Так много снега
12 декабря 2021 г. в 14:23
Китти никогда не путешествовала на поезде. Со стороны смотреть на поезда ей конечно же несколько раз удавалось, но сама она перемещалась по Лондону только автобусами, и даже в подземку спускаться ей за всю свою сравнительно недолгую жизнь как-то не приходилось. А это было жаль. К такому выводу Китти пришла, глядя на проносящиеся мимо столбы и ветки. Соседняя колея поблёскивала на солнце, в стекло ударялись крупные хлопья снега, и Китти пребывала где-то на грани расслабленной полудрёмы, убаюканная тихим, размеренным перестуком.
Пальцы согревало забавное сооружение — металлический подстаканник с огромной уродливой ручкой, гладким стаканом внутри и свисающим вниз ярким оранжевым ярлычком. Китти постукивала по ярлычку ногтем, и тот раскачивался. Больше внутри купе, казалось, ничто не двигалось.
Первую часть пути Китти преодолела на ковре-самолёте. Это была личная инициатива Бартимеуса и при всём своём нежелании излишне его пленять Китти согласилась без возражений.
Лететь на ковре оказалось комфортно и увлекательно. Щит прикрывал от ветра, внизу проносились смазанные очертания далёких земных красот. Это конечно ни в какое сравнение не шло с тем первым и единственным полётом, который Бартимеус когда-то давно обеспечил Китти.
Где-то на неведомой Китти границе, запершись в туалете с крохотными свечками, дорожными пентаклями на ткани и скарабеем, Китти Бартимеуса отпустила. Следующий отрезок пути ей следовало преодолевать одной.
Ни взирая ни на что, Китти снедала тревога. За две недели подготовки она успела изучить всё, что только нашлось в доступности, и Малороссийский союз непреодолимо пугал её, пугал почему-то больше родного Лондона. Даже того, недавнего, образ которого был ещё так свеж и отчётлив в памяти.
Мимо пронёсся встречный состав, и Китти невольно вздрогнула, так неожиданно стремительно это было. Нервно глотнула чая. В солнечном свете ярко блеснуло кольцо на пальце. Китти захотелось прикрыть его от досужих глаз. Но в этом купе она путешествовала одна. Некому было смотреть.
Китти растопырила пальцы. Простенькое колечко белого золота с маленьким синим камнем. Китти сама его выбирала, а после муторно и долго зачаровывала под руководством Бартимеуса.
Китти бы даже сейчас до последнего слога вспомнила заклинание, которое несколько дней учила без передышки. А потом читала не меньше двадцати минут. Это колечко стоило ей нескольких бессонных ночей и одного продолжительного обморока. Глядя сейчас на него, Китти ощущала странную смесь эмоций — что-то вроде гордости и страха одновременно.
У Китти при себе были пакет документов в сумочке и маленький рюкзачок с личными вещами, а ещё массивный чехол для какого-то музыкального инструмента — трубы или саксофона — Китти не знала. Упакованный надёжно и тщательно, в этом чехле покоился Посох. Заранее укрытый чарами Бартимеуса, на шее болтался амулет Самарканда. Китти с огромным трудом согласилась его надеть. Слишком хорошо помнила, где и на ком видела цепочку в самый последний раз.
Поезд замедлил ход. В дверь ненавязчиво постучали. Несколько слов на незнакомом языке. Китти среди них с трудом смогла разобрать знакомое «Мисс Джонс». Судя по всему проводник предупреждал Китти, что именно сейчас ей надлежит покинуть купе и поезд.
— Спасибо, — Китти постаралась ответить на Русском, внутренне уповая на то, что вспомнила слово верна и вместо благодарности не послала проводника самым далёким лесом.
На выходе её обыскали. Китти улыбалась, благодарила и показывала документы. Она знала, что в прошлом Мендрейк и Бартимеус приезжали сюда без всех этих заморочек. Просто, как обычные люди, вдвоём — и всё. Но дело было в огромном количестве артефактов. Бартимеус не хотел, чтобы излишнее внимание привлекалось ещё и его присутствием. Посох и Амулет — слишком могущественные игрушки. Лучше приехать официально, у всех наведу. И спрятать на видном месте. Китти не спорила. В этом ему виднее.
Спорить с Бартимеусом было теперь практически невозможно — уж слишком разительно он переменился. Впрочем, насколько переменился на самом деле Китти судить не могла — говорила-то с ним наедине давно и всего однажды. Не так велики были изменения вероятно. Но как бы то ни было, Бартимеус нынешний ничем не походил на того, образ которого Китти нарисовала в собственной голове. А это было жаль.
