Дыши-дыши, пока я не слышу, Кайся-кайся.
Лежали в душном мареве, соприкасаясь плечами. Смотрели в потолок, дышали. Простынь была влажная, квартира — пустая, школа — прогулянная. Вина липла к коже целлофановой плёнкой. Макс молчал, Игорь думал-думал — за двоих. Когда тишина налилась бетоном, сказал: — А в Древнем Египте никто бы не осудил. Макс повернул голову, мазнув взглядом по щеке. — Только если б мы были фараоны, — отозвался. — Или боги, — хмыкнул Игорь. — Или боги. Тишина треснула смехом, и стало как будто легче. Но они были не в Древнем Египте и совершенно точно не боги. На носу висели экзамены. На душе — бетонная плита размером с недосказанность. — Что с нами будет? — спросил Игорь. — Ничего, — спокойно ответил Макс. Он всегда так говорил — будто корвалолом отпаивал. Игорю не помогало. Корвалола этого горького в нем столько было, что пора уже было впадать в барбитуровую кому. * Светлый вечер дышал в окно сиренью, дождем и сигаретами. Макс сидел за столом, обложившись тетрадями, пособиями и учебниками. Игорь пристроился рядом, честно пытаясь готовиться, но взгляд то и дело соскальзывал на облачные Максовы кудри, сосредоточенный профиль, торчащие из-под майки ключицы. Брат беззвучно шевелил губами, зазубривая термины, а Игорь думал только о том, что они сладкие, потому что Макс все еще по-детски обожал леденцы, и собирал цветные обертки в жестяную банку из-под чая, любовно разглаживая каждый прямоугольник, прежде чем приладить его к другим. В такие вот моменты, когда говорить друг с другом было не нужно и почти получалось не думать, можно было представить, что все нормально. Не хорошо и не плохо — как у всех. Игорю этого было бы достаточно. Макс не отвлекался на него, умел как-то абстрагироваться. Читал, конспектировал. Надоедало — переключался на другой предмет. Задачки решал, многогранники чертил идеально ровные на зависть всем геометрам. У Игоря даже по линейке самые простые треугольники выходили страшные, как сон шизофреника, будто чертил он их во время шестибалльного землетрясения. Касалось это, впрочем, не только треугольников. — И-И-И-Г-О-Р-Ь! — вдруг истошно завопили во дворе. — И-И-И-Г-О-Р-Ь! Макс оторвался от бумажек и посмотрел в окно затуманенным взглядом. — Кажется, тебя зовут. — Да ну, — отмахнулся Игорь, перелистнув страницу. — Ты помнишь хоть один раз, когда меня куда-то звали? Мало ли Игорей в доме живет. — А вдруг все-таки тебя? — И-И-И-Г-О-Р-Ь!!! ВЫХОДИ! — Голос знакомый. Не вчерашний ли это… — …Олег, — удивленно выдохнул Игорь, непроизвольно коснувшись следа от зубов на плече, и резко встал из-за стола. — Что ему тут делать? Не может это быть он. Выглянул в окно. Олег оживленно помахал ему рукой и снова закричал: — Спускайся давай, в футбол пойдем гонять! У Игоря подлетели брови. — Ты меня зовешь? — спросил он, ткнув себя в грудь для наглядности. — Ясен пень, кого еще звать-то? Шевели булками! Игорь ухватился за подоконник и высунулся сильнее, чтобы обернуться на верхние этажи и проверить, не выглянул ли там еще какой «Игорь». Но окна были закрыты. — Он меня зовет, представляешь? — шепнул он Максу, вернув свою бедовую голову обратно в комнату. — Я тебе сразу сказал, — бледно улыбнулся брат, не отрываясь от конспектов. — Иди. Все равно мучаешься дома. — А ты? — нахмурился Игорь. — А я не хочу пока. Попозже выйду. Игорь поглядел на брата с сомнением. Олег, будто чувствуя его готовность слиться, снова начал громогласно извещать двор о том, что на свете есть «И-И-И-Г-О-Р-Ь», который