Игровое поле твоей жизни

      Аня проснулась к одиннадцати утра, полоска между штор пропускала солнечный свет, и девушка захотела было встать, но головная боль приковала её обратно к подушке. Со стороны кухни доносилась возня, пахло кофе и чем-то ещё, не менее аппетитным.  Вчера они с Юрой болтали до двух часов ночи, он рассказывал ей истории из детства, показал пару фото с нового спектакля и пообещал достать на него билет. Ане удалось отвлечься, с охотой слушала его рассказы, даже пару раз искренне посмеялась. Так не хотелось прекращать болтать, но она буквально заснула у него на плече под очередное воспоминание. Музыченко опасался сначала ложиться вместе, думал, будет лучше оставить её личное пространство в покое, но когда Аня начала так умиротворëнно посапывать на его груди, просто не смог уйти.  И вот Никитина, пленëнная вкусными ароматами, откидывает вязаный плед, которого, на сколько она помнила, ночью тут не было, и, поборов фейерверки в голове, идёт на запах.  — Доброе утро. Отвернувшись к плите, стоит Юра, на нëм простая футболка, джинсы и повязанный сверху фартук. Волосы влажные, видимо, недавно из душа. Он поворачивается на Анино тихое приветствие и расплывается в улыбке.  — Доброе утро, Бэмби. Как спалось?  — На удивление хорошо. Даже ничего не снилось. — Девушка опускается на табуретку у квадратного стола и глаз оторвать от мужчины не может.  — Я рад это слышать. Как насчёт омлета с салатом и чашечки кофе?  — Уже слюнки текут. — Аня улыбается в ответ и, решив не мешать повару доготавливать завтрак, идёт умываться. В зеркале встречает не самую лучшую копию себя — волосы будто гнездо из-за того, что не сушила феном, а легла так спать. Вокруг глаз небольшой налёт от туши, а на щеке вмятина подушки. Хорошо хоть, что царапины уже покрылись тонкой корочкой, но всë равно пришлось заново обработать, так как сочилась сукровица.  Разобравшись с внешним видом, Аня берётся за телефон. И лучше бы она этого не делала, ей Богу.  Восемь пропущенных от мамы и столько же от папы, куча смс от Нади с Людой. Те потеряли её всё-таки, спрашивали где она и почему не берёт трубку, а так же, что её сумочка осталась у них и они уже уехали с ней в деревню. Было не ясно, звонила ли мама и им тоже или нет, но если да — ей крышка. В сумочке, по факту, ничего ценного не было, только кошелёк с небольшой суммой, буквально на проезд. Лишь бы только Надя не решила зайти к ней домой и отдать лично.  Ответила девчонкам, что её забрали из бара друзья и с ней всё в порядке, попросила молчать и не общаться со своими родителями. Через ворох уведомлений Никитина наконец добирается до конца и её бросает в холодный пот.  «Никуда ты не сбежишь, наглая шалава. Я тебя из-под земли достану, так своему дружку на красной тачке и передай!»  — Юра… — Сердце вот-вот выскочит из груди, в глазах темнеет и ей требуется приложить не малое усилие, чтобы дойти до кухни.  — Ты чего? Что стряслось?  Мужчина замечает это её состояние и мягко усаживает на табурет. Глаза его опускаются на телефон, что Аня еле держит дрожащими пальцами.  — Сука блядская! Я ему блять покажу, шалаву и дружка! Говори адрес этого гандона!  — Не надо, вдруг…  — Аня! Я сказал, назови адрес.  Музыченко почти кричит, в нём бушует такая злость, что он бы прямо сейчас этому подонку лицо в кашу искрошил. Понимает, что нельзя при Ане впадать в ярость, но так и тянуло сейчас кулаком хотя бы в стену заехать.  Никитиной ничего не остаëтся, как шëпотом проговорить улицу и номер дома бывшего друга. Она утыкается лицом в ладони и пытается подавить рвущуюся наружу истерику. Юра носится по квартире, собирая раскиданные вещи, матерится при этом себе под нос и пару раз пинает невиновную ни в чём мебель. Окликает Аню уже полностью одетым и с ключами от машины в руках.  — Прости, что тебе приходится смотреть на это. — Опускается на корточки перед ней и аккуратно отнимает её ладошки от лица. — Нужно решить это сейчас, я не позволю тебе ждать реальной опасности.  — Давай я поеду с тобой, в конце концов, там мой дом?! — Никитина уже успела принять, что Юра не успокоится и отговаривать его бессмысленно. Осталась надежда, что хоть с собой возьмёт.  — Ни в коем случае! Ты даже близко к деревне не подойдëшь, пока он не поймëт, что не на тех напал.  