На перроне было людно. Китти затерялась в толпе, кого-то толкнула, кто-то толкнул её, Китти оттоптала кому-то ногу и вместе с бурным человеческим потоком стекла в подземку. Несколько минут духоты, поворотов, лестниц. Вырвавшись наружу, вдохнула морозный воздух. Она сразу ощутила, насколько же здесь холоднее. Пальцы моментально озябли, мороз вцепился в лицо и уши. Китти пожалела, что в отличии от людей вокруг сама она не имела ни шапки, ни шарфа, ни перчаток.
Крупные снежинки, слетая с неба, путались в ресницах и волосах. Китти оглянулась на здание вокзала, которое оставляла за спиной. Медленно окинула взглядом заполненную голубями и людьми площадь впереди себя. Машины такси, неработающий фонтан неподалёку. Вроде никого подозрительного не видно, но это ещё ни о чём не говорит.
Выдохнула. Вдохнула. На втором и третьем плане чисто. Четвёртый просматривается едва. Китти носила линзы всего неделю, и мельтешение планов утомляло её до рези в глазах. Сделала вдох и выдох. Представила себя со стороны. На кого она сейчас похожа? Стоит на ступеньках, озирается.
Китти поднесла ладонь к глазам, будто высматривала кого-то в толпе, стиснула пальцы — в волнении и попытке согреться, и едва уловимым жестом потёрла ледяное кольцо. Ничто не изменилось. Китти всмотрелась в толпу. Как он поступит не представляла. Просто стояла и ждала, опершись на свой массивный чехол то ли для трубы, то ли для саксофона.
И всё в результате конечно же пропустила. Увидела вблизи — чёрное пальто, тёмные волосы рассыпаны по плечам, белый стаканчик в руке… её затошнило.
— Мы так не договаривались. — Китти зашипела, едва он приблизился. Бартимеус знакомо улыбнулся.
— Привет, Китти. Извини, я опоздал. — У неё подкосились ноги, и сильная рука обхватила за плечи. — Устала?
— Зачем?
— Так проще.
Он втиснул стаканчик в её безвольную руку. Стаканчик показался обжигающим. Как и пальцы. А Китти ожидала, что пальцы окажутся ледяными. Как и должны.
— Ничего. Это только вне дома.
— Да. — Голос и запах… У Китти кружилась голова. Всё, до мельчайшей детали. Кофе плеснул на запястье, и только тогда Китти поняла, как сильно трясутся руки. — Ты должен был предупредить меня заранее. — Она внезапно подумала, что Бартимеусу, возможно, сейчас больнее.
— Надо же, какие вы нервные. — И больше ничего не сказал. Цапнув под руку, направился вниз по ступенькам. Китти было хотела подхватить свои пожитки, но тут же обнаружила их на его плече. И больше её ни на что не хватило.
Следующие пятнадцать минут Китти пыталась прийти в себя. Сознание её разрывалось. Когда она в последний раз шла рядом с Джоном, с неба лило, они шутили и забавлялись, над ними возвышался купол её зонта, и самое главное — Джон был жив.
А потом он умер.
Китти это знала. Не приняла, но знала совершенно точно. А вот сейчас он в незнакомом городе тащит её под руку. И пахнет, как Джон, и идёт, периодически едва заметно прихрамывая. И Китти умом понимает, что это — личина. Но ей почему-то от этого только хуже.
— Здесь люди внимательные, наблюдательные. Они очень любят задавать вопросы, — заговорил Бартимеус спустя пятнадцать минут молчания. — Поскольку мы остались на том же месте, было логично сохранить и одного из нас. — От звуков его голоса Китти поперхнулась первым глотком безнадёжно остывшего кофе. — Дай подержу. — Отняв на минуту, вернул горячим.
— Почему он?
— Потому что меня видели реже. А у него история другая. Если такой как он пропадёт, вопросов будет больше. Жил с братом. Теперь привёз жену.
Китти поперхнулась.
— Гм… превосходно. — Теперь все будут считать её женой мертвеца. Этого вслух говорить не стала. — Супружеский долг мне тоже выполнять придётся для достоверности?
— Плохая шутка.
И снова тишина. Больше обсуждать было как будто нечего.
Джон-Бартимеус шёл быстро. С кофе и этим темпом Китти вполне согрелась. Ей стало даже слегка жарковато.
— Почему мы просто не могли начать с начала? В другом городе, в другом месте. Без этого всего.
— Потому что.
— Это не ответ. — Стаканчик опустел. — Ты хотел вернуться именно сюда?
Он отобрал стаканчик, выбросил на ходу.
— Ты даже не представляешь, какой это геморрой. Я за тысячу лет так не уматывался, как за тот месяц, что мы обосновывались здесь.