должен «ВЫЙТИ». Макс посмотрел осуждающе. Орущий Олег мешал ему готовиться. — Ладно, — буркнул Игорь. — Но, если что, это ты меня заставил. И сорвался в коридор на такой скорости, будто за ним голодные оборотни гнались, а по лестнице и вовсе уже летел. Олег стоял у подъезда с футбольным мячом под мышкой и ярко-желтым венком из одуванчиков на голове. Венок с Олегом контрастировал настолько, что это уже можно было считать модным решением. Игорь залип. — Серега сделал, — пояснил Олег. — Ну что, пойдем? — Ага. Шли неспеша. Олег насвистывал что-то, Игорь лихорадочно думал, зачем он позвал его на самом деле. Детский сиюминутный восторг растворился в уличном сиреневом дурмане, и вернулась подозрительность. Когда от догадок заломило в висках, Игорь остановился. Олег вопросительно приподнял брови. — А ты чего… без друга своего? — медленно спросил Игорь. — Без Сережи-то? Да он к экзаменам готовится. Программистом хочет стать. К тому же, пинание мяча во дворе он считает недостойным занятием для своего королевского величества. Как твое плечо, кстати? — Нормально, — выдал Игорь на автомате. Пошли дальше. До площадки с воротами было еще минут пятнадцать топать. Надо было что-то спросить, чтобы разогнать неловкость, но мысли слиплись в один неразделимый комок и теперь больно давили на череп изнутри. Спугнуть Олега не хотелось, и потому было страшно сказать глупость. Но, как назло, все дельные слова вылетели через левое ухо. — А ты кем хочешь стать? — внезапно спросил Олег. — Человеком, — ляпнул Игорь, не отрывая взгляда от мокрого асфальта. — А я волком. — Ясно. Погоди, что? — Что? Снова встали. Олег ухмыльнулся и поправил мяч. — Такими темпами мы до площадки к ночи дойдем, — заметил. — Ты прав, — не стал спорить Игорь. Тронулись. — Ты ведь профессию имел в виду, да? — спросил Игорь, чуть погодя. — Ага. Но твой ответ определенно был интереснее. Игорь улыбнулся краем рта. Олег присвистнул. — Ого, ты умеешь улыбаться. Игорь поднял глаза настороженно, пытаясь понять, насмехается ли он. Олег боднул его плечом. — Расслабься, просто наблюдение. Ты всегда такой хмуроеблый, что я уже подумал, что у тебя с мимикой проблемы какие-то. — У меня не с мимикой. У меня с башкой, — неожиданно для самого себя признался Игорь. Олег хохотнул и приобнял его за плечи свободной рукой. — Это ничего. С башкой у нас почти у всего человечества беда. — Не поспоришь, — вздохнул Игорь. От сердца отлегло. Обнимал Олег неожиданно радушно и тепло, будто они были знакомы уже минимум две жизни и в обеих были лучшими друзьями. Подумалось, что он просто заснул над учебником рядом с Максом и теперь видит его сон — самому Игорю такие светлые сны никогда не снились. Просыпаться не хотелось. * За неделю Игорь успел узнать, что, во-первых, Олег жил с дедом, который большую часть дня смотрел телек, шаркал разношенными тапками и из еды в доме держал только гречку, соленые огурцы и иногда яйца, но зато запасы водяры в его морозилке могли превзойти самые смелые мечты заядлых смурфиков. Во-вторых, Сережа Олегу никакой не друг, и Олег собирается сделать ему предложение, когда вернется из армии. В-третьих, Олегу периодически снится, что он бегает по лесу в волчьей шкуре за оленями, зайцами и людьми, и успел выяснить, что на последних охотиться скучнее всего, потому что орут они громко, а бегают медленно, и, на самом деле, не то чтобы очень вкусные. Эти три факта Игорь посчитал самыми важными, и остальное слушал уже вполуха. Олег, в общем-то, болтлив