Музыченко непреклонен, встаëт уходить, но Аня поднимается следом.  — И что ты будешь делать? Приедешь туда и…  — Это уже решу на месте, если надо будет — замараю руки.  От его спокойного, но не терпящего протестов ответа, легче не стало, а спорить без толку. По сути, и другого решения проблемы Никитина не видела. Подавать заявление в полицию? Так Митя отделается небольшим штрафом, в лучшем случае. Бежать из деревни и уже начинать жить в городе? Но им ещё придётся пересекаться на экзаменах и выпускном… Сейчас девушкой двигал страх вовсе не за себя, а за Юру. Вдруг он приедет туда, а там этот псих уже будет его поджидать? А если перестарается с объяснениями и покалечит обидчика так, что уже на них будут подавать заявление? Пока ни одного положительного исхода событий Аня не видела и отпускать Юру было от этого ещё больнее.  Она держит парня за руку, старается по максимуму задержать, чтобы подумал над действиями сто раз, прежде чем совершать их.  — Будь умничкой, не выходи из квартиры, пока я не приеду, хорошо?  — Хорошо. А ты не убей его и поскорее возвращайся целым…пожалуйста.  Они смотрят друг на друга так долго, что уже воздух начинает закипать. И вот Юра подаётся вперёд — его губы мягко касаются её в почти целомудренном поцелуе. Но не успевает Аня ответить взаимной лаской, как парень выходит за дверь, захлопнув между ними последнюю надежду на хороший исход.  Мама снова названивает на телефон и Аня уже даже не опасается выговора. Всё, о чём она может сейчас думать, это Музыченко, отправившийся мстить за неё.  — Ты где шляешься и почему не берёшь трубку?! Я в шаге от того, чтобы начать обзванивать больницы!  — Мамочка, я же писала тебе, что сейчас у Люды в гостях. Мы поехали к ней после Последнего Звонка.  Старается придать голосу уверенность и даже позитивные нотки.  — Я звонила Люде, она сказала, что не видела тебя с прошлой ночи! Аня, что за секреты?!  «Блять, блять, блять… Только не это! Люда! Где же она взяла твой номер, Господи…» — Чего молчишь? Может, расскажешь матери?  Она как будто успокоилась, не кричала уже так, видимо поняла, что дочь хотя бы жива и разговаривает с ней… Да уж, а Аня как рада.  — Я у Юры. Тот самый, что подвозил до дома после универа.  Тишина затягивается, мать не особо понимает как реагировать на это и, Аня продолжает:  — Я поехала к нему после бара в городе. Мы посидели с ребятами, а потом он забрал меня. Всё в порядке, правда.  — Зачем тебе было ехать к нему, у тебя что, своего дома нет?  — Он позвал отметить вдвоём, да и мам, как бы я приехала — ночь была, автобусы не ходят, денег на такси нет.  — Тогда зачем ты вообще ездила в этот город?! Надо было идти домой после школы и не выдумывать приключения!  А вот тут Аня была согласна на все сто. Чёрт её дёрнул ввязаться в эту авантюру.  — Ребята уговорили, прости. Всё же в порядке! — Угу. И что вы делали у него дома вдвоём? Ты у меня уже такая взрослая, что можешь по квартирам незнакомых мальчишек ходить?  — Ничего такого не делали, правда. Поиграли в приставку и спать легли на разных кроватях. Не злись, пожалуйста.  Как же Аня устала от всех этих событий. Так и тянуло зарыться в кокон из одеял в пустой комнате и просидеть там до скончания веков. Мало того, что все мысли были о Юре и его с Митей разборках, так ещё и мать подливала масла в огонь своим этим ненавистным тоном.  — Чтобы к ужину была дома, тебя ещë ждёт разговор с отцом, ему тоже есть что сказать.  — Я не приеду до понедельника, мам. Это точно, и уверяю, что всё в порядке, передай это папе. Пока. Никитина быстро сбрасывает вызов, тут же ставя телефон на беззвучный. А как ей объяснять матери тот факт, что она и близко сейчас не может подобраться к деревне? Неизвестно ещё когда Юра приедет и с каким исходом… Нужно будет обговорить с ним всё, Аня всерьëз начала рассматривать вариант переезда до экзаменов. Она нутром чуяла, что даже после его разговора с Митей, ей будет просто тошно находиться так близко к этому мудаку и так далеко от Юры.  Со всеми этими мыслями принимается за давно остывший завтрак, который даже так остаëтся вкусным. А может, играет роль, что в еë желудке ничего не было кроме алкоголя с вчерашнего утра.