос Йо казался чужим и далёким. – Я могу видеть духов умерших, взывать к ним. Ророноа Зоро, – к нему будто обращались все его воспоминания разом, – я смогу вызвать её дух для тебя. Но для этого тебе придётся найти выход из Академии. Ты должен быть сильным и не отказываться от своей мечты. Вашей мечты. Йо переменился в лице с той же лёгкостью, как и несколько минут назад. Вмиг улетучилась вся его серьёзность, а сам шаман расплылся в тёплой улыбке. Он наклонился и протянул руку пирату. Зоро, опешив от происходящего, уставился на дружеский жест. «Будь моим накама!» – Луффи протягивает руку, беззаботно улыбаясь. Охотник на пиратов стал первым членом его пиратской команды. Ирония. «Один из нас будет величайшим в мире мечником!» – Куина протягивает руку, слёзы стоят в её глазах. Она погибла всего несколькими днями позже. Ирония. «Зоро!» – рыжеволосый навигатор с улыбкой смотрит на него, и сердце мечника в очередной раз сжимается от чувства вины. Перед своей соперницей, перед своим капитаном, перед своей накама. Он протягивает руку. – Мы должны доверять друг другу. Только так прекратятся ненужные смерти, – добавил Йо, пока мечник отряхивался и поднимался на ноги. Ророноа выдохнул, опустил руку в карман. И переменился в лице. Доверие, значит? – Что с тобой? – удивился шаман, видя, реакцию Ророноа. Пират медленно поднял левую руку на уровень глаз, с силой сжимая кулак. Он ещё раз взглянул на мальчишку перед собой. Тот действительно был похож на Луффи, разве что более спокойный. Они оба, пусть и казались беззаботными снаружи, внушали Зоро непонятное уважение. Пальцы мечника разжались, открыв Йо вещь, что покоилась на массивной ладони. Тот с интересом посмотрел на небольшой чёрно-белый прямоугольник с изображением Монокумы. В глазах шамана застыл немой вопрос. – Я достал эту вещь в той же машине, которую использовала Нами, – пояснил Ророноа. – Понятия не имею, зачем она нужна, да и показывать её кому-то я не хотел. Думаешь, это может быть что-то важное? – его вопрос, пусть и заданный непринуждённо, показывал то самое доверие, о котором рассуждал Асакура. И пусть Зоро не мог сказать о своём решении напрямую, его действия были красноречивее слов. Он решил довериться шаману. Тот помедлил с ответом, приняв вещицу из рук Зоро и осмотрев её со всех сторон. К удивлению пирата, шаман ловким движением разделил странный прямоугольник на две части. Зоро непонимающе уставился на парня. – Это флэшка, – улыбнулся Йо, но понятнее от этого не стало. – На ней могут храниться какие-нибудь данные, вроде видео, музыки, текстов. Меня смущает только то, что здесь изображён Монокума, – шаман вновь сделал из двух прямоугольников один, а затем, удивив Зоро ещё больше, развернулся к выходу. – Что ты задумал? И какие данные хранятся на этой штуковине?! – раздражённо воскликнул пират, поворачиваясь вслед за одноклассником. Доверие доверием, но в такие моменты Ророноа чувствовал, будто с ним играют, как с маленьким ребёнком. Чёртовы технические штуки, почему нельзя говорить нормальным языком? Флэшка, блин. – Не знаю, – легкомысленно пожал плечами Йо. – Но мы можем это проверить. Пошли, – он махнул рукой, быстрым шагом покинув библиотеку. Зоро ничего не оставалось, как последовать за странным мальчишкой. – Куда мы идём, чёрт побери?! – раздражённо бурчал мечник, нагнав Асакуру в коридоре. Тот задумчиво повертел глазами, почесав затылок. – На первом этаже была комната звукозаписи, и я подумал, что там есть компьютеры. Вот и узнаем, что нам Монокума на этот раз приготовил. – Думаешь, это очередная ловушка? – А ты сомневаешься? Здесь всё – дело рук Монокумы. Кроме убийств. В них виноваты ещё и мы сами. – …тогда почему ты не выкинешь эту штуку? – Хм-м. Ну, я верю в хорошее. – … Они довольно быстро преодолели пару лестничных пролётов и очутились в комнате звукозаписи. Забавно, что Зоро никогда раньше не замечал это место – а ведь помещение находилось как раз возле медпункта. И школьного магазина. Внутри было огромное количество странных машин, которые пират видел впервые в жизни. Йо, напротив, чувствовал себя в своей тарелке. – Присаживайся, – пока Асакура занимался своими шаманскими штучками, Ророноа молча сидел на стуле, подперев челюсть рукой. Всё это действо заняло буквально минуту, после чего монитор перед ребятами засветился зелёным. На экране мечник увидел лицо хрупкой девушки с большими зелёными глазами. Она выглядела очень взволнованной и смотрела по сторонам, закусив губу. Её взгляд остановился, направленный прямо в камеру, и Зоро невольно напрягся.

«Если вы видите это сообщение, то вас тоже заперли в Академии Надежды. Меня зовут Чихиро Фуджисаки. Я помогу вам найти выход».