не был, но по сравнению с Игорем, который дай Бог открывал рот раза три в день, он не затыкался ни на минуту. Игорь был ему за это благодарен — с непривычки отодрать язык от нёба не для того, чтобы зарычать, было тяжело, а когда Олег рассказывал, было не так неловко. Можно было представить, что Игорь просто благодарный слушатель, а не высоченный кусок зажатости, беспричинной злости и страха показаться смешным. Впрочем, зачем Олег с ним общается, он так и не понял. Мысль, что Игорь ему нравится или интересен, в голове не укладывалась совершенно. Поэтому каждый день Игорь ждал его появления под окном и каждый раз переживал, что он не придет. Было очень важно, чтобы Олег пришел. Дружба с ним была неожиданная, простая и правильная — Игорь о такой всегда мечтал, но знал только по книгам и фильмам, так что был уверен, что её не существует. Не может быть так, чтобы чужой человек был родным, чтобы сходились, как части пазла, чтобы легко было и весело — просто так. Было страшно, что все это исчезнет так же внезапно, как началось, поэтому на их с Олегом дружбу Игорь старался лишний раз не дышать и не заикаться о ней даже при Максе, хотя брат, очевидно, одобрял, что у него появился кто-то, кроме него. Подтачивала мысль, что Макс просто устал от него, но Игорь честно пытался гнать её ссаными тряпками прочь. Нельзя плохо о других, нельзя. О себе — можно. Как-то летом, когда они с Олегом на пару уже завалили экзамены, но еще не успели осознать последствий, Игорь пригласил его в гости. Просто вдруг понял, что пора, и повел домой. Помялся перед дверью, вспомнил «Отче наш», выдохнул и достал ключ. Прислушавшись, понял, что родители на кухне. Отвел Олега помыть руки и, ухватив за локоть для собственного успокоения, повел знакомить. — Эм, — объявил, откашлявшись, — это Олег. Мой друг. Батя переглянулся с отцом и приподнял брови. Тот пожал плечами и осторожно переспросил: — Друг? — Ну да, — пробурчал Игорь, глядя в пол. — У меня что, не может быть друзей? Повисла неловкая пауза. Олег с любопытством оглядывал кухню. Родители с любопытством рассматривали Олега. — Ну, друг так друг, — улыбнулся батя и встал из-за стола, протянув Олегу ладонь. — Федр Иваныч, приятно познакомиться. Чаю хочешь? — Умираю с голоду, — оживился Олег. — Тогда сначала суп. Игорек, чего как не родной, кастрюлю доставай. Игорь выдохнул, благодарно улыбнувшись. Усадил Олега на табурет и вместе с отцом засуетился, накрывая на стол. Через пару минут Олег уже прихлебывал щи с довольным мычанием, заедал их хлебом и с набитым ртом нахваливал повара. Отец смущенно улыбался, батя смешно рассказывал несмешной анекдот про полицейского, найденную в реке жену и пиво с раками, а Игорь гипнотизировал клеенку. Потом резко выпрямился и, пробормотав «извинитеясейчас», умчался в комнату. Макс лежал на кровати с книгой в той же самой позе, в которой Игорь его оставил, когда ушел на улицу. — Может, выйдешь? — спросил Игорь, нервно сжимая-разжимая кулаки. — Я там… Олега привел. Чего ты тут один? Мне плохо без тебя. — Перестань, — улыбнулся Макс. Улыбка, как и поза, у него была точь-в-точь такая же, как всегда, будто кто-то копировал её и вставлял ему на лицо вне зависимости от ситуации. Бледноватую ласковую улыбку всепрощающего Христа. Игоря это не смущало, он был человеком привычки и, в общем-то, уже восемнадцать лет как слепой. — Точно не хочешь? — спросил он, присев на край кровати и коснувшись Максовых кудряшек. — Может, тебе чаю принести? — Я пил уже. Ты иди, — Макс все еще улыбался. — Все хорошо, правда. Расскажешь потом, как погуляли. Игорь поцеловал его в макушку и вернулся обратно на кухню. Олег к тому времени его отцов совершенно очаровал, так что беспокоиться было не о чем. Казалось. *Ты прости свою боль, Отпусти меня в поле С первой летней грозой.