— Почему здесь?
— Потому что.
И снова молчание. Вплоть до неприметного поворота в уютный дворик. Китти озиралась вокруг. Её не оставляло ощущение, что за всю свою жизнь она ещё ни разу не видела столько снега, сколько за эту прогулку разом. Снег был повсюду — на крышах, ветвях, карнизах; снег скрипел под подошвами. Кое-где он смёрзся, и Китти то и дело поскальзывалась, несмотря на то, что старалась идти по яркой на вездесущей белизне жёлтой песчаной тропке.
— Сколько же здесь снега… — Китти озвучила мысли в полголоса и Бартимеус хмыкнул.
— Когда мы улетали, — он сказал так тихо, что Китти едва разобрала, — снег ещё не выпал.
Что прозвучало в голосе Бартимеуса? Китти в собственном горле ощутила горький комок его тоски.
Почему она согласилась помочь? Китти снова и снова мысленно возвращалась к рассказу Бартимеуса, к образу пятна на картине мира, который одним касанием он перенёс прямо в её сознание. Китти как будто своими глазами видела. И ведь это была не её страна, не её беда. Здесь для неё было опасно, недружелюбно, помощи её здесь не поверят и даже, вероятно, за помощь её убьют. Но ведь и здесь жили люди. И Джон не остался равнодушным. Этот самодовольный мальчишка прежде. Китти до конца не знала его мотивов, но даже без них… Китти ощущала, что так же, как Бартимеус, просто не может позволить этому делу Джона закончиться вместе с ним.
Бартимеус вовсе не просил отправляться вместе. Более того, это её спонтанное предложение привело к бурному сопротивлению и долгому-долгому спору. Наверное единственному спору, в котором он действительно участвовал и единственному, в котором Китти безоговорочно победила.
Бартимеус не хуже Китти понимал: он без неё не справится.
И вот Китти здесь. В ошеломлённом отрешении наблюдает, как Серебряный Пернатый змей, Бартимеус Урукский, Сакар аль Джинни возится со связкой обыкновенных человеческих ключей. Она ещё никогда не видела, чтобы демон настолько качественно и долго мог притворяться простым человеком. Но Бартимеус мог.
Дверь распахнулась с негромким писком, и Китти окунулась в мягкий полумрак просторного подъезда. Будто сама не своя. И не на своём месте — это уж однозначно.
Лестница, лифт, зеркало на стене. Лампа, щелчок… снова ключи…
Он пропустил её вперёд. В нос дохнуло чем-то елово-сладким. Китти топталась на пороге, отчаянно борясь с внезапно накатившим желанием передумать. В спину ненавязчиво подтолкнули:
— Давай входи.
Снова щелчок. Первый — выключателя, а второй — от ключа, поворачивающегося в замке. На Китти накатил запоздалый страх. Что она делает? Где она находится?
Сознание подсказало кристально-честный ответ. Китти в замкнутом пространстве, на огромной высоте, наедине с одним из древнейших демонов. Волосы на загривке у Китти зашевелились.
— Ты меня связала будь здоров.
— Ааа! — Китти испуганно дёрнулась, вскинула ладони в защитном жесте и сфокусировала взгляд на Бартимеусе. Тот стоял, по-хозяйски опершись о стену — смуглокожий мальчишка в набедренной повязке. Золотая серьга в ухе, шрамик на подбородке. Он ухмылялся. И он был прав.
— К тому же у тебя сопротивляемость. Мне придётся здорово изловчиться, чтобы тебя убить.
— Уж спасибо.
Китти, склонившись, принялась нервно стаскивать грязную обувь.
— А что мне ещё тебе сказать? Живой ты мне пока явно полезнее, чем мёртвой.
— За что можешь принять второе безвозмездное спасибо. Куртку куда повесить?
Он неразборчиво хмыкнул.
— Смешно.
— Почему?
— Потому что как бы… у меня есть дом. На земле. Наследство считай. И ты у меня в гостях. И это странно.
— Дом… — Бартимеус забрал у неё Куртку и теперь Китти разглядывала своё отражение в зеркале на стене. Она старалась смотреть только на себя и свои вещи, но всё равно уже замечала чужую жизнь — чёрные мужские перчатки на полочке, связку ключей, пальто. Чувствовала почему-то только вину и грусть. Будто без спросу вторглась.
— Не дом. Оговорился. Это жилплощадь. — Случайно или нет, ладонью, опершись, Бартимеус накрыл перчатки. — Ладно. Давай покажу тебе тут всё. Ты отдохнёшь, и тогда уж займёмся делом.