В квартире было тихо и пусто. Дверь в комнату была заперта, потому что Игорь не выносил открытых дверей. С улицы доносился шелест проезжающих машин и визги оккупировавших горку детей. Макс сидел на кровати и медитативно перебирал струны гитары, а Игорь стоял у окна и высматривал Олега. — Не хочешь с нами пойти гулять? — спросил. — Ты что-то редко стал со мной выходить. — Так ведь это больше не нужно, — ответил Макс, оттянув шестую струну. — У тебя настоящий теперь есть друг. Игорь повернулся, нахмурившись непонимающе. — Что ты имеешь в виду? Макс поднял глаза. Взгляд у него был непривычно тяжелый и тёмный. — Может хватит уже лгать? Мы оба знаем, что меня тут нет. Комната качнулась. Игорь открыл рот, чтобы ухватить воздуха, но оказался в вакууме. — Ч-что? Ты о чем? Это какая-то шутка? — А тебе смешно? — спросил Макс. Голос у него был насмешливый, под стать взгляду. Он снова отпустил шестую струну, и её глубокий мрачный звук в тихой полутемной квартире прозвучал как приговор. — Не смешно. Макс, прекращай этот цирк, ты пугаешь меня. — Ма-а-акс, — повторил брат, скривившись. — Вот с чем с чем, а с фантазией у тебя всегда было хорошо. Неужели нельзя понормальней имя выдумать было? Макс. Будто кличка собачья. Игорь закрыл глаза. Сердце стучало, будто он бежал. Ноги стали ватные. — Я не понимаю. Макс, пожалуйста… — Синдром исчезнувшего близнеца. Помнишь, ты со мной говорил при отце, а он смотрел на тебя жалостливо, будто на щенка побитого? Объяснял тебе потом, что нет у тебя никакого брата. Мог быть, но не сложилось — так бывает, естественный отбор штука жестокая. Говорил, что Богу все же виднее, да и к лучшему это — двоих бы нас он не потянул тогда, и убежать бы не получилось. Сколько тебе было тогда, лет восемь? Уже достаточно большой, чтобы смотреть правде в глаза. Но ты не хотел. Разозлился на отца, кричал так, что голос сорвал. Помнишь? — Нет, — прохрипел Игорь, осев на пол. — Кошмар. Это кошмар. Я сплю. Ты не Макс, не можешь быть он. Это сон, просто сон. Трясло так, будто температура до сорока подскочила. Зубы стучали. Игорь пытался проснуться и не мог. Макс отложил гитару, спрыгнул с кровати и сел рядом с ним на полу. Продолжил вкрадчивым шепотом, как зубастая тварь, жившая под кроватью Игоря в прошлой квартире: — Не смущает тебя, что я на человека живого не похож? Не тошнит от лжи этой сахарной? Придумал себе идеального брата — добренького, терпеливого, все тебе готового простить — и веришь в него. Поклоняешься ему, как богу. Выглядит как ангел, ни единого злого помысла, ни капли эгоизма и испорченности. Все его любят, все к нему тянутся. Хотел бы сам таким быть, а, Игорь? — Хватит… — Ну почему же, мы ведь только начали, — Макс оскалился и приобнял Игоря за плечи. — Давно по душам стоило поговорить. Хочешь, правду скажу? Я тебя не-на-ви-жу. Презираю тебя. Сожрать тебя хочу, как ты меня сожрал. Все кошмары твои наизусть знаю — сам их тебе по ночам нашептывал. Знаешь, почему? Игорь дернул головой. Внутренности скручивало болью. Перед глазами стояла горячая мутная пелена, струящаяся вниз по щекам, как кровь из вскрытой вены. Макс шептал прямо на ухо, касаясь кожи губами. — Потому что ты украл мою жизнь, Игорь, а сам её не живешь. Тлеешь, как бычок сигаретный, мучаешься, жалеешь о чем-то. Настолько сам себя ненавидишь, что даже придумать себе счастья не смог. — Я не…не… — Ну-ну, не захлебнись. Подумай, как отцу будет тяжело, если помрешь, ты ведь у него единственный ребенок, — Макс расхохотался. — Ну, ты понял шутку, да? ЕДИНСТВЕННЫЙ, ахаха. Впрочем, он не старый пока, наделают с дядей Федей еще. Так что, может, и к лучшему будет, если ты сдохнешь. Ты ведь всегда так думал, да, Игорь? Лучше сдохнуть, чем так мучиться. Спрашивал все, чего ж тебя так корежит, что ты такого сделал в прошлой жизни, что рвет тебя изнутри. Хватался за меня, как за спасательный круг, потому что не за кого больше было. Люди ведь как звери, чуют порченных, не приближаются к ним. Даже отец тебя не любит — жалеет по доброте душевной. А за что ему тебя любить-то, Игорь? Ты ведь напоминание о самой большой его ошибке. На папашку как две капли воды похож. Те же черты лица, та же мимика, тот же черный гной внутри. Он тоже себя жрал постоянно и всех вокруг ненавидел. Бил и извинялся. А еще любил людей в окна выпроваживать. Помнишь, отца чуть не выпроводил, когда тот уйти захотел? Сколько тебе тогда было, три? Четыре? Страшно было, да? — Замолчи, — выдавил из себя Игорь. — Пожалуйста…чего ты хочешь? — Отпусти меня. Игорь открыл глаза и повернул голову, шмыгнув носом судорожно. Вместо лица у брата было пятно. Может быть, так казалось из-за разъевших глаза слез. — Что? — Я устал, — ответил Макс. — Сколько можно меня тут держать? Я уже восемнадцать лет как должен быть не здесь. Отпусти. Игорь лихорадочно затряс головой. — Я не…не могу тебя отпустить…как же я без тебя… ты же… — Я уже часть тебя, — сухо заметил Макс. — Физически. — Но, если ты уйдешь, я останусь один. — А ты еще не понял? Ты и так один. Всегда был и всегда будешь. Пора уже смириться с этим. — Нет. Я не…не могу. Макс прищурился. — Тогда выходи в окно, дорогой. Помочь тебе? Поиграем в супругов. Вставай, ну! Дернул за локоть, подтащил к окну. Игорь не сопротивлялся, от боли и слез на плечи навалилась свинцовая слабость. Не было сил ни двигаться, ни жить. — Давай, забирайся на подоконник, — рявкнул Макс. — Кому говорю! — Не надо… — Тогда отпусти. — Макс… — Отпускай, пока я тебя не отпустил из окна! Туман застилал глаза. Игорь всхлипывал потеряно, как ребенок, которого забыли в торговом центре, и мотал головой, как китайский болванчик. А потом его позвал Олег. От неожиданности в голове прояснилось, и Игорь резко отпрянул от окна, упав на спину. Перевернулся и пополз из комнаты. Кое-как поднялся, хватаясь за стену, и на дрожащих ногах поковылял прочь из квартиры. Чудом не упал с лестницы, спускаясь. В подъезде было темно, как в гробу, и дверь была слишком тяжелая — пришлось навалиться всем телом, чтобы её отпереть. Вывалился на свет и рухнул. Только уткнувшись носом в асфальт, понял, что шепот прекратился. В голове было тихо, в душе — пусто. Олег подбежал, поднял с земли. — Горь, ты чего? — спросил обеспокоенно. — Ты плакал, что ли? Что случилось? — Скажи, — тихо попросил Игорь, когда получилось вдохнуть. — Почему вы с Сережей тогда на площадке ко мне подошли? В первую нашу встречу? Олег нахмурился. — Ты это к чему? — Просто скажи. — Ну, — Олег задумался. — Ты был один. Сидел возле скамейки, мрачный. Как покойник среди живых на фоне детской площадки. Жалко тебя стало. Подумали, одиноко тебе. — Одиноко, — повторил Игорь и затрясся от смеха. Олег смотрел испуганно. Ломало.